аходиться  двумя  с  половиной  метрами  ниже,  к  северу  от
палатки. Именно скат и утащил его. Сам пузырь палатки просто плавал бы  на
замаскированной под тундру поверхности грязевого озера. Если он отсоединит
цепь, поднимется ли палатка на поверхность? Слишком мало  времени.  Майлзу
казалось, что легкие набиты ватой. Он должен пробиться  на  поверхность  -
или задохнется в этой могиле. Будут ли присутствовать родители, когда  его
наконец найдут и вскроют эту гробницу? Когда тяжелым  подъемником  вытащат
скат вместе с палаткой... и глазам  присутствующих  откроется  окоченевший
труп с раскрытым от удушья ртом, заключенный  в  эту  ужасную  пародию  на
матку... _У_с_п_о_к_о_й_с_я_!
     Майлз  поднялся  и  начал  распрямляться,  преодолевая  сопротивление
давящей на крышу грязи. Ноги утонули в податливой поверхности пола, но ему
удалось освободить одно из прогнувшихся под  тяжестью  ребер  палатки.  От
этого усилия он едва не потерял  сознание,  однако  ему  удалось  нащупать
застежку молнии палатки и сдвинуть ее на несколько сантиметров вниз -  как
раз настолько, чтобы просунуть стержень. Майлз боялся,  что  черная  грязь
польется внутрь и он утонет в ней, но она начала отделяться лепешками и  с
характерным  звуком  падать  вниз.   Очевидная   и   неприятная   аналогия
напрашивалась сама собой. БОЖЕ МОЙ, ЕСЛИ РАНЬШЕ МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО Я ПО УШИ
В ДЕРЬМЕ, ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ?
     Он начал пропихивать стержень вверх. Тот шел  с  трудом,  скользя  во
вспотевших ладонях. Не десять сантиметров. И не двадцать.  Стержень  вошел
уже на метр, может быть, метр с третью, его  длины  оставалось  чуть-чуть.
Майлз переменил ладонь, ухватился покрепче и толкнул снова.  Не  стало  ли
сопротивление  меньше?  Достигли  он  поверхности?  Он   дергал   стержень
вверх-вниз, но тот был заляпан грязью и понять что-либо было невозможно.
     Кто знает, может быть, между верхом палатки и поверхностью  не  более
полутора метров. Его собственный рост. Расстояние между смертью и  жизнью.
Сколько понадобится времени, чтобы пробиться  наверх?  С  какой  скоростью
затягиваются отверстия, прорытые в этой грязи? В  глазах  темнело,  но  не
из-за слабеющего освещения. Майлз выключил обогреватель и сунул  в  карман
куртки. В мгновенно наступившей темноте  его  охватил  настоящий  ужас.  А
может, это из-за недостатка кислорода? Неважно. Теперь или никогда.
     Не зная зачем, он нагнулся и расстегнул  застежки  ботинок  и  пряжку
пояса, потом нащупал молнию палатки, расстегнул ее пошире и  начал  копать
по-собачьи, отбрасывая большие куски грязи  вниз,  в  небольшое  свободное
пространство. Потом пролез в образовавшуюся нору,  собрался  с  последними
силами и устремился наверх.
     Грудь горела, перед глазами плыло красное марево - и вдруг его голова
пробила поверхность. Воздух! Он  выплюнул  грязь  и  обрывки  папоротника,
заморгал, без особого успеха пытаясь очистить глаза и  нос,  вытащил  одну
руку, потом другую и попытался лечь плашмя,  наподобие  лягушки.  Наружный
холод обжег его, как боль. Майлз ощущал, что ноги застряли в грязи,  будто
парализованные страшным проклятием. Он изо всех сил оттолкнулся  от  крыши
палатки. Та подалась вниз, но приподняться  удалось  всего  на  сантиметр.
Больше не от чего отталкиваться. Теперь - подтягиваться. Майлз уцепился за
стебли папоротника. Еще, еще раз. Он почти не  продвигался,  жадно  хватая
ртом ледяной воздух.  Ведьмины  чары  не  отпускали.  Ноги  задергались  в
последнем, отчаянном усилии. И - наконец!
     Ботинки и брюки так и остались в грязи. А  он  уже  лежал,  расставив
руки и ноги,  чтобы  обеспечить  себе  максимальную  опору  на  ненадежной
поверхности, и смотрел в свинцовое небо. Шел мокрый снег. Форменная куртка
и теплое нижнее белье промокли насквозь: один носок с обогревом потерялся,
не говоря уж о ботинках и брюках.


