трическом возбуждении и отвратительно постыдном оргазме...
     Он оттолкнул от себя воспоминания и, почти теряя  сознание,  еще  раз
вдохнул и выдохнул. Почему-то вдруг оказалось, что он сидит не на кровати,
а на полу, судорожно сжавшись. Блондиночка скорчилась на сбитой постели  и
удивленно уставилась на него:
     - Что с тобой? Почему ты перестал? Ты умираешь?
     "Нет, только жалею, что не умер".
     Это  нечестно!  Он  знал,  откуда  взялась  такая  реакция.  Это   не
воспоминание, погребенное в подсознании, это не из далекого и  забывшегося
детства. Это произошло всего четыре года назад. Разве  не  считается,  что
подобное  ясное  осознание  помогает  человеку  освободиться  от   демонов
прошлого? Он что, будет кататься в судорогах всякий раз,  когда  попробует
секс с настоящей девушкой? Если все будет  спокойно,  если  его  не  будет
мучить совесть, если у него когда-нибудь появится  возможность  заниматься
любовью - настоящей  любовью,  тогда,  может,  ему  удастся  справиться  с
безумием. "Или, может, не удастся..." Он сделал еще один судорожный вздох.
И еще один. Легкие снова работали. Неужели он действительно  мог  умереть?
Надо полагать, в момент потери сознания автономная нервная система  должна
снова заработать.
     Дверь его каюты скользнула в сторону. В  проеме  показались  Таура  и
Элен. Увидев,  что  происходит,  Элен  разразилась  проклятиями,  а  Таура
стремительно шагнула вперед.
     Сейчас! Ему надо потерять сознание прямо сейчас! Но упрямый демон  не
слушался. Он продолжал тяжело дышать, свернувшись на боку,  со  спущенными
до коленей брюками.
     - Ты что делаешь?  -  прорычала  Таура.  В  неярком  свете  ее  клыки
угрожающе засверкали. Марк видел, как она одной рукой  разрывала  солдатам
горло.
     Блондиночка, страшно встревоженная, поднялась  на  колени.  Она,  как
всегда, пыталась прикрыть руками свои самые  выдающиеся  атрибуты  и,  как
всегда, только привлекла к ним всеобщее внимание.
     - Я только попросила попить водички, - прохныкала она. - Извините!
     Таура поспешно опустилась на одно колено и  повернула  руки  ладонями
вверх, показывая девочке, что на нее-то она не сердится. Марк  решил,  что
Мари таких тонкостей не понять.
     - Тогда что случилось? - сурово спросила Элен.
     - Он заставил меня его целовать.
     Элен, глянув на Марка, яростно сверкнула глазами:
     - Ты пытался ее изнасиловать?
     - Нет! Не знаю. Я только...
     Сержант Таура  распрямилась,  сгребла  Марка  за  рубашку,  прихватив
заодно и немного кожи, подняла на ноги и притиснула к ближайшей стене. Пол
оказался в метре от его ног.
     - Отвечай честно, будь ты проклят, - рыкнула сержант.
     Марк закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Не потому, что ему угрожают
женщины Майлза, нет. Не из-за них. Но из-за того, что тогда,  четыре  года
назад, последовало за этим унижением. Когда встревоженные  Ларе  и  Мок  в
конце концов убедили Галена остановиться, Марк был  в  глубоком  шоке,  на
грани остановки сердца. Галену пришлось  отвезти  дорогостоящего  клона  к
врачу. Была глубокая ночь. Гален объяснил ожоги, сказав, будто Марк тайком
занимался онанизмом с помощью электрошока, случайно его включил и не  смог
выключить, потому что у него свело руки. Врач ошарашенно  захихикал.  Марк
еле слышно подтвердил все: он слишком боялся Галена, чтобы сказать правду.
Но врач ведь видел следы побоев, неужели он не  понял,  как  все  было  на
самом деле? Но врач ничего не сказал. Ничего не  сделал.  Потом  уже  Марк
осознал, что самые глубокие  сожаления  вызывает  в  нем  его  собственное
пугливое подтверждение, что тот мрачный смешок обжег его больнее всего. Он
не может допустить, не допустит, чтобы с Мари произошло то же самое.
     Отрывистыми, резкими фразами он  описал,  что  пытался  сделать.  Это
звучало просто отвратительно, хотя виной тому была ее красота.  Он  крепко
зажмурился. Он ни словом  не  обмолвился  о  своей  панике,  не  попытался
рассказать про Галена. Внутренне содрогаясь, он говорил  правду.  Пока  он
говорил, стена медленно поползла  вверх  вдоль  его  позвоночника,  и  его
ступни коснулись пола. Сжимавшие рубашку руки разжались,  и  он  осмелился
открыть глаза.
