артизаны  не
желают якшаться с наемниками, а  контрабандисты  -  с  революционерами.  А
Гностические  Святые,  естественно,  беседуют  только  с  Единым  Истинным
Божеством - и, может быть, еще с бароном Феллом.
     - Вот это прием, - заметил  Бел.  -  Помню  одну  выставку  комнатных
животных: так вот, там была такая же атмосфера. А гвоздем  программы  стал
инцидент, когда чья-то бородатая ящерица с Тау Кита сорвалась с поводка  и
слопала чемпиона из разряда собак.
     - Ша! - Майлз не сдержал ухмылки. - Помни о деле.
     Женщина  в  зеленом  сари   безмолвно   поклонилась   им,   предлагая
экзотические яства. Торн вопросительно поднял бровь: "Можно ли?.."
     - Почему бы и нет? - пробормотал Майлз. - В конце концов, это все  за
наши денежки. Сомневаюсь, чтобы барон травил своих покупателей - это может
повредить бизнесу. А бизнес здесь - прежде всего.
     Он выбрал розовый  кусочек  в  форме  цветка  лотоса  и  таинственный
беловатый  напиток.  Торн  последовал  его  примеру.  Увы,  розовый  лотос
оказался какой-то сырой рыбой. Она противно скрипела на зубах,  но  выхода
не  было,  и  откушенный  кусок  пришлось  проглотить.  Напиток   оказался
крепчайшим спиртным, и, сделав один глоток, чтобы  избавиться  от  рыбного
вкуса,  Майлз  с  сожалением  оставил  свой  бокал  на  первой  же  ровной
поверхности. Его карликовое тело не справлялось с алкоголем, а встречаться
с бароном Феллом в полубессознательном состоянии  или  беспомощно  хихикая
было бы неблагоразумно. Неустрашимый гермафродит оставил бокал при себе.
     Откуда-то донеслась удивительная музыка:  стремительный  бег  сложных
аккордов. Майлз безуспешно старался угадать, что это за  инструмент  -  да
нет,  конечно,  там  не  один,  а  несколько   инструментов.   Обменявшись
взглядами, они с Торном двинулись в направлении звуков. Но когда, завернув
за спиральную лестницу, они увидели музыканта, Майлз широко раскрыл глаза.
Да уж, на этот раз хирурги дома Риоваль зашли слишком далеко...
     Декоративные  разноцветные  искорки  очерчивали   шарообразное   поле
антигравитационного пузыря. Внутри находилась женщина. Она играла, и белые
руки мелькали на фоне ее зеленых шелковых одежд. Все четыре белые  руки...
На ней был свободный жакет-кимоно, перехваченный поясом, и такого же цвета
шорты, из которых вместо ног тянулись еще две руки.  Волосы  у  музыкантки
были короткие, мягкие, иссиня-черные. Глаза женщины  были  закрыты,  а  на
лице застыло неземное спокойствие - глубокое, прекрасное, пугающее.
     Инструмент  представлял  собой  плоский   отполированный   деревянный
корпус,  по  верху  и  низу  которого  были  натянуты  бесчисленные   ряды
сверкающих  металлических  струн.  Женщина  ударяла  по  струнам  четырьмя
обтянутыми войлоком молоточками. И верхние,  и  нижние  руки  двигались  с
умопомрачительной скоростью в сложном  контрапункте.  Мелодия  рассыпалась
каскадами нот.
     - Бог ты мой, - произнес Торн, - эта же квадди.
     - Что-что?
     - Квадди. Далеко она залетела.
     - Она... не местного производства?
     - Ничуть.
     - Слава тебе, Господи! Но тогда откуда она взялась?
     - Лет двести тому назад, примерно в  то  же  время,  когда  создавали
гермафродитов, - по лицу Торна скользнула  странная  гримаса,  -  генетики
разных планет наперебой стремились улучшить человеческую  породу.  Кому-то
из них пришло в голову создать расу обитателей невесомости. Потом  создали
генераторы искусственной гравитации, так что  это  оказалось  ни  к  чему.
Квадди бежали - их потомки расселились  на  окраинах  обитаемого  космоса,
где-то далеко по другую сторону Земли в пространственно-временной сети. По
эту сторону их почти никогда не встретишь. Ш-ш...
     Приоткрыв губы. Торн внимал волшебной музыке.
