м.
Такой прецедент уже встречался в нашей истории.
     - С кавалерийским соединением, -  уточнил  граф  Форкосиган,  но  его
взгляд заметно прояснился.
     -  Их  можно  называть  как  угодно,  все  равно  они  вне   пределов
барраярской юрисдикции, - нетерпеливо ответил Майлз. - И применять их тоже
можно как угодно.
     - Угодно кому? - сухо поинтересовался Форхалас.
     - Вы же понимаете,  что  это  личное  мнение,  выраженное  в  частной
беседе, - поспешно произнес граф Форкосиган.
     - Да, конечно, - с готовностью согласился Майлз. - Боюсь только,  что
наемники будут - как бы это сказать? - слегка  озадачены,  узнав  о  своем
призыве в регулярную армию Барраяра. Но почему бы их, к примеру, не отдать
в ведение департамента капитана Иллиана? Тогда статус дендарийского  флота
по-прежнему останется завуалированным. Пусть капитан  сам  и  придумывает,
как их лучше использовать. Секретный  наемный  флот  Императорской  службы
безопасности Барраяра...
     Это предложение не то что бы убедило,  но,  казалось,  заинтересовало
Грегора.
     - А что? В этом может быть  некоторая  практическая  польза...  -  Он
оглянулся на своих советников, ища поддержки.
     Граф Форкосиган с трудом сдержал улыбку.
     - Да, Саймон будет счастлив, - пробормотал он.
     - Вы думаете? - с сомнением спросил Грегор.
     - Я вам это лично гарантирую, - и граф  отвесил  императору  особенно
глубокий поклон.
     Форхалас усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на Майлза:
     - Твое счастье - ты чертовски умный парень!
     - Так точно, сэр, - подтвердил юноша.
     Им овладело чувство небывалой легкости: три тысячи солдат и Бог знает
сколько тонн оборудования в одночасье свалились с его  плеч.  Он  все-таки
сделал это! Последний камушек мозаики встал на свое законное место.
     - ...дурачка передо мной разыгрывает, - пробормотал  Форхалас.  -  Он
повысил голос и обратился к старшему Форкосигану:  -  Вы  не  ответили  на
первую часть моего вопроса, Эйрел.
     В глазах графа Форкосигана мелькнул хитрый огонек:
     - Да, нельзя позволять ему  разгуливать  где  заблагорассудится.  Мне
самому страшно подумать, что он может натворить. Нужно  ограничить  порывы
моего сына рамками заведения, где он будет занят с утра до ночи, и  притом
под надзором внимательных  глаз,  -  он  выдержал  эффектную  паузу.  -  Я
предлагаю в качестве такого заведения Императорскую Военную Академию.
     Майлз замер с открытым ртом. Все  его  мысли  в  последние  дни  были
сосредоточены лишь на том, чтобы выскользнуть из-под опускающейся на  него
гранитной плиты закона Форлопулоса. Он не  был  уверен,  что  останется  в
живых, и уж тем более не мечтал о награде. Да еще о такой награде...
     Отец повернулся к нему и сказал чуть тише:
     - Разумеется, если вы не  посчитаете  это  ниже  своего  достоинства,
адмирал Нейсмит. Кстати, я до сих пор не поздравил  вас  с  повышением  по
службе.
     Майлз густо покраснел:
     - Это же было сплошное надувательство, сэр, вы сами прекрасно знаете.
     - Сплошное?
     - В основном.
     - О, ты научился хитрить - даже со мной... Тебе уже знакомо  пьянящее
чувство власти над людьми, сумеешь ли ты заставить себя подчиняться?  Быть
разжалованным -  горькая  пилюля,  проглотить  ее  не  так  просто,  -  он
многозначительно усмехнулся.
     - Вы ведь тоже были разжалованы после Комарры, сэр.
     - До капитана.
     - У меня теперь луженый желудок, так что  я  переварю  любую  пилюлю.
Ничего, сумею...
     Граф Форхалас скептически повел бровями.
     -  Вы  думаете,  из  него  выйдет  хороший  прапорщик,   а,   адмирал
Форкосиган?
     - Думаю, прапорщик из него выйдет ужасный, - честно признал  граф.  -
Но если измученные командиры  не  придушат  его  за  чрезмерную...  э-э...
инициативу,  то  в  один  прекрасный  день  он  станет  отличным  офицером
Генштаба.
     Форхалас с неохотой кивнул. Майлз и  отец  обменялись  торжествующими
взглядами.


