ества:  мы
как-то останавливаемся на  среднем  классе.  Это  все  равно  что...  -  она
помолчала, подыскивая подходящий пример, -  все  равно  что...  Ну,  скажем,
парикмахер здесь, на Барраяре. Мастер, который осуществляет личные услуги на
профессиональном уровне.
   Ей чуть ли не впервые удалось поразить Ботари. Он наморщил лоб.
   - Только бетанцам могло прийти в голову требовать университетский диплом,
чтобы... Их нанимают и женщины?
   - Конечно. И пары. У нас больше ценится момент обучения.
   Сержант покачал головой, потом искоса посмотрел на Корделию.
   - Моя мать была шлюха.
   Его тон был на удивление бесстрастным. Он  замолчал,  видимо,  ожидая  ее
реакции.
   - Я... Почти догадалась.
   - Не знаю, почему  она  не  сделала  аборт,  когда  забеременела.  Может,
подумала о старости. Она, бывало, продавала меня своим клиентам.
   Корделия задохнулась.
   - Ну... Ну вот этого в Колонии Бета не допустили бы.
   - Я мало что помню. В двенадцать лет, когда подрос и набрался  достаточно
сил, чтобы поколотить очередного клиента, я удрал из  дома.  До  шестнадцати
околачивался в шайках, потом накинул себе два года и  записался  на  военную
службу. Вот тогда-то я отсюда и выбрался.
   Он щелкнул пальцами, демонстрируя, насколько быстрым и  легким  было  его
избавление.
   - По сравнению с такой жизнью армия должна была показаться  вам  раем.  -
Пока я не встретил Форратьера. - Ботари обвел коридор невидящим взглядом.  -
Да, в те времена  здесь  народу  было  побольше.  Сейчас  этот  дом  кажется
вымершим. - Он говорил задумчиво. - Большую часть своей жизни я очень  плохо
помню. Словно я весь... В заплатах. Но есть вещи, которые я хотел бы  забыть
- и не могу.
   Корделия не собиралась расспрашивать  его,  она  только  хмыкнула,  давая
понять, что слушает.
   - Не знаю, кто был мой отец. А на Барраяре быть  ублюдком  почти  так  же
плохо, как мутантом.
   - У вас слово "ублюдок"  используется  как  отрицательная  характеристика
личности, а на Бете это просто бессмысленное ругательство. Никому и в голову
не придет назвать так нелицензированного ребенка.
   "Почему он мне все это рассказывает? Что ему от меня  нужно?  Вначале  он
говорил как будто через силу - а теперь у него почти умиротворенный вид. Что
именно из сказанного мною успокоило его?"
   Корделия вздохнула. К ее глубокому  облегчению,  вернулся  Куделка,  неся
настоящие бутерброды - хлеб с сыром - и пиво в бутылках. Корделия была  рада
пиву: она не решилась  бы  отведать  здешней  воды.  С  наслаждением  сделав
глоток, она сказала:
   - Ку, нам придется изменить стратегию.
   Лейтенант неловко уселся рядом.
   - Да?
   - Совершенно ясно, что мы  не  можем  взять  с  собой  леди  Форпатрил  и
младенца. И оставлять ее здесь тоже нельзя. Охранка Фордариана  получила  от
нас в подарок пять трупов и сожженную машину. Они все здесь обыщут.  Но  еще
какое-то время они будут искать беременную женщину, а это дает нам небольшую
передышку. Как бы то ни было, нам надо разделиться.
   - Вы поедете с ней, миледи?
   Она покачала головой.
   - Я должна идти во дворец. Хотя бы потому, что  только  я  могу  сказать:
"Задуманное неосуществимо, пора уходить". Мне не обойтись без Дру и  Ботари.
- "И, как ни странно, Ботари нужна я". - Значит, остаешься ты.
   Он обиженно поджал губы:
   - Что ж, по крайней мере не буду все время вас задерживать.
