атил  маточный  репликатор,  и  Вааген
замешкался, словно решая, как облечь должной торжественностью то,  что,  как
знала Корделия, было  самым  простым  делом.  Решив  ограничиться  небольшой
лекцией для коллег, он подробно описал  им  состав  гормонов  и  питательных
веществ, вводимых в соответствующие трубки, растолковал показания  приборов,
обрисовал   происходящее   внутри   репликатора   отделение    плаценты    и
охарактеризовал  различия  между  репликаторными  и  естественными   родами.
Впрочем, о некоторых отличиях Вааген умолчал.
   "На это следовало бы посмотреть Элис", - подумала Корделия.
   Заметив, что она наблюдает за ним, Вааген смущенно замолчал и улыбнулся.
   - Леди Форкосиган, - он указал на крышку  репликатора,  -  не  хотите  ли
взять честь на себя?
   Она протянула руку, помедлила и обернулась к мужу.
   - Эйрел?
   Он шагнул вперед.
   - Ты уверена, что я смогу?
   - Если ты в состоянии откупорить консервную банку, то и это тоже можешь.
   Оба взялись за запоры и одновременно отодвинули  их,  подняв  герметичную
крышку. Доктор Риттер шагнул вперед и точным движением виброскальпеля рассек
толстый войлочный слой питающих капилляров. Он высвободил крошечное существо
из последнего слоя биологической упаковки, очистил ему рот и нос от жидкости
перед первым изумленным  вдохом.  Обхватившая  плечи  Корделии  рука  Эйрела
сжалась так сильно, что ей стало больно. Он судорожно сглотнул  и  поморгал,
чтобы вернуть обычную сдержанность своему лицу, сияющему торжеством и болью.
   "С днем рождения, - подумала Корделия.  -  Что  ж,  цвет  у  него  вполне
нормальный".
   К сожалению, больше похвалиться было нечем. Контраст с младенцем  Айвеном
был потрясающий.  Несмотря  на  дополнительные  недели  вынашивания  -десять
месяцев против нормальных девяти,  -  Майлз  едва  достигал  половины  роста
Айвена  при  рождении.  Тельце  ребенка  было   скрюченным   и   сморщенным,
позвоночник заметно деформирован, а подтянутые  к  животу  ножки  не  желали
разгибаться. Пол был мужской - вот тут сомневаться не приходилось. Но первый
крик Майлза был  тоненьким  и  слабым,  совершенно  не  похожим  на  гневный
голодный вопль Айвена. Корделия услышала, как  за  ее  спиной  разочарованно
фыркнул граф Петер.
   - Он получал достаточно питания? -  спросила  она  у  Ваагена,  с  трудом
удерживаясь, чтобы не повысить голос.
   Вааген беспомощно пожал плечами: - Столько, сколько мог усвоить.  Педиатр
и хирург положили Майлза под согревающую лампу и начали осмотр.  Корделия  и
Эйрел стояли по обе стороны от них.
   - Этот изгиб распрямится сам собой, миледи, - указал педиатр, - но нижнюю
часть позвоночника надо прооперировать как  можно  раньше.  Вы  были  правы,
Вааген - процедура  для  максимального  развития  черепа  запаяла  бедренные
суставы. Вот почему ноги закрепились в  таком  положении,  милорд.  Операция
освободит кости, но до этого он не  сможет  ни  ползать,  ни  ходить.  Я  не
рекомендую делать эту операцию в первый год  жизни,  пусть  ребенок  сначала
окрепнет  и  наберет  вес...  Хирург,  проверявший  ручки  младенца,   вдруг
чертыхнулся и  схватился  за  медсканер.  Майлз  тихо  мяукнул.  У  Корделии
оборвалось сердце.
   - Дьявольщина! - сказал хирург. - У него сломано  предплечье.  Вы  правы,
Вааген, кости у ребенка ненормально хрупкие.
