очередными позывами на рвоту.
     Утро было тихим, тускло светило солнце, и Майлз припомнил, что  здесь
оно заходит в два часа ночи. Только что окончились  самые  длинные  дни  в
году на этой широте. Майлз с любопытством разглядывал базу  Лажковского  и
окружающую ее местность, лежавшие перед ним сейчас как на ладони.
     Остров Кайрил  представлял  собой  овальную  глыбу  около  семидесяти
километров в ширину и ста шестидесяти в длину. От суши его отделяло  более
пятисот километров. Как остров, так и  базу  можно  было  охарактеризовать
двумя  эпитетами:  "уродливый"  и  "коричневый".  Большинство  видневшихся
вокруг зданий, включая и офицерскую казарму, в  которой  поселился  Майлз,
были простыми землянками, крытыми  сверху  торфом.  Никто  не  позаботился
посадить здесь хоть что-то, и остров пребывал в первозданном - барраярском
- виде, правда подпорченном людьми и непогодой. Длинные,  мощные  торфяные
насыпи прикрывали казармы, в которых зимой размещались  пехотинцы.  Сейчас
они были пусты. Наполненные грязной водой канавы отмечали  границы  жилого
пространства, полосы препятствий и изрытых учебных полигонов.
     На юге виднелось неспокойное море глухого свинцового цвета. Далеко на
севере просматривалась серая полоса, отделявшая тундру от  гряды  потухших
вулканов.
     Свой короткий учебный курс  по  действиям  в  зимних  условиях  Майлз
проходил на Черном Сбросе, местности в  самом  центре  второго  континента
Барраяра. Там, разумеется, тоже были суровый климат  и  снегопады,  но  по
крайней мере воздух был сухим и бодрящим. А тут даже  сейчас,  в  середине
лета, едкая морская сырость пронизывала насквозь и заставляла ныть  старые
переломы. Майлз поежился под своей просторной курткой, но это не помогло.
     В этот момент Ан, все еще опирающийся  на  ограждение,  оглянулся  на
Майлза.
     -  Скажите,  младший  лейтенант,  вы  не  родственник   того   самого
Форкосигана? Я задал себе  этот  вопрос,  еще  когда  прочитал  фамилию  в
приказе.
     - Это мой отец, - коротко ответил Майлз.
     - Черт возьми! - Ан удивленно заморгал и  попытался  выпрямиться,  но
снова неуклюже навалился на  поручень.  -  Черт  возьми,  -  повторил  он,
удивленно  прикусив  губу,  и  оловянные  глазки  загорелись   откровенным
любопытством. - А какой он?
     Что за идиотский вопрос, раздраженно  подумал  Майлз.  Адмирал,  граф
Эйрел Форкосиган. Одна из самых  заметных  фигур  в  истории  Барраяра  за
последние полвека.  Покоритель  Комарры,  герой  отступления  с  Эскобара.
Лорд-регент в течение всех шестнадцати беспокойных  лет  несовершеннолетия
императора Грегора, доверенный премьер-министр в последующие четыре  года.
Человек,  разрушивший  надежды   претендовавшего   на   трон   Фордариана,
организатор странной победы в Третьей цетагандийской войне.  Военачальник,
двадцать лет  державший  в  ежовых  рукавицах  раздираемый  междоусобицами
Барраяр. Тот самый Форкосиган.
     Я видел его смеющимся от всей души, когда  он,  стоя  на  пристани  в
Форкосиган-Сюрло,  громко  командовал  мною,  когда   я   в   первый   раз
самостоятельно шел  под  парусами  и,  перевернувшись,  без  чужой  помощи
выровнял яхту. Видел его плачущим и гораздо более пьяным,  чем  был  вчера
ты, Ан, в тот день, когда мы узнали, что майор Дювалье казнен по обвинению
в шпионаже. Видел в ярости, с таким апоплексически-красным лицом,  что  мы
боялись за его сердце,  когда  пришло  подробное  сообщение  об  идиотских
приказах,  приведших  к  последним  беспорядкам  в  Солстайсе.  Видел  его
бродящим ранним утром по дому в нижнем белье и  заставляющим  сонную  мать
подобрать ему два одинаковых носка.  Он  не  похож  ни  на  кого,  Ан.  Он
уникален.
     - Он беспокоится о Барраяре, - сказал наконец  Майлз,  чувствуя,  что
молчание затянулось. - Ему... трудно подражать.
     К тому же его  единственный  ребенок  калека.  И  с  этим  ничего  не
поделаешь.