     Его  нашли  несколько  часов  спустя,  скорчившимся   вокруг   тускло
светящегося нагревателя в одной  из  ниш  метеостанции,  из  которой  была
выпотрошена вся начинка. Глаза на перепачканном грязью лице запали,  пятки
и уши побелели. Онемевшие багровые  пальцы  в  непрерывном,  гипнотическом
ритме соединяли две проволочки, выстукивая армейский сигнал о помощи.  Его
без труда можно было прочитать, если бы,  конечно,  кто-нибудь  удосужился
взглянуть на показания внезапно забарахлившего датчика и обратить внимание
на закономерности в помехах. Даже после того, как Майлза вытащили  из  его
тесного убежища, скрюченные пальцы продолжали выстукивать сигнал, а  когда
попытались разогнуть онемевшее тело, со спины форменной куртки  посыпались
осколки льда. Долгое время от него не могли добиться ни слова. Слышно было
лишь какое-то прерывистое бормотание, да горели на лице запавшие глаза.



                                    3

     Лежа в горячей ванне, Майлз придумывал, каким способом  накажет  этих
мерзавцев из  гаража.  Подвесит  вверх  ногами.  Протащит  привязанными  к
антиграву на малой высоте над морем. Или, еще  лучше,  оставит  по  шею  в
болоте во время снежной бури... Но когда он  наконец  согрелся  и  санитар
выудил его из воды, чтобы вытереть, еще раз осмотреть и накормить, он  уже
успокоился.
     Можно ли квалифицировать пакостную шутку как покушение  на  убийство?
Вряд ли. А значит, не имеет никакого смысла обращаться к Саймону  Иллиану,
шефу Имперской  службы  безопасности  и  левой  руке  его  отца.  Конечно,
сладостно представлять, как зловещие офицеры безопасности отправляют обоих
шутников в какую-нибудь мерзкую дыру, только стоит ли стрелять из лазерной
пушки по воробьям? Кроме того, смогут ли  они  найти  место  хуже  острова
Кайрил?  Без  сомнения,  эта  парочка  надеялась,  что,  пока   он   будет
осматривать станцию, скат затянет и ему придется, к своему стыду, вызывать
с базы  грузоподъемные  механизмы.  Но  конфуз  -  не  убийство.  Кто  мог
предвидеть, что Майлз пристегнет палатку  к  скату  -  поступок,  едва  не
погубивший его. Делом может заняться в  крайнем  случае  армейская  служба
безопасности или просто командование.
     Майлз спустил  ноги  с  кровати  (он  был  единственным  пациентом  в
лазарете) и поставил на столик тарелку. Вошел санитар.
     - Как вы себя чувствуете, сэр?
     - Превосходно, - мрачно ответил Майлз.
     - Но вы не доели.
     - Со мной это случается. Порция велика для меня.
     - Да, вы, конечно, немного э-э... - Санитар что-то  отметил  в  своей
электронной книжке, осмотрел уши Майлза, а  потом,  наклонившись,  опытной
рукой пощупал его пятки.
     - Кажется, все в порядке. Вам повезло, знаете ли.
     - А много у вас случаев обморожения? Или я один такой идиот?
     - О,  когда  прибудет  очередная  смена,  тут  будет  столпотворение.
Обморожения, простуды, пневмонии, переломы,  сотрясения...  зимой  скучать
некогда. Бедняги набиваются в лазарет, как сельди в бочку. Я всегда  жалею
инструкторов, вынужденных с ними возиться. - Санитар выпрямился  и  сделал
еще несколько записей. - Боюсь, мне придется  доложить,  что  вы  здоровы,
сэр.
     - Боитесь? - Майлз удивленно поднял брови.
     Санитар  бессознательным   движением   человека,   докладывающего   о
неприятностях, стал  по  стойке  "смирно".  На  лице  его  было  написано:
сожалею, но служба есть служба.
     - Вам приказано явиться в кабинет командующего базой,  как  только  я
отпущу вас, сэр.
     Майлз подумал, не сказаться ли ему снова больным. Нет. Чем скорее  он
покончит с этой историей, тем лучше.
     - Скажите, санитар, а кто-нибудь еще топил скаты?
     - А как же. Обычно за сезон обучающиеся теряют по пять-шесть штук. Да
пару еще затягивает в болота. Технические службы просто  кипятком  писают.
Командующий каждый раз обещает им, что если это повторится,  он...  хм!  -
Санитар многозначительно возвел глаза к потолку.
