ену дома, то кто попал в вас?
     "Вот тебе,  довыпендривалась",  -  подумала  она.  Парализатор  снова
нацелился ей в живот. Но  барраярец,  видимо,  не  собирался  стрелять,  а
только сказал:
     - Это вас не касается. У вас есть еще один комм?
     Ого! Не столкнулся  ли  этот  солдафон  с  чем-то  вроде  мятежа?  Да
погибнут все враги!
     - Нет. Ваши люди все уничтожили.
     - Ничего, - пробормотал Форкосиган. - Я знаю,  где  взять  новый.  Вы
можете идти?
     - Не знаю.
     Корделия  заставила  себя  подняться  на  ноги  и  прижала   руку   к
раскалывающейся голове.
     - Это всего лишь сотрясение мозга,  -  без  тени  сочувствия  заметил
Форкосиган. - Прогулка будет вам на пользу.
     - Далеко идти? - охнула она.
     - Примерно двести километров.
     Корделия снова упала на колени.
     - Желаю приятно прогуляться.
     - Я прошел бы это расстояние за два дня.  Наверное,  вам  понадобится
больше, хотя вы и геолог, или кто там еще...
     - Я - астрокартограф.
     - Встаньте, пожалуйста.
     Он снизошел до того, что поддержал ее под локоть, помогая  подняться.
Казалось, ему почему-то не хочется к ней  прикасаться.  Она  промерзла  до
костей: тепло его  руки  ощущалось  даже  через  толстую  материю  рукава.
Форкосиган начал решительно подталкивать Корделию вверх по склону.
     - Вы серьезно? - изумилась она. -  И  что  вы  собираетесь  делать  с
пленной во время форсированного перехода? А если  я  размозжу  вам  камнем
голову, пока вы будете спать?
     - Я рискну.
     Они добрались до края ущелья.  Тяжело  дыша,  Корделия  уцепилась  за
какое-то тоненькое деревцо и с завистью заметила, что Форкосиган  даже  не
запыхался.
     - Ну, так. Я никуда не пойду, пока не похороню моих офицеров.
     - Пустая трата времени и сил, - раздраженно проговорил он.
     -  Я  не  оставлю  их  на  съедение  зверям.  Понятно?  Может,   ваши
барраярские головорезы лучше умеют убивать, но ни один из них  не  мог  бы
умереть более достойно.
     Секунду он молча смотрел на нее (лицо его оставалось  непроницаемым),
потом пожал плечами:
     - Хорошо.
     Корделия начала пробираться вдоль края ущелья.
     - Я думала, это было здесь,  -  озадаченно  сказала  она.  -  Вы  его
куда-то перетащили?
     - Нет. Но в его состоянии нельзя было далеко уползти.
     - Но вы же сказали, что он мертв?
     - Он почти мертв. Мертв его мозг, хотя тело  все  еще  живо.  Видимо,
импульс нейробластера не задел мозжечок.
     Корделия зашагала по помятой траве, Форкосиган молча следовал за ней.
     -  Дюбауэр!  -  Она  бросилась  к  фигуре  в   бежевом   комбинезоне,
скорчившейся в папоротниках. Услыхав  ее  голос,  он  перевернулся,  резко
вытянулся, - и вдруг судорога  потрясла  все  его  тело;  по  нему  словно
пробегали какие-то волны, губы растянулись в странной ухмылке. "Замерз?" -
изумленно подумала она, опускаясь на колени, но туг же сообразила,  в  чем
дело. Вытянув из кармана платок, она поспешно сложила его и  засунула  ему
между зубов. Губы мичмана были прокушены во  время  предыдущих  приступов.
Примерно через три минуты дрожь прекратилась, он вздохнул и снова обмяк.
     Она озабоченно осмотрела его. Дюбауэр открыл глаза и, беспомощно ловя
ее руку, издал  что-то  вроде  жалобного  поскуливания.  Она,  успокаивая,
погладила его по голове и вытерла  с  подбородка  кровавую  пену.  Раненый
затих.
     Корделия повернулась к Форкосигану. Слезы ярости и боли застилали  ей
глаза.
     - Он не мертв! Вы лгали! Он жив, и ему нужна медицинская помощь!
     - Не надо закрывать глаза  на  реальность,  командор  Нейсмит.  Удары
нейробластера не излечиваются.
     - Вот как?  Сейчас  еще  неизвестно,  насколько  изувечило  его  ваше
гнусное оружие. Он по-прежнему видит, слышит и чувствует -  вы  не  можете
назначить его трупом по своему желанию!.
     Лицо офицера напоминало бесстрастную маску.