     И чуть было не зажмурился снова, обожженный  откровенным  презрением,
читавшимся на лице Элен. Ну все. Она - почти  дружелюбная,  почти  добрая,
почти его друг - теперь словно  окаменела  от  ярости,  и  он  понял,  что
потерял единственного человека, который мог бы за него  заступиться.  Было
больно, смертельно больно потерять то малое, что он имел.
     - Когда Таура доложила, что одной из девочек нет, - произнесла  Элен,
- Куин сказала, что ты настаивал на том, чтобы  проводить  ее.  Теперь  мы
знаем почему.
     - Нет. Я... ничего такого не планировал. Она  действительно  захотела
попить.
     И Марк указал на чашку, валявшуюся на полу.
     Таура повернулась  к  нему  спиной  и  опустилась  на  колено,  мягко
заговорив с блондиночкой демонстративно-мягко.
     - У тебя ничего не болит?
     - Со мной все в порядке, - дрожащим голосом ответила  она,  натягивая
пижамную курточку. - Но этот человек по-настоящему болен.
     Она смотрела на него удивленно-встревоженно.
     - Несомненно,  -  пробормотала  Элен.  Подняв  голову,  она  взглядом
пронзила Марка, все еще цеплявшегося за стену. - Ты  сидишь  в  каюте  под
арестом. И я снова ставлю у твоей двери охрану. Даже не пытайся выйти.
     "Не буду, не буду".
     Они увели Мари. Дверь  с  шипением  закрылась,  словно  падающий  нож
гильотины. Марк, весь дрожа, бросился на свою узенькую койку.
     Две недели до Комарры. Ему очень хотелось умереть.



                                    11

     Первые три дня одиночного заключения Марк провел лежа  на  кровати  в
глубокой депрессии.  Он  хотел,  чтобы  его  героическая  операция  спасла
человеческие жизни, а не отняла их.  Он  считал  погибших.  Пилот  катера.
Филиппи. Норвуд. Рядовой из отряда Кимуры. И восемь тяжело раненных. Когда
он только составлял план, у всех этих людей не было имен.  А  еще  -  люди
Бхарапутры, для него - безымянные. Обычный джексонианский охранник  просто
зарабатывал себе на хлеб. Может быть, даже  Марк  и  встречался  раньше  с
кем-нибудь из погибших бхарапутрян. Перекидывался шутками... Всегда так: в
мясорубку попадают ни в чем не повинные люди, а те, у  кого  есть  власть,
кто действительно виноват, выходят сухими из воды, как барон Бхарапутра.
     Стоят ли жизни  сорока  девяти  клонов  гибели  четырех  дендарийцев?
Похоже, сами дендарийцы так не считают.
     "Они не знали, на что идут. Ты обманул их".
     Это неожиданное прозрение ошеломило его. Жизни не  складываются,  как
простые числа. Они складываются, как бесконечности.
     "Я не хотел, чтобы так вышло!"
     И клоны. Та блондиночка. Уж ему ли не знать,  что  она,  несмотря  на
пышные  формы,  не  взрослая  женщина.  Шестидесятилетний  мозг,   который
собирались пересадить ей, наверняка знал бы, что делать с таким телом.  Но
ведь Марк же прекрасно понимал, что она еще маленькая! Он не хотел  пугать
или обижать ее, но  ухитрился  сделать  и  то,  и  другое.  Он  так  хотел
понравиться ей, так хотел, чтобы у нее осветилось лицо.
     "Как при виде Майлза?" - насмешливо спросил внутренний голос.
     Ни один клон не отреагировал так, как хотелось Марку. Надо расстаться
с этой  фантазией.  Через  десять,  через  двадцать  лет,  они,  возможно,
поблагодарят его. А может, и не поблагодарят.
     "Я сделал все, что мог. Простите меня".
     На второй день заключения ему пришла в голову  страшная  мысль:  ведь
его самого вполне могут использовать для пересадки мозга  Майлза.  Как  ни
странно - а, может, вполне логично, -  со  стороны  Майлза  он  такого  не
боялся. Но сейчас Майлз не в состоянии наложить вето. А  вдруг  кто-нибудь
подумает, что куда проще пересадить мозг Майлза  в  теплое  и  живое  тело
Марка, избежав тем самым сложнейшей  операции  по  восстановлению  грудной
клетки  криотрупа?  Марк  настолько  перепугался,  что   уже   готов   был
добровольно предложить такой план - лишь бы долго не мучиться.
