и
половину, потом остановился, словно о чем-то  задумался.  Майлз  проверил,
легко ли достается нож из ножен на поясе.  А  Дурачок  расширил  ноздри  и
тихонько заржал, привлекая внимание молодого человека. Тот встал и пошел к
лошади.
     У Майлза в ушах стучала кровь, рука с оружием напряглась и  вспотела.
Молодой человек отдал Дурачку свое яблоко.  Лошадь  с  аппетитом  схрупала
гостинец, потом двинула бедром, подняла копыто и глубоко  вздохнула.  Если
бы Майлз не видел, что парень  сам  ел  это  яблоко,  он  бы  выстрелил...
Человек потянулся потрепать коня по шее, но изумленно отдернул руку, когда
пальцы его наткнулись на сделанную доктором Ди наклейку. Дурачок  тревожно
замотал головой. Молодой человек почесал ему между  ушами,  последний  раз
посмотрел в сторону дома, сделал  глубокий  вдох,  шагнул  вперед,  увидел
Майлза и замер.
     - Лэм Журик? - спросил Майлз.
     Молчание. Неловкий кивок.
     - Лорд Форкосиган?
     Майлз тоже кивнул.
     Журик с трудом сглотнул и дрожащим голосом выговорил:
     - Лорд-фор, вы держите слово?
     Какое странное начало... У Майлза брови поползли вверх.
     - Да. Ты сдаешься?
     - Да и нет, милорд.
     - Так да или нет?
     - С условием, лорд. И мне нужно ваше слово, что вы его выполните.
     - Если ты убил Райну...
     - Нет, лорд. Клянусь! Я не убивал.
     - Тогда тебе нечего меня бояться.
     Губы Лэма растянулись в улыбке. Неужели этот горец смеется  над  ним?
Да как он смеет...
     - Ах, лорд, - выдохнул Журик, - хотел бы я, чтобы это было так. Но  я
ведь должен доказать это Харре. Вы должны заставить ее поверить мне, лорд!
     - Сначала заставь поверить меня. К счастью, это нетрудно. Повтори под
суперпентоталом то, что сейчас сказал, и я буду считать, что ты оправдан.
     Журик покачал головой.
     - Почему? - терпеливо спросил Майлз.
     То, что  подозреваемый  пришел  сам,  -  важное,  хотя  и  косвенное,
свидетельство его невиновности. Если только он не  вообразил,  что  сможет
обмануть сыворотку. Майлз решил быть терпеливым - по крайней мере, еще три
или четыре секунды. А потом. Бог свидетель, он его парализует,  затащит  в
дом, свяжет, пока парень не придет в себя, и разберется с этим  делом  еще
до завтрака.
     - Это средство... говорят, что ничего нельзя утаить.
     - Если бы можно было, оно было бы ни к чему.
     Журик секунду подумал.
     - Ты хочешь скрыть какое-то менее серьезное преступление? В этом твое
условие? Что ж, думаю, я могу заранее простить тебя. Конечно, если это  не
убийство.
     - Нет, лорд. Я никогда никого не убивал!
     - Тогда мы  договоримся.  Потому  что,  если  ты  невиновен,  я  хочу
убедиться в этом как можно скорее.
     - Здесь-то и трудность, милорд. - Журик потоптался  на  месте,  потом
решительно выпрямился. - Ладно, я согласен на вашу сыворотку. И отвечу  на
все вопросы, какие вы захотите задать. Но вы должны обещать - клятвенно! -
что не будете спрашивать меня о... о чем-то еще. О ком-то еще.
     - Ты знаешь, кто убил твою дочь?
     - Не наверняка. - Журик вызывающе вскинул голову. - Я этого не видел.
Но я догадываюсь.
     - Я тоже догадываюсь.
     - Это ваше дело, лорд. Но не заставляйте меня быть доносчиком. Больше
я ни о чем не прошу.