     - Если вам угодно, - сдержанно произнес он, - я могу  прекратить  его
мучения. Мой боевой нож заточен, как бритва. Если действовать  быстро,  им
можно практически безболезненно перерезать горло. Или, если вы сочтете это
своим командирским долгом, сделайте это сами.
     - Вы так поступили бы кем-нибудь из своих людей?
     - Конечно. И они сделали бы для меня то же. Никто не захотел бы длить
подобную жизнь.
     Она встала и пристально посмотрела на него.
     - В таком случае, быть барраярцем - означает жить среди каннибалов.
     Оба  надолго  замолчали.  Наконец  тишину  нарушил   стон   Дюбауэра.
Форкосиган шевельнулся и сухо спросил:
     - Что же вы собираетесь с ним делать?
     Корделия устало растирала виски, гадая, какой мольбой смягчить  этого
безжалостного человека. Ее тошнило, язык  стал  ватным,  ноги,  дрожали  и
подгибались от усталости, боли и голода.
     - А куда именно вы планируете идти? - с трудом спросила она, не зная,
с чего начать.
     - Здесь есть наш тайный склад. Дорогу я найду. Там  оборудование  для
связи, оружие, пища... Если я доберусь туда, то  смогу...  э-э...  буду  в
состоянии справиться со всеми проблемами.
     - На складе есть лекарства?
     - Да, - неохотно признался он.
     - Ладно. - Надежды практически нет, но надо попробовать. - Я  буду  с
вами сотрудничать, дам слово чести быть вашим пленником, всячески помогать
вам - конечно, при условии, что это не поставит под угрозу мой корабль,  -
если вы позволите взять с собой мичмана Дюбауэра.
     - Это исключено. Он даже идти не может.
     - Думаю, что сможет, если ему помогать.
     - А если я не позволю? - В его голосе прозвучало явное раздражение.
     - Тогда вам придется либо оставить нас обоих, либо убить.
     Стараясь не смотреть на нож, она подняла подбородок и стала ждать.
     - Я не убиваю пленных.
     Корделия с  облегчением  услышала,  что  он  употребил  множественное
число. Значит, барраярец все-таки вернул Дюбауэру человеческое звание. Она
снова опустилась на колени, чтобы  скорее  помочь  раненому  встать,  пока
этому Форкосигану не вздумалось закончить спор,  парализовав  ее  и  добив
беспомощного ботаника.
     - Хорошо, - сдался он, бросив на нее странный пристальный  взгляд.  -
Берите его с собой. Но нам надо поторапливаться.
     Ей удалось поднять мичмана на ноги. Двигался он с трудом, то  и  дело
обвисая у нее на плечах,  но  выбирать  не  приходилось.  Похоже,  он  мог
слышать, но не понимал смысла речи.
     - Вот видите, - отчаянно оправдывалась Корделия, - он может идти. Ему
просто надо немного помогать.


     Они добрались до края  прогалины.  Последние  лучи  вечернего  солнца
прочертили ее  длинными  черными  тенями,  превратив  в  подобие  огромной
тигровой шкуры. Форкосиган остановился.
     - Будь я один, - сказал он, - я отправился бы к складу только  с  тем
НЗ, который у меня на поясе. Но раз  мы  втроем,  лучше  сначала  обыскать
лагерь - может, там найдется какая-то пища. Я  пойду  погляжу,  а  вы  тем
временем можете похоронить вашего офицера.
     Корделия кивнула.
     - Заодно поищите  что-нибудь,  чем  можно  копать.  Мне  надо  сперва
позаботиться о Дюбауэре.
     Он лишь махнул рукой и направился  к  сожженному  кольцу  палаток.  В
обуглившихся кучах ей удалось откопать два полусгоревших спальных мешка  -
но там не нашлось ни одежды, ни  лекарств,  ни  мыла,  ни  даже  ведра,  в
котором можно было бы согреть воду. Смирившись с  неизбежностью,  Корделия
подвела мичмана к ручью, раздела его,  вымыла,  промыла  царапины  и,  как
смогла, отстирала его  брюки  в  холодной  воде.  Потом  вытерла  спальным
мешком, снова надела на него нижнюю  рубашку  и  куртку,  а  вокруг  бедер
обмотала второй спальный мешок  -  наподобие  саронга.  Дюбауэр  дрожал  и
стонал, но не сопротивлялся.
     Тем временем Форкосиган отыскал  две  коробки  с  питанием:  этикетки
сгорели, но сама упаковка не пострадала. Корделия  вскрыла  один  пакетик,
добавила воды из ручья, попробовала. Оказалось - овсянка на соевом молоке.