     Он был уже на грани безумия, когда вспомнил, что криокамера все равно
потеряна, и опасность остается чисто умозрительной. По крайней мере до тех
пор, пока не отыщется  криокамера.  В  темной  каюте,  зарывшись  лицом  в
подушку, он вдруг осознал,  что  затеял  всю  эту  отчаянную  операцию  по
освобождению клонов, чтобы увидеть уважение на лице Майлза!
     "Ну, такую возможность ты практически свел к нулю, верно?"
     Освобождение от круговерти отчаяния давали только еда и сон. Запихнув
в себя полный рацион, Марк впадал в такое отупение, что  мог  на  короткое
время заснуть. Стремясь забыться, он уговорил мрачного дендарийца, который
трижды в день просовывал ему в дверь подносы, приносить лишнюю еду.  Ну  а
поскольку наемники явно не считали свои полевые рационы особым лакомством,
возражать никто не стал.
     Еще один дендариец принес Марку комплект  одежды  Майлза  из  запасов
"Ариэля". Знаки различия были тщательно спороты.
     На третий день Марк бросил все попытки застегнуть пояс форменных брюк
и перешел на трикотажные костюмы. И тут на него снизошло озарение.
     "Они не смогут меня заставить играть Майлза, если я не буду  на  него
похож!"
     И с этого момента Марк потерял ощущение времени. Один  дендариец  так
разозлился на его бесконечные просьбы  о  лишних  рационах,  что  притащил
полный ящик, шмякнул об пол и велел Марку больше никого не  дергать.  Марк
остался  наедине  со  своей  операцией  по  самоспасению  и  углубился   в
хитроумные расчеты. Он  слышал,  что  пленным  удавалось  прорыть  подкоп,
пользуясь одной только ложкой. А чем он хуже других?
     В глубине души он понимал, что это совершенно безумная затея, но зато
теперь у него появилась цель. И неожиданно оказалось, что у  него  слишком
мало времени. Марк тщательно изучал сведения  о  питательности  продуктов.
Если бы он  не  шевелился,  одного  рациона  хватило  бы  на  целый  день.
Следовательно, все, что сверх того, должно  превращать  его  в  не-Майлза.
Каждые четыре плитки дадут килограмм лишнего веса. Жаль, конечно, что  еда
так однообразна...
     Но все равно времени оставалось слишком мало. В итоге он  запаниковал
и ел беспрерывно, пока острая боль не вынуждала его остановиться.  Так  он
соединил удовольствие, мятеж  и  наказание.  Ощущение  было  странным,  но
приятным.


     Куин  вошла  без  стука  и  решительно   переключила   освещение   на
максимальную яркость.
     Марк, вскрикнув, закрыл лицо руками. Вырванный из тревожной  дремоты,
он перевернулся на  постели  и,  моргая,  попытался  разглядеть  показания
хроно. Куин  пришла  за  ним  на  день  раньше,  чем  он  ожидал.  Видимо,
дендарийские корабли летели с максимальным ускорением.
     "Господи, помоги!"
     - Вставай, - приказала Куин. Она наморщила нос. - Помойся. И  надевай
вот этот мундир.
     И она положила на кровать что-то густо-зеленое с золотом. У Элли  был
такой вид, будто ей очень хочется швырнуть мундир ему в лицо, и  по  тому,
как бережно она уложила костюм, Марк заключил, что он принадлежит Майлзу.
     - Я встану, - ответил Марк. - И вымоюсь. Но я не надену этот мундир -
и вообще никакого мундира не надену.
     - Будешь делать то, что прикажут.
     - Это - мундир барраярского офицера. Он олицетворяет реальную власть.
Барраярцы вешают тех, кто надевает чужие мундиры.
     Марк отбросил одеяло и сел. У него немного кружилась голова.
     - Боги! - придушенным голосом ахнула Куин. - Что ты с собой сделал?
     - Полагаю, - гордо сказал Марк, - вы все равно можете запихнуть  меня
в мундир. Но советую вам подумать, как это будет смотреться.
     И поплелся в ванную.
     Умывшись и сняв депилятором щетину, Марк  осмотрел  результаты  своей
попытки к бегству. Жаль, времени не хватило. Правда, он снова  набрал  тот
вес, который ему пришлось сбросить, чтобы  сыграть  адмирала  Нейсмита  на
Эскобаре, плюс, может быть, немного лишнего, и всего за четырнадцать дней.
