вые камеры СБ  были не очень просторными,  но Майлз видал  и
похуже. Здесь  имелись  отдельные,  хоть  и  прослеживающиеся,  ванные
комнаты. В камере  стоял запах, свойственный  всем военным тюрьмам,  -
самый противный  запах  на  свете. Вдоль  стен  были  привинчены  друг
напротив друга две лавки.  На одной сидел Гарош  в форменных брюках  и
рубашке. Его еще не переодели в оранжевую форму арестанта, но сапоги и
китель с него сняли, как все  знаки различия и серебряные Глаза  Гора.
Майлз ощутил  отсутствие  этих  Глаз  как два  горящих  рубца  на  шее
Гароша.
    При виде Майлза Гарош тут же стал замкнутым и враждебным. Вошедший
следом Айвен  встал возле  двери, как  всегда пытаясь  превратиться  в
невидимку.  С   появлением   Иллиана  на   лице   генерала   мелькнуло
замешательство, и он замкнулся еще больше.
    И только когда  вошел высокий и  мрачный император, Гарош  потерял
над собой контроль. Потрясение и изумление быстро сменились выражением
открытой муки. Гарош  попытался овладеть собой  и принять  равнодушный
хладнокровный  вид,   но  в   результате  выглядел   скорее   каким-то
заледеневшим. Он вскочил - Айвен  мгновенно напрягся, - но Гарош  лишь
выдохнул "Сир!" глухим  надтреснутым голосом.  Трудно придумать  менее
подходящие  обстоятельства,  чтобы  официально  приветствовать  своего
главнокомандующего, но Гарош был не  в том состоянии. Не похоже  было,
чтобы Грегор собирался отвечать на приветствие.
    Грегор жестом приказал  своим личным  телохранителям подождать  за
дверью. Майлз сомневался, что от  него будет много пользы, если  Гарош
вдруг вздумает напасть  на императора,  но, на худой  конец, он  может
броситься между  ними. А  когда  Гарош покончит  с ним,  уже  подойдет
подкрепление. Дверь камеры закрылась.
    Тщательно сориентировавшись на  местности и  прикинув имеющиеся  в
наличии силы, Майлз выбрал себе место возле двери, напротив Айвена,  в
максимальной близости от Гароша. Они будут стоять неподвижно, как пара
горгулий, и  Гарош скоро  забудет об  их присутствии.  Грегор об  этом
позаботится.
    Император расположился на лавке напротив Гароша. Иллиан,  скрестив
руки, прислонился к  стене и встал,  как умел только  он один -  живое
воплощение Глаза Гора.
    - Садитесь, Лукас, - произнес Грегор так тихо, что Майлзу пришлось
напрячь слух.
    Гарош поднял руки, словно выражая протест, его колени подогнулись,
и он тяжело опустился на лавку.
    - Сир! - снова выдавил он и прокашлялся.
    О да, Грегор оказался совершенно прав.
    - Генерал Гарош, - продолжил между тем Грегор, - я желаю, чтобы вы
сделали ваш последний  доклад лично  мне. Вы  обязаны мне,  а за  вашу
тридцатилетнюю безупречную  службу -  почти  на протяжении  всей  моей
жизни, все мое царствование - я обязан вам.
    - Что... - Гарош сглотнул. - Что вы хотите, чтобы я рассказал?
    - Расскажите мне о том, что  вы сделали. Объясните, почему вы  это
сделали. С самого  начала и до  конца. Только факты.  Не надо  никаких
оправданий. Для этого у вас будет время позже.
    Майлз часто  видел Грегора  спокойно-обаятельным,  спокойно-весело
обреченным, спокойно-отчаявшимся, спокойно-решительным. Но он  никогда
не видел его спокойно-рассерженным. Это впечатляло. Давило, как  толща
воды. В этом  можно было  утонуть, пытаясь  вынырнуть на  поверхность.
"Выскользни, Гарош.  Если  сумеешь.  Грегор  наш  господин  не  только
формально".
    Гарош молчал - очень долго молчал, а потом медленно начал:
    - Я... знал  о существовании комаррского  прокариота уже давно.  С
самого начала. Даймент из  комаррского департамента мне рассказал.  Мы
тогда вместе работали  по розыску  группы Сера  Галена и  обменивались
людьми. Я  был  с  ним, когда  он  отнес  капсулы в  хранилище.  И  не
вспоминал о них многие  годы. А потом  я получил повышение,  возглавил
Департамент внутренних  дел...  После расследования  дела  с  "Ярроу",
помните... сэр? - Это  уже относилось к Иллиану.  - Вы тогда  сказали,
что я проделал великолепную работу.