     "В конце концов, это  не  более  удивительно,  чем  найти  бетанского
гермафродита среди свободных наемников", - решил про себя Майлз. Но музыка
заслуживала безраздельного внимания, хотя в этой толпе параноиков ее почти
никто даже  не  заметил.  Майлз  не  был  меломаном,  но  даже  он  ощутил
напряженную страстность исполнения, далеко превосходящую обычный талант  и
граничившую с гениальностью.  На  одно  краткое  мгновение  гению  удается
сплести звуки со временем и  задержать  их...  Но,  подобно  времени,  они
всегда просачиваются между пальцами, оставаясь лишь в памяти.
     Переливы музыки  стихли  до  манящего  эха  и  замерли.  Четырехрукая
исполнительница открыла голубые глаза и  ее  лицо  из  небесно-прекрасного
стало просто человеческим, напряженным и печальным.
     - О-ох, - вздохнул Торн. Он сунул опустевший бокал под мышку,  поднял
руки, собираясь зааплодировать, - и замер, заметив равнодушие собравшихся.
     Майлзу не хотелось выделяться.
     - Может, вам с ней поговорить? - предложил он капитану. - В  качестве
альтернативы рукоплесканиям.
     - Правда? - Торн сразу же оживился, поставил бокал на ближайший  стол
и, приложив ладони к искрящемуся пузырю, растерянно улыбнулся:
     - Э-э... - Было видно, как поднимается и опадает его грудь.
     "Боже правый. Торн не находит слов? Кто бы мог ожидать такого?"
     - Спросите, как называется ее инструмент, - подсказал Майлз.
     Четырехрукая  женщина  заинтересованно  наклонила  голову,  грациозно
перелетела через громоздкий инструмент и  повисла  над  Торном  по  другую
сторону переливающегося барьера.
     - Да?
     - Как называется этот необычный инструмент? - спросил Торн.
     - Это двухсторонние цимбалы, мадам...  сэр...  -  Ее  вежливый  голос
слуги, обращающегося к  гостю,  дрогнул  из-за  страха  нанести  обиду,  -
...офицер.
     - Капитан Бел Торн, - мгновенно  подсказал  бравый  гермафродит,  уже
успевший вернуть себе присутствие духа. -  Командир  скоростного  крейсера
дендарийцев "Ариэль". К вашим услугам. Как вы здесь оказались?
     - Я добралась до Земли, зарабатывая себе  на  дорогу,  и  барон  Фелл
нанял меня.
     Она гордо вскинула голову, словно отметая какое-то скрытое осуждение,
хотя Торн ничего не сказал.
     - Вы - настоящая квадди?
     - Вы слышали о моем народе? - Ее темные брови изумленно  взметнулись.
- Большинство  тех,  с  кем  я  встречалась,  уверены,  что  я  -  чудище,
сконструированное по специальному заказу.
     Торн откашлялось.
     - Я с Беты. У меня есть основания  для  личного  интереса  к  первому
взрыву генетических экспериментов. - Он снова кашлянул. - Видите ли,  я  -
бетанский гермафродит.
     И он с тревогой глянул на собеседницу.
     Вот это да! Бел никогда не ожидал ничьей реакции - он шел напролом, и
пусть будет, что будет. "Ни за что не  буду  в  это  встревать".  И  Майлз
чуть-чуть попятился, пряча улыбку при виде того, как  к  Торну  на  глазах
возвращаются все мужские ухватки.
     Женщина  заинтересованно  наклонила  голову.  Одна  из  верхних   рук
поднялась и оперлась на сверкающий барьер неподалеку от руки наемника.
     - Неужели? Значит, вы тоже...
     - О, да. Скажите, как вас зовут?
     - Николь.
     - Николь? И все? То есть, я хочу сказать - дивное имя.
     - У моего народа нет фамилий.
     - И... э-э... что вы будете делать, когда вечер закончится?
     Но в эту минуту их прервали.
     - Выше голову, капитан, - пробормотал Майлз.
     Торн  мгновенно  выпрямился,  спокойный  и  собранный,  проследив  за
направлением взгляда Майлза.  А  квадди  отплыла  от  силового  барьера  и
грустно  опустила  голову  на  сложенные  стопкой  четыре  ладони.  К  ним
приближался хозяин дома, и Майлз поспешно изобразил  некий  великосветский
вариант стойки "смирно".
     Джориш Стойбер, барон Фелл, оказался на удивление старым -  во  плоти
он выглядел еще старше, чем на головидео, которое  показывали  Майлзу  при
подготовке к заданию. Барон был лыс  (вокруг  блестящего  черепа  осталась
лишь редкая седая бахрома), радушен и толст. Вид у него был как у  доброго
дедушки. Не как у дедушки Майлза - тот  был  сух  и  неприступен  даже  на
склоне лет. Но и титул старого графа был самым настоящим, родовым титулом,
а не вежливым обращением к безжалостному дельцу, пережившему  все  схватки
внутри синдиката. Майлз напомнил себе, что  несмотря  на  радостно-румяные
щеки, барон взобрался так высоко, шагая по горе трупов.
