латят этим людям гораздо меньше, чем я думала. К тому  же  провинциалы  с
подозрением относятся к столичной жизни. - Она слегка улыбнулась. - У одного
из охранников две жены - одна здесь, вторая в городе. И никто  из  товарищей
пока его не выдал. Надежные люди.
   Генри приподнял брови:
   - Ловко устроился.
   - На самом деле - нет. Ему хронически  не  хватает  денег,  и  он  всегда
выглядит озабоченным. Но никак не может решить, от которой жены  отказаться.
Похоже, любит обеих.
   Доктор  Генри,  который   собирался   порыбачить,   извинившись,   отошел
договориться об аренде лодки. В это время к  Корделии  подошла  Друшикко  и,
понизив голос, спросила:
   - Миледи... Каким образом у сержанта Ботари появился ребенок? Он ведь  не
женат, правда?
   - Ты поверишь, если я скажу, что  его  принес  аист?  -  весело  спросила
Корделия.
   - Нет.
   Дру  нахмурилась  -  по-видимому  она  не  одобряла  такого  легкомыслия.
Корделия не могла ее винить. Она вздохнула. "Как мне вывернуться?"
   - Но дело было почти так. Маточный  репликатор  прислали  с  Эскобара  на
курьерском корабле. Малышка дозрела в лаборатории госпиталя  под  присмотром
доктора Генри.
   - И она действительно дочь Ботари?
   - О да. Генетически проверена.  Именно  так  они  определили...  Корделия
оборвала фразу, не договорив. "Осторожно..."
   - Но что такое эти  семнадцать  репликаторов?  И  как  младенец  попал  в
репликатор? Это... Это серия каких-то экспериментов?
   - Перенесли плаценту. Тонкая операция, даже по галактическим  стандартам,
но  вполне  освоенная,  не  на  уровне  эксперимента.  Послушай,   -Корделия
замолчала, быстро соображая. - Я расскажу тебе правду. - "Только не всю".  -
Маленькая Элен - дочь Ботари и молодой эскобарианки по имени Элен  Висконти.
Ботари... Любил ее... Очень сильно. Но после войны она не захотела лететь  с
ним на Барраяр. Ребенок был зачат... Э-э... в барраярском  стиле,  и  потом,
когда они расстались, помещен в репликатор. Подобных случаев было несколько.
Все репликаторы прислали в госпиталь, который был заинтересован в том, чтобы
получше ознакомиться с новой технологией. После войны Ботари находился... На
лечении - довольно длительном. Но выздоровев,  он  взял  на  себя  заботу  о
девочке.
   - А другие тоже забрали своих детей?
   - Большинство других отцов к тому  времени  погибли.  Младенцы  попали  в
приют для детей военнослужащих.
   Вот так. Официальная версия, все в полном порядке.
   -  Как-то  странно...  -  Друшикко  хмуро  смотрела  в  землю.  -  Трудно
представить себе Ботари... По правде сказать, -  выпалила  она  с  внезапной
откровенностью, - я вовсе не уверена, что поручила бы Ботари заботиться даже
о кошке. Разве он не кажется вам немного сумасшедшим?
   - Мы с Эйрелом присматриваем за  ним.  По-моему,  Ботари  пока  прекрасно
справляется. Он самостоятельно нашел мистрис Хисопи, исправно  платит  ей  и
следит за тем, чтобы у девочки было все необходимое. А что, он  тебя  как-то
волнует?
   Друшикко кинула на Корделию взгляд, полный изумления и как бы говоривший:
"Вы что, шутите?"
   - Он такой огромный. И уродливый. И он... Иногда что-то бормочет себе под
нос. И так часто болеет - по нескольку дней подряд не встает с постели. Но у
него нет ни жара, ни чего-либо  подобного...  Командир  людей  графа  Петера
считает, что Ботари - симулянт.
   - Он не симулянт. Но я рада, что ты об этом сказала.  Надо  будет  Эйрелу
побеседовать с командиром и объяснить, что к чему.
   - Но разве вы его не боитесь? По крайней мере, в его плохие дни?
   - Глядя на него, мне хочется плакать, - медленно проговорила Корделия,  -
но я его не боюсь. Ни в плохие, ни в хорошие дни. И  тебе  тоже  не  следует
бояться его.
   - Извините, - Друшикко чертила  носком  туфли  по  гравию.  -  Это  очень
печальная история. Неудивительно, что  он  не  рассказывает  об  эскобарской
войне.
   - Да. Я... Была бы очень признательна, если  бы  ты  с  ним  об  этом  не
заговаривала. Ему это очень тяжело.