Намек  на  двойной  подбородок.  Живот  болезненно  растянулся,  так   что
двигаться приходилось очень осторожно.
     "Мало. Для безопасности - мало".
     Куин - это Куин. Не в ее натуре было сразу отступать. Когда  она  все
же попробовала напялить на Марка барраярский мундир, он тут же ссутулился.
Впечатление получилось... ну очень невоенное. Элли с  рычанием  сдалась  и
разрешила ему самому  подобрать  себе  одежду.  Марк  выбрал  чистую  пару
трикотажных корабельных  брюк,  мягкие  тапочки  и  свободный  гражданский
пуловер Майлза с  широкими  рукавами  и  вышитым  поясом.  С  минуту  Марк
раздумывал,  что  больше  досадит  Куин:  если  он  повяжет  пояс   поверх
округлившегося животика, по экватору, или снизу, как поддержку. Судя по ее
кислому виду - внизу. Так он его и оставил.
     Куин почувствовала его отчаянную отвагу.
     - Развлекаешься? - саркастически спросила она.
     - Сегодня больше ничего веселенького не будет. Так ведь?
     Куин разжала кулак, невесело признавая его правоту.
     - Куда вы меня ведете? И если уж на то пошло - где мы?
     - На орбите Комарры. Мы сейчас тайно перелетим в капсуле на  одну  из
барраярских военных станций. Там у нас состоится очень секретная встреча с
шефом Имперской  службы  безопасности,  капитаном  Саймоном  Иллианом.  Он
прилетел  с  Барраяра  на  курьерском  корабле   в   ответ   на   довольно
двусмысленное шифрованное сообщение, которое я  отправила.  Ему  очень  не
терпится узнать, с чего это я нарушила его распоряжение. Он спросит, в чем
дело. И, - тут голос у нее сорвался, и она  глубоко  вздохнула,  -  я  ему
расскажу.
     Элли провела его по "Перегрину". Все коридоры  казались  опустевшими.
Нет, не опустевшими. Очищенными.
     Они  вошли  в  капсулу,  где  за  пультом   управления   уже   сидела
Ботари-Джезек. Когда  она  через  плечо  оглянулась  на  Марка,  глаза  ее
удивленно раскрылись, а темные выгнутые брови нахмурились.
     - Дьявольщина, Марк. Ты выглядишь,  как  утопленник,  который  неделю
пролежал в воде.
     "И чувствую я себя не лучше", - подумал Марк, но сказал только:
     - Спасибо.
     Элен фыркнула - он не понял, насмешливо, сердито или презрительно - и
снова повернулась  к  пульту.  Люк  закрылся,  разжались  захваты,  и  они
бесшумно отчалили от "Перегрина". При переходе от невесомости к  ускорению
Марку снова пришлось вспомнить о своем туго набитом животе.
     - Почему глава имперской разведки всего лишь капитан? - спросил Марк,
стараясь отвлечься от неприятных ощущений. - Ведь не из-за секретности  же
- все равно все знают, кто он такой.
     - Еще одна барраярская традиция, - ответила Элен. На слове "традиция"
в ее голосе послышалась горечь. - Предшественник Иллиана, покойный великий
капитан Негри,  не  захотел  принять  повышений  после  капитана.  Видимо,
приближенному императора Эзара это было ни к чему. Все знали, что Негри  -
голос императора, и его приказы распространялись на  все  чины  и  звания.
Иллиан... наверное, он  стесняется  оказаться  выше  по  званию,  чем  его
прежний шеф. Но  получает  он  жалованье  вице-адмирала.  А  тот  бедняга,
который возглавит службу безопасности после  Иллиана,  наверное,  вынужден
будет навечно остаться капитаном.
     Они приближались к орбитальной станции. Марку наконец удалось  далеко
внизу разглядеть Комарру: с орбиты она казалась полумесяцем.  Элен  строго
придерживалась  траектории,  заданной  предельно  лаконичным  диспетчером.
После напряженного обмена паролями им разрешили стыковку.
     У люка гостей встретили два молчаливых охранника, очень аккуратных  и
подтянутых. Барраярцы провели их в небольшую каюту без окон,  превращенную
в кабинет: комм-пульт, три кресла - и все. Никаких излишеств.
     - Спасибо. Можете идти, - сказал мужчина, сидевший  за  комм-пультом.
Охранники бесшумно исчезли.
     Мужчина, казалось, немного расслабился. Он кивнул Ботари-Джезек:
     - Привет, Элен. Рад тебя видеть.