     Майлз вложил парализатор в кобуру и потер подбородок.
     - Гм... - Он чуть заметно улыбнулся. - Признаюсь, было бы  изящнее...
решить задачу путем логики и дедукции,  а  не  грубой  силой.  Даже  такой
мягкой силой, как суперпентотал.
     Журик мотнул головой:
     - Я не понимаю, о чем вы толкуете, милорд. Но я не  хочу  произносить
имя убийцы.
     Теперь Майлз уже знал  разгадку,  и  ему  осталось  только  выстроить
цепочку доказательств - шаг за шагом,  точно  так  же,  как  в  пятимерной
математике.
     - Прекрасно. Я даю  слово  Форкосигана,  что  ограничу  свои  вопросы
фактами, свидетелем которых был ты сам. Я  не  буду  просить  тебя  делать
предположения относительно других людей или событий,  при  которых  ты  не
присутствовал. Ну, это тебя устроит?
     Журик покусал губу.
     - Да, лорд. Если вы сдержите слово.
     - А ты испытай меня, - язвительно предложил  Майлз,  без  комментария
проглотив скрытое в последних словах оскорбление.
     Журик  проследовал  за  Майлзом  через  двор  с  видом   осужденного,
поднимающегося на эшафот. Их появление произвело фурор: Пим и Ди не  могли
понять, в чем дело, пока Майлз не объявил:
     - Доктор Ди, доставайте свой суперпентотал. Лэм Журик пришел  с  нами
поговорить.
     Он провел Журика к стулу, и горец сел, сжав руки на  коленях.  Пим  с
багрово-лиловым синяком на груди, проглядывавшим под белой повязкой,  взял
свой парализатор и отступил назад.
     Роясь в чемоданчике, доктор вполголоса поинтересовался:
     - Как вы этого добились?
     Майлз вытащил из кармана кусочек сахара,  поднял  его  и  ухмыльнулся
сквозь букву "С", составленную из  большого  и  указательного  пальца.  Ди
фыркнул, но с невольным уважением поджал губы.
     Когда у его руки зашипел инъектор, Лэм испуганно поежился.
     - Считайте от десяти  до  нуля,  -  велел  Ди.  Дойдя  до  трех,  Лэм
расслабился, а на нуле - захихикал.
     - Кейрел, матушка Кейрел, Пим, подойдите ближе, - распорядился Майлз.
- Вы - мои свидетели. Мальчики, отойдите в сторону и молчите.  Прошу  меня
не прерывать.
     Майлз начал задавать предварительные вопросы,  цель  которых  в  том,
чтобы установить ритм беседы и  протянуть  время,  пока  суперпентотал  не
подействует в полную силу. Медикаментозный допрос с суперпентоталом входил
в курс военной разведки, который Майлз слушал в академии. Как ни  странно,
снадобье действовало именно так, как им рассказывали.
     - Ты вернулся к себе домой в то утро, когда ночевал у родителей?
     - Да, милорд, - улыбнулся Лэм.
     - Примерно когда?
     - В середине утра.
     Часов здесь ни у кого не было, и на более точный  ответ  рассчитывать
не приходилось.
     - Что ты сделал, когда пришел?
     - Позвал Харру. А ее не оказалось.  Я  испугался,  не  ушла  ли  она.
Подумал - она меня бросила. - Лэм икнул. - Мне нужна моя Харра.
     - Подожди. Малышка спала?
     - Спала. Она проснулась,  когда  я  позвал  Харру.  Такой  рев  сразу
подняла - просто мороз по коже.
     - Что ты тогда сделал?
     Лэм широко раскрыл глаза.
     - У меня молока нет. Ей нужна была Харра. Я ей ничем помочь не мог.
     - Ты взял ее из колыбельки?
     - Нет, милорд. Я ж ей ничем помочь не мог. Да и  Харра  не  позволяла
мне до нее дотрагиваться. Говорила - вдруг я ее уроню, или еще что.