     - Хорошо, - заметила она, - самая подходящая еда для больного. А  что
в другой коробке?
     Форкосиган уже проводил собственный эксперимент. Он тоже развел водой
содержимое своего пакетика, перемешал и понюхал получившееся блюдо.
     - Что-то не пойму, -  признался  он,  протягивая  Корделии  результат
своих трудов. - Пахнет довольно странно. Он не мог испортиться?
     В пакете оказалась белая паста с резким запахом.
     - Все в порядке, - успокоила его она. -  Это  искусственная  салатная
заправка  на  основе  сыра-рокфора.  -  Устроившись  поудобнее,   Корделия
задумалась над меню. - По крайней мере, очень калорийно, а лишние  калории
нам не помешают. В этом вашем поясе случайно не найдется ложки?
     Форкосиган  снял  с  ремня  какой-то  предмет,  оказавшийся  складным
дорожным набором, и молча вручил Корделии.
     - Спасибо. -  Корделия  почувствовала  странную  радость,  словно  он
сотворил у нее на глазах какое-то чудо.
     Пожав плечами, Форкосиган в сгущающейся темноте снова  отправился  на
поиски, а она  начала  кормить  Дюбауэра.  Несмотря  на  отчаянный  голод,
бедняга не мог есть самостоятельно.
     Форкосиган вернулся к ручью.
     - Я нашел вот это. - Он передал ей  небольшую  геологическую  лопатку
для сбора образцов почвы. - Для ваших целей не слишком удобный инструмент,
но ничего лучшего пока нет.
     - Это лопатка Рега, - отозвалась Корделия. - Обойдемся ею.
     Она отвела Дюбауэра в сторонку и уложила на землю.  Наверное,  лесной
папоротник можно использовать как подстилку  -  она  решила,  что  попозже
наберет охапку-другую. Разметив могилу неподалеку от того места, где погиб
Роузмонт, Корделия  принялась  снимать  дерн.  Корни  оказались  крепкими,
упругими и неподатливыми, и она очень быстро выбилась из сил.
     Из темноты возник Форкосиган.
     - Я нашел несколько люминофоров.
     Надломив прозрачную трубку величиной с карандаш,  он  положил  ее  на
землю рядом с могилой, и все вокруг озарилось неестественным  сине-зеленым
светом. Стоя рядом, барраярец критически наблюдал за работой Корделии.
     Она энергично ковыряла грунт, злясь, что он на нее смотрит. "Уйди,  -
мысленно просила она, - дай мне мирно  похоронить  моего  друга".  Тут  ей
пришла новая мысль, заставившая забеспокоиться: "Может, он не позволит мне
закончить... Я работаю слишком медленно..." Она заспешила.
     - С такими темпами мы пробудем здесь неделю.
     "А может,  треснуть  его  лопатой?  -  мелькнуло  в  голове.  -  Хоть
разок..."
     - Идите к вашему ботанику.
     Он протянул руку, и до нее дошло: ей предлагают помощь!
     - Ох!...
     Форкосиган вытащил нож, подрезал корни травы там,  где  она  наметила
контуры могилы, и начал копать - гораздо успешнее, чем она.
     -  Вы  обнаружили  здесь  какое-нибудь   зверье,   которое   пожирает
мертвечину? - спросил он, откидывая землю. - Глубоко копать?
     - Точно не знаю, - ответила она. - Мы работали на планете  всего  три
дня.  Но  экосистема  тут  довольно  сложная  и,  похоже,   фауна   весьма
разнообразна.
     - Гм...
     - Лейтенант Стьюбен, мой главный зоолог, нашел пару убитых травоядных
- они были неплохо обглоданы. У  одного  из  трупов  он  заметил  какое-то
животное, похожее на пушистого краба.
     - И какого они были размера? - заинтересовался Форкосиган.
     - Он не сказал. Я видела только изображения земных крабов  -  они  не
слишком крупные. Наверное, с вашу ладонь.
     - Значит, метра должно хватить.
     Лопата мерно поднималась и снова вонзалась  в  землю.  Холодный  свет
люминофора озарял его лицо, бросая вверх,  ко  лбу,  причудливые  тени  от
тяжелого  подбородка,  прямого  широкого  носа,  густых   бровей.   Сейчас
барраярец  напоминал  Корделии  сказочного  короля  гномов,   прорубающего
таинственный путь где-то в глубине своих подземных владений.
     - Около палаток есть шест. Я могла бы закрепить  эту  свечку  повыше,
чтобы она освещала яму, - предложила она.
     - Это было бы неплохо.