     - Адмирал Нейсмит, капитан Торн! Добро пожаловать на станцию Фелл,  -
пророкотал барон, расплываясь в благодушной улыбке.
     Майлз отвесил  ему  аристократический  поклон.  Торн  последовал  его
примеру, но  несколько  неуклюже.  Черт!..  В  следующий  раз  надо  будет
изобразить такую же неловкость. Вот такие мелочи и создают  маску  -  или,
наоборот, разрушают ее.
     - Мои люди позаботились о вас?
     - Спасибо, все превосходно.
     - Я так рад наконец с вами познакомиться, - продолжал барон. - Мы тут
немало о вас наслышаны.
     - Вот как? - откликнулся Майлз, поддерживая беседу.
     Взгляд барона был  странно  жадным.  Что  за  повышенное  внимание  к
какому-то ничтожному наемнику? Такая честь была  бы  чрезмерной  даже  для
самого крупного покупателя. Майлз постарался спрятать тревогу за  ответной
улыбкой. "Терпение.  Пусть  опасность  обозначится  почетче.  Не  бросайся
навстречу тому, чего пока не видишь".
     - Надеюсь, вы слышали обо мне что-нибудь хорошее?
     - Более того, удивительное. Стремительность  вашей  карьеры  сравнима
только с таинственностью вашего происхождения.
     Проклятье, что это еще за наживка? Уж не намекает ли барон,  что  ему
известно настоящее имя "адмирала Нейсмита"? Это может обернуться чертовски
серьезной неприятностью. Нет, страх опережает разум. Надо подождать.  Надо
забыть, что в этом теле когда-то существовал лейтенант-лорд Форкосиган  из
Имперской службы безопасности Барраяра. И все же, почему эта старая  акула
так льстиво улыбается?  Майлз  постарался  изобразить  на  лице  полнейшее
спокойствие.
     - Даже сюда донеслись вести об успехах вашего флота у  Вервана.  Увы,
его прежний командир...
     Майлз напрягся.
     - Я тоже весьма сожалею о гибели адмирала Оссера.
     Барон философски пожал плечами:
     - В работе такое случается. Командовать должен кто-то один.
     - Он был выдающимся полководцем.
     - Гордость - опасная вещь, - улыбнулся Фелл.
     Майлз прикусил язык. "Так он считает, что я подстроил гибель  Оссера?
Ну и пусть считает". А ведь в этом зале на  одного  наемника  меньше,  чем
кажется. Благодаря Майлзу дендарийцы являются теперь тайным подразделением
Имперской службы безопасности Барраяра - настолько тайным, что большинство
из них и сами об этом не знают... Только последний  дурак  не  смог  бы  с
выгодой для себя распорядиться такой  информацией.  Майлз  ответил  барону
многозначительной улыбкой, но ничего не сказал.
     - Вы чрезвычайно меня интересуете, -  продолжал  барон.  -  Например,
загадка вашего возраста. И ваша прежняя карьера военного.
     Если бы Майлз не избавился от своего бокала, сейчас он осушил бы  его
одним глотком. Вместо этого он лишь судорожно сжал  руки  за  спиной.  Или
морщины боли все же недостаточно старят его лицо? Неужели барон и  вправду
разглядел под адмиральской личиной двадцатитрехлетнего  лейтенанта  службы
безопасности?.. Но ведь обычно ему удавалось вполне успешно  оставаться  в
образе!
     Барон понизил голос:
     - Я полагаю, слухи не лгут и относительно того, что бетанцы подвергли
вас процедуре омоложения?
     Так вот в чем речь? У Майлза даже голова закружилась от облегчения.
     - Чем же это может заинтересовать вас, милорд? - любезно  затараторил
он. - Я-то считал, что Джексон - родина практического бессмертия. Говорят,
что здесь многие донашивают уже третье клонированное тело.
     - Я не из их числа, - с сожалением ответил барон.
     Майлз непритворно изумился. Не может  быть,  чтобы  этот  престарелый
убийца по этическим соображениям отвергал процесс пересадки мозга в  новое
тело!
     -   Какое-нибудь   неприятное   медицинское    противопоказание?    -
сочувственно осведомился он. - Примите мои соболезнования.
