что  не  желаю  иметь  ничего
общего с семьей Кеньонов. И так же, как ты, не хочу рыться в их  грязном
белье.
   - Кстати, обстоятельства твоего рождения стали для  меня  не  меньшим
сюрпризом, чем для тебя.
   - Я догадался об этом по твоей реакции.  Стивен  устремил  взгляд  на
пламя свечей.
   - В тот день мне неожиданно открылась одна истина, - он перевел дух и
произнес:
   - Отец и его  брат  ненавидели  друг  друга,  поэтому  отец  старался
поссорить нас с тобой и преуспел в этом.
   - Ты не был исключением. Клаудию он  тоже  настроил  против  меня.  -
Майкл скривил губы. - Насколько мне известно, Кеньоны на протяжении всех
поколений ненавидели друг друга.
   - Ничего хорошего в этом нет. Я понимаю, как жестоко отец обращался с
тобой. Вечно  ругал,  придирался,  даже  бил.  Ты  был  семейным  козлом
отпущения. - Стивен поморщился. - И мы с  Клаудией,  жестокие,  как  все
дети, считали, что можем безнаказанно над тобой издеваться.
   - Ты нарисовал точную картину моего детства. Но ничего  удивительного
в его ненависти ко мне не было. Я ведь не сын ему. - При воспоминании  о
том, что приходилось  ему  выносить,  Майкл  стиснул  зубы.  -  Мне  еще
повезло, ведь, войдя в раж, он мог убить  меня.  И  сделал  бы  это,  не
покинь я Аббатство.
   В детстве Майкл боялся этого больше всего.
   Вместо того чтобы прийти в ужас от слов брата, Стивен мрачно заметил:
   - Вполне возможно. Не думаю, что это входило в планы отца, просто его
жестокость не знала предела.
   - Еще одна семейная черта Кеньонов.
   - Совершенно верно.
   Эшбертон наклонился к камину и стал греть руки.
   - Я сам не знал, почему  так  зол  на  тебя,  пока  отец  однажды  не
посетовал, что ты слишком способный и  умный.  Еще  бы!  Ведь  наследник
должен во всем превосходить остальных членов семьи,  а  тут  выясняется,
что мой младший брат лучше ездит верхом, более метко стреляет, не говоря
уже о занятиях спортом. - В глазах его заплясали смешинки. - Впрочем,  я
склонен винит" в этом Бога, а не тебя.
   - Не стану судить о наших способностях, - Майкл пожал плечами, - знаю
только, что я очень старался,  надеясь,  что  герцог  это  оценит.  Я  и
представить себе не мог, насколько все безнадежно.
   - Во всяком случае, самонадеянности в тебе, черт побери, больше,  чем
у всех Кеньонов, вместе  взятых.  Ты  совершенно  неуязвим!  -  Эшбертон
слегка улыбнулся. - Ты годами не появлялся дома. Даже каникулы  проводил
со своими итонскими друзьями, веселился вовсю, в то время как я киснул в
замке. Ты пренебрегал нами. И мы не  могли  этого  простить,  хотя  сами
всегда относились к тебе с презрением.
   - Что касается моей неуязвимости, так тут  ты  сильно  ошибаешься,  -
смущенно признался Майкл. - Меня столько раз ранили, что больше не  было
сил терпеть. Именно поэтому я и боялся Аббатства больше чумы.  Но  стоит
ли вспоминать о прошлом? Я сделал все, чтобы его забыть.
   - Стоит, - очень серьезно ответил Эшбертон. - Потому что это  прошлое
живет в нас и всегда будет жить. И еще потому, что отец солгал,  сказав,
что ты мне не брат.
   - Брат, только незаконнорожденный, сводный.
   - Это еще не известно.
   Майкл расхохотался.
   - Думаешь, старик сочинил эту историю? Вряд ли. Он хоть и  был  сущим
дьяволом, но никогда не унизил бы себя ложью.