   - Я выбираю  тебя  не  как  наименее  нужного,  -  резко  возразила  она.
-Благодаря твоей сообразительности мы проникли в Форбарр-Султан.  Я  считаю,
что из всех нас только ты сумеешь в одиночку вывезти отсюда леди  Форпатрил.
На тебя вся наша надежда.
   - Но получается, что вы идете навстречу опасности, а я от нее бегу.
   - Опасное заблуждение. Подумай сам. Если люди  Фордариана  снова  поймают
ее, пощады не будет ни ей, ни тебе, ни ребенку. Слово  "безопасность"  здесь
неуместно. Есть только крайняя необходимость, логика и способность не терять
голову.
   Он вздохнул:
   - Я попробую, миледи.
   - "Пробовать" нельзя. Падма Форпатрил  "попробовал".  Изволь  справиться,
Ку.
   Он медленно кивнул:
   - Слушаюсь, миледи.
   Ботари ушел разыскивать новый костюм для Куделки - бедняк, молодой муж  и
новоиспеченный отец.
   - Клиенты всегда что-нибудь да оставляют, - заметил он.
   Корделия гадала, во что Ботари нарядит леди Форпатрил. Ку понес еду  Элис
и Друшикко. Вернулся он ужасно  подавленный  и  снова  примостился  рядом  с
Корделией.
   Спустя некоторое время он сказал:
   - Теперь-то я понимаю, почему Дру так  тревожилась,  не  забеременела  ли
она.
   - Понимаешь?
   - После того как я увидел, через что прошла леди  Форпатрил,  собственные
неприятности кажутся мне ужасно мелкими. Господи, ей ведь было так больно!
   - Угу. Но боль длится всего один день. - Она потерла шрам на животе. -  В
крайнем случае несколько дней. Думаю,  тревога  Дру  объяснялась  совсем  не
боязнью боли.
   - А чем же тогда?
   - Это... Вмешательство трансцендентного. Сотворение жизни.  Я  думала  об
этом, когда вынашивала Майлза. "Этим я приношу в  мир  смерть".  Рождение  и
смерть, а между ними вся боль и свобода  выбора.  Я  не  понимала  некоторых
мистических символов Востока вроде Смерти-матери,  Кали,  пока  до  меня  не
дошло,  что  в  них  нет  никакой  мистики  -  в  них   только   реальность.
"Случайность" в сексе по-барраярски  может  запустить  причинно-следственную
цепочку, которая  протянется  до  конца  времен.  Наши  дети  меняют  нас...
Появляются они на свет или нет. Пусть даже  на  этот  раз  ребенок  оказался
воображаемым, Дру коснулась эта перемена. А тебя разве нет?
   Он озадаченно покачал головой:
   - Я об этом не думал. Я просто хотел быть нормальным. Как другие мужчины.
   - По-моему, твои  инстинкты  сработали  правильно.  Но  одних  инстинктов
недостаточно. Ты не мог бы ради  разнообразий  заставить  свои  инстинкты  и
разум работать вместе, а не порознь?
   Он хмыкнул.
   - Не знаю. Не знаю... Как теперь с ней говорить. Я же извинился,  сказал,
что мне стыдно.
   - У вас так и не наладились отношения, да?
   Куделка горестно кивнул.
   - А знаешь, что меня больше всего мучило, пока мы сюда  ехали?  -спросила
Корделия.
   - Нет...
   - Я не смогла попрощаться с Эйрелом. Если... Если со мной что-то случится
- или, если на то пошло, с ним, - между нами останется что-то незавершенное,
и это не дает мне покоя. И будет уже невозможно это исправить.
   - М-м. - Куделка погрузился в размышления, как-то сразу сникнув.
   Корделия задумалась.