     По  окончании  двухдневного   заседания   Совет   единогласно   вынес
оправдательный приговор. Сам Грегор во время голосования перешел в  правую
половину зала вместо обычного  для  императора  центра,  где  по  традиции
оставались воздержавшиеся. Даже старые политические противники Форкосигана
последовали за императором, хотя сделали это с таким  видом,  словно  идут
против совести.
     Граф Форхалас оказался единственным воздержавшимся. Теперь можно было
не сомневаться, что он не связан с Фордрозой - иначе попытался бы  замести
следы.
     - Вот упрямый старый хрен, - с уважением пробормотал премьер-министр,
еле  успевая  раскланиваться  в  ответ  на  сыпавшиеся  со   всех   сторон
поздравления. - С его убеждениями я вряд ли соглашусь, но его убежденности
можно позавидовать.
     Майлз молча наслаждался своим триумфом. По крайней мере  Элен  теперь
ничто не угрожает.
     Но был ли он счастлив?


     Заросли дикого винограда, взбирающиеся по берегам озера неподалеку от
Форкосиган-Сюрло, уже подернулись светлой зеленью. Теплый ветерок поднимал
легкую рябь, и она рассыпалась  по  воде  сверкающими  блестками...  Майлз
где-то читал, что у некоторых народов существует обычай класть  серебряные
монеты на глаза усопших. Он  представил,  как  солнечные  блики  монетками
опускаются  на  дно  озера,  серебряный  слой  растет,  растет  и  вот  на
поверхности возникает серебряный остров...
     Весна только началась, и  почва  в  глубине  не  успела  как  следует
оттаять. Майлз выбросил из ямы еще одну лопату промерзшей земли. Он  копал
с утра и теперь чуть не падал от усталости.
     - Смотри, у тебя все руки в крови, - сказала ему мать. -  Ты  мог  бы
сделать то же самое за пять секунд с помощью плазменного пистолета.
     - Кровь смывает грехи, - ответил он. - Так говорил сержант.
     - Да...
     Мать больше не проронила ни слова. Подошла к дереву,  села,  опершись
спиной о  толстый  ствол  и  залюбовалась  озером.  Бетанское  воспитание,
подумал Майлз. Часами может не отрываясь  смотреть  на  открытые,  вольные
пространства...
     Ну вот и готово. Отец, подал ему  руку,  помогая  выбраться  из  ямы.
Майлз нажал кнопку на гравитационной панели, и гроб медленно  опустился  к
месту вечного успокоения Ботари.  Сержанту  всегда  приходилось  терпеливо
дожидаться, пока Майлз закончит свою работу, и сегодня он ждал снова  -  в
последний раз.
     Засыпать могилу оказалось несравненно более легким и  быстрым  делом,
чем вырыть. Надгробье, заказанное отцом, было еще  не  готово.  Да  это  и
неудивительно - ручная работа, как и  все  надгробья  фамильного  кладбища
Форкосиганов. Здесь  же,  неподалеку,  лежит  прах  его  деда  -  рядом  с
бабушкиным. Бабушку по отцовской  линии  Майлз  никогда  не  видел  -  она
погибла во время гражданской войны.
     Он поставил неглубокий бронзовый сосуд в ногах могилы, внутри  лежали
сухие веточки горного можжевельника и прядь его  волос.  Потом  достал  из
кармана тот самый цветной шарф, бережно развернул его и  положил  в  сосуд
упругий черный локон. Мать добавила пучок жестких  седых  волос  с  головы
графа Форкосигана и медно-рыжую прядь - от себя. Родители отошли в сторону
и, взявшись за руки, безмолвно глядели на свежий земляной холмик.
     Майлз, подумав, положил шарф в жертвенную чашу.
     - Боюсь, из меня получилась никудышная  сваха  -  не  такая,  как  ты
мечтал, - виновато прошептал он. - Но Бога ради  не  думай,  что  я  хотел
посмеяться над тобой. Баз ведь действительно любит ее, и он позаботится  о
ней... Легко давать слово, но гораздо труднее его сдержать. И все же...  -
он бросил в сосуд несколько кусочков  ароматической  коры,  -  тебе  будет
тепло здесь лежать. Ты будешь  слышать  плеск  волн,  будешь  видеть,  как
волнуется наше озеро...  Снова  придет  зима,  а  за  ней  опять  наступит
весна... Никаких войск, никаких парадов - тишина и  покой.  Здесь  даже  в
безлунную ночь не бывает темно. В таком месте Бог обязан тебя заметить.  И
на тебя, старый верный пес, хватит его милости.
