пытки говорить, заикание и дрожь вызвали конвульсии. Мир
рассыпался на тысячи осколков.  Очнувшись,  он  увидел,  что  две  женщины
удерживают его на постели. Вербена  склонилась  над  ним,  давая  какие-то
указания, а остальные Дюроны расходятся кто куда.
     - Приду, как только смогу, - с отчаянием бросила через плечо Вербена.
- Сейчас его оставить нельзя.
     Старая Дюрона кивнула и  ушла.  Вербена  отстранила  поданный  кем-то
инъектор с противосудорожным средством.
     -  Запишите  в  его  истории:  этому  человеку  не  вводить   ничего,
предварительно не проверив реакцию.
     Она отослала почти всех помощников, и в палате стало  темно,  тихо  и
тепло. Постепенно дыхание выровнялось, но его все еще подташнивало.
     - Извини, - сказала она, - я не думала, что суперпентотал приведет  к
такому.
     Он попытался сказать: "Ты не виновата", но  дар  речи  снова  покинул
его.
     - И-и-йа. Делал. Плохо?
     Она слишком долго не отвечала, а потом наконец сказала:
     - Может, все обойдется.


     Через два часа  за  ним  пришли  с  антигравитационной  платформой  и
перевели из палаты.
     - К нам поступают новые больные, - невозмутимо сообщила доктор  Астра
с короткой стрижкой. - Им нужна твоя палата.
     Ложь? Полуправда?
     Больше всего его озадачило то, куда они его  перевели.  Ему  виделись
запертые камеры, а вместо этого его подняли в грузовом лифте и уложили  на
раскладушку в личных комнатах Вербены. В  коридоре  целый  ряд  одинаковых
дверей - видимо,  на  этом  этаже  жилые  помещения  Дюрон.  Вербене  были
отведены гостиная (она же кабинет), спальня и ванная  комната.  Он  ощущал
себя не столько узником, сколько собачонкой,  которую  тайком  поселили  в
женском общежитии. Хотя  он  заметил  еще  один  мужской  вариант  доктора
Дюроны, мужчину лет тридцати. Доктор Астра назвала его Ястребом.  Цветы  и
птицы. В этой бетонной клетке все - цветы и птицы.
     Еще чуть позже какая-то юная Дюрона принесла ему поднос с  обедом,  и
он поел вместе с Вербеной за небольшим столиком, наблюдая,  как  за  окном
опускаются  сумерки.  Надо  полагать,  в  его  статусе   пациента-пленного
изменений не произошло, но было приятно выбраться  из  больничной  палаты,
освободиться  от  датчиков  и  грозного   медицинского   оборудования.   И
заниматься чем-то столь прозаическим, как обед с подругой.
     Когда они поели, он обследовал гостиную.
     - Можно посмотреть ваши вещи?
     - Пожалуйста. Если у тебя что-то сработает, дай мне знать.
     Она по-прежнему ничего не говорила о нем самом, но  по  крайней  мере
была готова говорить о себе. Во время  разговора  его  внутреннее  видение
мира вдруг изменилось. "Почему у меня в голове сидят карты  п-в-туннелей?"
Может, его восстановление пойдет по трудному пути: сначала он узнает  все,
что есть во Вселенной, а то, что останется, дырка в форме карлика, методом
исключения станет им. Пугающая перспектива.
     Он посмотрел сквозь  стекло  на  чуть  заметное  сияние,  повисшее  в
воздухе, - словно тонкая золотая пыль. Теперь он опознал  силовое  поле  -
шаг вперед по сравнению с первым столкновением. Силовой экран был военного
образца. Непроницаем ни для чего, начиная  с  вирусов  и  молекул  газа  и
кончая... чем? Конечно, снарядами и плазменным  огнем.  Где-то  поблизости
должен  находиться  мощнейший  генератор.  Защита  была  явно   позднейшей
добавкой - первоначальная архитектура на силовой экран не  рассчитана.  За
этим что-то кроется...
     - Так мы и правда на Архипелаге Джексона? - спросил он.
     - Да. О чем тебе это говорит?
     - Опасность. Что-то нехорошее. А это что за место?
     - Клиника Дюрона.
     - Да, так? Чем занимаетесь? Почему я тут?
     - Мы - личная клиника дома Фелл. Выполняем то, что им необходимо.
     - Дом Фелл. Оружие. - Ассоциация пришла автоматически.  Он  обвиняюще
добавил: - Биологическое оружие.
     - Иногда, - признала она. - И биологическая защита тоже.