     - Это уж точно... - И Ан  сочувственно  вздохнул,  хотя,  может,  его
просто тошнило.
     Майлз решил, что может смириться с таким выражением симпатии.  В  нем
не было и следа этой чертовой  покровительственной  жалости  и  еще  более
часто встречавшейся затаенной брезгливости. "Это все  из-за  того,  что  я
прибыл ему на смену. Если бы у меня было две головы, он все равно  был  бы
счастлив видеть меня".
     - Так, значит, вы собираетесь идти по его стопам?  -  поинтересовался
Ан.  Потом,  словно  спохватившись,  огляделся  по  сторонам  и  удивленно
добавил: - Здесь?
     - Я фор, - сухо ответил Майлз. - И я исполняю свой долг.  По  крайней
мере стараюсь. А где - не имеет значения. Таковы правила игры.
     Ан молча пожал плечами,  удивляясь  то  ли  Майлзу,  то  ли  причудам
командования, пославшего сына всемогущего лорда на остров Кайрил.
     - Ну что ж. - Он с видимым трудом  оторвался  от  перил.  -  Сегодня,
кажется, ва-ва не будет.
     - Чего не будет?
     Ан зевнул и набрал ряд цифр - на взгляд Майлза, совершенно  наобум  -
на устройстве, передающем кратковременный прогноз погоды.
     - Ва-ва. Неужели вам ничего о нем не сказали?
     - Нет...
     - Странно. Это делается в первую очередь. Чертовски опасная штука.
     Майлз старался понять, не морочит  ли  его  Ан.  Грубые  шутки  могли
заставить его позабыть о субординации и - что совсем скверно - вывести  из
себя. Уж лучше откровенное насилие - оно причиняло всего  лишь  физическую
боль.
     Ан между тем вновь облокотился на перила и указал вниз.
     - Вы обратили внимание на канаты между зданиями? Это на случай ва-ва.
За них нужно цепляться, чтобы тебя не сдуло. Если все-таки разожмете руки,
не вздумайте цепляться ни  за  что.  Сколько  здесь  людей  со  сломанными
запястьями. Просто сгруппируйтесь и катитесь.
     - Прекрасно, но все-таки что это такое - ва-ва?
     - Жуткий ветер. Внезапный. Я был свидетелем, как  за  семь  минут  от
полного штиля скорость ветра дошла до ста шестидесяти километров в час,  а
температура упала от плюс десяти до минус двадцати. Так может продолжаться
и десять минут, и два дня. Приходит ва-ва с северо-запада.  Автоматические
станции на побережье дают предупреждение за двадцать  минут.  Мы  включаем
сирены. Это значит, что вы должны  не  расставаться  с  теплыми  вещами  и
находиться не далее чем в пятнадцати минутах ходьбы от ближайшего бункера.
Они вырыты везде - Ан указал рукой  вниз.  Его  голос  звучал  серьезно  и
вполне искренне. - Если услышите сирену, что есть силы спешите в  укрытие.
Иначе при вашем весе вас просто поднимет в воздух и снесет как  пушинку  в
море, а там ищи-свищи.
     - Ладно, - сказал Майлз, решив при первом  удобном  случае  проверить
сказанное по метеоархивам базы. Он взглянул на передающее устройство.
     - А откуда вы взяли цифры, что ввели туда?
     Ан растерянно воззрился на Майлза.
     - Как вам сказать... В общем, это точные цифры.
     - Я в этом не сомневаюсь, - терпеливо ответил  Майлз.  -  Мне  только
хочется знать, откуда вы их взяли. Я ведь должен буду делать то же самое.
     - Это трудно объяснить... - Ан беспомощно развел руками.
     - Но вы ведь не выдумали их? - забеспокоился Майлз.
     - Нет, что вы! - заверил Ан. - Я никогда  не  задумывался  над  этим,
но... мне кажется, я просто  чувствую  их.  -  И  он,  словно  иллюстрируя
сказанное, глубоко втянул в себя воздух.
     Майлз сморщил нос и попытался принюхаться.  Он  ощутил  холод,  запах
соли и затхлый, йодистый дух гниющих водорослей, к которому  примешивалась
вонь нагретого пластика - от работающих приборов. Да, из  той  информации,
которую получали его ноздри, вычленить температуру, давление  и  влажность
воздуха было просто невозможно, не говоря уж о  прогнозе  на  восемнадцать
часов. Майлз указал на метеооборудование.
     - А нет ли тут какой-нибудь штуки, которая могла бы заменить ваш нос?
     Ан тревожно глянул на него, словно его  внутренний  анализатор  вдруг
дал сбой.