    - Нет,  Лукас,  -  изысканно-вежливо ответил  Иллиан.  -  Не  могу
сказать, что помню.
    Молчание,  повисшее   после  этой   реплики,  грозило   затянуться
надолго.
    - Продолжайте, - сказал Грегор.
    - Я...  до меня  доходило все  больше слухов  о Форкосигане.  И  в
штаб-квартире СБ.,  и  вне  ее.  О  нем  рассказывали  довольно  дикие
истории, говорили, что он своего рода галактический сорвиголова и  что
его готовят  в преемники  Иллиану. Было  совершенно очевидно,  что  он
любимчик Иллиана. А потом в прошлом году его внезапно убили, хотя, как
выяснилось впоследствии... не до конца.
    У Грегора  слегка дернулся  уголок  губы -  единственная  реакция,
которую он  себе  позволил.  Глянув  на  императора,  Гарош  торопливо
продолжил:
    - По какой-то причине Иллиан  в этот период провел  реорганизацию,
четко   обозначив   линию   преемственности.   Меня   назначил   своим
заместителем. Он сказал мне, что подумывает о выборе нового преемника,
на тот случай,  если кому-то удастся  его убрать,  и я был  у него  на
примете. А потом вернулся Форкосиган.
    После этого я ничего о нем не слышал до середины прошлого лета.  И
тут Иллиан  спросил у  меня,  смогу ли  я  работать с  Форкосиганом  в
качестве моего  зама.  Предупредил,  что  он  гиперактивен,  чертовски
недисциплинирован, но  дает отличные  результаты. Сказал,  что я  либо
полюблю его, либо возненавижу,  хотя некоторым удается одновременно  и
то, и другое. Он сказал, что Форкосигану нужно приобрести опыт на моем
поприще. Я тогда ответил... что попытаюсь. Все было предельно ясно.  Я
бы не возражал  обучить своего преемника.  Но обучить своего  будущего
босса - такое проглотить трудно. Тридцать лет опыта, обойденные...  Но
тогда я это проглотил.
    Внимание Грегора было  целиком сосредоточено  на Гароше,  который,
соответственно, был  вынужден сосредоточиться  на Грегоре.  Как  будто
Грегор включил свой  собственный персональный  силовой шар,  наподобие
тех, которыми пользовались  цетагандийские аут-леди. Гарош  волновался
все больше. Он наклонился вперед,  его колени едва не соприкасались  с
коленями Грегора.
    - Затем Форкосиган... сам вырыл себе могилу. Фигурально выражаясь.
Хорошую и глубокую.  Мне не нужно  было ничего делать,  он все  сделал
своими руками,  причем намного  лучше, чем  я мог  себе вообразить.  Я
вновь получил этот шанс, но... Иллиан мог проработать еще лет пять,  а
может, и все  десять. За  это время могли  появиться еще  какие-нибудь
молодые выскочки.  Я  не  хотел упускать  свой  шанс.  Иллиан  начинал
сдавать, это было видно, чувствовалось.  Начал уставать. Он все  время
говорил об  отставке,  но  ничего не  предпринимал.  Я  хотел  служить
Империи, служить Вам,  Сир! Я  знал, что могу,  если мне  представится
такая возможность. Когда придет время. Мое время. А потом... я подумал
об этой проклятой комаррской пыльце.
    - Когда именно вы о ней подумали?
    - В тот  день, когда  Форкосиган выполз,  спотыкаясь, из  кабинета
Иллиана с  сорванными  Глазами Гора.  Я  тогда пошел  в  хранилище  по
какому-то другому поводу, прошел мимо  той самой полки, как делал  сто
раз до этого, но на сей раз. я открыл коробку и прихватил две капсулы.
Выйти с ними не составило труда, ведь сигнализация была на коробке, не
на содержимом. Конечно, меня  никто не обыскивал.  Я понимал, что  мне
придется что-то сделать с мониторами, со временем, но даже если кто  и
стал бы просматривать записи, то  увидел бы всего лишь меня,  которому
дозволено брать оттуда все, что угодно.
    - Где, нам известно. Когда вы ввели прокариота Иллиану?
    - Это  произошло...  несколько  дней спустя.  Дня  через  три  или
четыре. -  Гарош взмахнул  рукой. Майлз  вполне мог  представить  себе
облачко пыльцы, слетающее с его пальцев. - Он постоянно заглядывал  ко
мне в кабинет, чтобы что-нибудь уточнить или узнать мое мнение.
    - Вы тогда использовали обе капсулы?