     - Ты ее не встряхнул, чтобы она замолчала?
     - Нет, лорд, я оставил ее лежать. Я пошел по  тропинке  вниз,  искать
Харру.
     - А потом ты куда пошел?
     Лэм моргнул:
     - К сестре. Я обещал помочь возить бревна для нового  дома.  Белла  -
еще одна моя сестра - выходит замуж, и...
     Он  ударился  в  несущественные  подробности,  как  и  положено   для
суперпентотала.
     - Остановись,  -  приказал  Майлз,  и  Лэм  послушно  замолчал,  чуть
покачиваясь на стуле. Майлз тщательно обдумал  следующий  вопрос.  Опасная
черта слишком близко.
     - Ты кого-нибудь встретил на тропинке? Отвечай "да" или "нет".
     - Да.
     - Кого? Спросите его, кого! - зашептал взволнованный врач.
     Майлз предупреждающе поднял руку.
     - Отлично. Можете вводить нейтрализатор, доктор Ди.
     - Разве вы не собираетесь об этом спросить? Это же чрезвычайно важно!
     - Не могу. Я дал слово. Вводите нейтрализатор, доктор!
     Озадаченный Ди прижал инъектор  к  запястью  пациента,  и  уже  через
несколько секунд полузакрытые глаза Лэма распахнулись.  Он  выпрямился  на
стуле, растирая себе руку и лицо.
     - Кого вы встретили на тропинке? - напрямую спросил Ди.
     Лэм не ответил и посмотрел на Майлза, ожидая помощи.
     Ди тоже на него посмотрел:
     - Почему вы не захотели его спрашивать?
     - Потому что мне это не нужно, - сказал Майлз. - Я  совершенно  точно
знаю, кого Лэм встретил на  тропинке  и  почему  он  пошел  дальше,  а  не
вернулся. Человек, который шел ему навстречу,  убил  Райну.  Как  я  очень
скоро докажу. И - засвидетельствуйте мои слова, вы, Кейрел, и вы,  матушка
Кейрел - эта информация получена не от Лэма. Подтвердите!
     Кейрел медленно кивнул:
     - Понимаю, милорд. Вы... очень добры.
     Майлз взглянул ему прямо в глаза, напряженно улыбаясь:
     - А когда для вас тайна перестала быть тайной?
     Кейрел покраснел и минуту не отвечал. Потом он сказал:
     - Вы можете продолжать так, как начали, милорд. Сдается  мне,  теперь
уже поздно идти на попятную.
     - Да, вы правы.


     Майлз послал гонцов: матушку Кейрел в одном  направлении,  Зеда  -  в
другом, Кейрела и его старшего - в  третьем.  Пим  и  Ди  приглядывали  за
Лэмом. Жена старосты вернулась первой, ведя за собой матушку Журик и  двух
из ее сыновей.
     Мать кинулась к Лэму и обняла его. Младшие братья  держались  позади,
но Пим уже занял позицию между ними и дверью.
     - Все в порядке, ма, - похлопал ее по спине Лэм. - По  крайней  мере,
со мной все в порядке. Я чист. Лорд Форкосиган мне верит.
     Не выпуская руки Лэма, женщина сердито посмотрела на Майлза.
     - Но ты ведь не дал лорду-мутанту напичкать тебя своим ядом?
     - Это не яд, - поправил ее Майлз. - На самом деле  эта  штука  спасла
жизнь вашему сыну, так что вернее было бы считать ее лекарством. Однако, -
тут он сурово повернулся к двум младшим братьям Лэма и  скрестил  руки  на
груди, - я хотел бы знать, кто из вас, юных идиотов, бросил этой ночью мне
на палатку факел?
     Младший  из  двух  побледнел.  Тот,  что   постарше,   успел   издать
возмущенный возглас, но, заметив лицо брата, замолк на полуслове.