     Может, он солдат дома Фелл? Или взятый в плен  вражеский  солдат?  Но
какая армия возьмет в солдаты карлика-полукалеку?
     - Это дом Фелл велел меня сделать?
     - Нет.
     - Почему я здесь?
     - Для нас это тоже загадка. Тебя прислали замороженным в  криокамере.
Все говорило о том, что подготавливали тебя в страшной спешке. Камера была
в  ящике,  который  пришел  простой  почтой,  без  обратного  адреса.   Мы
надеялись, что, если мы тебя оживим, ты сможешь нам сказать.
     - Тут что-то еще.
     - Да, - честно призналась она.
     - Но мне не скажете.
     - Пока нет.
     - А что будет, если я отсюда уйду?
     Она явно испугалась:
     - Пожалуйста, не надо. Тебя могут убить.
     - Снова.
     - Снова, - кивнула она.
     - Кто?
     - Это... зависит от того, кто ты такой.
     Тут он сменил тему разговора, но потом  еще  три  раза  снова  к  ней
возвращался,  надеясь,   что   Вербена   невольно   проговорится.   Вконец
измучившись, он решил прекратить попытки, но  даже  в  постели  еще  долго
лежал без сна, терзая проблему, как  хищник  добычу.  Но  все  это  только
окончательно заморозило ему мозги. "Утро  вечера  мудренее".  Может,  утро
принесет что-то новое. В какой бы ситуации он ни находился, но  стабильной
такую ситуацию уж никак не назовешь.  Он  словно  балансировал  на  лезвии
ножа, балансировал над тьмой, скрывающей все что угодно - пуховую  перину,
заостренные колья или, может, вообще ничто, бесконечную пропасть.
     Он не знал, какой смысл в горячей ванне и массаже. Вот с упражнениями
все ясно: доктор Астра притащила  в  гостиную  к  Вербене  велотренажер  и
велела ему крутить педали до  полуобморока.  Такая  мучительная  процедура
наверняка полезна. Но пока никаких отжиманий: он попробовал было и рухнул,
пискнув от мучительной боли. Да еще  разгневанная  доктор  Астра  на  него
наорала, запретив делать самовольные упражнения.
     Доктор Астра сделала какие-то пометки и ушла, отдав его в нежные руки
Вербены. Теперь он, распаренный, лежал на ее постели,  завернутый  в  одно
только полотенце по бедрам, а она обследовала мышцы  спины.  Когда  массаж
делала доктор Астра, пальцы у нее были, как щупы.  Руки  Вербены  ласкали.
Строение голосовых связок не  позволяло  ему  мурлыкать,  и  он  время  от
времени только блаженно постанывал. Она дошла до ступней и пальцев ног,  а
потом снова двинулась вверх.
     Уткнувшись лицом в подушку, он почувствовал,  как  еще  одна  система
организма докладывает о готовности к работе  -  впервые  после  оживления.
Лицо разгорелось от радости и смущения. "Она же твой врач. Ей следует  это
знать". Вербена и так прекрасно знает все его тело, снаружи и изнутри.  Но
он все равно продолжал прятать лицо.
     - Переворачивайся, - сказала Вербена. - Пройдусь по второй стороне.
     - Э-э... лучше не надо, - промямлил он в подушку.
     - Почему?
     - Гм-м... помните, вы все спрашивали, не сработало ли у меня что-то.
     - Да...
     - Ну... что-то сработало.
     Она мгновение помолчала, а потом воскликнула:
     - О! Тогда тем более переворачивайся. Мне надо тебя осмотреть.
     Он вздохнул:
     - На что только мы не идем ради науки.
     Он перекатился на спину, и она сняла с него полотенце, спрашивая:
     - Такое уже было?
     - Не. Первый раз в жизни. В этой жизни.
     Ее прохладные ловкие пальцы быстро и профессионально  прикоснулись  к
нему.
     - Это прекрасно! - с энтузиазмом сообщила она.
     - Спасибо!
     Она  рассмеялась.  Не  нужно  было  никакой  памяти,  чтобы   понять,
насколько это хороший признак - когда женщина в такой момент  смеется  его
шуткам. Осторожно, ласково, он притянул к себе ее  лицо.  "Да  здравствует
наука! Посмотрим, что будет". Он поцеловал ее. Она ответила. Он растаял.
     Речь и наука на  время  были  отброшены,  не  говоря  уже  о  зеленом
хирургическом костюме. Тело у нее было именно такое, каким он его  себе  и
представил. Удивительное  тело,  особенно  в  сравнении  с  ним  -  жалким
скелетиком, обтянутым бледной кожей.