   Эшбертон нетерпеливо махнул рукой.
   - Вполне возможно, что у матери  была  любовная  связь  с  Родериком.
Однако это вовсе не значит, что Родерик - твой отец.
   - Но герцог сказал, что мать сама призналась ему в этом,  -  возразил
Майкл.
   - Может, просто хотела его позлить. Спала с обоими и точно не  знала,
кто твой отец, - заявил Эшбертон с невозмутимым видом.
   С восторгом и в то же время отвращением Майкл спросил:
   - С чего ты взял?
   - Отец не мог устоять  перед  ней,  -  с  циничной  усмешкой  ответил
Стивен. - Днем рассорятся, а спят вместе. За это он и ненавидел  ее.  Он
ненавидел любого, кто имел над ним власть.
   - Старик попрекнул меня зелеными глазами, как у Родерика.
   - Ну и что? - стоял на  своем  Эшбертон.  -  У  дочери  Клаудии  тоже
зеленые глаза, а у самой Клаудии - нет. В общем, узнать, кто твой  отец,
невозможно. Да и зачем? Пусть ты мне не родной брат, но сводный, к  тому
же кузен. Все равно у нас общие дедушки и бабушки, и ты - мой наследник.
Только я могу понять, что  значит  вырасти  в  таком  доме.  -  Эшбертон
замолчал, щека его слегка задергалась, и он сказал:
   - Сейчас, может быть, нам уже поздно становиться друзьями,  но  давай
по крайней мере прекратим враждовать.
   В это время в дверь постучали, что было  весьма  кстати  для  Майкла,
потому что он понятия не имел, что ответить брату. Появились двое слуг с
подносами, и в комнате аппетитно запахло.
   Тут Майкл, к своему удивлению, ощутил голод и, с  трудом  преодолевая
слабость,  подошел  к  столу.  Справившись  с   ломтиками   великолепной
говядины, Майкл принялся за  ветчину  с  гарниром  и,  запивая  все  это
отличным красным  вином,  чувствовал,  как  к  нему  возвращаются  силы.
Эшбертон ел мало, больше нажимал на кофе.
   Покончив с едой, Майкл отодвинул стул и  вопросительно  посмотрел  на
брата.
   - Ведь я тебя совсем не знаю. Ты всегда был рассудительным?
   - Я сам себя не знаю, -  в  раздумье  проговорил  Эшбертон.  -  После
смерти отца я ощутил себя  растением,  которое  из  темноты  вынесли  на
солнечный свет. Я  не  желаю  быть  таким,  как  отец,  грубым  жестоким
тираном, и злоупотреблять своей властью. Не сочти меня ханжой, но я хочу
быть справедливым, а значит, должен исправить причиненное тебе в детстве
зло.
   Майкл отвел взгляд. Он был тронут, но привык скрывать  свои  чувства,
особенно в семье.
   - По-моему, - сказал он, - мы в детстве дрались еще и потому, что  во
многом были похожи. Я только не мог понять в чем.
   - Верно. Но не всегда же  мы  дрались.  Помнишь,  как  мы  удрали  от
учителя на Эшбертонскую ярмарку?
   -  Помню,  -  Майкл  улыбнулся.  Они  тогда  играли  с   деревенскими
ребятишками, объелись и  вообще  вели  себя,  как  обычные  дети,  а  не
враждующие между собой сыновья герцога Эшбертонского. Кончилось тем, что
дома их высекли. У  них  немного  счастливых  воспоминаний,  но,  предав
забвению свое детство, Майкл вычеркнул из памяти не только плохое, но  и
хорошее. Стивен прав: прошлое - это часть  настоящего,  и  настала  пора
вернуть потерянные годы. Истинным виновником  всех  их  бед  был  старый
герцог. Его дядя? Его отец? Не важно, он мертв. Но брат и сестра живы. И
они ему хоть и не друзья, но и не враги.