     Он зажег жертвенник.
     - Прошу тебя - когда эта чаша переполнится, дай и мне испить  из  нее
глоток.



                                  ЭПИЛОГ

     Учения по аварийной стыковке начались глубокой ночью. Все  правильно,
я и сам назначил  бы  на  это  время,  подумал  Майлз.  Вместе  с  другими
курсантами он бежал по коридорам орбитальной станции. Завтра утром для  их
группы  заканчивался  четырехнедельный  кошмар   тренировок   в   условиях
невесомости. Но сладкие мечты об увольнительной на  планету,  составлявшие
прошлой ночью основную тему разговоров в офицерском кубрике, были  не  для
него...
     Он примчался к своему рабочему месту одновременно  с  инструктором  и
еще одним курсантом. Лицо инструктора напоминало бесстрастную маску.  Зато
курсант Костолиц с оскорбительным любопытством оглядел  его  с  головы  до
ног:
     - Все еще таскаешь с собой эту допотопную свинорезку? - он кивнул  на
кинжал, висевший у Майлза на поясе.
     - У меня есть разрешение, - спокойно ответил Майлз.
     - Может, и спишь с ним?
     Майлз вежливо улыбнулся:
     - И сплю.
     С этим парнем у него по-прежнему были сложности. Майлз изучил историю
Барраяра  и  знал,  что  классовая  неприязнь  процветала  среди  офицеров
имперской армии: иногда в явной форме, как в случае с Костолицем, иногда -
завуалированно. Следовало не просто  решить  эту  проблему,  но  научиться
решать ее творчески, если он хочет, чтобы будущие подчиненные служили  ему
как должно.
     Временами  ему  начинало  казаться,  что  он  видит  душу   Костолица
насквозь,  как  на  экране  диагностического  аппарата  -  со   всеми   ее
комплексами, недугами и язвами  затаенных  обид.  Терпение,  убеждал  себя
Майлз, только терпение. Клиническая картина ясна, и как только подвернется
возможность, мы займемся терапией. А пока  будем  наблюдать  и  набираться
опыта.
     С тех пор как они в последние раз работали  в  паре,  Костолиц  успел
обзавестись узкой зеленой повязкой на рукаве. Инструктор, придумавший  эти
знаки отличия, - большой остряк, подумал Майлз.  Нарукавные  повязки  были
чем-то вроде плюсов в карточке успеваемости, только  наоборот:  зеленая  -
условное ранение, желтая - условная смерть. Какой из двух наградить, решал
инструктор,  планировавший  данную  учебную  катастрофу.  Очень   немногие
ухитрились пройти тренировочный цикл, не получив целой  коллекции  цветных
ленточек. Накануне Майлз встретил  Айвена  Форпатрила,  щеголявшего  двумя
зелеными и одной желтой. Это  был  далеко  не  предел  -  некий  бедолага,
отдыхавший вчера в офицерском кубрике, умудрился, судя  по  повязкам,  уже
пять раз побывать на том свете.
     Неудивительно, что рукав Майлза, лишенный подобных украшений, стал  в
последнее  время  объектом  пристального  внимания  начальства.  А   среди
однокурсников  он  заслужил  двойственную   репутацию:   одни   стремились
заполучить Майлза  в  свои  группы,  считая,  что  его  присутствие  имеет
свойство  отваживать  роковые  повязки,  другие,   более   наблюдательные,
шарахались от него, как  от  чумы,  убедившись,  что  получается  как  раз
наоборот. Майлз понимал, что инструктор приготовил ему какой-то  особенный
"подарок", и все его мышцы пели в предвкушении горячей работенки.
     Костолиц, зевнув и отпустив  последнюю  шпильку  по  поводу  барского
украшения на поясе Майлза, занял место перед  приборной  панелью  и  начал
проверку бортового инвентаря по контрольному  списку.  Майлз  опустился  в
соседнее кресло и тоже погрузился в работу. Инструктор прохаживался  между
ними, заглядывая то одному, то другому через плечо. "У  моих  дендарийских
похождений есть хотя бы один положительный итог, - думал Майлз, готовясь к
расстыковке.  -  После  операции  на  желудке   космическая   болезнь   не
возвращается. Правду говорят - нет худа без добра".