     Вдруг пришло  осознание  недавно  пережитой  смерти,  и  он  принялся
отчаянно, страстно целовать ее, словно она была самой  жизнью,  и  он  мог
вобрать ее в себя. Он не знал, враг она или друг, хорошо он поступает  или
плохо. Но это было тепло,  движение  и  жизнь  -  явная  противоположность
леденящей неподвижности криостаза. "Лови мгновение".  Ведь  его  поджидала
ночь,  холодная  и  неумолимая.  Она  изумленно  раскрыла  глаза.   Только
трудности с дыханием заставили его действовать медленнее, разумнее.
     Его уродливость должна  была  бы  его  тревожить,  но  не  тревожила.
Интересно, почему? "Любовью занимаются с закрытыми  глазами".  Кто  сказал
ему это? И та же женщина говорила: "Все дело  в  движении".  Тело  Вербены
было все равно что разобранное на части оружие: он знал, что надо  делать,
какие детали важны, а какие - просто  для  отвода  глаз,  хоть  и  не  мог
вспомнить, как он все это узнал. Инструкции  остались,  а  инструктор  был
стерт. Такого тревожащего совокупления, знакомого и  чуждого,  он  еще  не
испытывал.
     Она задрожала, вздохнула и  расслабилась,  а  он  поцелуями  проложил
дорожку вверх по ее телу и шепнул на ухо:
     - Наверное, отжимания мне пока не показаны.
     - О! - Она открыла затуманившиеся глаза. - Боже! Да.
     Несколько мгновений  поиска  -  и  они  выбрали  врачебно  одобренную
позицию: он лежал на спине, никак не напрягая грудь, руки или мышцы живота
- и наступила его очередь. Это казалось правильным: дамы вперед, и тогда в
него не будут швырять подушками за то, что он  сразу  же  заснул.  Страшно
знакомая картина, но детали все неправильные. Судя по всему, Вербена  тоже
раньше это делала - хотя, наверное,  нечасто.  Но  с  ее  стороны  особого
умения и не требовалось. Его тело функционировало прекрасно...
     - Доктор Д., - прошептал он ей, - ты гений. Эшк... Аск... Эск...  Тот
грек мог бы у тебя поучиться оживлению.
     Она рассмеялась и улеглась рядом с ним, тело к телу.
     "Мой рост не имеет значения, когда мы лежим". Это он тоже  знал.  Они
обменялись теперь уже неспешными поцелуями, которые можно было  смаковать,
как десерт после обеда.
     - У тебя это здорово получается! - пробормотала  она,  покусывая  ему
ухо.
     - Угу... - его улыбка  погасла,  и  он  устремил  взгляд  в  потолок,
хмурясь от вновь подступившего беспокойства. - ...Интересно, а я женат?  -
Она резко отстранилась, и он готов был язык себе прикусить при виде  ужаса
на ее лице. - Не думаю, - быстро прибавил он.
     - Нет... Нет. - Она снова легла. - Ты не женат.
     - Которым бы я ни оказался?
     - Так.
     Он помедлил, накручивая на пальцы длинные пряди  ее  волос,  а  потом
аккуратно раскладывая их веером по шрамам, разбежавшимся у него по груди.
     - И с кем, по-твоему, ты сейчас занималась любовью?
     Она нежно прикоснулась изящным указательным пальцем к его лбу:
     - С тобой. Просто с тобой.
     Это было приятно, но...
     - Любовь или лечение?
     Она чуть насмешливо улыбнулась, очерчивая пальцами его лицо:
     - Кажется, того и другого  понемногу.  И  любопытство.  И  подходящий
момент. Последние три месяца я была очень погружена в тебя.
     Ответ производил впечатление искреннего.
     - Кажется, подходящий момент ты создала сама.
     На ее губах промелькнула ухмылочка:
     - Ну... может, и так.
     Три месяца! Интересно. Значит, он был мертв чуть больше двух. За  это
время на него должно было уйти  немало  денег  и  времени  Группы  Дюрона.
Начнем с того, что три месяца труда этой женщины стоят недешево.
     - Зачем все это? - спросил он, хмуро глядя в потолок. - Я имею в виду
себя. Что вы от меня ожидаете? - Полукалека, заика,  потерявший  память  и
навыки, без гроша  за  своей  безымянной  душой.  -  Вы  все  ждете  моего
выздоровления, словно я - ваша надежда на спасение. - Он  начал  понимать,
что даже жестко деловая физиотерапевт Астра мучает его ради его же  блага.