   Размышляя, Майкл не отрывал взгляда от  бокала  с  вином.  Почти  все
друзья Майкла отличались от него и характером, и складом ума.  Ему  даже
некому было излить душу. А со Стивеном у них  много  общего,  к  теперь,
когда они  выросли,  у  них  хватит  здравого  смысла  усмирить  в  себе
доставшийся им по наследству отвратительный нрав. Стивен уже это сделал,
попытался наладить отношения с Майклом. Почему бы Майклу не  последовать
его примеру? И Майкл очень мягко произнес:
   -  Несколько  недель  назад  я  встретил  в  Лондоне   очаровательную
американку. Она рассказала, что у  индейских  вождей  враждующих  племен
существует обычай зарывать в землю  свои  томагавки  в  знак  заключения
мира. Не сделать ли нам то же самое?
   - Надеюсь, в переносном смысле? -  Эшбертон  усмехнулся.  -  У  тебя,
видимо, много всякого оружия, как у военного, а  у  меня  -  только  мои
ментонские револьверы. И я не имею ни малейшего желания  зарывать  их  в
землю.
   - Пусть хоть  в  переносном,  -  ответил  Майкл  и  после  некоторого
колебания протянул брату руку:
   - Стивен, с меня довольно драк.
   Стивен схватил руку Майкла и  тепло  пожал  своими  длинными,  как  у
Майкла и остальных Кеньонов, пальцами. Это короткое рукопожатие  вселило
в душу Майкла умиротворение. В одну из самых мрачных в его  жизни  ночей
расцвел прекрасный цветок надежды.
   - До Рождества еще далеко, но я бы  хотел,  чтобы  ты  провел  его  в
Аббатстве, - нерешительно проговорил  Стивен.  -  И  вообще,  тебе,  как
наследнику, не мешало бы время от времени появляться там.
   - Спасибо за приглашение, но боюсь,  мне  будет  нелегко  встретиться
сразу со всеми. - Майкл пожал плечами. - А наследник я лишь до тех  пор,
пока у тебя не
   - Кто знает, появится ли он вообще, - ответил Стивен вздохнув. - Ведь
мы с  Луизой  женаты  уже  восемь  лет  и  потеряли  всякую  надежду  на
потомство. Поэтому тебе
   Надо поскорее жениться. Кстати, ты упомянул о каких-то  неприятностях
с  женщиной.  Надеюсь,  ничего  серьезного?  Спокойствие   Майкла   вмиг
улетучилось.
   - Ничего серьезного? - воскликнул он. - Да это настоящая  катастрофа.
К прочим семейным чертам Кеньонов можно, пожалуй,  прибавить  еще  одну:
страсть к коварным женщинам.
   - Не хочешь ли рассказать подробнее?
   - Это долгая история.
   - Я никуда не спешу и  готов  тебя  выслушать,  -  в  голосе  Стивена
прозвучали мягкие нотки.
   Тут Майкл  вдруг  почувствовал,  что  ему  просто  необходимо  излить
кому-нибудь душу и, как ни странно, лучшего слушателя ему не найти.
   Он налил в бокал бургундского, взбил подушки и растянулся на кровати.
   - Мы познакомились с Кэтрин в Брюсселе,  -  начал  он,  не  глядя  на
брата. - Но до этого я ее видел в Испании, в полевом госпитале...

Глава 31

   Майкл  хоть  и  не  говорил  о  своей  любви,  не  мог  без  волнения
рассказывать о том, как Кэтрин провела ночь у постели умирающего  юноши,
каким пользовалась уважением в Брюсселе, где они жили под одной  крышей,
и он боялся лишний раз взглянуть на нее, чтобы не нарушить  приличий,  и
как, наконец, она  спасла  ему  жизнь.  Когда  же  становилось  особенно
тяжело, он прерывал  рассказ,  чтобы  глотнуть  вина.  Брат  внимательно
слушал и ни разу не перебил его.