     - В некотором  роде.  -  Улыбка  барона  стала  напряженной.  -  Сама
операция по пересадке мозга убивает некоторый процент пациентов -  снизить
его не удается...
     "Ага, -  подумал  Майлз,  -  не  говоря  о  стопроцентной  смертности
"доноров", чьи мозги выбрасывают чтобы освободить место..."
     - ...а еще какой-то процент  получает  необратимые  повреждения.  Это
неизбежный риск.
     - Но награда так огромна.
     - Однако главная трудность в том,  что  часть  пациентов  умирает  на
операционном столе вовсе не случайно. Когда у тебя есть деньги  и  власть,
это тоже можно устроить. У меня немало врагов, адмирал Нейсмит.
     Майлз  сделал  неопределенный  жест,  сохраняя  на   лице   выражение
глубочайшего интереса.
     - По моим расчетам мои  теперешние  шансы  пережить  пересадку  мозга
намного ниже  средних,  -  продолжал  барон.  -  Поэтому  меня  интересуют
альтернативы.
     И он выжидательно замолчал.
     -  О!  Хм...  -  сказал  Майлз.  Уставившись  на  свои   пальцы,   он
стремительно соображал.  -  Вы  правы,  я  когда-то  принял  участие  в...
запрещенном эксперименте. Как оказалось, он был преждевременно перенесен с
животных на человека. И оказался неудачным.
     - В самом деле? - отозвался барон. - Вы выглядите вполне здоровым.
     Майлз пожал плечами.
     - Да, были кое-какие положительные результаты для мышц, тонуса  кожи,
волос. Но мои кости - это кости старика,  они  очень  хрупкие.  -  (И  это
правда.) - Я подвержен острым приступам артрита, и бывают дни,  когда  без
лекарств я не мог бы ходить. - (И это тоже правда, черт побери. Недавнее и
чрезвычайно неприятное осложнение.) - Продолжительность жизни мне  обещана
очень небольшая. - (Например, если кое-кто из присутствующих вдруг узнает,
кто же такой на самом деле  этот  "адмирал  Нейсмит",  мне  не  прожить  и
четверти часа.) - Так что если вы любите физическую боль и  считаете,  что
вам понравится жизнь калеки, то я мог бы рекомендовать вам эту процедуру.
     Старик осмотрел Майлза с ног до головы, и углы его рта  разочарованно
опустились.
     - Понятно.
     Капитан  Торн,   прекрасно   знавший,   что   процедуры   "бетанского
омоложения" не существует, слушал их беседу со скрытым удовольствием.
     - И все же, - настаивал барон, - быть может ваш знакомый медик достиг
некоторых успехов за эти годы.
     - Боюсь, что нет, - ответил Майлз, разводя  руками.  -  Он  умер.  От
старости.
     - Ах вот как! - плечи барона бессильно поникли.
     - А, вот ты где, Фелл! - раздался рядом с ними  чей-то  голос.  Барон
расправил плечи и повернулся.
     Новый гость был одет так  же  просто,  как  и  сам  Фелл,  но  в  его
молчаливом спутнике угадывался телохранитель. Костюм слуги, в  отличие  от
хозяйского, был вызывающе наряден -  шелковая  красная  туника  с  высоким
воротом и широкие черные шаровары. Оружия при нем не  было  -  на  станции
Фелл его имели только люди Фелла. Но мозоли  на  кулаках  этого  поджарого
супермена говорили о том, что он может обойтись и без оружия.  Взгляд  его
все время рыскал, руки чуть заметно подрагивали: он находился в  состоянии
гипербдительности, поддерживаемой с помощью специальных  препаратов,  и  в
случае приказа нанес  бы  удар  с  умопомрачительной  скоростью  и  силой.
Конечно, долго он не  протянет,  но  нарушенный  обмен  веществ  и  ранняя
старость - это, так сказать, профессиональные заболевания телохранителей.
     Человек, которого он охранял, тоже был молод.  Его  блестящие  черные
волосы были заплетены в длинную косу; мелкие, но правильные черты смуглого
лица оттеняла гладкая, как у девушки,  кожа.  Ему  не  могло  быть  больше
двадцати пяти лет, однако держался он с уверенностью зрелого человека.
     - Здравствуй, Ри, - кивнул юноше барон Фелл, здороваясь как с равным,
а не как с младшим. Снова входя в роль радушного хозяина,  он  добавил:  -
Офицеры, могу ли я представить вам барона Риоваля из дома Риоваль? Адмирал
Нейсмит,  капитан  Торн.  Они  с  того  скоростного  крейсера  иллирийской
постройки, Ри. Ты его, наверное, заметил в порту.