Она почти нравилась ему этим безжалостным напором. - Кому еще я нужен, что
вы меня прячете? Врагам?
     "Или друзьям?"
     - Наверняка врагам, - вздохнула Вербена.
     Он наконец замолчал. Она задремала, он  -  нет.  Касаясь  паутины  ее
темных волос, он размышлял. Что она в нем видит?
     "...Мне она представилась хрустальным гробом заколдованного рыцаря...
Я извлекла достаточно осколков гранаты, чтобы можно было  не  сомневаться,
что ты не случайный свидетель..."
     Так что предстоит какая-то работа. И Группе Дюрона не  нужен  обычный
наемник. Если это - Архипелаг Джексона,  то  обычных  боевиков  тут  можно
нанимать целыми кораблями.
     Но ведь он никогда и не считал себя обычным человеком. Ни секунды.
     "Ах, миледи. Кем я должен быть для вас?"



                                    22

     Вновь открытый секс обездвижил его почти на три дня, но потом,  когда
Вербена ушла, оставив его спящим - а он не спал, - инстинкт бегства  снова
выплыл на поверхность. Он открыл глаза, нащупал шрамы на груди  и  обдумал
свои действия. Пытаться вырваться наружу - явная ошибка. А вот  проникнуть
внутрь он пока  не  пробовал.  Похоже,  все  здесь  со  своими  проблемами
обращаются к Лилли. Прекрасно. Он тоже обратится к Лилли.
     Вверх или вниз? Как глава джексонианской группы, она должна, согласно
традиции, жить или в пентхаузе, или  в  бункере.  Барон  Риоваль  живет  в
бункере -  по  крайней  мере  в  каком-то  смутном  воспоминании  это  имя
ассоциируется с подвалом. Барон Фелл выбрал  высшую  степень  пентхауза  -
смотрит на все сверху, со своей орбитальной станции. Почему-то  у  него  в
голове масса картинок Архипелага Джексона. Это - его дом? Такая мысль  его
смущала. Вверх. Вверх и внутрь.
     Он надел свой серый трикотажный костюм, похитил у  Вербены  несколько
пар носков и выскользнул в коридор.  Найдя  лифтовую  шахту,  он  поднялся
наверх - всего этажом выше. Тут  снова  были  двери  личных  помещений.  В
центре оказался еще один лифт, включавшийся ладонью. Внутри  шахты  вилась
спиральная лестница. Он очень медленно поднялся по ступенькам,  передохнув
у самого конца. А потом постучал.
     Дверь скользнула в сторону и  на  него  серьезно  уставился  стройный
смуглый мальчик лет десяти, который спросил, хмурясь:
     - Что вам нужно?
     - Я хочу видеть твою... бабушку.
     - Впусти его, Стриж, - произнес мягкий голос.
     Мальчик наклонил голову и сделал  знак  войти.  Его  ноги,  обутые  в
носки, бесшумно ступали по пышному ковру. Окна были  затемнены,  чтобы  не
впускать серые сумерки, темноту рассеивали пятна теплого желтого света. За
стеклом золотисто поблескивало силовое поле, отталкивая крошечные капельки
тумана и пылинки.
     Усохшая старуха сидела в глубоком кресле и наблюдала за  ним  темными
глазами, выделявшимися на фоне пожелтевшей от старости кожи. На  ней  были
черная шелковая блуза с высоким воротником и  свободные  шаровары.  Волосы
были  очень  длинные  и  совершенно  седые.  Стройная  девочка,  близняшка
мальчика, расчесывала их, перекинув через спинку кресла.  В  комнате  было
очень тепло. Разглядывая старуху, он изумился, как  это  смог  принять  за
Лилли ту озабоченную пожилую женщину с палкой. Глаза  столетнего  человека
смотрят на вас совершенно иначе.
     - Сударыня, - выговорил он вдруг пересохшим ртом.
     - Садитесь. - Она  кивнула  на  кушетку  у  столика.  -  Ива,  милая,
принеси-ка чаю. Три чашки. Стриж, спустись,  пожалуйста,  вниз  и  приведи
Вербену.
     Дети молча исчезли. Очевидно, Группа Дюрона не нанимает  посторонних.
В такую организацию тайного агента  не  внедришь.  Он  столь  же  послушно
опустился, куда было велено.
     На гласных звуках голос у нее по-старчески  дрожал,  но  произношение
оставалось идеально четким.
     - Вы пришли в себя, сэр? - осведомилась она.