   Потом он рассказал, как по просьбе Кэтрин выдал себя за ее мужа, и  о
шоке, который она испытала, когда Майкл узнал правду о Колине. Он ничего
не утаил, кроме интимных подробностей и потрясающей бурной ночи, которую
они провели, прежде чем расстаться. Обсуждать это с братом у  Майкла  не
было сил, он лишь сказал напоследок:
   - Я думал, мы понимаем друг друга, но  ошибся.  -  Сказал  совершенно
бесстрастно, без всяких эмоций. -  Легче  воевать,  чем  влюбляться.  По
крайней мере не испытываешь душевных мук.
   - Возможно, - помолчав, ответил Стивен в раздумье. Услышав  в  голосе
брата сомнение, Майкл спросил:
   - Ты хотел что-то сказать?
   - Уж лучше я промолчу. Не то ты вырвешь из земли
   - Не хочешь - не говори. -  Майкл  в  волнении  взъерошил  волосы.  -
Непостижимо, как я мог так ошибиться.
   - Именно это и удивляет меня, - медленно произнес  Стивен.  -  Будучи
наследником герцогства, я научился  разбираться  в  людях,  ведь  многие
стремятся добиться расположения лестью. И теперь я хорошо знаю:  человек
коренным образом не меняется. Трудно поверить, что такая самоотверженная
женщина в считанные часы превратилась в хищницу. Либо  доброта  ее  была
фальшивой, либо алчность наигранной.
   - Не было в ней доброты. Одно притворство. Я не раз в этом убеждался.
   И тут, как назло, ему померещился до боли знакомый голос: Кэтрин пела
колыбельную умирающему юноше. А может быть,  ему  самому.  Он  судорожно
сглотнул.
   - К  несчастью,  притворство  было  ей  свойственно  так  же,  как  и
алчность.
   - Но может быть, случилось  что-то,  чего  ты  не  знаешь.  -  Стивен
задумчиво потер подбородок. - Когда лэрда хватил удар, Кэтрин  в  порыве
раскаяния могла ему признаться,  что  скрыла  от  него  смерть  мужа,  и
пообещала выйти за кузена, если дед простит ее. Я  знаю  старого  лэрда.
Сущий дьявол.
   - Разве может женщина из одного лишь  чувства  вины  выйти  замуж  за
человека, которого ненавидит, да еще наговорить столько ужасных вещей?
   - Да это я так, к примеру сказал. Причин может быть тысяча. Но я знаю
по опыту, что за любым необъяснимым поступком всегда что-то  кроется.  А
может быть, она и в самом деле хищница, - со вздохом произнес Стивен.  -
Так что лучше мне  держа-то  свое  мнение  при  себе.  Нельзя  судить  о
женщине, которой никогда не видел.
   Он встал.
   - Ну, мне пора. Не хочешь вернуться в Аббатство? Я был бы рад.
   - Не сегодня. Я слишком устал. Может быть, завтра.
   Майкл потер воспаленные глаза.
   - Попроси Барлоу прислать мне горячей  поды.  Хорошо  бы  перед  сном
смыть дорожную пыль.
   - Отличная идея. Будь я французским солдатом,  сдался  бы  на  месте,
такой у тебя вид!
   - Некоторые из них так и делали.
   Оба рассмеялись.
   - Как ты решился попытаться наладить наши отношения? Мне такое даже в
голову не пришло, - тихо сказал Майкл,
   - Знаю. Потому и решился.
   На прощание Стивен легко коснулся плеча брата и направился к. двери.
   После его  ухода  Майкл  так  и  остался  лежать  на  кровати.  Мысли
путались. Наконец принесли  горячую  воду.  Ему  стоило  немалых  усилий
умыться и побриться. Зато он сразу почувствовал  себя  лучше.  Укладывая
обратно бритву в седельную  сумку,  Майкл  наткнулся  на  калейдоскоп  и
поднес его к глазу. Внутри  засверкали  хрустальные  звезды.  Расколотая
радуга. Разбитые надежды. Утраченные мечты. Он повернул трубку, раздался
легкий треск, и  разноцветные  стеклышки  сдвинулись,  образовали  новый
узор.