     Прекрасно, подумал Майлз. Просто замечательно. Он чувствовал, что его
ожидает. И чувство это нельзя было назвать радостным.


     Майлз поспешил в казарму с намерением переодеться (вряд ли больничная
пижама подходит для разговора), но обнаружил, что выбор у него  небогатый.
Черная рабочая униформа казалась  затрапезной,  парадный  зеленый  мундир,
напротив,  предназначался  для  особо  торжественных  случаев,   например,
посещения Имперского генерального штаба в Форбарр-Султане. Брюки и ботинки
от повседневной зеленой униформы благополучно пребывали на дне  болота.  С
собой Майлз привез только по паре того и другого. Основной  багаж  еще  не
прибыл.
     И попросить что-нибудь подходящее у соседей он тоже не мог. Его форма
была изготовлена на заказ и стоила раза в четыре дороже  обыкновенной.  На
вид она ничем от нее не отличалась, но искусство портного позволило скрыть
недостатки его телосложения. Майлз чертыхнулся и скрепя  сердце  остановил
свой выбор на парадном  мундире,  к  которому  прилагались  начищенные  до
блеска высокие ботинки. По крайней мере они скроют стержни экзоскелета.
     На  нужной  ему  двери  висела  табличка:  генерал   Станис   Метцов,
командующий базой. Со времени их первого, неформального  знакомства  Майлз
тщательно  избегал  встреч  с  генералом.  Хотя  в  это  время  года  база
напоминала пустыню, они так и не встретились.  В  компании  Ана  это  было
нетрудно: он был отчаянный нелюдим. Но теперь Майлз жалел, что не  пытался
завести разговор с офицерами в общей столовой. То, что  он  позволил  себе
при своей занятости держаться в стороне от них, было ошибкой. За прошедшие
пять дней кто-нибудь непременно вспомнил бы про грязь - убийцу номер  один
острова Кайрил.
     Капрал, сидевший за интеркомом в приемной, проводил Майлза в кабинет.
Майлз волновался, но был полон решимости найти общий язык  с  командующим.
Во что бы то ни стало. Генерал  Метцов,  похоже,  был  настроен  не  столь
дружелюбно: он хмуро смотрел, как новичок отдал честь и  встал  по  стойке
"смирно".
     Генерал был в черной рабочей форме. Принимая во  внимание  его  пост,
это  означало,  что  командующий  желает  зарекомендовать  себя  Настоящим
Солдатом. Единственным, что отличало  его  от  офицеров,  была  безупречно
отутюженная одежда. На груди Метцова красовались всего три боевые награды.
Но скромность явно была напускной: лишенные обычного лиственного орнамента
ордена мало сказать бросались - лезли в глаза. Майлз разразился мысленными
аплодисментами - Метцов прекрасно играл роль боевого командира и  выглядел
при этом совершенно естественно.
     Ну надо же мне так опростоволоситься, подумал  Майлз  через  секунду,
поймав взгляд Метцова, который с издевкой разглядывал  сверкающую  новизну
его парадного мундира -  сначала  сверху  вниз,  потом  снизу  вверх.  Вне
всякого сомнения, он был для генерала  штабным  шаркуном-аристократом,  не
более того. Однако экзекуция затягивалась, и Майлз решил прекратить ее.
     - Слушаю вас, сэр!
     Скривившись, Метцов откинулся в кресле.
     - Я вижу, вы отыскали себе брюки,  младший  лейтенант  Форкосиган.  И
даже... э-э... ботинки для верховой езды. Только, знаете  ли,  лошадей  на
острове не водится.
     "В Имперском штабе  тоже,  -  раздраженно  подумал  Майлз.  Не  я  же
придумал эти чертовы ботинки!"
     Его отец пошутил как-то, что офицерам его свиты они нужны для катания
на игрушечных лошадках - или гимнастическом коне. Будучи  не  в  состоянии
оспорить генеральскую остроту, Майлз молчал, замеров по стойке "смирно".
     Метцов наконец оставил издевательский тон и, сцепив руки,  бросил  на
него тяжелый взгляд.
     - В  результате  парковки  в  области,  ясно  обозначенной  как  зона
инверсии вечной мерзлоты, вы потеряли дорогостоящий, полностью снаряженный
скат. Неужели в Имперской академии больше  не  учат  чтению  карты  -  или
теперешним офицерам важнее знать правила чаепития?
     Майлз постарался припомнить карту, и она ясно предстала у него  перед
глазами.
     Области, окрашенные в голубой цвет, были  помечены  буквами  ЗИВМ.  И
нигде не объяснялось, что это такое.