   Короткий перелет через узкую часть озера - и  они  оказались  в  поместье
Форкосиганов. Сто лет назад дом был  форпостом  крепости,  расположенной  на
мысу, а теперь, когда надобность в наземных  укреплениях  отпала,  старинные
каменные  казармы  были  переданы  под  более  мирные  цели.  Доктор  Генри,
по-видимому, ожидал чего-то более внушительного и  был  слегка  разочарован.
Графская домоправительница сервировала легкий  обед  на  украшенной  цветами
террасе у южной стороны дома, неподалеку от кухни. Идя к столу,  Корделия  с
графом Петером немного приотстали.
   - Спасибо вам, сэр, что разрешили к вам вторгнуться.
   - Вот еще - вторгнуться! Это твой дом, милочка. Ты можешь принимать здесь
кого захочешь. К тому же сегодня ты впервые входишь сюда, неся  под  сердцем
ребенка. - Они остановились в дверях. - Знаешь, когда моя мать  вышла  замуж
за отца, она поменяла всю обстановку резиденции  Форкосиганов.  Моя  жена  в
свое время сделала то же самое. Эйрел женился так поздно -полагаю,  перемены
будут более чем своевременны. Ты не хотела бы этим заняться?
   "Но это же ваш дом, - беспомощно подумала Корделия. - Ваш,  а  не  мой  и
даже не Эйрела..."
   - Ты пока не оставила никакого следа в нашей жизни, - продолжал  граф.  -
Порой я боюсь, как бы ты  снова  не  улетела.  -  Старик  улыбнулся,  но  во
взгляде, который он бросил на невестку, мелькнуло беспокойство.
   Корделия похлопала себя по округлившемуся животу.
   - О, я теперь надежно пришвартована, сэр. - Она поколебалась. -Должна вам
признаться,  я  подумала,  как  хорошо  было  бы   устроить   в   резиденции
Форкосиганов лифт. Считая подвал, полуподвал,  чердак  и  крышу,  в  главной
части здания  восемь  этажей.  Сейчас  это  для  меня  немного  утомительное
путешествие.
   - Лифт? Мы никогда... - начал граф, но тут же осекся. - Где?
   - Можно в заднем  холле,  рядом  с  трубой  канализации.  Так  внутренняя
архитектура не будет изменена.
   - Действительно можно. Прекрасно. Выбери подрядчика и распорядись.
   - Тогда я завтра же этим займусь. Спасибо вам, сэр.
   Оказавшись у него за спиной, Корделия позволила  себе  удивленно  поднять
брови.
   Преследуя, видимо, все  ту  же  цель  -  всячески  ублажать  мать  своего
будущего внука, - старый граф был  подчеркнуто  любезен  с  доктором  Генри,
несмотря на его молодость и демократические замашки. А в свою очередь Генри,
благодаря советам Корделии,  тоже  прекрасно  поладил  с  графом.  Старик  с
увлечением рассказывал врачу о новом  жеребенке,  только  что  родившемся  в
конюшнях Форкосиган-Сюрло. Он  принадлежал  к  породе,  которую  граф  Петер
называл  "тяжеловозом",  хотя,  на  взгляд  Корделии,  в  этом  трогательном
длинноногом существе не было ровным счетом ничего тяжеловесного. За огромные
деньга будущий племенной жеребец был выписан с Земли  в  виде  замороженного
эмбриона. На Барраяре  зародыш  имплантировали  кобыле,  а  за  вынашиванием
жеребенка обеспокоенно следил сам  граф.  Доктор  Генри  проявил  интерес  к
технической стороне вопроса, и после обеда граф предложил всем экскурсию  на
конский двор.
   Корделия попросила ее извинить.
   - Наверное, мне лучше прилечь. А ты, Дру, иди. Со  мной  побудет  сержант
Ботари.
   Она окончательно уверилась, что с Ботари происходит что-то  неладное:  за
обедом он не съел ни кусочка и уже больше часа молчал.
   Дру стала было отнекиваться, но ее так  заинтересовали  лошади,  что  она
дала себя  уговорить.  Когда  Корделия  и  сержант  остались  вдвоем,  он  с
благодарностью кивнул ей.
   - Спасибо, миледи.
   - Мне показалось, что вы нездоровы.
   - Нет... Да. Не знаю. Я хотел... Мне хотелось поговорить с вами,  миледи.
Уже... Несколько недель. Но подходящего момента никак не было. Я  больше  не
могу ждать: Я надеялся, что сегодня...
   - Что ж, сейчас самое удобное время. - В кухне домоправительница  гремела
посудой. - Пройдемся или...
   - Как вам угодно, миледи.