   - А не попробовать ли что-нибудь  еще,  кроме  извинений?  Ну,  например,
спросить: "Как ты себя чувствуешь? У тебя все  в  порядке?  Тебе  помочь?  Я
люблю тебя". Классические фразы. Знаешь, я только сейчас заметила,  что  все
это в основном вопросы. Они  показывают,  что  ты  хочешь  начать  разговор,
понимаешь?
   Он печально улыбнулся:
   - По-моему, она больше не хочет со мной говорить.
   - А что, если... - Корделия откинула голову и невидяще уставилась в конец
коридора, - если бы в ту ночь ничего не случилось, если  бы  ты  не  впал  в
панику...  Если  бы  этот  идиот  Ивон  Форхалас  не   прервал   вас   своим
спектаклем... - "Ах, если б так и было! Слишком много  боли  они  причиняют,
все эти "если". - Вернемся к самому началу: вот вы сидели, обнимались.  -Эти
слова напомнили ей об Эйреле, но о  нем  сейчас  тоже  было  слишком  больно
думать. - Вы нежно расстались, наутро ты просыпаешься, мучась от неутоленной
страсти... Что делают на Барраяре потом?
   - Потом - сваха.
   - Что?
   - Ее родители или мои нанимают сваху. И она... Ну... Все улаживает.
   - А что делаешь ты?
   Он пожал плечами:
   - Являюсь на свадьбу без опоздания и плачу по счетам,  наверное.  А  чаще
всего по счетам платят родители.
   "Неудивительно, что он совершенно растерялся".
   - Ты ведь хотел жениться? Не просто переспать с ней?
   - Да! Но... Миледи, я ведь даже в хорошие дни всего лишь полчеловека.  Ее
родные поднимут меня на смех, если увидят...
   - Ты встречался с ее родными? Они тебя видели?
   - Нет.
   - Ку, ты сам-то понимаешь, что говоришь?
   Он выглядел пристыженным.
   - Ну...
   - Сваха. О Господи!
   Корделия встала.
   - Куда вы?
   - Сватать, - решительно сказала она. Подойдя к двери леди Форпатрил,  она
заглянула в комнату. Друшикко сидела, наблюдая за спящей; нетронутое пиво  и
бутерброды остались на прежнем месте.
   Корделия проскользнула в комнату и осторожно закрыла за  собой  дверь.  -
Знаешь, - тихо сказала она, - хорошие  солдаты  никогда  не  упустят  случая
поесть и поспать. Потому что никогда  заранее  не  известно,  сколько  всего
предстоит сделать, прежде чем представится следующая возможность.
   - Я не голодна.
   Вид Друшикко был сумрачный и какой-то раздосадованный.
   - Хочешь поговорить?
   Та неуверенно пожала  плечами  и  пересела  на  кушетку  в  дальнем  углу
комнаты. Корделия устроилась рядом.
   - Сегодня, - начала Друшикко, - я впервые побывала в настоящем бою.
   - И ты действовала превосходно. Ты...
   - Нет, - Друшикко с досадой махнула рукой, - вовсе нет.
   - Разве? А мне показалось, что все было как надо.
   - Я пробежала позади дома, парализовала двух солдат, дежуривших у  задней
двери. Они меня даже не заметили. Потом заняла позицию на  углу.  Я  видела,
как эти люди мучили леди Форпатрил - оскорбляли ее,  толкали,  тискали...  Я
так разозлилась, что приготовила нейробластер.  Хотела  их  убить.  А  потом
началась стрельба. И... И я замешкалась. Из-за меня погиб лорд Форпатрил.  Я
виновата...
   - Спокойнее, девочка! Тот солдат, что застрелил Падму Форпатрила, был  не
единственным,  кто  в  него   целился.   Падма   был   настолько   одурманен
суперпентоталом, что даже не пытался найти укрытие. Наверное, в него всадили
двойную дозу, чтобы он привел их к Элис. Человек в таком состоянии  заведомо
обречен, если он попадает в переделку.
   - Сержант Ботари не колебался, - только и сказала Друшикко.