   - По крайней мере, они у него есть, -  вздохнул  Вааген.  -  Был  момент,
когда мне казалось, что их не будет.
   -  Будьте  осторожны,  -  сказал  хирург,  -   особенно   с   головой   и
позвоночником. Если остальные кости  такие  же  плохие,  придется  придумать
какие-то средства... Граф Петер повернулся и зашагал к двери. Эйрел  стиснул
зубы и, извинившись, последовал за отцом.  Сердце  Корделии  разрывалось  на
части, но, убедившись, что на ручку уже наложили иммобилизатор и что  теперь
врачи будут поосторожнее. Она оставила их и пошла за Эйрелом.
   Разъяренный граф метался по коридору; сын стоял перед ним, напряженный  и
натянутый как струна. Сержант Ботари безмолвным свидетелем маячил на  заднем
плане.
   Граф заметил ее.
   - Ты! Ты меня водила за нос. И это ты  называешь  "прекрасным  лечением"?
Ха!
   - Лечение и в самом деле было прекрасным. Майлз,  несомненно,  в  гораздо
лучшем состоянии, чем был. Никто не гарантировал нам безупречного ребенка.
   - Ты лгала! И этот проклятый лекарь тоже лгал!
   - Нет, - возразила Корделия. - Я пыталась вам точно рассказывать  о  ходе
экспериментов Ваагена. Он достиг того, что обещал.
   - Я знаю, чего ты добиваешься, - но это не пройдет! Я только  что  сказал
ему, - он ткнул пальцем в сторону Эйрела, - что с меня довольно. Я больше не
желаю видеть этого мутанта. Никогда. Пока он жив - если он будет жить, а  он
кажется мне довольно хилым, - не приводите его к моим дверям. Бог свидетель,
я не позволю делать из меня дурака.
   - Это совершенно излишне, - огрызнулась Корделия.
   Граф ощетинился, но решил не ронять свое достоинство спором  с  безродной
инопланетянкой и опять повернулся к сыну:
   - А ты, ты - безвольная тряпка... Если бы твой старший брат был жив... Он
резко оборвал свою речь - но было уже поздно.
   Лицо Форкосигана-младшего  стало  серым.  Такое  Корделия  видела  только
дважды - и оба раза он был готов на убийство.
   Заложив руки за спину, Эйрел с силой переплел пальцы. Корделия  заметила,
что они побелели и дрожат. Вскинув голову, он шепотом проговорил:
   - Если бы мой брат был жив, он был бы безупречен. Вы так считали,  я  так
считал, и император Ури тоже так считал. И вот вам пришлось довольствоваться
объедками с кровавого пиршества, сыном,  которого  не  заметили  убийцы  Ури
Безумного. Мы - Форкосиганы, мы умеем обходиться малым. - Он  заговорил  еще
тише. - Но мой первенец будет жить. Я не подведу его во второй раз.  Второго
шанса вы не получите, сэр.
   Стиснутые за спиной руки разжались. Чуть заметным движением головы он как
бы отмел и отца, и все те слова, которые тот мог бы сказать.
   Вторично потерпев поражение и явно страдая  из-за  своей  промашки,  граф
искал, на ком бы выместить все свое возмущение и обиду. Взгляд его  упал  на
Ботари, невозмутимо наблюдавшего за происходящим.
   - И ты здесь! Ты тут с самого начала замешан. Ты шпионил за мной в пользу
моего сына? Кому принадлежит твоя верность? Ты подчиняешься мне или ему?
   В глазах Ботари вспыхнул странный огонек. Он  склонил  голову  в  сторону
Корделии:
   - Ей.
   Старик так изумился, что даже не сразу обрел дар речи.
   - Прекрасно! - выдавил он наконец. - Пусть она тебя  и  получит.  Чтоб  я
больше не видел твоей  физиономии.  В  мой  дом  не  возвращайся.  Эстергази
доставит тебе твои пожитки еще до темноты.