     - К сожалению, нет. Конечно,  мы  получаем  стандартные  компьютерные
прогнозы, но, честно говоря, я давно не пользуюсь  ими.  Они  недостаточно
точны.
     Майлз смотрел на Ана, с ужасом постигая истинное положение вещей. Тот
не лгал и ничего не придумывал. Эти способности  были  просто  пятнадцатью
годами  практики,  вошедшими  в  подсознание.  Майлз  же  ничем   не   мог
компенсировать отсутствие опыта. Откровенно говоря,  не  больно-то  ему  и
хотелось приобретать его.
     Позднее Майлз проверил удивительные способности Ана  по  метеоархивам
базы. Тот не шутил, когда говорил о ва-ва. Более  того,  он  не  шутил,  и
когда  говорил  о  компьютерных  прогнозах.   Автоматизированная   система
предсказывала погоду в районе базы с вероятностью  86  процентов,  которая
снижалась до 73 процентов для недельных прогнозов на  большие  расстояния.
Чудесный  нос  Ана  обеспечивал  точность  прогнозов   в   96   процентов,
снижавшуюся до 94 процентов на недельных сроках. Когда Ан уедет,  точность
упадет на 10 и 21 процент, соответственно. Существенная разница.
     Офицер-метеоролог на базе, без сомнения,  был  гораздо  более  важной
персоной, чем думалось Майлзу. Здешняя погода убивала или миловала.
     И этот парень собирается оставить меня на острове  наедине  с  шестью
тысячами вооруженных людей, советуя принюхиваться к ва-ва?


     На пятые сутки, когда Майлз решил было, что его первое впечатление от
Ана было обманчивым, у того случился рецидив. Майлз  просидел  целый  час,
ожидая появления чудесного носа и его хозяина на рабочем  месте.  Наконец,
за  неимением  лучшего,  он  извлек  из  компьютера  данные   стандартного
прогноза, ввел их и отправился на поиски лейтенанта.
     Ан возлежал на своем неопрятном ложе и  громко  храпел.  От  него  за
версту несло перегаром... Фруктовое бренди?  Все  попытки  растолкать  или
докричаться до него закончились  неудачей:  он  только  стонал  и  плотнее
закутывался в одеяло. Пришлось отбросить мысль о насилии и действовать  по
собственной  инициативе.  В  конце  концов,  думал  Майлз,  скоро  я  буду
предоставлен исключительно самому себе. Надо привыкать.
     Прихрамывая, он направился в гараж. Вчера они с Аном провели рутинное
плановое обслуживание пяти автоматизированных  метеостанций.  Шесть  более
отдаленных остались на сегодня. Перемещения по острову  осуществлялись  на
наземных машинах, так  называемых  скатах,  управлять  которыми  оказалось
столь же приятно, как и антигравом.  Скаты  были  ярко  раскрашены,  имели
каплевидную  форму  и,  хотя  уродовали  тундру,   отличались   образцовой
устойчивостью - любой ураган им был нипочем. Как  понял  Майлз,  персоналу
базы надоело вылавливать утерянные антигравы из ледяного моря.
     Гараж представлял собой наполовину вкопанный в землю  бункер,  как  и
остальные  строения  базы  Лажковского,  только  побольше.  Майлз  отыскал
капрала по имени  Олни,  накануне  отправлявшего  его  и  Ана  в  поездку.
Помогавший ему техник, который вывел скат из подземного гаража  к  выходу,
показался Майлзу знакомым. Хотя с чего бы? Высокий, черноволосый, в черной
униформе - под такое описание подходил  чуть  не  весь  персонал  базы.  И
только когда техник заговорил, Майлз вспомнил, где он слышал этот  акцент.
Так звучал один из приглушенных  голосов,  обсуждавших  его  внешность  на
посадочной полосе. Майлз решил не подавать вида.
     Как учил его Ан, перед тем как подписать список имеющегося в  наличии
оборудования, он внимательно просмотрел его. По инструкции скатам в  любое
время суток полагалось  иметь  полный  комплект  снаряжения,  позволяющего
выжить при  пониженных  температурах.  Капрал  Олни  с  легким  презрением
наблюдал за Майлзом, роющимся в поисках отмеченных в списке вещей. "Ну что
ж, я действительно медлителен, - пытаясь держать  себя  в  руках,  подумал
Майлз. - Зеленый новичок. И только таким  образом  смогу  стать  не  таким
зеленым. Медленно и постепенно".