   - Да, - согласилась Корделия.
   - Сержант Ботари не тратит силы на то, чтобы...Жалеть своих врагов.  -  А
тебе их жаль?
   - Мне тошно.
   - Ты убила двух совершенно незнакомых тебе людей и хочешь прекрасно  себя
чувствовать?
   - Но Ботари-то чувствует себя прекрасно!
   - Да. Ему это доставило  удовольствие.  Но  Ботари  даже  по  барраярским
меркам нельзя считать нормальным. Ты хотела бы быть чудовищем?
   - Вы его так называете?!
   - О, он - мое чудовище. Мой верный пес. -  Корделии  всегда  было  трудно
объяснять, что представляет собой Ботари - даже себе самой. Интересно, знает
ли Друшикко, откуда пошло выражение "козел отпущения"? Жертвенное  животное,
которое каждый год отпускали в пустыню,  чтобы  оно  унесло  с  собой  грехи
избранного народа... Ботари определенно был ее  вьючным  животным  -Корделия
хорошо понимала, сколько он для нее делал. А вот ее собственная роль в жизни
сержанта была неясна; она чувствовала одно - роль эта чрезвычайно важна  для
него. - Я очень рада, что тебе тошно. Два патологических убийцы  у  меня  на
службе - это было бы чересчур. Цени свое отвращение, Дру.
   Та покачала головой.
   - Наверное, я занялась не своим делом.
   - Может быть. А может быть, и нет.  Подумай,  какой  чудовищной  была  бы
армия, состоящая сплошь  из  таких,  как  Ботари.  Любая  силовая  структура
общества - армия, полиция, служба безопасности - нуждается в людях,  которые
способны  творить  необходимое  зло,  не   озлобляясь   при   этом.   Только
необходимое, не более того. И еще они должны постоянно ставить под  сомнение
эту необходимость, чтобы не превратиться в зверей.
   - Как тот полковник, который осадил своего капрала?
   - Да. Или как тот лейтенант, который задал вопрос полковнику... Жаль, что
мы не смогли его спасти. - Корделия вздохнула.
   Дру хмуро уставилась на свои колени.
   - Ку считает, что ты на него сердишься, - сказала Корделия.
   - Ку? - рассеянно  переспросила  Друшикко.  -  Ах  да,  он  недавно  сюда
заходил. Ему что-то было нужно?
   Корделия улыбнулась.
   - Как это характерно для Ку - вообразить, что ты несчастна из-за него.  -
Ее улыбка померкла. - Я собираюсь отправить его с леди Форпатрил,  чтобы  он
вывез  отсюда  ее  и  младенца.  Мы  расстанемся,  как  только  она   сможет
передвигаться.
   Друшикко заволновалась.
   - Ему грозит опасность. Люди Фордариана будут вне себя  из-за  того,  что
упустили леди Форпатрил вместе с наследником.
   И  вновь  Корделия  ужаснулась  -  неужели   крошечный   лорд   Форпатрил
по-прежнему мешает династическим планам графа Фордариана? Безумная  система:
из-за нее младенец может представлять смертельную угрозу для взрослого.
   - Никто не может считать себя в безопасности, пока эта  гадкая  война  не
закончится. Скажи мне,  ты  по-прежнему  любишь  Ку?  Я  знаю,  твоя  первая
идиллическая  влюбленность  миновала.   Ты   видишь   его   недостатки.   Он
эгоцентричен, он зациклен  на  своей  инвалидности,  его  страшно  беспокоят
собственные мужские качества. Но он не глуп. У него есть будущее.  Его  ждет
интересная жизнь на службе у регента. - "Если, конечно, все мы не погибнем в
ближайшие двое суток". Корделия подумала, что сейчас с ее  стороны  было  бы
очень разумно  внушить  помощникам  страстное  желание  выжить.  -  Он  тебе
нравится?