     - Нет, сударыня, - грустно ответил он, - только к вам. - Он тщательно
формулировал свои вопросы: наверняка  Лилли  будет  проявлять  не  меньшую
осторожность, чем Вербена, в том, чтобы не дать ему подсказки. - Почему вы
не можете определить, кто я?
     - Хороший вопрос. По-моему, вы готовы получить ответ. Так.
     Зажужжала лифтовая  шахта  и  появилась  встревоженная  Вербена.  Она
поспешила к ним:
     - Лилли, извини. Я думала, он спит...
     - Ничего, девочка. Садись. Разлей чай. - Из-за угла появилась  Ива  с
большим подносом. Лилли что-то прошептала девочке и та,  кивнув,  убежала.
Вербена опустилась на колени, словно исполняя четкий  древний  ритуал.  Не
была ли она когда-то на месте Ивы? Скорее всего - да... Разлив зеленый чай
по хрупким белым чашкам, она вручила их,  а  сама  уселась  у  ног  Лилли,
незаметно прикоснувшись к седой пряди, спустившейся до пола.
     Чай был очень горячий. Поскольку он в  последнее  время  возненавидел
холод, это было приятно.
     - Ответы, сударыня? - осторожно напомнил он.
     Вербена открыла рот, собираясь возразить, но Лилли  подняла  палец  и
заставила ее молчать.
     - Фон, - сказала старуха. - Я полагаю, пришло  время  рассказать  вам
одну историю.
     Он кивнул и уселся поудобнее.
     - Жили-были, - она  мимолетно  улыбнулась,  -  три  брата.  Настоящая
сказка, правда? Старший, оригинал - и  два  младших  клона.  Старший,  как
обычно  бывает  в  сказках,  получил   великолепное   наследство.   Титул,
богатство, комфорт... Его отец хоть и  не  был  королем,  но  власти  имел
больше, чем любой король в доскачковые времена.  И  поэтому  у  него  было
много врагов. Поскольку было известно, как он обожает сына, то многим  его
врагам пришло в голову нанести ему удар через его  единственного  ребенка.
Оттуда и пошло это странное умножение.
     Она кивнула. Его бил озноб. Чтобы скрыть смятение, он сделал еще один
глоток. Она помолчала:
     - Вы еще не вспомнили ни одного имени?
     - Нет, сударыня.
     Она бросила сказочку, заговорив более энергично.
     - Барраярский лорд Майлз Форкосиган был оригиналом. Сейчас ему  около
двадцати восьми лет. Первый его клон изготовили именно тут, на  Архипелаге
Джексона, двадцать два года назад, по заказу комаррцев, готовивших сложный
заговор с подменой. Исполняли заказ в доме Бхарапутра. Мы  не  знаем,  как
зовет себя тот клон, но заговор комаррцев  провалился  примерно  два  года
назад, и клон сбежал.
     - Гален, - прошептал он.
     Она пристально посмотрела на него.
     - Да, он был главой комаррцев. Второй клон - это  загадка.  Вероятнее
всего, его изготовили цетагандийцы, но точно не знает никто.  Появился  он
примерно десять лет назад  как  сложившийся  и  исключительно  талантливый
командующий наемников, присвоивший себе вполне  официально  бетанское  имя
Майлз   Нейсмит,   по   материнской   линии.   Он   достаточно   враждебен
цетагандийцам, так что теория относительно того, что он перебежал от  них,
представляется достаточно убедительной. Никто не знает его возраста,  хотя
очевидно, что ему не может быть больше  двадцати  восьми.  -  Она  сделала
глоток. - Мы полагаем, что вы - один из этих двух клонов.
     - Отправленный по почте, словно ящик мороженого мяса?  С  разнесенной
взрывом грудной клеткой?
     - Да.
     - Ну и что? Клоны, даже замороженные, тут не в диковинку. - Он бросил
быстрый взгляд на Вербену.
     - Позвольте мне продолжить. Примерно три месяца  назад  изготовленный
бхарапутрянами клон вернулся домой с отрядом наемников, который  он,  судя
по   всему,   украл   у   дендарийского   флота,    притворившись    своим
клоном-близнецом,  адмиралом  Нейсмитом.  Он  совершил   налет   на   ясли
Бхарапутры, пытаясь то ли украсть, то ли освободить группу клонов, которые
должны были послужить телами при пересадке мозга. Лично мне  эта  операция
глубоко претит.
     Он прикоснулся к груди:
     - Он... провалился?
     - Нет. Но за ним по пятам прилетел адмирал Нейсмит за  украденными  у
него  кораблем  и  людьми.  В  неразберихе  боя,   который   завязался   в
ме