   Граф резко повернулся и  зашагал  прочь.  Но  весь  драматизм  ухода  был
непоправимо  нарушен  тем,  что  он,  не  выдержав,  оглянулся,  прежде  чем
повернуть за угол.
   Эйрел устало вздохнул.
   - Ты считаешь, он на этот раз серьезно? - спросила Корделия.  -  Это  его
"никогда в жизни"?
   - Государственные дела вынудят  нас  общаться,  и  он  это  знает.  Пусть
посидит дома и насладится тишиной. А там посмотрим. - Он невесело улыбнулся.
- Пока мы живы, покинуть поле боя невозможно.
   - Похоже, что так. - Она  виновато  посмотрела  на  Ботари.  -  Извините,
сержант. Я и не знала, что граф может  выгнать  своего  вассала,  принесшего
клятву верности.
   - На самом деле не может, - объяснил Форкосиган. - Ботари просто перевели
на службу другой ветви нашей семьи. К тебе.
   "Именно то, о чем я всегда мечтала, - свое собственное  чудовище.  Только
вот что с  ним  делать  -  держать  в  шкафу?"  Корделия  задумчиво  потерла
переносицу, потом посмотрела на свою руку.  Руку,  которая  лежала  на  руке
Ботари, сжимавшей рукоять шпаги. Так. И так.
   - Лорду Майлзу понадобится телохранитель, правда?
   Эйрел с интересом наклонил голову:
   - Конечно, дорогая.
   На лице Ботари вдруг отразилась такая напряженная надежда, что у Корделии
перехватило дыхание.
   - Телохранитель, -  запинаясь,  проговорил  он,  -  и  защитник.  Никакие
подонки не смогут его обидеть, если... Вы разрешите мне помочь, миледи.
   - Это  будет...  -  "немыслимо,  глупо,  опасно,  безответственно",  -...
Прекрасно, сержант.
   Его лицо осветилось, словно вышло солнце.
   - Мне можно приступить сейчас?
   - Почему бы и нет?
   - Тогда я буду дожидаться вас там. - Ботари кивнул в сторону  лаборатории
и  проскользнул  в  дверь.  Корделия  зримо  представила,  как   он   стоит,
прислонившись к стене, сама бдительность... Надо надеяться, что его  злобная
физиономия не напугает врачей  до  такой  степени,  что  они  уронят  своего
хрупкого пациента.
   Эйрел обнял жену.
   - У вас, бетанцев, есть сказки о ведьмах, которые делают детям  волшебные
подарки?
   Она приникла щекой к его мундиру.
   - Не знаю, преподнес ли твой отец Ботари  в  качестве  благословения  или
проклятия. Но зато я уверена, что сержант никому не позволит обидеть Майлза.
Никому. Какие странные подарки получил наш цыпленок.
   Они вернулись в лабораторию и внимательно выслушали  окончание  лекции  о
потребностях и неудачах Майлза, согласовали сроки первых процедур и потеплее
закутали малыша, чтобы везти домой. Он был такой крошечный, такой невесомый,
что Корделия испытала мгновенный приступ паники, впервые взяв сына на руки и
баюкая этот хрупкий комочек.
   "Верните его в репликатор еще  лет  на  восемнадцать,  мне  такое  не  по
силам..."
   Дети могут и не быть благословением, но сотворить их, а потом подвести  -
это значит навлечь  на  себя  проклятие.  Даже  Петер  это  понимает.  Эйрел
распахнул перед ними дверь.
   "Добро пожаловать на Барраяр, сынок. Войди в  этот  странный  мир  -  мир
богатства и нищеты, взрывных перемен и незыблемых традиций. Родись -  и  еще
раз родись. Получи имя (а "Майлз" означает "солдат"),  но  не  позволяй  ему
стать твоим предопределением. Получи искалеченное тело  -  в  обществе,  где
ненавидят мутации и презирают калек. Получи титул, богатство, власть - и всю
ненависть, которая им сопутствует. Получи бесконечные операции и  процедуры.