   - Я... Теперь связана с ним. Не знаю, как объяснить... Я подарила ему мою
девственность. Кому еще я буду нужна? Мне было бы стыдно...
   - Забудь об этом! Когда мы успешно завершим операцию, ты  обретешь  такую
славу, что мужчины станут сражаться за право ухаживать за тобой.  А  в  доме
Эйрела ты встретишь самых лучших, самых смелых. Кого  ты  хочешь?  Генерала?
Имперского министра? Красавчика-лорда? Посланника с другой планеты? Остается
лишь сделать выбор. Барраярские законы разрешают тебе  иметь  только  одного
мужа, и уж, конечно, неуклюжий молодой лейтенант никаких шансов не  имеет  в
сравнении с такими знаменитостями.
   Друшикко недоверчиво улыбнулась.
   - А кто сказал, что Ку  со  временем  не  станет  генералом?  -  негромко
спросила она, потом, вздохнув, наморщила лоб. - Да. Я по-прежнему его  хочу.
Только вот... Боюсь, что он снова причинит мне боль.
   Корделия задумалась над ее словами.
   - Скорее всего, так оно и будет. Мы с Эйрелом  постоянно  причиняем  друг
другу боль.
   - О, только не вы, миледи! Вы... Вы так идеально друг другу подходите!
   - А ты подумай, Дру. Представляешь, в каком состоянии сейчас Эйрел  из-за
того, что я сделала? Я-то это отлично  представляю.  И  все  время  об  этом
думаю.
   - О!
   - Но боль кажется мне недостаточно веской причиной, чтобы  отказаться  от
будущего. Умирая, ты навсегда  освобождаешься  от  боли.  Над  болью  мы  не
властны, как и над временем. Вопрос в том, сумеешь  ли  получить  не  только
боль, но и немножко счастья?
   - Я не уверена,  что  понимаю  вас,  миледи.  Меня  все  преследует  одна
картина. Мы с Ку на берегу, совсем  одни.  Там  так  тепло.  И  он  на  меня
смотрит, и видит меня, по-настоящему видит - и  он  меня  любит...  Корделия
поджала губы.
   - Ага... Этого достаточно. Пошли со мной.
   Девушка послушно встала. Корделия вывела ее  в  коридор,  силком  усадила
Куделку на одном конце дивана, Друшикко - на другом, а сама села между ними.
   - Дру, он хочет тебе кое-что сказать. Поскольку вы, похоже,  говорите  на
разных языках, он попросил меня быть переводчицей.
   Куделка смущенно покачал головой, глядя куда-то в сторону.
   - Вот сейчас, например, он хочет сказать:  "Я  лучше  буду  несчастен  до
конца дней, чем покажусь смешным". Но ты на это не  обращай  внимания.  Так,
дайте сообразить. Кто начинает?
   Последовало короткое молчание.
   - Я говорила, что беру на себя роль ваших родителей? Для начала  я  стану
матушкой Ку. "Ну что, сынок, неужели ты еще  не  встретил  хорошей  девушки?
Тебе ведь уже почти двадцать шесть".  Я  видела  ту  запись,  -сообщила  она
онемевшему Куделке своим обычным голосом. - По-моему, у меня получается,  а?
И форма, и содержание. А Ку отвечает:  "Да,  ма,  есть  у  меня  на  примете
чудесная девушка. Молодая, красивая, умная..." А матушка Ку говорит: "Ах!" -
и нанимает меня, услужливую соседку-сваху. И я иду к  твоему  отцу,  Дру,  и
говорю: "Есть тут  один  молодой  человек.  Лейтенант  императорских  войск,
личный секретарь лорда-регента, герой войны,  в  курсе  всех  серьезных  дел
империи..." А он отвечает: "Этого больше  чем  достаточно.  Мы  его  берем".
Тогда...
   - По-моему, он скажет еще кое-что! - прервал ее Куделка.
   Корделия повернулась к Друшикко.