     - Значит, вы, помимо всего прочего,  не  потрудились  даже  прочитать
инструкцию.
     Со дня прибытия он только и  занимался  тем,  что  читал  инструкции.
Инструкции  по  составлению   прогнозов   погоды,   технические   описания
аппаратуры...
     - Какую именно, сэр?
     - Устав базы Лажковского.
     Майлз лихорадочно пытался вспомнить, держал ли  он  в  руках  диск  с
уставом.
     - Думаю... лейтенант Ан, по всей видимости, дал мне копию. Позавчера.
- На самом деле Ан просто вывалил  целую  коробку  дисков  на  его  койку,
сказав, что начал упаковываться и в связи  с  этим  завещает  Майлзу  свою
библиотеку. В тот вечер, перед тем как лечь, Майлз прочитал два  диска  по
метеорологии. Ан вернулся к себе в комнату, где продолжил  свой  маленький
праздник. А на следующее утро Майлз выехал на скате... Один.
     - И вы до сих пор не прочитали его?
     - Нет, сэр.
     - Почему?
     Я в ловушке, мысленно простонал Майлз. Он чувствовал на  своей  спине
жадный взгляд капрала,  которого  Метцов  так  и  не  отпустил.  Публичный
стриптиз. Если бы он удосужился прочитать эту чертову инструкцию! Тогда бы
и ублюдки из гаража не смогли заманить его в западню! Как бы то  ни  было,
придется платить за ошибку.
     - У меня нет оправданий, сэр.
     - Так вот, младший лейтенант, в третьей главе устава базы вы  найдете
подробное описание  всех  зон  инверсии  вечной  мерзлоты  и  рекомендации
избегать их. Советую вам заглянуть туда - на досуге, когда выпадет  часок,
свободный от чаепитий.
     - Слушаюсь, сэр. - Лицо Майлза вытянулось. Генерал имел право  делать
с ним что угодно, хоть снять кожу виброножом,  но  без  свидетелей.  Форма
младшего  лейтенанта  обязывала  окружающих  мириться  с  его  ущербностью
(Барраяр,  как  известно,  славился  своей  нетерпимостью  к  генетическим
нарушениям). И оскорбления,  которыми  осыпал  его  Метцов  в  присутствии
рядового, обязанного чтить в  Майлзе  старшего  по  званию,  смахивали  на
грубое нарушение армейского  устава.  Интересно,  генерал  оскорбляет  его
сознательно или это только от раздражения?
     Между тем Метцов распалялся все больше и больше:
     -  Армия,  может  быть,  и  в  состоянии  держать  никому  не  нужных
задирающих нос форов в Имперском генеральном штабе, но  здесь,  в  полевых
условиях, тунеядцы нам не нужны. Я дослужился до  генерала  на  поле  боя.
Видел жертв попытки переворота Фордариана еще до вашего рождения...
     "Я сам был жертвой попытки переворота  еще  до  своего  рождения",  -
подумал Майлз, чувствуя, как в нем  вскипает  злоба.  Солтоксин,  чуть  не
убивший  его  беременную  мать  и  сделавший  его  калекой,   был   боевым
отравляющим веществом.
     - ...и участвовал в подавлении Комаррского мятежа.  Вы,  сопляки,  не
имеете никакого представления  о  войне.  Слишком  долгие  мирные  периоды
деморализуют армию. Если так будет продолжаться, не останется никого,  кто
обладал бы практическим боевым опытом.
     Неужели для того, чтобы офицеры могли  продвигаться  по  службе,  его
императорское величество должен затевать  войну  каждые  пять  лет?  Майлз
задумался о том, что означает выражение "практический боевой опыт".  Не  в
нем ли кроется разгадка, почему этого, находящегося  в  прекрасной  форме,
офицера загнали на остров Кайрил?
     А Метцов явно вошел во вкус. Он гремел хорошо поставленным голосом:
     - В реальной  боевой  ситуации  вопрос  воинского  оборудования  есть
вопрос жизни и смерти! От его сохранности зависят  победа  или  поражение.
Человек, теряющий оборудование,  теряет  свою  эффективность,  как  боевая
единица! Неужели вам не говорили, что безоружный беззащитен, как  женщина,
хуже того - бесполезен! А вы разоружили самого себя!
     Майлз угрюмо подумал,  согласится  ли  генерал  с  тем,  что  сегодня
вооруженная женщина может сражаться  не  хуже  мужчины...  Вероятно,  нет.