     - Ты?! - в ужасе прошипел он.
     - Не бросал я, - заныл младший. - Никто не бросал!
     Майлз поднял брови. Наступило короткое напряженное молчание.
     - Ну, пусть тогда этот никто извиняется перед  старостой  и  матушкой
Кейрел, - проговорил Майлз, - поскольку это их сыновья спали в палатке.  Я
с моими людьми ночевал на чердаке.
     Мальчишка в ужасе  открыл  рот.  Самый  младший  из  сыновей  Кейрела
раздулся от гордости и важно прошептал:
     - Ты, Доно! Идиотина, ты что, не знал, что палатка не загорится?  Это
же настоящая армейская!
     Майлз заложил руки за спину и пронзил Журиков ледяным взглядом:
     - Это было покушение на жизнь наследника вашего графа, что по  закону
считается таким  же  преступлением,  как  покушение  на  самого  графа,  и
карается смертной казнью. Или, может, Доно об этом не подумал?
     Тут никакого суперпентотала не требовалось: парень совершенно не умел
врать. Матушка Журик, не отпуская Лэма, схватила теперь за руку и Доно.  В
эту минуту она  походила  на  курицу,  застигнутую  грозой  и  старающуюся
спрятать под крыльями весь свой многочисленный выводок.
     - Я не пытался вас убить, лорд! - в смятении воскликнул Доно.
     - А что же ты тогда пытался сделать?
     - Вы же ловили моего брата Лэма. Я хотел заставить вас уехать.  Хотел
спугнуть вас. Я не думал, что кто-то взаправду пострадает... Ведь  это  же
была только палатка!
     - Насколько я понял, ты еще никогда не видел  пожара.  А  вы  видели,
матушка Журик?
     Мать Лэма  растерянно  кивнула,  явно  разрываясь  между  стремлением
защитить сына и желанием отлупить его.
     - Ну так вот, если бы не случайность, ты  мог  бы  убить  или  ужасно
покалечить трех своих  друзей.  Пожалуйста,  поразмысли  над  этим.  Ввиду
твоего малолетства и... э-э... явной  умственной  отсталости,  я  не  буду
выдвигать обвинения в предательстве своего сюзерена. Вместо этого староста
Кейрел и твои  родители  будут  в  дальнейшем  отвечать  за  твое  хорошее
поведение и решат, как тебя следует наказать.
     Матушка Журик растаяла от облегчения и благодарности, а  у  Доно  вид
был такой унылый, словно он предпочел бы расстрел. Брат ткнул его в бок  и
прошептал:
     - Умственно отсталый!
     Тут матушка Журик отвела душу, закатив дразнилке звонкую оплеуху.
     - А как насчет лошади, милорд? - напомнил Пим.
     - В том деле я их не подозреваю, - медленно ответил Майлз. -  Попытка
поджечь палатку - просто ребячья глупость. А это - совсем другое...
     Зед, которому разрешили  воспользоваться  лошадью  Пима,  вернулся  с
Харрой.  Женщина  вошла  в  дом,  увидела  своего  мужа  и   остановилась,
пристально глядя на него. Лэм стоял перед ней, опустив руки,  с  обидой  в
глазах.
     - Так, лорд, - произнесла Харра, - значит, вы его поймали...
     - Не совсем, - ответил  Майлз.  -  Он  сам  пришел  сюда.  Он  сделал
заявление под действием суперпентотала и оправдан. Лэм не убивал Райны.
     Харра поворачивалась то в одну, то в другую сторону.
     - Но я видела, что он там был! Он оставил  свою  куртку  и  забрал  с
собой свою лучшую пилу и рубанок. Я знаю, что он возвращался, пока меня не
было. Ваша сыворотка неправильная!
     Майлз покачал головой:
     -  Сыворотка  подействовала  прекрасно.  А  вот  ты  ошибаешься.  Лэм
действительно заходил в твое отсутствие, но, когда  он  ушел,  Райна  была
жива и громко плакала. Убийца - не Лэм.