    - Нет.  Целую  неделю ничего  вроде  бы не  происходило,  тогда  я
использовал вторую.  Я не  знал, что  симптомы будут  проявляться  так
долго. Или... так резко. Но  я знал, что это  не убьет его. Во  всяком
случае, я  так  полагал.  Я  хотел  быть  уверенным.  Это  было  чисто
импульсивно.   А   потом   было   уже   слишком   поздно    отыгрывать
назад.
    - Импульсивно? - уничтожающе поглядел на него Грегор. - Это  после
трехдневного раздумья?
    - Импульсы,  - нарушил,  свое  продолжительное молчание  Майлз,  -
иногда срабатывают медленно. Особенно  когда ваша затея  действительно
плохая.
    "Я это по себе знаю".
    Грегор жестом велел ему замолчать. Майлз прикусил язык.
    - Когда  вы решили  подставить капитана  Галени? -  резко  спросил
Грегор.
    - Тогда  я еще  об этом  не думал.  Я вообще  не собирался  никого
подставлять,  но  если  бы  пришлось,  то  я  хотел,  чтобы  это   был
Форкосиган. Он  подходил  идеально.  К  тому  же  тут  имелся  элемент
справедливости. Он практически вышел сухим из воды в деле с  имперским
курьером. Я  бы этого  гнома  отдал под  трибунал, но  он  по-прежнему
оставался любимчиком  Иллиана,  даже  после  этой  каши.  А  потом  он
предстал перед моими дверями с этой проклятой цепью Аудитора, и тут  я
понял,  что  он   любимчик  не  только   Иллиана.  -  Взгляд   Гароша,
встретившийся      наконец      с      глазами      Грегора,       был
обвиняющим.
    Взгляд же Грегора был ледяным.
    - Продолжайте, - приказал он абсолютно нейтральным тоном.
    - Маленький гаденыш никогда не отстал бы. Он напирал и  напирал...
Если бы мне удалось удержать его на расстоянии еще хотя бы неделю, мне
бы не понадобилось подставлять кого-то еще. Это Форкосиган толкал меня
под руку. Но теперь стало ясно, что Форкосиган недосягаем, и я никогда
не смогу повесить это на него. Галени постоянно крутился рядом с ним и
этим привлек мое внимание. Я сообразил, что как подозреваемый он  даже
лучше Форкосигана. И  до него  было куда как  проще добраться.  Помимо
всего прочего, он был  потенциальной помехой для будущей  императрицы.
Кто бы стал по нему скучать?
    Грегор сделался  настолько  невозмутим,  что казался  чуть  ли  не
серым.
    "Так вот как выглядит его ярость".
    Интересно, понимает  ли  Гарош, что  означает  отсутствие  всякого
выражения  на  лице  Грегора?  Генерала,  казалось,  всецело  захватил
собственный  рассказ.   Он   выглядел  возмущенным   и   говорил   еще
быстрее:
    - Но этот мелкий гаденыш все не отлипал. Три дня! Он нашел капсулы
в хранилище  через три  дня! У  него должно  было уйти  на поиски  три
месяца! Я  не мог  этому поверить.  Подумал, что  стоит заставить  его
слетать на Архипелаг  Джексона и  обратно, но  он прилип  ко мне,  как
пиявка. Все время, днем и  ночью, куда бы я  ни пошел, я натыкался  на
него,  шляющегося  по  всему   зданию.  Мне  было  необходимо   срочно
отделаться от  него,  пока я  его  не  удавил. Поэтому  я  и  ускорил,
насколько осмелился, операцию с  Галени и вручил  его ему в  упаковке,
перевязанного ленточкой.  Но этот гаденыш опять не успокоился. Тогда я
дал ему наживку, которую он так жаждал: я был абсолютно уверен, что уж
эту-то он проглотит обязательно. Я чуть  не затолкал ее ему в  глотку,
но он слишком  сильно исходил слюной.  А потом, на  следующий день,  я
обнаруживаю  его  в  моем  кабинете  с  этим  наглым   инопланетником,
разбирающим    фильтры.     И     вот     я     здесь,     а     он...
наверху.
    Гарош замолчал, чтобы перевести дух.
    - Какую наживку? - моргнул Грегор.
    "О черт!  Гарош,  тебе  не обязательно  вдаваться  в  подробности,
ей-богу..."
    Гарош промолчал. Грегор перевел взгляд на Майлза.
    - Какую наживку? - спросил он удручающе мягко. Майлз прокашлялся.
    - Он предложил мне дендарийцев. Сказал, что я смогу работать с ним
на тех же условиях,  что с Саймоном. Нет,  даже лучше. Он сказал,  что
присвоит мне капитана.