     В голосе прозвучало неожиданное тепло - словно  дядюшка  приветствует
любимую племянницу.
     Марк сразу узнал Саймона Иллиана. Именно таким он и был  на  записях,
которые показывал Гален: худощавый стареющий мужчина, с сединой,  приливом
поднимавшейся в темно-русых волосах от висков. Округлое  лицо  с  курносым
носом слишком изборождено морщинами, чтобы казаться моложавым. Иллиан  был
в мундире, с воротничка мигало Недремное око  -  символ  Имперской  службы
безопасности.
     И тут Марк заметил, что Иллиан, в свою очередь, уставился на  него  с
каким-то ужасно странным выражением.
     - Господи, Майлз, ты... - Он осекся, и во взгляде  зажглась  догадка.
Иллиан снова откинулся на спинку стула. - А! - Его губы чуть  искривились.
- Лорд Марк. Леди Форкосиган будет вам очень рада. И я очень  рад  наконец
встретиться с вами.
     Казалось, Иллиан говорит совершенно искренне.
     "Эта радость ненадолго, - безнадежно подумал Марк. -  И  почему  лорд
Марк? Он, наверное, шутит!"
     - И еще я очень рад снова знать, где вы находитесь.  Я  так  понимаю,
капитан Куин, что сообщение моего департамента  относительно  исчезновения
лорда Марка наконец до вас дошло?
     - Нет. Пока нет. Наверное, его пересылают с места нашей...  последней
остановки.
     Иллиан изумленно поднял брови:
     - Так лорд Марк пришел добровольно? Или это  мой  бывший  подчиненный
послал его мне?
     - Ни то, ни другое, сэр.
     Казалось, Куин трудно говорить. Элен даже не пыталась.
     Иллиан подался вперед.
     -  Так  что  за  недопеченную  нахальную  выдумку   он   послал   вас
проталкивать под вывеской: "Я считал, что вы посоветовали бы мне поступать
по обстановке, сэр"? За что мне платить на этот раз?
     - Никакой выдумки, сэр. - Куин побледнела. -  Но  счет  будет  просто
чудовищный.
     - Да? - сказал он после секундного молчания.
     Куин положила руки  на  пульт.  Марку  показалось,  что  это  не  для
внушительности, а просто чтобы не упасть.
     - Иллиан, у нас проблема. Майлз погиб.
     Иллиан словно окаменел. Потом резко повернулся на стуле спиной к ним,
так что Марк видел только его затылок. Макушка начала лысеть. Когда Иллиан
наконец  повернулся,  на  его  застывшем  лице  пролегли  новые   морщины,
глубокие, как шрамы.
     - Это не проблема, Куин, - прошептал он. - Это катастрофа.
     Он крепко прижал обе ладони к пульту - очень осторожно. "Так вот  где
Майлз подхватил это движение!" - некстати подумал Марк.
     - Он в криокамере. - Куин облизала пересохшие губы.
     Иллиан закрыл глаза. Губы его шевелились, то ли в молитве,  то  ли  в
проклятиях... Но он только мягко произнес:
     - С этого можно было бы начать. Остальное можно вывести логически.  -
Он снова открыл глаза,  пытаясь  сосредоточиться.  -  Так  что  случилось?
Насколько тяжело он был ранен? Надеюсь, не в голову? Насколько хорошо  его
обработали?
     - Я сама помогла его обработать. В боевых условиях.  По...  по-моему,
обработали хорошо. Но невозможно сказать, пока...  Да.  Он  получил  очень
тяжелое ранение в грудь. Насколько я могла судить, выше шеи все цело.
     Иллиан осторожно выдохнул:
     - Вы правы, Куин. Не катастрофа.  Всего  лишь  проблема.  Я  отправлю
сообщение в Форбарр-Султан,  в  госпиталь,  чтобы  ждали  своего  любимого
пациента. Мы можем погрузить криокамеру на мой курьер немедленно.
     Похоже, от облегчения он говорит слишком много.
     - Э-э... нет, - прервала его Куин.
     - Договаривай, Куин, - сказал он с плохо скрытым ужасом.
     - Мы потеряли криокамеру.
     - Как можно было потерять криокамеру?
     - Она была переносная. - Перехватив обжигающий взгляд, Элли поспешила
с докладом. - Ее оставили внизу при  поспешном  отлете.  Было  два  боевых
катера. И на  каждом  считали,  что  криокамера  -  на  втором.  Вопрос  в
неточности связи  -  клянусь,  я  про