     Костолиц  заторопился  -  инструктор   включил   хронометраж.   Кадет
подскочил к ящику с аварийными кислородными масками, быстро пересчитал их,
не открывая прозрачной крышки, и ринулся дальше. Майлз хотел  ему  кое-что
подсказать, но прикусил язык. Ничего не выйдет,  он  только  разозлится  и
обидится еще больше. Терпение,  только  терпение.  Так.  Что  проверить  в
первую очередь? Аптечку. Она висит на своем  месте,  аккуратно  зажатая  в
настенных креплениях. Чутье подсказывало ему, что нужно заглянуть внутрь -
удостовериться, не покопался ли кто-нибудь в ней накануне.  Майлз  откинул
крышку... Пластыри, полимерные бинты, таблетки, жгут, дыхательная  трубка,
кислородный баллон - вроде бы никаких сюрпризов.
     Он провел рукой по дну аптечки -  и  похолодел.  Неужели  миниатюрный
пластиковый взрыватель? Фу, черт возьми!  Это  же  обыкновенная  присохшая
жевательная резинка!
     Костолиц закончил свою часть проверки и поджидал Майлза,  нетерпеливо
переминаясь с ноги на ногу. Загнав пластину с заполненным списком в ячейку
компьютера, рослый кадет скользнул в пилотское кресло.
     Внезапно  Майлз  заметил,  что   нагрудный   карман   инструкторского
комбинезона как-то странно оттопырен. Он  похлопал  по  своим  карманам  и
изобразил на лице виновато-растерянную улыбку:
     - Ой,  сэр,  я,  кажется,  задевал  куда-то  мой  световой  карандаш.
Разрешите воспользоваться вашим?
     Инструктор  с  неохотой  выдал  просимое.  А  Майлзу  хватило  одного
взгляда, чтобы засечь, что вместе с карандашом из его  нагрудного  кармана
выглянули застежки трех  туго  сложенных  кислородных  масок-фильтраторов.
Странно. Самые осторожные обитатели космических станций частенько носят  с
собой аварийные респираторы, но чтобы  три  сразу!  Ведь  на  борту  целых
двенадцать кислородных масок - Костолиц только что проверил.  Хотя  нет  -
Костолиц их только _п_е_р_е_с_ч_и_т_а_л_!
     - Карандаши казенные! - холодно заметил  инструктор.  -  Если  будете
терять их каждый день, Центральная бухгалтерия вытрясет из нас душу.
     - Так точно, сэр. Благодарю вас, сэр. -  Майлз  подписал  контрольную
пластинку и, сделав движение, чтобы спрятать  добычу  в  карман,  внезапно
извлек оттуда свой карандаш.
     - Ой, а вот и мой! Прошу прощения, сэр.
     Он вложил пластинку в ячейку и пристегнулся к креслу второго  пилота.
Хотя кресло  было  поднято  и  выдвинуто  вперед  до  максимума,  он  едва
дотягивался ногами до педалей. Да, оборудование имперского  флота  не  так
легко подстроить под себя, как то, что стоит  на  кораблях  наемников.  Ну
ничего, зато еще немного практики - и его судьба больше не будет  зависеть
от наличия или отсутствия пилотов.
     Но сейчас, по предварительным условиям, "рулить" должен был Костолиц.
Катер рывком выскочил из  стыковочного  узла  и  тут  же,  набрав  бешеную
скорость, устремился к следующей орбитальной станции  -  конечному  пункту
короткого тренировочного полета.
     Жуткая  перегрузка  вмяла  Майлза  в  кресло.  Кислородные   маски...
контрольный список... сейчас  что-то  должно  произойти.  Минуты  тянулись
невыносимо долго.
     В задней части кабины раздался  громкий  нарастающий  свист.  Он  был
готов к этому, но сердце  все  равно  отчаянно  забилось.  Курсанты  резко
обернулись и тут же поняли, в чем дело. Костолиц яростно выругался,  Майлз
лишь громко выдохнул.
     Из рваной дыры в стенной панели била струя  плотного  зеленого  газа,
словно обшивку пронзил метеорит.  Наверняка  этим  "метеоритом"  послужила
пластиковая мина - иначе из кабины выходил бы воздух, а не наоборот, да  и
инструктор не сидел бы так спокойно, наблюдая за ними.
     Костолиц бросился к ящику с кислородными масками, а Майлз - к  пульту
управления. Он быстро переключил фильтры  с  режима  переработки  в  режим
вытяжки, а затем одним движением врубил вспомогательные двигатели  системы
ориентации на полную мощность. Катер содрогнулся и закрутился вокруг своей
продольной оси. Их резко бросило вперед.  Газ-охладитель,  более  тяжелый,
чем воздух, начал медленно  расползаться  по  стенкам  кабины,  отжимаемый
центробежной силой.