    Три   абсолютно   одинаковых   ошарашенных   взгляда    прямо-таки
пригвоздили его к стене.
    - Ты мне об этом не говорил, - произнес наконец Иллиан.
    - Нет.
    - Мне тоже, - добавил Грегор.
    - Нет.
    - Ты хочешь сказать, что не согласился? - обалдело поинтересовался
Айвен.
    - Да. Нет.
    -  Почему?  -  спросил  Иллиан  после  паузы,  которая,  казалось,
тянулась целую минуту.
    - Не знал, смогу ли я доказать, что это взятка.
    - Нет. То есть я знаю, какого рода это взятка. Бог свидетель, тебе
не нужно объяснять  это мне, -  проговорил Иллиан. -  Почему ты ее  не
принял?
    - И оставить ему на растерзание Галени? И позволить ему руководить
Службой безопасности в ближайшие десять - двадцать лет, зная то, что я
о нем знаю?  И сколько, по-твоему,  прошло бы времени,  прежде чем  он
перестал бы просто докладывать Грегору  и начал манипулировать им  при
помощи  своих  докладов  или  более  прямым  способом?  Ради  его   же
собственного блага, разумеется, и блага Империи.
    - Я  бы этого  делать не  стал. Я  бы хорошо  вам служил,  Сир,  -
решительно сказал Гарош, не поднимая головы.
    Грегор нахмурился. Сильно.
    "Черт с ним, пусть получит свое отпущение".
    Майлз не собирался  лишать его  этой возможности, как  не стал  бы
лишать утопающего соломинки. Ему  уже больше ничего  не нужно было  от
Гароша. Он больше не жаждал мести. Он даже не испытывал ненависти.  Он
мог лишь  сожалеть  о  прежнем Гароше,  теперь  исчезнувшем  навсегда.
Нынешний же сам избрал свою судьбу.
    - Мы закончили? - вздохнув, спросил он. Грегор выпрямился.
    - Боюсь, что да.
    - Вы действуете, будто я совершил убийство, но это же не так!  Это
не было изменой!  - упорствовал Гарош.  - Вы же  должны это  понимать,
Сир.
    "Попробуй извиниться. Прекрати  оправдываться, моли о  милосердии.
Результат тебя может удивить".
    - Саймон не слишком и пострадал!
    Спокойно, очень спокойно, Грегор встал и повернулся к нему спиной.
Гарош открыл было рот, чтобы еще отчаяннее высказать свое  оправдание,
но слова застряли у него в глотке. Иллиан, прославившийся  ядовитостью
своих высказываний,  выглядел  так,  будто никак  не  может  придумать
что-нибудь достаточно уничтожающее.
    Как только Грегор  открыл дверь и  вышел наружу, Айвен  немедленно
выскользнул вслед за ним. Иллиан  подождал Майлза, по старой  привычке
не позволяя ему  без прикрытия поворачиваться  спиной к  потенциальной
опасности, и тоже  проследовал в коридор.  Закрывшаяся дверь  пресекла
хриплые  протесты   Гароша,  резко   обрезав   их,  как   бритвой   по
горлу.
    Они молчали до самого выхода, пока Иллиан не сказал:
    - А я-то думал, что это была шутка. Насчет борьбы с искушением.
    - Победа со счетом  два к одному,  Саймон. Всего-навсего. Я...  не
очень хочу говорить об этом.
    -  Значит,  он  пытался  подкупить  моего  Аудитора,  -  задумчиво
протянул Грегор. - Это серьезное преступление.
    - Не думаю, что мне захочется объясняться на эту тему с  Верховным
трибуналом, Сир. Гарошу и так достаточно. Вряд ли его можно уничтожить
сильнее. Оставь это. Пожалуйста.
    - Как  вам  угодно, милорд  Аудитор.  - У  Грегора  было  странное
выражение лица. Майлз  невольно поежился.  Нет, в его  глазах было  не
удивление, не недоумение. Благоговение? Нет, пожалуй, нет. - Что  тебя
остановило?  Я  ведь  тоже  люблю   знать  "почему".  Ты  должен   мне
ответить.
    - Я не очень понимаю... как это выразить словами. - Майлз  пошарил
у себя внутри и, к  своему превеликому изумлению, нашел тот  спокойный
оазис, который обнаружил там вчера. Это помогло. - Просто иногда  цена
бывает слишком высока независимо от  того, насколько сильно ты  хочешь
получить  награду.   Единственное,   чем  нельзя   пожертвовать   ради
исполнения самого заветного желания, - это твое сердце.
    - О! - только и сказал Грегор.