   Они пошли вокруг  старого  каменного  дома.  Беседка  на  холме  была  бы
прекрасным местом для уединенной беседы, но Корделия слишком отяжелела и  от
своего состояния, и от обильной еды, чтобы туда  взбираться.  Она  пошла  по
дорожке вдоль склона,  которая  вывела  их  к  невысокой  ограде  фамильного
кладбища Форкосиганов.
   Этот уютный маленький некрополь уже был заполнен почти до предела  -члены
семьи, дальние  родственники,  особо  заслуженные  вассалы...  Первоначально
кладбище находилось на территории ныне разрушенного форта,  и  самые  старые
могилы - солдат и офицеров гарнизона - относились к очень  давнему  времени.
Надгробия же Форкосиганов появились здесь только  после  того,  как  прежний
центр графства, Форкосиган-Вашнуй, был стерт с лица земли атомной бомбой  во
время цетагандийского вторжения. Восемь  поколений  семейной  истории  тогда
было уничтожено.  По  датам  на  плитах  можно  было  восстановить  историю:
цетагандийское вторжение, эпоха гражданских  войн...  Могила  матери  Эйрела
относилась как раз к самому началу войны Ури Безумного.  Рядом  с  ней  было
оставлено место для  Петера  -  тридцать  пять  лет  тому  назад.  Покойница
терпеливо ждала мужа.
   - Сядем здесь, - Корделия кивнула в сторону каменной скамейки, обсаженной
некрупными оранжевыми цветами и затененной импортированным  с  Земли  дубом,
которому было не менее ста лет. - Обитатели могил прекрасно умеют слушать  -
никогда не прерывают. И не сплетничают.
   Корделия опустилась на теплый камень и с вниманием посмотрела на  Ботари.
Он почтительно сел вдали от нее - насколько  позволяла  скамья.  Морщины  на
лице сержанта казались сегодня особенно  глубокими;  его  рука,  перекинутая
через груботесаную каменную спинку, судорожно сжималась и разжималась. Дышал
он медленно и как-то осторожно.
   Корделия постаралась, чтобы голос ее звучал как можно дружелюбнее.
   - Ну, так что вас  тревожит,  сержант?  Вы  сегодня  кажетесь  немного...
Скованным. Что-то с Элен?
   Он издал невеселый смешок:
   - Скованным... Да, наверное. Но  дело  не  в  малышке...  То  есть...  Не
напрямую. - И сержант, чуть ли не впервые за целый день, посмотрел ей  прямо
в глаза. - Вы помните Эскобар, миледи? Вы же там были. Так?
   - Так.
   - А вот я не могу вспомнить Эскобар.
   - Да, мне об этом говорили. Насколько я поняла, военные медики  приложили
немало усилий, чтобы заставить вас забыть ту войну.
   - О да.
   - Я не в восторге от методов барраярской психотерапии. Особенно  когда  к
ней примешиваются политические соображения.
   В его взгляде мелькнула робкая надежда.
   - Я это заметил, миледи.
   - Что они с вами  сделали?  Выжгли  какие-то  отдельные  нейроны?  Стерли
память специальными препаратами?
   - Нет... То есть они использовали лекарства, но ничего не уничтожали. Так
они мне говорят. Врачи называли это блокировкой. А мы - адом. Каждый день мы
попадали в ад, пока не  научились  избегать  его.  -  Ботари,  нахмурившись,
поерзал на скамье. - Если я пытаюсь вспоминать Эскобар или  хотя  бы  просто
заговорить о нем, у меня  начинает  болеть  голова.  Глупо  звучит,  правда?
Солдат ноет из-за мигреней, как старуха... Некоторые  воспоминания  вызывают
такую  головную  боль,  что  красные  круги  идут  перед  глазами   и   меня
выворачивает наизнанку. Когда я перестаю об этом думать,  боль  уходит.  Все
просто.
   Корделия сглотнула.
   - Ясно. Мне очень жаль вас. Я знала, что вам нелегко, но не  представляла
себе насколько.
   - Хуже всего сны. Я вижу во сне... Это, и если просыпаюсь  не  сразу,  то
помню, что мне снилось. Я вдруг  вспоминаю  слишком  много,  и  голова...  В
общем, мне остается лишь  уткнуться  в  подушку  и  рыдать,  пока  не  смогу
подумать о чем-то другом. Остальные  охранники  графа  Петера  считают  меня
психом, придурком. Они не понимают, как это  в  их  компанию  затесался  тип
вроде меня. Я и сам этого не понимаю. - Ботари быстро провел  обеими  руками
по короткому ежику волос. - Служить у графа - большая честь, ведь мест всего
двадцать. Сюда выбирают лучших, всяких чертовых героев,  увешанных  медалями
ветеранов с идеальным послужным списком. Если на Эскобаре я сделал... Что-то
такое нехорошее, то почему адмирал заставил графа Петера дать мне  место?  А
если я был героем, то почему у меня отняли память об этом?