Унаследуй целый сонм друзей и врагов, которых  нажил  не  ты.  Получи  деда,
выходца из преисподней. Терпи боль, найди радость,  отыщи  свой  собственный
смысл - потому что Вселенная его тебе не подарит. Будь движущейся мишенью  -
но живи. Живи. Живи".


ЭПИЛОГ
ФОРКОСИГАН-СЮРЛО, ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

   - Чертов Вааген, - бормотала на бегу Корделия. - Даже не предупредил, что
этот сорванец будет таким подвижным.
   Она промчалась по лестнице, пересекла кухню и выбежала на террасу. Быстро
осмотрела лужайки, рощу, скользнула взглядом по длинному озеру,  сверкавшему
под летним солнцем. Нигде никого.
   Из-за угла показался Эйрел в старых форменных брюках и  линялой  рубашке.
Заметив Корделию, он недоуменно развел руками.
   - Там его нет.
   - В доме тоже. Как ты думаешь, куда он мог удрать - наверх или вниз?  Где
маленькая Элен? Держу пари, он там же, где она. Я запретила ему спускаться к
озеру без взрослых, но уж не знаю...
   - Вряд ли они на озере, - сказал Эйрел. - Они и так все утро  плавали.  Я
специально засек время: за пятнадцать  минут  он  пятнадцать  раз  умудрился
взобраться на причал и спрыгнуть вниз. Помножь это на три часа.
   - Значит, наверху, - решила Корделия, и они поплелись в гору по усыпанной
гравием дорожке. - И подумать только, - задыхаясь пробормотала Корделия, - я
молилась, чтобы он поскорее научился ходить!
   - Ничего удивительного - пять лет его  энергия  была  скована,  а  теперь
вырвалась на свободу, - серьезно объяснил Эйрел. -  Хорошо,  что  она  нашла
выход, а не превратилась в отчаяние. Какое-то время я этого боялся.
   - Да. Ты заметил, что после последней операции он  стал  меньше  болтать?
Сначала я обрадовалась... Но тебе не кажется, что  он  становится  немым?  Я
даже не знала, что тот морозильный элемент можно разобрать. Немой инженер...
   - Мне кажется... Э-э... Двигательные и речевые способности в конце концов
уравновесятся. Если он останется жив.
   - Нас, взрослых, так много, а он один. Казалось  бы,  мы  должны  за  ним
поспевать. Почему же у меня такое чувство,  что  на  его  стороне  численное
превосходство и мы окружены? - Они поднялись  на  вершину  холма.  Внизу,  в
ложбине, виднелся конный завод  графа  Петера  -  пять  зданий,  выкрашенных
красным, огороженные загоны, пастбища, засеянные сочной  травой,  вывезенной
со Старой Земли. Сержант Ботари опередил их  -  он  уже  выходил  из  одного
здания,  направляясь  в  другое.  До  них  донесся  его  зычный  крик,  чуть
приглушенный расстоянием:
   - Лорд Майлз?!
   - О Боже, только бы он не вспугнул лошадей, - сказала Корделия. -Надеюсь,
на этот раз обойдется без скандала -  хотя  бы  потому,  что  Майлз  наконец
ходит.
   - Вчера за ужином он был предельно вежлив, - с надеждой заметил Эйрел.
   - Вчера за ужином я вела себя вежливо, - пожала плечами Корделия. - А  он
чуть ли не обвинил меня в том, что я морю голодом твоего  сына,  и  поэтому,
мол,  он  так  и  останется  карликом.  Я  что,  виновата,   что   мальчишка
предпочитает ковыряться в тарелке? А пичкать его гормоном роста  я  все-таки
побаиваюсь. Вааген настолько туманно высказался относительно того,  как  это
может повлиять на прочность костей... Эйрел грустно улыбнулся.
