ского военного госпиталя, но лазарет оказался прямо под рукой:  всего
тремя этажами ниже. Заведение было небольшим, но прекрасно  оборудованным:
два приемных покоя, отдельные палаты, камеры  для  больных  заключенных  и
охраняемых  свидетелей,  операционная  и  запертая  дверь  с   устрашающей
табличкой "Лаборатория медикаментозного  допроса".  Иллиан,  должно  быть,
предупредил об их приходе, потому что санитар уже поджидал у входа. Вскоре
появился запыхавшийся военврач. Не взглянув на Майлза, он поспешно оправил
форму и подчеркнуто четко отдал честь графу Форкосигану.
     Наверняка этот военврач привык пугать, а  не  пугаться,  и  от  такой
перемены ролей Майлз почувствовал себя неловко. Была  ли  причиной  власти
отца над людьми аура прошлого? Витавший над его головой ореол  полководца,
человека, уже вошедшего в историю? Или то был магнетизм сильной  личности,
заставлявший мужественных людей  склоняться  перед  ним  и  беспрекословно
повиноваться каждому  его  слову?  Майлз  явственно  ощущал  это  "нечто",
исходившее от отца, но с ним самим все было по-другому. Совсем по-другому.
     Может быть, он просто привык к отцу.  Одной  из  странностей  бывшего
лорда-регента было его обыкновение каждый день, что бы то ни было, на  два
часа удаляться в свою резиденцию. И только Майлз знал, чем занимался в эти
часы великий человек в зеленой военной  форме.  Проглотив  за  пять  минут
сандвич, все оставшееся время он  проводил  на  полу  рядом  со  своим  не
способным ходить сыном, - играл,  разговаривал,  читал  ему  вслух.  Когда
Майлз бился в истерике, отказываясь подвергаться  очередному  мучительному
курсу терапии,  и  от  него  отступался  Ботари  и  даже  мать,  отец  был
единственным, у кого хватало твердости настоять на  десяти  дополнительных
сеансах растяжения, кто мог уговорить сына согласиться на очередную пытку,
будь то подкожные впрыскивания или обжигающая вены холодом хемотерапия.
     - Ты фор, мальчик мой. И, значит,  тебе  не  пристало  смущать  своих
вассалов неумением терпеть и держать себя в руках. Ты фор, лорд Майлз.
     Едкие запахи лазарета, нервничающий врач  -  все  это  вызвало  поток
воспоминаний...  Неудивительно,  что  Метцов  не  очень-то  напугал  меня,
подумал Майлз. Когда, простившись с сыном, Форкосиган покинул  лазарет,  у
Майлза было чувство, что с ним ушла жизнь.
     За  истекшую  с  того  дня  неделю  Майлз  пришел  к  выводу,  что  в
штаб-квартире Имперской безопасности не слишком утруждают себя работой.  В
лазарете было тихо,  как  в  могиле,  только  изредка  появлялись  штабные
служащие, чтобы выпросить у мягкосердечного санитара таблетки от  головной
боли, простуды или похмелья, да однажды  вечером  несколько  техников  три
часа  сновали  вокруг  лаборатории,  выполняя  какое-то  спешное  задание.
Воспаление легких было захвачено вовремя, дело шло на  поправку,  и  Майлз
скучал,  претерпевая  шестидневный  курс  лечения  антибиотиками  и  строя
грандиозные планы. Как  хорошо  будет  отдохнуть  дома,  когда  закончится
наконец его лазаретная жизнь. Но когда она закончится?
     - Почему я не могу  уйти  отсюда?  -  пожаловался  Майлз  матери  при
очередном ее посещении. - Если я не арестован, почему мне нельзя отдохнуть
дома? Если арестован, почему мне никто не скажет об этом? Я чувствую  себя
как в тюрьме.
     Графиня Корделия Форкосиган далеко не светски фыркнула:
     - Ты и вправду в тюрьме, мой мальчик.
     Несмотря на насмешливый голос, с  детства  знакомый  акцент  уроженки
Беты согрел его сердце. Сегодня крашеные волосы матери  были  заколоты  на
затылке и  свободно  ниспадали  на  спину,  на  теплую  коричневую  блузу,
отделанную  серебром.  Бледное,  с  серыми  глазами,  лицо   матери   было
по-настоящему умным, и поэтому  редко  кто  замечал,  что  она  некрасива.
Двадцать один год она прожила  в  качестве  жены  фора,  подруги  Великого
Человека, и до сих пор проста и естественна и напрочь лишена высокомерия.