   Он был совсем еще молодым, когда впервые взял в  руки  калейдоскоп  и
ощутил  его  благотворное  влияние.  После  смерти  Каро  он  часами  не
расставался  с  ним,  пытаясь  найти   в   его   постоянно   меняющихся,
завораживающих узорах забвение и обрести душевное равновесие. В  отличие
от  Стивена  он  плохо  разбирался  в  людях.  И  даже   сейчас,   после
предательства Кэтрин, желал ее так же страстно, как и прежде.
   Когда в очередной раз он повернул серебряную трубку, узор  рассыпался
на множество блестящих разноцветных осколков.
   Только сегодня Майкл понял, как ошибался, считая, что до  конца  дней
своих они с братом обречены на вражду. Может быть, и в отношении  Кэтрин
он ошибается?
   Он снова  повернул  трубку,  и  стеклышки  образовали  геометрическую
фигуру. Майкл смотрел на нее  невидящими  глазами,  анализируя  в  мозгу
возможные причины случившегося с той же  беспристрастностью,  с  которой
обычно решал вопросы военной тактики.
   Майкл знал, что Кэролайн тщеславна,  неискренна,  эгоистична,  но  за
долгие годы знакомства так и не понял, насколько она  коварна  и  лжива,
чего нельзя было сказать о Кэтрин.
   Она была искренней и лгала лишь в силу необходимости. Стивен прав: ее
поведение  во  время  последнего  свидания  с  Майклом  было  не  просто
странным, а поистине чудовищным.
   В свое время  Каро  внушила  ему,  что  с  женщинами  он  ведет  себя
по-дурацки. Вот и сейчас, вместо того чтобы  проанализировать  поведение
Кэтрин, он поверил каждому ее слову.
   Надо забыть случившееся, как кошмарный сон, и попытаться понять,  что
заставило Кэтрин порвать отношения с ним.
   Алчность? Но она, не задумываясь, отдала вырученные за жемчуг  матери
деньги любовнице мужа, родившей от него ребенка. Желание  искупить  вину
перед дедом за свой обман? Возможно, только вряд ли  дед,  которого  она
знала едва неделю, был ей дороже Майкла.
   Быть может, она боялась, что лэрд изменит  завещание  и  Эми  лишится
наследства, принадлежащего ей по праву? Что ж, вполне  вероятно.  Откуда
было знать Кэтрин, что Майкл позаботится о будущем девочки, как если  бы
она была его родной дочерью? К тому  же  она  не  имела  понятия  о  его
благосостоянии - ведь он был младшим в семье. Неудивительно поэтому, что
Кэтрин считала своим материнским долгом сделать Эми наследницей Скоала.
   Но даже эти мотивы не могли до конца объяснить неожиданную жестокость
Кэтрин.
   Майкл в очередной раз  повернул  серебряную  трубку.  Неужели  Кэтрин
воспылала безумной страстью к  кузену?  Маловероятно,  если  учесть  его
холодность. Тем более что  не  кто  иной,  как  Майкл,  разбудил  в  ней
женщину, и именно с ним она впервые испытала наслаждение.
   Скорее всего ее толкнул на этот дикий поступок  страх.  Но  чего  она
боялась?
   Он  снова  повернул  калейдоскоп,  перед  глазами  вспыхнула  хрупкая
звездочка, и тут Майкла осенило. Хэлдоран его враг.
   Кэтрин сказала, что он сразу узнал Майкла. Будь он честным, тотчас же
разоблачил бы их обман. Но он этого не сделал. Почему?  Видимо,  у  него
были на  то  свои  причины.  Он  готов  на  любую  подлость,  только  бы
заполучить Скоал, и не  остановится  даже  перед  тем,  чтобы  заставить
красавицу кузину, будущую наследницу острова, выйти за него замуж.