     - Что ты делаешь, придурок! - заорал Костолиц, пытаясь дотянуться  до
респиратора.
     В первую секунду инструктор,  казалось,  был  склонен  согласиться  с
такой  характеристикой  Майлза,  но  внезапно  его  лицо  прояснилось.  Он
поглубже вжался в кресло, из которого начал было вываливаться,  и  стал  с
интересом наблюдать, что будет дальше.
     Майлзу некогда было отвечать на глупые вопросы.
     "Сейчас  сам  поймешь",  -  подумал  он.  Костолиц  меж  тем  натянул
дыхательную маску, попробовал вдохнуть... сорвал респиратор, отшвырнул его
в сторону и схватил следующий. Майлз  покачал  головой  и  двинулся  вдоль
стены к аптечке.
     Мимо пролетела еще  одна  кислородная  маска.  Пустые  баллоны,  дело
ясное. Нужно было  не  считать  респираторы,  а  проверить,  в  каком  они
состоянии. Майлз рывком открыл аптечку и достал дыхательную трубку  и  два
Y-образных переходника.
     Костолиц отшвырнул уже третью маску и стал пробираться к  ящику,  где
лежали остальные. Газ обжигал Майлзу ноздри, но в опасной концентрации  он
успел накопиться лишь в противоположном конце кабины. Пока.
     В это время раздался  вопль  ужаса  и  ярости,  прерванный  надсадным
кашлем. Это Костолиц наконец удосужился взглянуть  на  контрольное  табло,
где высвечивались показатели готовности масок к работе. Майлз  осклабился,
выхватил из ножен дедовский кинжал, разрезал дыхательную трубку на  четыре
части, вставил Y-образные переходники  и  закрепил  их  кусками  пластыря.
Воткнув это развесистое кальяноподобное сооружение в  патрубок  аварийного
кислородного баллона, Майлз двинулся к инструктору.
     - Не желаете ли воздуха, сэр? - он церемонно предложил  офицеру  один
из концов "кальяна". - Вдох - ртом, выдох - через нос.
     - Благодарю,  кадет  Форкосиган,  -  с  чувством  сказал  инструктор,
принимая подношение.
     Отчаянно кашляющий Костолиц, вытаращив глаза, полез к  ним,  чуть  не
проломив ботинками пульт управления. Майлз, не менее любезно, протянул ему
вторую трубку. Тот жадно присосался к ней, и из глаз у него хлынули  слезы
- видимо, от едкого охладителя. А может, и еще кое от чего, подумал Майлз.
     Зажав в зубах кислородный шланг, Майлз начал  карабкаться  по  стене.
Костолиц дернулся  было  за  ним,  но  тут  же  обнаружил,  что  у  них  с
инструктором слишком короткие  трубки.  Им  оставалось  только  беспомощно
наблюдать. Майлз прикинул длину своего шланга. Должно хватить,  едва-едва,
но должно.
     Газ-охладитель постепенно заполнял кабину катера. Майлз стал  считать
панели: 4а, 4b, 4с - кажется, эта. Он вскрыл панель - под  ней  находились
аварийные вентили трубопровода. Этот? Нет, вон тот. Он попытался повернуть
вентиль, но потная ладонь соскользнула, и  Майлз  рухнул  прямо  в  густое
облако газа-охладителя. Кислородная трубка вырвалась  у  него  изо  рта  и
забилась на полу, словно раненая змея. Он бы наверняка отчаянно  заорал  -
но был вынужден задержать дыхание. Инструктор попытался броситься  к  нему
на помощь, но не успел. Пока он возился со своим нагрудным карманом, Майлз
ухватился за стену, встал и все-таки добрался  до  потерянной  кислородной
трубки. Попробуем еще разок. Он изо всех сил сжал пальцы  поверх  вентиля.
Так, теперь поворачиваем... Свист вытекающего газа превратился в шипение и
наконец затих.
     Слой   фреона   стал   уменьшаться    на    глазах    -    заработали
воздухоочистители. Майлз дрожа - но не сильно, самую малость -  дополз  до
своего кресла, забрался в него и молча застегнул  ремни.  Комментариев  не
требовалось, да и делать их с резиновыми трубками в зубах было неудобно.
     Кадет Костолиц, вспомнив, что в  этом  полете  пилотом  назначен  он,
вернулся к пульту управления. Воздух окончательно  профильтровался,  и  во
вращении уже не было  нужды.  Костолиц  выключил  поворотные  двигатели  и
медленно повел катер к причалу.
     В стыковоч