     Почему я никогда не хотел стать командиром космического корабля,  как
мать? Капитан Корделия Нейсмит из Бетанского Астроэкспедиционного  корпуса
занималась  опасным  делом,   совершая   вслепую   п-в-переходы   -   ради
человечества, ради чистой науки, ради  развития  экономики  Колонии  Бета,
ради... Что, собственно, двигало  ею?  Она  командовала  исследовательским
кораблем с шестьюдесятью членами экипажа, оторванная от  дома,  от  всего,
что несло помощь в трудную минуту и утешение. Хотя, если подумать, в  том,
чем она занималась, были свои преимущества. К примеру, в  таком  отдалении
от родной планеты цепь субординации разрывалась, и выполнение приказов  ее
командования зависело от умения читать между строк и даже добавлять  свое.
Умение интерпретировать приказы - великая вещь, и  Корделия  Нейсмит  была
мастером по этой части.
     Она легко вошла в барраярское общество, и только  очень  внимательный
наблюдатель мог заметить, как далека она от  него  -  с  ее  храбростью  и
здравомыслием, с ее врожденной способностью  ни  от  кого  не  зависеть  и
страхом дать почувствовать другому зависимость от нее самой. В ее  системе
ценностей,  кажется,  вовсе  отсутствовало  понятие  иерархии,  так  много
значившее на Барраяре. Капитан Корделия Нейсмит и адмирал Эйрел Форкосиган
- это была воистину пара. Но следовать по стопам матери -  все  равно  что
ступать по раскаленным угольям.
     - Как дела на свете? - спросил  Майлз.  -  Тут,  знаешь  ли,  так  же
весело, как в камере-одиночке. Может, они все-таки решили, что я мятежник?
     - Не думаю, - ответила графиня. - Остальным потихоньку велели  подать
в отставку - я имею в виду твоего лейтенанта Бонна и прочих. Не  то  чтобы
вынужденную, но без выходного пособия, пенсии и членства  в  Императорском
легионе, чем вы, барраярцы, так гордитесь...
     - В таком случае, считай их просто резервистами, - решил Майлз.  -  А
что с Метцовым и новобранцами?
     - Он был уволен. И, думаю, потерял больше всех.
     - И его отпустили? - нахмурился Майлз.
     Графиня Форкосиган пожала плечами.
     - Так как смертных  случаев  не  было,  Эйрела  убедили  не  созывать
военный трибунал. А новобранцев решили вообще оставить в покое.
     - Ну что ж, это правильно. А как насчет меня?
     - Официально ты числишься арестованным  Имперской  безопасностью.  На
неопределенный срок.
     - О да. Тюрьма и должна быть местом, где  царит  неопределенность.  -
Майлз теребил край простыни. Суставы все еще болели. - И  сколько  времени
продлится моя неопределенность?
     - Столько, сколько необходимо для  задуманного  ими  психологического
эффекта.
     - Какого? Свести меня с ума? Еще три дня - и готов.
     Мать усмехнулась:
     -  Необходимо  убедить  барраярских  служак,  что  ты  понес  должное
наказание за свое, э-э, преступление. Если уж ты  угодил  в  это  зловещее
местечке, пусть, утвердятся в мысли, что с тобой здесь не  церемонятся.  А
если выпустить тебя  и  позволить  расхаживать  по  городу,  вряд  ли  они
поверят, что  Иллиан  подвешивал  тебя  вниз  головой  или  поджаривал  на
медленном огне.
     - К чему весь этот спектакль? - Майлз откинулся на подушку,  стараясь
скрыть горечь. - Я хотел быть полезным, и только.
     Мать снова улыбнулась:
     - Ты готов присмотреть себе другое занятие?
     - Быть фором - больше, чем занятие.
     - Да, ты прав. Это  патология.  Навязчивая  идея.  Галактика  велика,
Майлз. Существуют и другие способы приносить пользу.
     - В таком случае, что тебя держит здесь, на Барраяре?  -  ответил  он
уколом на укол.
     - Знаешь, - мать слабо улыбнулась, -  желания  тех,  кого  мы  любим,
могущественнее любого оружия.
     - Если уж речь зашла об отце, он еще придет ко мне?
     - Нет. Должна тебя предупредить, что он решил для  вида  рассердиться
на тебя.
     - Только для вида?
     - Конечно же!  Ему  приходится  быть  сверхосторожным,  имея  дело  с
барраярским генералитетом. А вообще-то он  уже  видел  тебя  продолжателем
своих социально-политических реформ. Но все это основывалось на  том,  что
ты сделаешь солидную военную карьеру. Он даже нашел способ использовать на
пользу Барраяра твои дефекты.