     Харра покачнулась.
     - Тогда кто же?
     - По-моему, ты догадываешься, но изо всех  сил  стараешься  этого  не
признавать. Вот откуда твоя  настойчивость.  Пока  ты  не  позволяла  себе
усомниться в том, что убийца - Лэм, тебе не  надо  было  думать  о  других
вариантах.
     - Но кому еще было до этого дело? - воскликнула Харра. - Кто еще  дал
бы себе труд?..
     - Действительно, кто? - вздохнул Майлз.
     Он подошел к окну и выглянул во двор. Туман почти рассеялся под ярким
утренним солнцем. Внезапно лошади перестали есть и забеспокоились.
     - Доктор Ди, приготовьте, пожалуйста, вторую дозу суперпентотала.
     Майлз повернулся и прошел к очагу, где еще теплились угли; их  слабый
жар приятно прогревал его кривую спину.
     Ди озирался по сторонам, держа в руке инъектор. Он явно  не  понимал,
кто должен стать его следующей жертвой.
     - Милорд?
     - Разве вам это не очевидно, доктор? - небрежно спросил Майлз.
     - Нет, милорд, - с негодованием отозвался Ди и насупился.
     - А тебе, Пим?
     - Не совсем, милорд, - промямлил телохранитель, и его взгляд вместе с
парализатором неуверенно обратился к Харре.
     - Наверное, это потому, что вы оба не были знакомы с  моим  дедом,  -
задумчиво произнес Майлз. - Он умер как раз перед тем, как вы поступили на
службу к отцу, Пим. Граф Петер Форкосиган родился в  самом  конце  Периода
Изоляции; на его глазах прошли все мучительные  перемены,  которые  выпали
Барраяру за эти сто лет. Деда называли последним из старых  форов,  но  на
самом деле он был первым из новых. Он менялся  вместе  со  временем  -  от
кавалерийских эскадронов до звеньев флайеров, от шпаг до ядерного оружия -
и менялся успешно. Наша сегодняшняя свобода - верное  свидетельство  того,
как  яростно  он  умел  приспосабливаться,  а  потом  отбрасывать  все   и
приспосабливаться снова. В конце  жизни  деда  считали  консерватором,  но
только потому, что очень многие на Барраяре обогнали его, промчавшись мимо
в том самом направлении, куда он вел, толкал, тянул и  указывал  всю  свою
жизнь. Он менялся, и приспосабливался, и  гнулся  под  ветром  перемен.  А
потом, когда генерал состарился, - ведь мой отец был его младшим  сыном  и
единственный остался в живых, а женился только в  зрелом  возрасте,  -  на
него обрушился я. И ему надо было снова меняться. А он  уже  не  мог.  Дед
умолял, чтобы моя мать сделала аборт. Ведь они  заранее  более  или  менее
точно узнали, как будет поврежден эмбрион. Мои родители и генерал пять лет
после моего рождения были в ссоре. Они не встречались,  не  разговаривали,
не имели друг с другом связи. Когда отец стал  регентом,  он  поселился  в
императорском дворце, и все думали,  что  адмирал  Форкосиган  подбирается
поближе к трону. На самом деле им с матерью было негде больше жить - граф,
мой дед, запретил отцу  пользоваться  особняком  Форкосиганов.  Такой  вот
скандал в благородном семействе... У нас в роду  по  наследству  переходят
язвы желудка - мы их дарим друг другу.
     Майлз прошелся к окну и выглянул.
     - Примирение наступило постепенно, когда стало ясно, что другого сына
у моих родителей не будет, - продолжал он.  -  Никаких  театральных  сцен,
конечно. Помогло то, что благодаря врачам я начал ходить. К тому же  тесты
показали мою сообразительность. А самое главное - дед  никогда  не  видел,
чтобы я сдавался.