     Корделия прошла к обгорелым останкам лагеря  и  отыскала  алюминиевую
стойку от палатки, которую бросила здесь утром. Вернувшись к  могиле,  она
привязала люминофор к шесту стеблями каких-то растений и  воткнула  его  в
землю. Круг света стал  шире.  Вспомнив  о  своем  намерении  набрать  для
Дюбауэра  папоротника,  Корделия  сделала  несколько  шагов  к  лесу  -  и
остановилась.
     - Вы слышали? - спросила она.
     - Что?
     Могила была уже по колено, и  барраярец  немного  запыхался.  Теперь,
после ее вопроса, он перестал копать и насторожился.
     - Какой-то шорох со стороны леса.
     Он с минуту прислушивался, потом покачал головой и продолжил работу.
     - Сколько у нас люминофоров?
     - Шесть.
     Так мало! Значит, придется экономить...
     Корделия только собралась  спросить,  не  согласится  ли  он  немного
покопать в  темноте,  когда  снова  услышала  шорох,  на  этот  раз  более
отчетливый.
     - Там и правда кто-то есть.
     - Это мы знаем, - буркнул Форкосиган. - Вопрос в том...
     В круг света одновременно  выбежали  три  существа.  Корделия  успела
заметить  проворные  приземистые  тела,  невероятно   большое   количество
волосатых черных ног,  четыре  круглых  бусинки-глаза  и  бритвенно-острые
желтые клювы, которые щелкали и шипели. Животные были размером с кабана.
     Форкосиган отреагировал молниеносно, ударив ближайшего зверя прямо по
морде острием лопаты. Второй набросился на тело Роузмонта, вцепился в руку
и попытался утащить его в темноту. Корделия схватила свой  шест  и  ткнула
ночную тварь между глазами. Клюв со скрежетом перекусил конец алюминиевого
шеста, но чудовище, зашипев, отступило.
     Тем временем  Форкосиган  успел  достать  нож  и  энергично  атаковал
третьего зверя, крича  и  пиная  его  своими  тяжелыми  ботинками.  Острые
роговые челюсти пропахали ему ногу, брызнула кровь - но  лезвие  вонзилось
по рукоятку, и "краб" умчался в лес, вопя и  шипя,  а  за  ним  -  и  двое
остальных. Воспользовавшись передышкой,  Форкосиган  вытащил  парализатор,
застрявший, судя по его приглушенным проклятиям, в слишком глубокой кобуре
нейробластера.
     - Пушистые крабы, а? - пропела Корделия.  -  Ох,  Стьюбен,  шею  тебе
сверну!
     Голос ее предательски  задрожал,  и  она  стиснула  зубы.  Форкосиган
сорвал пучок травы, стер с клинка темную кровь и вернул его в ножны.
     - Пожалуй, могилы здесь надо рыть метра в два  глубиной,  -  серьезно
проговорил он. - А может, и того больше.
     Корделия  вздохнула,  соглашаясь,   и   водрузила   обратно   изрядно
укоротившийся шест.
     - Как ваша нога?
     - Я справлюсь сам. Вы лучше позаботьтесь о вашем мичмане.
     Дремавший Дюбауэр  проснулся  от  шума  и  теперь  порывался  куда-то
ползти. Корделия удержала его, но  это  вызвало  очередной  эпилептический
припадок. Вскоре он заснул, к ее глубокому облегчению.
     Тем временем Форкосиган залепил себе рану пластырем из индивидуальной
аптечки и снова принялся копать, но  уже  чуть  медленнее.  Когда  глубина
достигла его плеч, он дал Корделии ящик для сбора образцов  растительности
и поручил выгребать грунт.
     Около полуночи он выкарабкался из ямы.
     - Ну вот и  все.  То  же  самое  можно  было  бы  сделать  с  помощью
плазмотрона за пять секунд, - проговорил он, шумно дыша.  На  его  грязном
комбинезоне даже сквозь камуфляж виднелись большие пятна пота.
     От ущелья и ручья  поднимались  скрученные  ленты  тумана,  и  ночная
прохлада становилась все ощутимей.
     Вдвоем  они  подтащили  тело  Роузмонта  к  краю  могилы.  Форкосиган
помедлил.
     - Вы не возьмете его одежду для вашего мичмана?
     Бесспорно, это было разумное предложение. Корделию  оскорбляла  мысль
похоронить Роузмонта голым, но в то же время она досадовала, что  сама  не
додумалась до  этого  раньше,  чтобы  согреть  замерзающего  Дюбауэра.  Со
странным ощущением снимала  она  одежду  с  окоченевшего  трупа  -  словно
раздевала гигантскую куклу.