     - Да, я знаю, - угрюмо потупился Майлз.
     - Но ты не думай об этом. Отец, без сомнения, отыщет смысл в том, что
случилось. Не только смысл, но и надежду обратить все во благо.
     Майлз вздохнул.
     - Но я должен заняться хоть чем-нибудь! Мне нужна одежда!
     Мать грустно покачала головой...
     Оставшись один, Майлз попробовал позвонить Айвену.
     - Где ты сейчас? - подозрительно спросил тот.
     - В тюрьме. Влип по уши.
     - Вот как! В таком случае извини. Не хочу, чтобы ко мне прилипло  что
бы то ни было, - бросил Айвен и отключился.



                                    7

     На следующее утро Майлза перевели  в  другое  место.  Сопровождающий,
разрушив все его надежды снова увидеть небо,  спустил  Майлза  всего  лишь
этажом ниже.  Офицер  открыл  ключом  дверь  в  одну  из  тайных  квартир,
предназначенных  для  охраняемых  свидетелей.  И,  догадался  Майлз,   для
политически неудобных персон.
     - Сколько же я здесь просижу? - спросил он офицера.
     - Об этом мне ничего не известно, - официально ответил тот и вышел.
     Дорожный мешок, набитый одеждой, и наспех упакованная коробка  лежали
на полу посреди  комнаты.  Пожитки  с  острова  Кайрил.  Запах  плесени  и
холодное  дыхание  арктической  сырости  снова  обдали  Майлза,  когда  он
принялся рыться в них. Включая библиотечку по метеорологии, все  вроде  бы
на  месте.  Только  теперь  Майлз   осмотрел   новое   место   жительства.
Однокомнатная,  убого  меблированная  в  стиле   двадцатилетней   давности
квартирка. Несколько кресел, кровать, небольшая кухонька,  пустые  стенные
шкафы и полки, санузел. И  никаких  следов  предшественника  -  вещей  или
предметов туалета. Ровным счетом ничего.
     Здесь, должно быть, всюду жучки. Любая блестящая  поверхность  скорее
всего скрывала видеокамеру, а  подслушивающие  устройства  могли  и  вовсе
вынести наружу. Интересно, включены ли они?  Или  Иллиан  не  счел  нужным
задействовать их? В коридоре стоял часовой и была установлена видеокамера,
но Майлзу показалось, что соседей у него сейчас нет, ни справа, ни  слева.
Он обнаружил, что имеет  право  побродить  по  незасекреченным  уголкам  и
закоулкам штаб-квартиры, но у выхода из здания охрана вежливо,  но  твердо
развернула его назад.  Майлз  с  горя  представил,  как  пытается  бежать,
спускаясь по веревке с крыши. Скорей всего его пристрелили бы, сломав  тем
самым карьеру какого-нибудь  бедняги  из  охраны...  Офицер  безопасности,
застав Майлза  бесцельно  шатающимся  по  гигантскому  зданию,  отвел  его
обратно, снабдил пачкой  талонов  в  местный  кафетерий  и  недвусмысленно
намекнул, что ему были бы крайне признательны, если бы в промежутках между
принятиями пищи он не покидал квартиру. После его ухода Майлз, как  идиот,
пересчитал талоны, стараясь прикинуть, сколько времени потребуется,  чтобы
использовать всю пачку. Их было ровно сто.
     Распаковав  коробку   и   мешок,   Майлз   пропустил   одежду   через
ультразвуковую чистку, чтобы уничтожить затхлый дух базы, затем  аккуратно
повесил ее в шкаф. Он также почистил ботинки, разложил нехитрые пожитки по
пустым полкам, принял душ и переоделся.
     Час прошел. Сколько их еще осталось?
     Он попробовал читать, но не мог сосредоточиться и  кончил  тем,  что,
сидя в наиболее удобном из кресел с закрытыми  глазами,  представил  себе:
эта лишенная окон комната - на самом деле кабина космического  корабля,  и
за стеклами, которых нет, - черная космическая ночь.


     Два  дня  спустя,  когда  он  сидел  в  том  же  кресле,  переваривая
тяжеловатый обед из кафетерия, в дверь постучали.
     Удивленный Майлз вскочил и захромал к двери. Он надеялся, что его  не
поведут на расстрел, хотя кто его знает.
     При виде суровых лиц офицеров Имперской секретной  службы  в  зеленой
форме Майлз понял: дело серьезное.