     - Боюсь, у меня не так наметан глаз на технику, как у тебя, Джориш.
     Молодой барон удостоил офицеров  кивка  и,  не  обращая  внимания  на
ответный поклон  Майлза,  вгляделся  в  обитательницу  антигравитационного
пузыря.
     - Мои агенты не преувеличили ее чар.
     Фелл сдержанно улыбнулся. Николь, с минуту  назад  отлетевшая  вглубь
шара, сейчас плавала за своим инструментом,  хлопоча  над  настройкой.  Ее
глаза тревожно взглянули на Риоваля и снова вернулись к  цимбалам,  словно
музыка могла воздвигнуть между ними какую-то магическую стену.
     - Не попросишь ли ты ее... - начал Риоваль, но его прервал мелодичный
сигнал наручного комма. - Извини,  Джориш.  -  Не  без  раздражения  барон
полуотвернулся и произнес в микрофон: - Риоваль.  Ради  вас  надеюсь,  что
вопрос действительно важный.
     - Да, милорд, - отозвался высокий голос из радиобраслета.  -  Говорит
Дим, управляющий отделом сбыта. Возникла небольшая  проблема.  Эта  тварь,
которую нам продал дом Бхарапутра, искалечила покупателя.
     Скульптурные губы Риоваля раздвинулись в свирепом оскале.
     - Я же велел приковать ее дюросплавом.
     - Мы так и сделали, милорд. Цепи выдержали, но она вырвала  болты  из
стены.
     - Парализуйте ее.
     - Уже сделано.
     - И как следует накажите, когда очнется. Думаю, голодовка  умерит  ее
агрессивность. Для существа с таким аппетитом это самое верное средство.
     - А как насчет покупателя?
     - Предоставьте ему любые удобства, каких он только потребует. За счет
фирмы.
     - Боюсь, что он очень нескоро сможет оценить их, милорд. Сейчас он  в
больнице. Все еще без сознания.
     - Приставьте к нему моего личного врача. Остальным я  займусь,  когда
вернусь, примерно через шесть часов. - И барон  Риоваль  щелчком  отключил
связь. - Идиоты, - проворчал он,  потом  сделал  сдержанный,  медитативный
вдох и, словно программу  из  компьютерной  памяти,  вызвал  обратно  свои
светские манеры. - Пожалуйста, извини, что нас прервали, Джориш.
     Фелл снисходительно махнул ладонью - дескать, все понятно, дела.
     - Так вот я говорю - не попросишь ли  ты  ее  что-нибудь  сыграть?  -
Риоваль кивнул в сторону квадди.
     Старый барон заложил руки за спину и сверкнул  зубами  в  благодушной
улыбке.
     - Сыграй нам, Николь.
     Женщина робко кивнула, устроилась за инструментом  и  закрыла  глаза.
Тревога на  ее  лице,  постепенно  уступила  место  внутреннему  покою,  и
музыкантка начала тихую сладкозвучную мелодию, которая постепенно  крепла,
разрасталась и ускорялась.
     - Достаточно! - вскинул руку Риоваль. - Она совершенно такая, как  ее
описывали.
     Николь  остановилась  на  середине  аккорда   и   медленно,   глубоко
вздохнула; ноздри ее затрепетали от обиды. Ее явно удручала  невозможность
довести пьесу до конца,  ее  артистическое  достоинство  было  оскорблено.
Резкими, порывистыми движениями она положила молоточки в гнезда  по  бокам
цимбал и скрестила верхнюю и нижнюю пару рук. У Торна дернулся уголок рта,
и он тоже скрестил руки на груди,  невольно  скопировав  движение  квадди.
Майлз насторожился.
     - Мой агент говорил правду, - повторил Риоваль.
     - Тогда, возможно, твой агент передал тебе и мои  сожаления,  -  сухо
заметил Фелл.
     - Конечно. Но он не был  уполномочен  предлагать  сумму,  превышающую
некую цифру. Для такого исключительного случая необходим личный контакт.
     - Дело в том, что я получаю от нее удовольствие здесь, где она  есть,
- сказал Фелл. - А в моем возрасте удовольствие получить гораздо  труднее,
чем деньги.
     -  Совершенно  верно.  Но  одно  можно  заменить  другим.  Я  мог  бы
предложить тебе нечто совершенно особенное, такое, чего нет в каталогах.
     - Ничто не заменит мне удовольствие от ее музыки, Риоваль. От музыки,
которая не пр