   - Ку говорит, что, по его мнению, твоим родным он не  понравится,  потому
что он - калека.
   - Ну нет! - возмутилась Друшикко. - Это не так... Корделия подняла  руку,
делая ей знак молчать.
   - Как твоя сваха, вот что я тебе скажу, Ку. Когда единственная  обожаемая
дочка указывает пальчиком и решительно говорит: "Па, мне нужен вот этот",  -
благоразумный  па  отвечает:  "Да,  милочка".  Признаю,  что  убедить   трех
братьев-здоровяков  будет  не  так  легко.  Стоит  ей  только  прибежать   в
родительский дом заплаканной - и тебя ждут  большие  неприятности  в  темном
переулке. Из этого я заключаю, что пока ты им не жаловалась, Дру?
   Та невольно хихикнула.
   - Нет!
   По лицу Куделки было видно, что эта новая мысль его озадачила.
   - Видишь, - сказала Корделия, - ты еще можешь ускользнуть от возмездия  -
если поспешишь. - Она повернулась к Дру. -  Я  знаю,  что  он  показал  себя
олухом, но ручаюсь тебе: он - обучаемый олух.
   - Я же говорил, что мне стыдно, - обиженно вставил Куделка.
   Друшикко резко выпрямилась.
   - Да. Неоднократно, - холодно отозвалась она.
   - И тут мы переходим к главному вопросу, - медленно и серьезно произнесла
Корделия. - На самом деле, Дру, Ку хочет сказать, что  ему  ни  капельки  не
стыдно. Те минуты были прекрасны, ты сама была еще прекраснее, и он хотел бы
проделать это еще раз. И еще, и еще, и только с тобой,  всегда  с  тобой,  с
благословения родных и без помех. Это так, Ку?
   - Я... Ну... Да!
   Друшикко моргнула:
   - Но... Ведь это я и хотела от тебя услышать!
   - Правда?
   "А система  сватовства  не  лишена  определенных  достоинств",  -  решила
Корделия.
   Она встала с дивана и взглянула на хронометр. Веселость исчезла.
   - У вас есть еще  немного  времени.  И  вы  успеете  сказать  друг  другу
очень-многое, если только придерживаться самых простых слов.

Глава 18

   В предрассветные часы в переулках караван-сарая было не так  беспросветно
темно, как в горах. Подернутое дымкой небо отражало слабое зарево  городских
огней. Все лица казались  сероватыми  и  нечеткими.  Корделия  усилием  воли
отогнала мысль: "Как лица мертвецов".
   Леди Форпатрил, хотя и не слишком твердо держалась на ногах, но  все-таки
уже могла  идти  самостоятельно.  "Мадам"  пожертвовала  для  нее  кое-какую
одежду, оказавшуюся на удивление приличной: серая юбка ниже колен  и  теплый
свитер. Куделка сменил военную форму на  широкие  брюки,  старые  ботинки  и
куртку. Он нес маленького Айвена, надежно закутанного в самодельные пеленки.
Словом, полная  иллюзия  бедной  семьи,  пытающейся  до  возобновления  боев
выбраться из города к родственникам в  деревню.  На  пути  в  Форбарр-Султан
Корделия видела сотни таких же беженцев.
   Куделка критически осмотрел свой маленький отряд, потом  задержал  взгляд
на трости. Полированное  темное  дерево,  блестящий  стальной  наконечник  и
инкрустированный набалдашник - слишком роскошно для такой бедной  семьи.  Он
вздохнул.
   - Дру, ты не могла бы ее как-нибудь  замаскировать?  На  таком  фоне  она
сразу же бросается в глаза, к тому же мешает нести младенца.
   Друшикко кивнула, опустилась на колени, и,  завернув  трость  в  рубашку,
запихнула ее в свою сумку. Корделия,  вспомнив,  что  случилось  с  Куделкой
после его первого визита в караван-сарай, тревожно всматривал