   - По-моему, диалог с горошинами, подбиравшимися к рогалику,  чтобы  взять
его в осаду и заставить сдаться, был просто  гениальным.  Так  и  видишь  их
императорскими солдатиками в зеленых мундирах.
   - Да, а от тебя вообще помощи никакой,  сидел  и  смеялся,  вместо  того,
чтобы заставить его есть, как положено отцу.
   - Я не смеялся.
   - У тебя глаза смеялись. И он это видел. Веревки из тебя вьет.
   Около конюшен пахло лошадьми и, увы,  неизбежными  побочными  продуктами.
Ботари виновато взмахнул рукой.
   - Я только что видел Элен. Велел ей слезть с сеновала. Она  сказала,  что
лорда Майлза там нет, но он где-то поблизости. Извините,  миледи:  когда  он
сказал, что пойдет посмотреть на животных, я не понял, что он хочет  сделать
это немедленно. Уверен, я найду его через пару минут.
   - Я надеялась, что его светлость сам поведет нас на экскурсию, -вздохнула
Корделия.
   - А мне казалось, ты не любишь лошадей, - заметил Эйрел.
   - Терпеть не могу. Но я думала, это заставит старика говорить  с  Майлзом
как с человеком, а не смотреть поверх него, словно это фикус в горшке. Майлз
так перевозбужден из-за этих идиотских зверюг... Пойдем  отсюда.  Здесь  все
такое... Петеровское.
   "Архаичное, опасное, непредсказуемое".
   Легок на помине, граф Петер тут же вышел из старинного каменного  здания,
где хранилась упряжь, сворачивая на ходу какую-то веревку.
   - А, вот вы где, - бросил он без всякого выражения, но достаточно  охотно
присоединился к ним. - Не думаю, чтоб вам очень хотелось посмотреть на новую
кобылку.
   Голос графа звучал так ровно, что Корделия не могла  определить,  что  он
хочет услышать: "да" или "нет". Все же она решила не упускать возможность:
   - Уверена, Майлз будет просто в восторге.
   - М-м.
   Она повернулась к Ботари:
   - Почему бы вам... Но Ботари  в  ужасе  смотрел  куда-то  мимо  нее.  Она
стремительно повернулась.
   Один из самых крупных жеребцов Петера - настоящее чудовище, - без седла и
без поводьев, выходил из сарая. К его холке,  как  репей,  прилип  крошечный
темноволосый мальчуган. Он вцепился в гриву, и его заостренное личико  сияло
от смеси восторга и ужаса. Корделия чуть не упала в обморок. - Мой привозной
жеребец! - в ужасе возопил граф.
   Чисто рефлекторно Ботари выхватил из кобуры парализатор  -  и  замер,  не
зная, куда целиться. Если лошадь упадет и придавит маленького наездника... -
Смотрите, сержант! - раздался радостный голосок Майлза. - Я выше вас!
   Ботари кинулся к нему. Лошадь испуганно всхрапнула и перешла на галоп.
   - ... И бегаю быстрее! -  донеслись  до  них  слова,  разбиваемые  глухим
стуком копыт. Лошадь скрылась за конюшней.
   Четверо взрослых бросились следом. Криков больше не было слышно, но когда
они вылетели из-за угла, Майлз лежал  на  земле.  Лошадь  стояла  поодаль  и
равнодушно пощипывала  траву.  Заметив  людей,  она  недружелюбно  фыркнула,
ударила копытом и вернулась к первоначальному занятию.
   Корделия  упала  на  колени  рядом  с  сыном,  но  он  уже  сам  садился,
отмахиваясь от матери. Майлз  побледнел  от  боли,  но  явно  ни  в  чем  не
раскаивался.
   - Видите, сержант? - пропыхтел он. - Я могу ездить верхом, могу!
   Петер с интересом посмотрел на ребенка.
   - Я не говорил, что вы не сумеете,  -  расстроенно  сказал  Ботари.  -  Я
говорил, что вам нельзя.