     Он с  трудом  сдерживал  себя.  Болезненный  опыт  говорил  ему,  что
раздражение - чертовски опасная штука. Думай о деле, а не об этих чертовых
зрителях. На тебя всегда глазели. Это неизбежно.
     Майлз разложил карту на корпусе ската и указал капралу предполагаемый
маршрут своей поездки. Подобная процедура, по словам Ана, также входила  в
инструкцию. Олни хмыкнул в подтверждение того, что все понял. На его  лице
появилось  скучающее  выражение,  чуть-чуть  не  дотягивающее  до  наглого
невнимания - ровно столько, чтобы в случае чего Майлзу было нечем крыть.
     Техник в черной униформе, Паттас, заглянул Майлзу через плечо, поджал
губы и сказал:
     - Младший  лейтенант,  сэр!  -  И  опять  этот  нажим,  граничащий  с
издевкой. - Вы собираетесь посетить Станцию Девять?
     - Да, а в чем дело?
     - Я вам советую  подстраховаться  и  припарковать  скат  подальше  от
ветра, в низине сразу за станцией. - Толстый  палец  указал  на  место  на
карте, отмеченное голубым цветом. - Вы ее  сразу  увидите.  Тогда  вы  без
проблем доберетесь назад.
     - Эти машины предназначены для работы в космосе, - возразил Майлз.  -
Какие же тут проблемы?
     Взгляд Олни на секунду ожил - и тут же затянулся пеленой безразличия.
     - Разумеется, но вряд ли вы хотите, чтобы скат сдуло, когда  внезапно
налетит ва-ва.
     "В таком случае меня сдует раньше, чем скат".
     - Мне говорили, что скаты достаточно устойчивы.
     -  Ну,  может,  сдувать  их  и  не   сдувало,   но   случалось,   что
переворачивало, - пробормотал Паттас.
     - Что ж, спасибо за информацию.
     Капрал  Олни  откашлялся.  Паттас  подозрительно  приветливо  помахал
Майлзу вслед.
     Заметили ли эти двое, как дергается его щека? Хорошо  бы  нет.  Майлз
сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, тронул  скат  и  направился  в
глубь острова. Через  несколько  минут  он  прибавил  скорость,  и  машина
понеслась, продираясь сквозь  похожую  на  папоротники  коричневого  цвета
растительность. Первые полтора-два года учебы  в  Имперской  академии  ему
приходилось постоянно доказывать первому встречному, что он не слабак.  На
третий год он, вероятно,  расслабился  за  недостатком  практики,  а  зря.
Неужели ему суждено  каждый  раз  нарываться  на  хамство,  получая  новое
назначение? По-видимому, да, с горечью подумал Майлз, и прибавил скорость.
Слава Богу, эта "новость" больше не застанет его врасплох.
     Было тепло. Обычно бледное, солнце почти сияло,  и  к  тому  времени,
когда Майлз достиг  Станции  Шесть,  находящейся  на  восточном  побережье
острова, к нему вернулось хорошее настроение. Как  приятно  в  одиночестве
заниматься своим делом. Никаких зевак, никаких словечек. Можно не  спешить
и не дергаться. Майлз  работал  неторопливо,  замеряя  питание,  опустошая
пробоотборники, проверяя петли следов коррозии,  повреждений  и  нарушений
соединений в аппаратуре. И если он и ронял инструмент, никто  не  отпускал
идиотских замечаний о мутантах. Нервное напряжение  спало,  он  делал  все
меньше  ошибок.  Наконец  и  тик  прекратился.  Закончив   работу,   Майлз
выпрямился и всей грудью вдохнул влажный воздух,  наслаждаясь  непривычной
роскошью одиночества. Он даже задержался на  несколько  минут  и  прошелся
вдоль полосы прибоя, наблюдая за множеством выброшенных  на  берег  мелких
морских обитателей.
     На Станции Восемь оказался поврежденным один из датчиков -  гигрометр
был разбит вдребезги. К тому времени, когда Майлз заменил его, стало ясно,
что составленное им расписание  было  слишком  оптимистичным.  Он  покидал
Станцию Восемь  уже  в  сумерках  и,  когда  подъехал  к  Станции  Девять,
расположенной на границе тундры с каменистыми склонами, было почти темно.
     Сама станция, как узнал Майлз, посветив карманным фонариком на карту,
располагалась где-то наверху, среди вулканических гор и  ледников.  Нечего
было и думать разыскивать ее в темноте. Надо выждать короткие четыре часа,
оставшиеся до рассвета. Он сообщил об  изменении  своих  планов  на  базу,
находящуюся в ста шестидесяти километрах южнее.  Дежурный  не  выказал  по
этому поводу никакого удивления. Прекрасно.