   Дыхание его участилось и  теперь  со  свистом  вырывалось  через  длинные
желтые зубы.
   - А сейчас вам больно? Когда вы пытаетесь об этом говорить?
   - Немного. Будет хуже. - Он  пристально  посмотрел  на  Корделию,  сильно
нахмурив лоб. - Но мне необходимо об этом поговорить. С  вами.  Это  меня...
Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
   - Продолжайте.
   - У меня в голове... Четыре картинки с Эскобара. Четыре картинки. И я  не
могу их объяснить.  Сам  себе.  Несколько  минут  из...  Трех  месяцев?  Или
четырех? Они все меня тревожат, но одна - больше  всех  других.  В  ней  вы,
-неожиданно прибавил он и уставился в землю. Теперь он сжимал скамью  обеими
руками, и его узловатые пальцы побелели от напряжения.
   - Ясно. Продолжайте.
   - Одна... Она самая  простая...  Это  ссора.  Там  были  кронпринц  Зерг,
адмирал Форратьер, лорд Форкосиган и адмирал Ралф Форхалас. И я.  Только  на
мне не было одежды.
   - Вы уверены, что это не сон?
   - Нет. Не уверен. Адмирал Форратьер сказал... Что-то очень оскорбительное
лорду Форкосигану. Он оттеснил лорда к стене. Принц Зерг засмеялся. А  потом
Форратьер поцеловал его, прямо в губы, и Форхалас хотел оторвать  Форратьеру
голову, но лорд Форкосиган ему не позволил. А что потом - я не помню.
   - Э-э... Да-да, - сказала Корделия. - При этом меня не было, но  я  знаю,
что в барраярском высшем командовании в то время  действительно  происходили
странные вещи. Так что это, наверное, подлинное воспоминание. Если хотите, я
могу спросить Эйрела.
   - Нет! Нет! Эта картинка не такая важная, как другие.
   - Тогда расскажите о других.
   Голос его понизился до шепота.
   - Я помню Элен. Такую красивую. У меня в  голове  всего  две  картинки  с
Элен. В одной я помню, как Форратьер заставил меня... Нет, о той я  говорить
не хочу. - Он умолк на целую минуту, тихо раскачиваясь взад и  вперед.  -  В
другой... Мы в моей каюте. Она и я.  Она  -  моя  жена...  -  Голос  у  него
сорвался. - Она ведь не была мне женой, так?
   Это даже не было вопросом.
   - Так. Но вы это знаете.
   - Но я помню, что верил, будто она мне жена.
   Он прижал ладони ко лбу, а потом начал с силой растирать себе шею.
   - Она была военнопленной, - сказала  Корделия.  -  Ее  красота  привлекла
внимание Форратьера и принца  Зерга,  и  они  принялись  истязать  ее  -  не
допрашивая, а просто ради удовольствия. Ее  изнасиловали.  Но  это  вы  тоже
знаете. В какой-то степени...
   - Да, - прошептал он.
   -  Они  приказали  врачам  извлечь  у  нее  контрацептивный  имплантат  и
позволили вам... Или заставили вас... Сделать ей ребенка - это  было  частью
их программы пыток. Только частью.  Слава  Богу,  они  погибли  прежде,  чем
успели выполнить все, что собирались.
   Ботари согнулся чуть ли не вдвое и крепко обхватил колени своими длинными
руками. Дышал он часто, как после бега. Лицо его побледнело  и  блестело  от
пота.
   - А последняя картина? - напомнила Корделия.
   - Ох, миледи. - Он с трудом сглотнул. - Что бы это ни было... Я знаю, это
ближе всего к тому, что мне нельзя вспоминать.
   Ботари снова сглотнул. Корделия начала понимать, почему он не притронулся
к еде.
   - Вы хотите продолжать? Вы можете продолжить?
   - Я должен. Миледи, капитан Нейсмит. Потому что я помню вас.  Помню,  что
видел вас.  Вы  привязаны  к  кровати  Форратьера,  одежда  разрезана...  Вы
обнажены. И течет кровь. Я смотрю вверх  от  ваших...  Но  вот  что  я  хочу
знать... Должен знать.
   Сжав  обеими  руками  голову,  Ботари  наклонился  к   ней   осунувшимся,
страдающим лицом.