     - Извините, - произнес один из них  и,  проскользнув  мимо  Майлза  в
квартиру, начал проверять ее сканером.
     Майлз недоуменно заморгал, но увидев, кто стоит в коридоре за  спиной
второго офицера, понимающе протянул: - А-а.
     Офицер со сканером приказал ему взглядом поднять руки.
     - Порядок, сэр, - через секунду произнес он,  но  Майлз  и  без  того
знал, что все в порядке. Эти парни никогда не исключают случайности - даже
здесь, в самом сердце Имперской службы безопасности.
     - Благодарю вас. Можете  подождать  снаружи,  -  произнес  третий  из
прибывших. Офицеры кивнули и немедленно заняли пост за дверью.
     На зеленом мундире вошедшего отсутствовали какие-либо знаки различия,
но Майлз сразу же отдал ему  честь.  Гость  был  худ,  среднего  роста,  с
темными волосами и светло-карими глазами. Серьезное молодое лицо  лучилось
улыбкой, которой, правда, недоставало искренности.
     - Прошу вас, сир, - официально произнес Майлз.
     Худощавый молодой человек сделал движение головой, и Майлз закрыл  на
ключ дверь,  за  которой  застыли  охранники.  Император  Грегор  Форбарра
немного расслабился.
     - Привет, Майлз.
     - И тебе тоже. - Майлз указал на кресло. -  Добро  пожаловать  в  мою
скромную обитель. Ты не знаешь, аппаратура включена?
     - Я просил, чтобы  не  включали,  но  не  удивлюсь,  если  Иллиан  не
подчинится - для моей же пользы, разумеется. - Грегор  скорчил  гримасу  и
последовал за Майлзом. В левой руке у  него  была  пластиковая  сумка,  из
которой раздавалось приглушенное бульканье. Он уселся в  самое  удобное  и
большое кресло, которое Майлз только что  оставил,  перекинул  ногу  через
подлокотник и устало вздохнул, словно из него выпустили весь воздух. Затем
протянул Майлзу сумку:
     - Держи. Лучшее обезболивающее.
     Майлз  взял  сумку  и  заглянул  внутрь.  Две   бутылки   вина,   уже
охлажденного!
     - Да благословит тебя Господь,  сын  мой.  Мне  смерть  как  хотелось
выпить. Как же ты догадался? И вообще, каким ветром тебя сюда занесло? Мне
казалось, я в одиночном заключении. -  Майлз  поставил  вторую  бутылку  в
холодильник, нашел два стакана и выдул из них пыль.
     Грегор пожал плечами:
     - Они не смогли удержать меня. Я,  знаешь  ли,  учусь  настаивать  на
своем. Хотя могу биться об заклад: Иллиан сделал  все,  чтобы  мой  тайный
визит был действительно тайным. Я могу остаться у тебя только до  двадцати
пяти ноль-ноль. - Плечи Грегора тяжело опустились,  придавленные  тяжестью
расписанного по минутам регламента. - Кроме  того,  религия  твоей  матери
обещает хорошую карму тем, кто  навещает  больных  и  заключенных,  а  ты,
насколько я слышал, и то и другое.
     А, так это мать надоумила Грегора. Можно было догадаться  по  наличию
на бутылках личных этикеток  Форкосиганов  -  черт  побери,  она  прислала
прекрасное вино. Майлз перестал болтать бутылкой  в  воздухе:  такое  вино
требует почтительного отношения. Ему было так одиноко, что его не огорчила
жалость матери, скорее обрадовала. Откупорив бутылку, он  разлил  вино  по
стаканам и, следуя барраярскому этикету, сделал первый глоток. Потом сел в
другое кресло и принял такую же позу.
     - Все равно я рад тебя видеть.
     Он внимательно рассматривал товарища детских лет. Если бы он и Грегор
были немного ближе по возрасту, то вполне сошли бы  за  молочных  братьев.
Граф и графиня Форкосиган были официальными опекунами  Грегора  со  времен
хаоса и кровопролития, учиненного Фордарианом. Тогда же  собрали  компанию
детей, которых посчитали достаточно "безопасными".  Майлз,  Айвен  и  Элен
были одногодками  или  около  того,  и  Грегор,  уже  тогда  не  по  летам
серьезный, играл с ними, не жалуясь  на  разницу  в  возрасте,  -  он  был
немного старше своих сверстников.
     Император Барраяра тоже пригубил вино.
     - Жаль, что для тебя все так скверно  обернулось,  -  сказал  он  без
обиняков.