     И Майлз решил  использовать  счастливую  возможность  без  свидетелей
опробовать снаряжение, находящееся в багажнике ската.  Лучше  это  сделать
сейчас, чем в  неблагоприятной  ситуации.  Когда  он  установил  небольшой
пузырь палатки на двух человек, та показалась  Майлзу  дворцом.  Зимой  ее
нужно  было  утеплять  уплотненным  снегом.   Он   установил   палатку   с
подветренной стороны ската, припаркованного в рекомендованной ему  низине,
в нескольких сотнях метров от станции.
     Мысленно сравнивая  массы  палатки  и  ската,  Майлз  живо  припомнил
показанный ему Аном  видеофильм  о  ва-ва.  Что  и  говорить,  передвижной
гальюн, несущийся по воздуху со скоростью  свыше  ста  километров  в  час,
являл собой незабываемое зрелище. Ан, правда, не знал, находился ли в  нем
кто-нибудь  во  время  съемки.  На  всякий  случай   Майлз   принял   меры
предосторожности,   прикрепив   палатку   к    скату    короткой    цепью.
Удовлетворенный, он заполз внутрь.
     Снаряжение работало  прекрасно.  Он  включил  подвешенный  к  потолку
обогреватель  и,  сев  по-турецки,  нежился  под  излучаемым  им   теплом.
Питательный рацион был  превосходен.  Саморазогревающаяся  банка  тушеного
мяса с рисом и овощами и вполне приемлемый фруктовый сок из порошка.  Поев
и убрав за собой, Майлз устроил себе удобное  изголовье,  вставил  диск  с
книгой в проигрыватель и собрался  провести  несколько  оставшихся  ночных
часов за чтением.
     Последние недели достались ему нелегко,  как,  впрочем,  и  последние
годы. Роман из жизни светского общества Беты, который порекомендовала  ему
мать, не имел ничего общего с  Барраяром,  армейскими  делами,  мутациями,
политикой или погодой, и Майлз не заметил, как уснул.
     Проснулся  он   неожиданно.   Вглядываясь   в   темноту,   освещенную
красноватым светом от нагревателя, Майлз пытался понять, который час. Спал
он, по-видимому, долго, в окошках палатки было абсолютно  черно.  Внезапно
Майлза охватила паника. Черт возьми, что с того, если он и проспал! Не  на
экзамен же опаздывает. Майлз взглянул на светящееся  окошко  часов  -  да,
утро. Должно быть светло. Почему такая темень?
     Эластичные  стенки  палатки  прогнулись  внутрь.  От  первоначального
объема осталось не больше трети, а пол был весь в  морщинах.  Майлз  нажал
пальцем на тонкую, холодную ткань. Она подалась с  трудом,  как  застывшее
масло, и впадина от пальца так и не заполнилась. Что за черт?..
     В висках у Майлза стучало, воздух был спертым и влажным.  Так  бывает
при  недостатке  кислорода  и  избытке   углекислоты,   вызванных   долгим
пребыванием в тесном закрытом  пространстве.  Но  откуда  здесь  такое?  У
Майлза вдруг закружилась голова; казалось, пол палатки стремительно уходит
куда-то вглубь.
     И тут Майлз понял: так оно и есть - отравление углекислотой.  Пытаясь
не поддаваться  панике,  он  лег,  стараясь  дышать  медленнее,  а  думать
быстрее.
     Я под землей. Меня поглотило что-то  вроде  зыбучих  песков.  Зыбучая
грязь. Неужели эти ублюдки там, в гараже, специально подстроили все это? А
он попался в их ловушку, угодил прямо в западню.
     Но, может, грязь  не  такая  уж  зыбучая.  Ведь  за  время,  пока  он
устанавливал палатку, скат не осел. Иначе он заметил  бы.  Хотя,  конечно,
было темно. Господи, если бы он не остановился здесь надолго, если  бы  не
уснул...
     У_с_п_о_к_о_й_с_я_! Поверхность тундры, свежий воздух  могут  быть  в
каких-нибудь десяти  сантиметрах  над  головой.  Или  в  десяти  метрах...
У_с_п_о_к_о_й_с_я_! Он пошарил по палатке в  поисках  чего-либо,  могущего
служить щупом. Где-то должна быть длинная телескопическая трубка  с  остро
заточенным краем для отбора образцов ледникового льда. Ах да, она в скате,
вместе с переговорным устройством. По наклону  пола  Майлз  прикинул,  что
скат должен н