     Тело с глухим стуком упало в могилу.
     - Минутку.
     Корделия вынула  носовой  платок  Роузмонта,  спрыгнула  в  могилу  и
закрыла им мертвое лицо. Этот бессильный, нелепый жест почему-то принес ей
облегчение.
     Форкосиган помог ей вылезти.
     Они  забросали  могилу  землей,  гораздо  быстрее,  чем   копали,   и
постарались как можно лучше утрамбовать грунт.
     - Вы не желаете исполнить какой-нибудь обряд? - спросил барраярец.
     Ей совсем не хотелось декламировать  обезличенный  текст  официальной
церемонии. Но она  встала  на  колени  рядом  с  холмиком  и,  как  могла,
помолилась за душу погибшего - конечно, не  вслух,  а  про  себя.  Молитва
умчалась вверх и растаяла в пустоте, бесшумная, как снежинка.
     Форкосиган терпеливо ждал, стоя рядом.
     - Сейчас  довольно  поздно,  -  проговорил  он,  -  а  нам  уже  были
представлены три убедительных доказательства того, что  бродить  по  ночам
здесь не стоит. Давайте-ка отдохнем до рассвета. Я буду  дежурить  первым.
Вам по-прежнему хочется размозжить мне голову камнем?
     - В данную минуту нет, - честно призналась она.
     - Прекрасно. Я разбужу вас попозже.
     Форкосиган зашагал вдоль края прогалины, прихватив с собой люминофор.
Свет дрожал во мраке, как пленный  светлячок.  Корделия  лежала  на  спине
рядом с Дюбауэром. Сквозь густеющий  туман  кое-где  поблескивали  звезды.
Может ли одна из них оказаться ее кораблем  -  или  кораблем  Форкосигана?
Маловероятно - они сейчас должны быть слишком далеко.
     Она чувствовала себя опустошенной. Энергия,  воля,  желания  утекали,
как сверкающая влага, и впитывались в песок  бесконечности.  Но,  переведя
взгляд на лежащего рядом Дюбауэра, Корделия заставила  себя  вырваться  из
водоворота отчаяния. "Я по-прежнему командир, - резко напомнила она.  -  У
меня есть подчиненный. Ты по-прежнему нужен мне, мой бедный  мичман,  хотя
теперь не можешь быть полезен даже себе самому!.."
     Казалось, эта мысль была ключом к какому-то великому озарению, но тут
все перемешалось - и Корделия заснула.



                                    2

     В сером утреннем  тумане  они  разложили  свое  скудное  имущество  в
самодельные рюкзаки и начали спускаться по склону. Корделия вела Дюбауэра,
поддерживая его, когда он спотыкался. Неизвестно было, узнает  ли  ботаник
человеческие  лица,  однако  он  явно  предпочитал  цепляться  за  нее   и
сторонился Форкосигана.
     Деревья становились выше, а лес - гуще, так что Форкосигану  пришлось
прорубать дорогу своим ножом. Потом они пошли вдоль  ручья.  Сквозь  кроны
деревьев стали проникать солнечные лучи, высвечивая  ярко-зеленые  подушки
мхов, сверкающие водные струи, камни, подобные россыпям медных монет.
     Среди  мелких   существ,   сходных   с   земными   насекомыми,   была
распространена  радиальная  симметрия.  Какие-то  летающие  твари,   вроде
воздушных медуз, целыми стаями плыли над ручьем, переливаясь всеми цветами
радуги. Корделия наслаждалась редкостным зрелищем. Похоже  было,  что  эти
живые мыльные пузыри заставили смягчиться  даже  Форкосигана:  он  объявил
привал на удивление быстро.
     Они напились из ручья  и  сидели,  наблюдая,  как  сверкающие  шарики
мелькают и  раздуваются  в  брызгах  водопада.  Закрыв  глаза,  Форкосиган
прислонился к стволу дерева.  Корделия  поняла,  что  он  тоже  смертельно
устал. Оставаясь незамеченной, она с любопытством разглядывала его. В этом
человеке не было ничего загадочного - просто немолодой военный, и держится
он, как ему и положено - с резковатым достоинством  кадрового  офицера.  И
все же подсознание не давало ей покоя - словно  она  забыла  что-то  очень
важное. Но вот память выбросила нужное слово -  и  Корделия,  ошеломленная
внезапным открытием, не удержала возгласа:
     - Я знаю, кто вы. Форкосиган, Мясник с Комарры.
     Она сейчас же пожалела о сказанном: он открыл глаза  и  посмотрел  на
нее. На лице его сменял