    Иллиан  сказал,  что  на  составление  доклада  уйдет  столько  же
времени,  сколько  и  на  само  расследование.  Его  прогноз  оказался
чересчур оптимистичным. Большую часть следующей недели Майлз провел  в
своей спальне,  скармливая уйму  сведений своему  комму. Вычислив  все
недостающие  компоненты,   он   направился  в   штаб-квартиру   СБ   -
переговорить с людьми в хозяйственном департаменте, в клинике и еще  в
дюжине других департаментов и  записать показания. Съездил в  пригород
Форбарр-Султана, чтобы получить медицинские свидетельства от  генерала
Авакли. Майлз  перепроверил абсолютно  все. Он  не желал,  чтобы  этот
доклад вернули из-за недостаточности улик.
    Майлз сидел, погрузившись  в составление  краткого и  эмоционально
нейтрального отчета о  помехах, учиняемых Гарошем  в пик  медицинского
кризиса Иллиана, и  ругая себя  за каждый пропущенный  ключ. О,  Гарош
действительно превосходно им манипулировал. Всеми манипулировал! И тут
в комнату ввалился Айвен с воплем:
    - Ты знаешь, что творится в твоих гостевых апартаментах?!
    Майлз  застонал,  взъерошил  себе  волосы,  жестом  велел   Айвену
заткнуться, попытался поймать за  хвост блестящую концовку  параграфа,
сдался и выключил комм.
    - Тебе совершенно незачем орать.
    - Я не ору, - заявил Айвен. - Я просто тверд.
    - А ты не мог бы быть твердым потише?
    - Нет. Саймон Иллиан спит с моей матерью, и это твоя вина!
    - Почему-то мне так не кажется.
    - В любом случае это случилось у тебя в доме. Так что ты некоторым
образом отвечаешь за последствия.
    - Какие последствия?
    - Не знаю я, какие! Понятия  не имею, какого черта с этим  делать!
Называть Иллиана "па" или вызвать его на дуэль?
    - Ну... можешь начать с  рассмотрения варианта, что это вообще  не
твое дело. Они оба вполне взрослые люди, по моим последним данным.
    - Они  старики,  Майлз!  Это...  это...  это...  недостойно.  Вот!
Скандально. Она - из высших форов, а он... он... Иллиан.
    - Тоже  своего рода  сословие из  одного человека,  -  ухмыльнулся
Майлз. - На твоем месте я бы не очень опасался скандала. У меня  такое
впечатление,  что  они  достаточно...  хм...  осторожны.  Кроме  того,
учитывая, что она  - это она,  а он -  это он, вряд  ли кто  осмелится
что-либо сказать по этому поводу.
    - Это создает неудобства. Мама  сказала, что сразу после  помолвки
Грегора они с Иллианом  уедут отдохнуть на  южное побережье недели  на
три. Вместе.  В  какое-то  местечко, где  отдыхает  средний  класс,  о
котором я даже  не слыхал  и которое  выбрал Иллиан,  потому что  тоже
никогда о нем не слышал. Он сказал, что сойдет любое место, которое ни
разу не привлекало  внимания СБ. Матушка  заявила, что после  помолвки
хочет сидеть целыми  днями на солнышке  на берегу, ничего  не делая  и
попивая это отвратительное пойло с фруктом на палочке. А по ночам  она
- она! - сказала, что они  найдут, чем заняться. Боже мой, Майлз,  моя
родная мать!
    - А как, по-твоему, она стала твоей матерью?
    - Это было тридцать лет назад.
    -   Достаточно   давно.   Значит,   южное   побережье?   Звучит...
расслабляюще. Даже  лениво, я  бы  сказал. Тепло.  - Нынешнее  утро  в
Форбарр-Султане выдалось  мрачным, шел  дождь  со снегом.  Может,  ему
удастся выспросить Иллиана, что это за место, и как только он покончит
с этим чертовым докладом...  Но ему не с  кем поехать отдыхать,  кроме
Айвена, а это совсем не то...
    - Если тебя  это действительно волнует,  можешь поговорить с  моей
матерью.
    - Пытался.  Она  же  бетанка! Считает,  что  это  просто  здорово.
Полезно  для  сердечно-сосудистой   системы,  способствует   выработке
эндорфинов, и все такое.
    Вообще-то, если подумать, боюсь, что  это их совместная с  матерью
затея.
    - Возможно. Но посмотри на светлые стороны этого дела. Леди  Элис,
занятая своей личной жизнью, перестанет уделять внимание твоей.  Разве
не этого ты всегда хотел?
    - Да, но...
    - Припомни, за последний месяц она часто к тебе приставала с  тем,
чтобы ты ухаживал за подходящими девушками?
    - В последний месяц... мы были д