   На этом маленьком острове с феодальным укладом лорду ничто  не  могло
помешать добиться своей цели. Майкл вспомнил, что во время их  разговора
с Кэтрин Хэлдоран находился в спальне лэрда и все слышал. Недаром Кэтрин
так уговаривала Майкла покинуть остров. Видимо, Хэлдоран угрожал ей. И в
этом случае поведение Кэтрин вполне объяснимо.
   Майкл опустил калейдоскоп. Быть может,  все  это  плод  его  больного
воображения? А вдруг нет? Он ничего  не  узнает,  если  не  вернется  на
остров и не поговорит с Кэтрин с глазу на глаз, без Хэлдорана.
   Допустим, случится самое  худшее  и  Кэтрин  вдребезги  разобьет  его
сердце, ввергнет его в пучину отчаяния, доведет до самоубийства  или  же
очередного приступа астмы. Последний он пережил. И готов снова рискнуть.
Ради Кэтрин. Если ей и в самом деле грозит смертельная  опасность.  Надо
ехать.
   Прямо сейчас, не мешкая ни минуты. Нет, в нынешнем его состоянии  это
просто безумие. Придется подождать до утра.
   Майкл погасил свечи и лег. Мысль  его  лихорадочно  работала.  Он  не
станет добираться до Корнуолла верхом - наймет почтовую карету,  это  не
так утомительно и  гораздо  быстрее,  завтра  вечером  он  уже  будет  в
Пенуорде. Нет, в Пенуорд лучше не заезжать -  это  место  слишком  тесно
связано со Скоалом, и оттуда невозможно тайком приехать  на  остров.  Он
поищет какое-нибудь средство передвижения в одной из соседних деревень.
   На сей раз при встрече с Кэтрин Майкл проявит настойчивость.

***

   Герцог Эшбертонскнй прочел записку младшего брата и  нахмурился.  Как
это похоже на  Майкла  -  совершить  нечто  экстраординарное,  например,
появиться с рассветом на Скоале. А как было бы приятно  провести  с  ним
вдвоем хоть немного времени, после того как у них наладились отношения.
   При мысли о том, что ждет его брата на Скоале, Эшбертон помрачнел еще
больше. Наверняка этой Кэтрин ничего не грозит, просто она  бессердечная
шлюха. Но события могут принять опасный  оборот.  Хэддоран  способен  на
все, размышлял Эшбертон, которому несколько раз приходилось  встречаться
с лордом. Надо помочь Майклу, хоть  он  и  отлично  владеет  оружием.  В
сложившейся ситуации Стивен,  как  герцог,  может  сыграть  немаловажную
роль.
   И Стивен, решив отправиться на Скоал, послал за камердинером.

***

   Когда Майкл ступил на берег у Датской пещеры,  тени  в  слабом  свете
полумесяца казались еще чернее. Из-под темной рыбацкой робы  он  вытащил
адресованное Люсьену письмо, с просьбой в случае его исчезновения начать
поиски. Пусть даже его самого Люсьен не спасет, он поможет Кэтрин  и  не
оставит безнаказанным Хэлдорана.
   - Если к рассвету я не  приеду,  возвращайся  без  меня  и  сразу  же
отправь это письмо в Лондон, - тихо сказал он Карадоку, лодочнику.
   Карадок кивнул и спрятал письмо. Бывший боцман военно-морского  флота
Великобритании не только хорошо знал море, но умел также хранить тайны и
не задал Майклу ни единого вопроса.
   В тот день Майкл с самого утра отправился в путь и нашел  Карадока  в
деревне  Тренуит,  в  нескольких  милях  к  востоку  от  Пенуорда.  Мать
лодочника, знаменитая вязальщица,  снабдила  Майкла  рыбацкой  шерстяной
робой, теплой и удобной, куда больше подходившей для его тайной  миссии,
чем элегантный костюм.
   В темной одежде, с вымазанным сажей лицом, Майкл б