     Никто не осмелился прервать этот монолог, хотя  на  лицах  слушателей
отражалось почтительное недоумение. Майлз умолк, и  в  наступившей  тишине
громко прозвучали чьи-то шаги по дощатому настилу крыльца. Пим тихо  вышел
вперед и взял под прицел дверь.
     - Доктор Ди, - сказал смотревший в окно Майлз. - Будьте добры  ввести
суперпентотал первому, кто войдет в дверь, - сразу  же,  как  только  этот
человек появится.
     - Вы не будете ждать согласия, милорд?
     - На этот раз нет.
     Дверь распахнулась, и врач шагнул вперед. Зашипел  инъектор.  Матушка
Маттулич повернулась к Ди так резко, что подол ее рабочего платья хлестнул
по икрам с набухшими венами.
     - Ты посмел! - взвизгнула она, занося руку для удара.
     Ди отпрянул, а старуха потеряла равновесие и покачнулась.  Шедший  за
ней староста Кейрел подхватил ее и удержал.
     - Ты посмел! - теперь  уже  взвыла  матушка  Маттулич,  обернулась  и
увидела не только Ди, но и всех прочих - матушку  Журик,  матушку  Кейрел,
Лэма, Харру, Пима. Плечи  у  нее  ссутулились,  и  тут  начал  действовать
препарат. Старуха застыла на месте. Глупая  ухмылка  на  ее  жестком  лице
боролась с отчаянием.
     От этой улыбки Майлза затошнило, но именно она и была ему нужна.
     - Усадите ее, - велел он.
     Старуху подвели к стулу, с которого так недавно встал Лэм Журик.  Она
отчаянно сопротивлялась  действию  сыворотки:  приступы  ярости  сменялись
вялым послушанием. Постепенно  послушание  взяло  верх,  матушка  Маттулич
обмякла и теперь только бессильно ухмылялась.  Майлз  тайком  взглянул  на
Харру.  Та  стояла  молчаливая  и  бледная,   целиком   отгородившись   от
окружающих.
     ...В течение нескольких лет  после  примирения  Майлза  не  оставляли
наедине с дедом без охранника. Сержант Ботари носил ливрею графа,  но  был
предан одному только Майлзу. Он  был  единственным  человеком,  достаточно
свирепым и бесстрашным  (как  некоторые  говорили,  достаточно  безумным),
чтобы противостоять самому великому генералу.  Майлз  решил,  что  незачем
объяснять слушателям, какой именно случай заставил его  родителей  считать
присутствие   сержанта   Ботари   необходимой   предосторожностью.   Пусть
незапятнанная репутация генерала Петера послужит его внуку - послужит так,
как он сочтет нужным.
     Лэм опустил голову.
     - Если бы я знал... Если бы я вовремя догадался... Я бы не оставил их
одних, милорд. Но я подумал, что бабушка о ней позаботится. Я не мог...  я
не знал, как...
     Харра даже не взглянула на него.
     - Давайте закончим с этим, - вздохнул Майлз.
     Он снова назначил  официальных  свидетелей  из  числа  собравшихся  в
комнате и предупредил,  чтобы  его  не  прерывали,  поскольку  это  путает
допрашиваемого. Облизав губы, он повернулся к старухе и повторил весь  ряд
стандартных нейтральных вопросов:  имя,  год  рождения,  имена  родителей,
факты биографии...  Успокоить  матушку  Маттулич  оказалось  труднее,  чем
готового сотрудничать Лэма - ее  ответы  были  неровными,  отрывистыми,  и
Майлз с трудом подавил нетерпение. Несмотря на кажущуюся легкость,  допрос
с суперпентоталом требует от следователя умения и выдержки. Сейчас  нельзя
рисковать. Постепенно он подошел к первым важным вопросам.
     - Где вы были, когда родилась Райна?
     Голос старухи звучал теперь тихо и плавно,