   Корделия испугалась. У него, видимо, чудовищно повышается давление, из-за
этого и возникают такие дикие мигрени. Но в таком случае не  грозит  ли  ему
инсульт, если  зайти  слишком  далеко,  дойти  до  последней  истины?  Какой
дьявольский  психоинженерный  фокус:  заставить  свой  собственный  организм
наказывать себя за запретные мысли...
   - Я и вас изнасиловал, миледи?
   - Что? Нет!!! - Она вспыхнула от обиды -  не  за  себя,  а  за  сержанта.
Проклятые ублюдки - они посмели отнять у него даже это знание?!
   Ботари зажмурился, всхлипнул, и слезы облегчения побежали по его щекам.
   - Слава Богу! Но... Вы уверены?
   - Форратьер дал вам такой приказ. Но вы отказались. По собственной  воле,
идя на смертельный риск. На некоторое время вы оказались в чертовски трудном
положении. - Ей страшно хотелось рассказать и все остальное, но сержант  был
в таком состоянии, что последствия могли стать непредсказуемыми. -  И  давно
вы начали об этом думать? Испытывать эти сомнения?
   - Как только снова увидел вас. Этим летом. Когда вы приехали, чтобы выйти
замуж за лорда Форкосигана.
   - И вы целых шесть месяцев не смели спросить?..
   - Да, миледи.
   У нее перехватило дыхание.
   - В следующий раз не ждите так долго.
   Судорожно сглотнув, он неловко вскочил и отчаянным взмахом огромной  руки
словно попросил: "Простите". Перекинув длинные ноги через  невысокую  ограду
кладбища, он нырнул в кусты. Корделия несколько минут встревоженно  слушала,
как мучительно выворачивает его пустой желудок. Наконец спазмы  стали  реже,
потом прекратились. Сержант вернулся, вытирая губы. Он был мертвенно-бледен,
в глазах его теперь теплился слабый огонек жизни.
   Ботари сел и задумался, растирая руками колени и глядя в землю.
   - Но, по сути, я насильник, хотя вы и не стали моей жертвой.
   - Это верно.
   - Я не могу... Себе доверять. А как вы можете доверять мне?.. Знаете, что
гораздо приятные женщины?
   Корделия лихорадочно гадала, выдержит ли она без истерики еще один резкий
поворот в разговоре. "Сама разрешила ему дать волю чувствам - вот  теперь  и
расхлебывай".
   - Продолжайте.
   - Убийство. После него чувствуешь себя свободным.  Это  не  должно...  Не
должно быть таким приятным. Лорд Форкосиган так не убивает.
   Глаза сержанта были полузакрыты, брови нахмурены, но он  уже  не  казался
сплошным комком  боли  -  видимо,  воспоминания  о  Форратьере  миновали.  -
Наверное, это от того,  что  вы  даете  волю  ярости,  -  осторожно  сказала
Корделия. - Почему в вас ее столько скопилось? Она просто не отходит от вас.
Люди ее чувствуют.
   Его кулак сжался напротив солнечного сплетения.
   - Это давняя история. Но я не всегда такой. Она взрывается неожиданно.
   - Сам Ботари боится Ботари, - пробормотала она.
   - А вы не боитесь. Даже лорд Форкосиган боится больше.
   - Почему-то я чувствую, что вы с ним связаны. А он - мое  сердце.  Как  я
могу бояться собственного сердца?
   - Миледи... Уговор?
   - А?
   - Вы будете говорить мне... Когда можно убивать. И тогда я буду знать.
   - Нет, так нельзя... Послушайте, а если меня не окажется рядом?  В  такие
моменты  некогда  раздумывать.  Вы  должны  защищать  себя  -  но  при  этом
интуитивно разбираться, действительно ли вам угрожает  опасность.  -Корделия
села еще прямее, удивленно глядя на него. - Поэтому вам  так  важен  мундир,
да? Все эти уставы и тому подобное - они дают вам уверенность, что все  идет
правильно.
   - Да. Я дал клятву защищать дом Форкосиганов. Так что все в  порядке.  Он
кивнул, явно успокоенный. Чем, Господи? Она покачала головой.
   - Вы просите меня стать вашей совестью. Выносить за вас суждения. Но вы -
нормальный человек. Я видела, как вы сделали правильный, очень трудный выбор
в экстремальных обстоятельствах.
   Он снова сжал руками череп:
   - Но я-то этого не помню! Не могу вспомнить, как я это сделал.
   Корделия вдруг почувствовала себя совсем маленькой.
   - О Господи... Знайте одно, сержант: какая  бы  помощь  вам  от  меня  ни
потребовалась