Барраярские служаки из поколения Метцова наверняка не потерпели бы  женщин
в своих рядах.
     Метцов профессионально понизил тон и перешел  от  философии  войны  к
практическим вопросам. Майлз облегченно вздохнул.
     - Обычное наказание для человека, утопившего скат в болоте, -  приказ
откопать его собственными руками. Но в данном случае, насколько я понимаю,
это невыполнимо, поскольку глубина, на которую вы затопили свой,  -  новый
рекорд базы. Итак, с четырнадцати ноль-ноль вы поступаете  в  распоряжение
лейтенанта Бонна из инженерной службы, и он подберет вам занятие.
     Ну что ж, это справедливо. И может  даже  оказаться  полезным.  Майлз
надеялся, что беседа подходит к концу. НУ  ЧТО,  ТЫ  ОТПУСКАЕШЬ  МЕНЯ?  Но
замолчавший наконец генерал смотрел на него в упор.
     - В возмещение повреждений, нанесенных вами метеостанции, -  медленно
начал он, и Майлз мог поклясться, что в его глазах  загорелся  красноватый
огонек,  а  уголок  жесткого  рта  дернулся  вверх,  -  вы   наказываетесь
принудительными работами сроком на одну неделю. Четыре часа в день. Помимо
исполнения  основных  обязанностей.  Каждый  день  в  пять  ноль-ноль   вы
поступаете в распоряжение сержанта Ньюва из службы обеспечения.
     Капрал за спиной Майлза издал приглушенный  звук,  значения  которого
Майлз не смог разобрать. Смех? Удивление?
     Но это же полный идиотизм! Он потеряет массу времени, которого и  так
осталось немного, вместо того, чтобы поучиться у Ана...
     - Повреждения, которые я нанес метеостанции, были вынужденными,  сэр.
Это вовсе не результат глупой оплошности, как в случае со скатом. Они были
необходимы, чтобы я выжил!
     Метцов окинул его ледяным взглядом:
     - Шесть часов в день, младший лейтенант Форкосиган.
     С трудом выговаривая слова, Майлз произнес:
     - Вы предпочли бы, чтобы я замерз до смерти, сэр?
     Воцарилось молчание, распухавшее на глазах, как оставленный на солнце
труп.
     - Вы свободны, младший лейтенант, - процедил наконец  генерал,  глядя
на Майлза сузившимися глазами.
     Майлз  отдал  честь,  сделал  поворот  кругом  и  зашагал  к   двери,
выпрямившись, будто проглотил аршин. Он ничего не замечал, кровь стучала в
висках; щека дергалась. Мимо капрала,  замершего  у  двери,  как  восковая
кукла, из кабинета, из приемной. Наконец он  оказался  в  пустом  коридоре
административного корпуса и сначала мысленно, а потом вслух отругал  себя.
Он действительно не умеет подобающим образом вести  себя  со  старшими  по
званию. Наверное, виной всему его  чертово  происхождение.  Слишком  много
времени  провел  он  среди  генералов  и  адмиралов,  толпившихся  в  доме
Форкосиганов.  Слишком  долго  просидел  среди  них  незаметным  мышонком,
выслушивая их откровения и споры. Младший лейтенант должен видеть в  своем
командире бога, а не  будущего  подчиненного.  Совершенно  естественно  со
стороны генерала смотреть на новоиспеченного младшего лейтенанта,  как  на
существо низшего сорта.
     И все же... С Метцовым что-то явно не так. Майлз  знавал  таких,  как
он, -  энергичных,  умных  вояк,  пока  дело  не  касалось  политики.  Как
самостоятельная политическая сила  они  исчезли  с  горизонта  двадцать  с
лишним лет назад, после кровавого провала заговора офицеров, ответственных
за самоубийственное вторжение на Эскобар.  И  с  тех  самых  пор  мысль  о
возможности   правого   переворота,   о   некоей   гипотетической   хунте,
намеревающейся спасти императора от  его  собственного  правительства,  не
давала покоя его отцу.
     Так,  может  быть,  несомненный  политический  душок,  исходивший  от
Метцова,  и  вызвал  у  него  мурашки?  Ерунда!  Человек  с  политическими
амбициями думал бы, как лучше использовать другого, но не как сильнее  его
оскорбить. Или, может, ты дергаешься оттого, что генерал направил тебя  на
унизительные  штрафные   работы?   Садист,   получающий   наслаждение   от
издевательств над  представителями  класса  форов,  вовсе  не  обязательно
политический экстремист. Разве не мог Метцов когда-то