     Майлз вскинул голову.
     - Чем короче  солдат,  тем  короче  служба.  -  Он  отхлебнул  глоток
побольше. - Я бы предпочел служить вне планеты. На корабле.
     Грегор закончил Имперскую академию за два года  до  того,  как  Майлз
поступил в нее. Он меланхолически поднял брови.
     - Как будто мы все не предпочли бы.
     - Ну, ты прослужил в космосе целый год, - вздохнул Майлз.
     - Большей частью на орбите. Делал вид, что патрулирую -  в  окружении
катеров службы безопасности. Притворялся, что я офицер и занимаюсь  делом,
тогда как самим своим присутствием затруднял работу другим... Тебе хотя бы
позволили рисковать.
     - Могу тебя заверить, это не планировалось.
     - Я все чаще думаю, что дело именно в этом,  -  продолжал  Грегор.  -
Твой отец, мой, наши деды -  они-то  понюхали  настоящего  пороху.  Именно
поэтому они и стали офицерами, а вовсе не потому, что  учились  Бог  весть
сколько. - Он досадливо взмахнул свободной рукой.
     - Понюхать-то понюхали, но не по  своей  воле,  -  уточнил  Майлз.  -
Военная карьера моего отца началась в тот день, когда убийцы Ури Безумного
уничтожили почти всю его семью - кажется, он был  одиннадцатым.  Я  только
что прошел через что-то, напоминающее боевое крещение. И отнюдь  не  таким
способом, который выбрал бы человек, находящийся в здравом  уме.  Так  что
благодарю покорно.
     Грегор угрюмо молчал. Майлз понял, что  сегодня  он  весь  во  власти
воспоминаний о  своем  отце  -  легендарном  принце  Зерге.  Отец  Грегора
существовал в двух ипостасях. Одна - быть может, Грегор знает только ее  -
представляла принца Зерга чуть ли не национальным героем, нашедшим славный
конец в битве. Но другая... Доходила ли до Грегора хоть крупица правды  об
истеричном садисте, чья гибель во время злосчастного вторжения на  Эскобар
была самым счастливым политическим событием в новейшей  истории  Барраяра?
Никто из тех, кто знал Зерга, не  говорил  о  нем.  И  меньше  всего  граф
Форкосиган. Майлз встретился однажды с жертвой Зерга и от  души  надеялся,
что с Грегором это не случится никогда.
     Он решил сменить тему разговора.
     - Ну а что поделывал ты эти три месяца? Извини,  что  пропустил  день
твоего рождения. На острове Кайрил его отметили  грандиозной  пьянкой.  Но
поскольку пьянки там - повседневность, этот великий день не  отличался  от
других.
     Грегор усмехнулся, потом вздохнул.
     - Слишком много церемоний. Слишком много  официальных  мероприятий  -
наверное, меня можно заменить пластиковым манекеном в полный рост и  никто
не заметит.  Масса  времени  уходит,  чтобы  уклоняться  от  замечательных
матримониальных планов моих советников.
     - Собственно говоря, не так  уж  они  и  не  правы,  -  рассудительно
заметил Майлз. - Если тебя... если ты завтра споткнешься  о  сервировочный
столик, снова встанет вопрос о праве наследования. Я могу с  ходу  назвать
шестерых  кандидатов  императорской  крови.  И  сколько  их  еще  вынырнет
неизвестно откуда! А те, у кого нет личных притязаний, готовы на все, даже
на убийство, лишь бы другие не получили преимущества. Поэтому у тебя и нет
официального преемника.
     Грегор поднял глаза на Майлза.
     - Да будет тебе известно, ты тоже в этой компании.
     - С таким-то телосложением? - Майлз  фыркнул.  -  Надо  рехнуться  от
ненависти, чтобы выбрать меня.  А  нормальным  людям  тогда  впору  бежать
отсюда. Подальше и побыстрее. Так что, сделай одолжение, Грегор, - женись,
остепенись и подари нам по меньшей мере шестерых маленьких Форбарра.
     Грегор немного оживился:
     - Слушай, это идея. Насчет того, чтобы бежать отсюда. Интересно,  как
далеко мне удастся уйти, прежде чем Иллиан поймает меня?
     Оба непроизвольно взглянули на  потолок,  хотя  Майлз  не  знал,  где
именно спрятана аппаратура.
     - Пусть лучше тебя поймает Иллиан, чем  кто-нибудь  другой.  -  Майлз
поморщился, разговор принимал нежелательный оттенок.
     -