   - А-а...
   - Сломали? - Ботари кивнул на руку.
   - Угу, - вздохнул мальчик. На  глазах  у  него  выступили  слезы,  но  он
стиснул зубы, чтобы не дать голосу дрогнуть.
   Ворча, сержант закатал ему рукав и пощупал предплечье. Майлз застонал.
   - Ага. - Ботари что-то потянул, повернул,  выровнял,  извлек  из  кармана
пластиковую манжету-фиксатор и надел на сломанную руку.  -  Ну  вот,  теперь
подождем прихода доктора.
   - А не лучше ли... Э-э... Привязать эту  мерзкую  лошадь?  -  спросила  у
графа Корделия.
   - И вовсе она не мерзкая, - возразил Майлз, поднимаясь  на  ноги.  -  Она
самая красивая.
   - Вот как? - быстро спросил граф Петер. - А почему ты так  думаешь?  Тебе
нравится все коричневое, да?
   - Она скачет лучше  других,  -  серьезно  объяснил  Майлз  и  подпрыгнул,
пытаясь изобразить, как именно скачет лошадь.
   Граф Петер смотрел на внука с возрастающим интересом.
   - Так оно и есть, - озадаченно протянул он. -  Он  у  нас  фаворит.  Тебе
понравились лошади?
   - Они великолепные! Чудесные! - Майлз сделал пируэт.
   - А твоего отца я так и не смог заинтересовать ими. - Граф Петер с обидой
посмотрел на Эйрела.
   "Слава Богу", - подумала Корделия.
   - Спорим, на лошади я мог бы ехать так  же  быстро,  как  все,  -  сказал
Майлз.
   - Сомневаюсь, - холодно ответил старик, - если судить  по  тому,  что  мы
только что видели. Что делаешь - делай хорошо.
   - Научите меня, - тут же попросил Майлз.
   Брови графа взметнулись вверх. Он взглянул на Корделию и улыбнулся.
   - Если мама разрешит.
   Корделия вовремя прикусила язык, чтобы  не  сказать:  "Только  через  мой
труп". Она стремительно соображала. Эйрел выразительно посмотрел на нее. Вот
только что он имеет в виду? Может, старый граф задумал  очередное  покушение
на своего внука? Хочет, чтобы он разбился, чтобы его  затоптали,  сломали...
Изувечили?
   Что выбрать - риск или безопасность? Уже несколько месяцев, с тех пор как
Майлз наконец обрел способность нормально двигаться, ее мучили  страхи.  Она
все время пыталась уберечь его от травм, а он словно задался целью  принести
себе максимальный вред. Еще немного, и кто-то из них сойдет с ума: или мать,
или сын.
   Ну что  ж,  если  ей  не  удается  удерживать  его,  тогда  пусть  учится
преодолевать трудности. Ведь плавать  он  уже  научился.  В  огромных  серых
глазах  Майлза  застыла  мольба:  "Разреши,  разреши,  разреши..."  В   этом
отчаянном послании было столько энергии, что оно прожгло бы и броню.
   "Я готова сражаться за тебя со всем миром, но будь я проклята, если знаю,
как спасти тебя от самого себя. Вперед, малыш".
   - Хорошо, - сказала она, - только пусть  сержант  за  ним  присматривает.
Ботари в ужасе  уставился  на  нее.  Эйрел  потер  подбородок  -  глаза  его
искрились. Граф Петер казался совершенно ошарашенным - такого он не ожидал.
   - Ура! - завопил Майлз. - У меня будет  собственная  лошадь?  Можно,  моя
будет вот эта?
   - Еще чего! - возмутился граф. Потом нехотя добавил: - Может, пони.
   - Лошадь! - отозвался Майлз, внимательно наблюдая за дедом.
   Корделия сразу узнала Режим Молниеносного Натиска - насколько  она  могла
судить,  это  была  совершенно  инстинктивная  реакция,   включавшаяся