и груди опали.  Мы  здорово
обиделись на Бали за такой розыгрыш, однако не  теряем  надежду, что  в один
прекрасный день она все-таки станет матерью.
     Снова  пришла  весна,  и  снова  мы  с  Шепом  одержимы  одной  мыслью:
размножением  белоухих фазанов.  Петушок все  еще  сильно  хромал,  и  мы не
сомневались, что он не сумеет выполнить свои супружеские обязанности. Может,
прибегнуть к искусственному осеменению? На домашней птице этот способ хорошо
отработан, но  к диким птицам его почти не применяли. Мы связались с лучшими
экспертами Англии и континента, однако итог был неутешительным: коль скоро у
нас всего одна  пара и вид такой редкий, не стоит рисковать.  Лучше оставить
их в покое и уповать на то, что петушок в конце концов окрепнет.
     Пришло время мне отправляться в ежегодный  отпуск в Грецию. Разумеется,
настоящего отпуска  у меня никогда не  бывает,  потому  что,  удалившись  от
телефонов  и  прочих помех,  я  обычно стараюсь сосредоточиться  и  написать
очередную книгу.
     Итак, я нежился под  солнцем  Греции,  любовался  весенним цветением  и
оливковыми рощами, а потом мы  не торопясь взяли  курс  домой через Францию,
пользуясь  случаем разговеться  как следует. Кэт  и Джереми  писали  нам обо
всем, что происходило в зоопарке. Случись  что-нибудь экстренное, они знали,
куда мне звонить, чтобы я тотчас вылетел домой.
     Хитроумный обмен со Смитсонианским институтом в Вашингтоне,  устроенный
Джереми,  позволил  нам  получить  несколько  разных  тенреков  -  маленьких
зверушек, напоминающих ежа.  Этим  своеобразным мадагаскарским насекомоядным
тоже грозит  полное истребление, поэтому мы были  рады возможности разводить
их у нас в зоопарке.  Когда  половина Франции  осталась позади, я  решил сам
позвонить Кэт  - спросить, как поживают наши тенреки,  и  сообщить примерную
дату нашей высадки на Джерси. Сидя  за  столиком в кафе и потягивая чудесное
белое вино,  я размышлял, с чего начать - с устриц или с улиток; в это время
подошел официант и сообщил, что Джерси на проводе.
     -  Я поговорю,- сказал  Джеки,  предоставив мне продолжать  упоительное
чтение меню.
     Вскоре  Джеки  вернулась,  и  по  ее  сияющему лицу я сразу понял,  что
случилось нечто из ряда вон выходящее.
     - Какие новости? - спросят я.
     - Ни за что не угадаешь!
     - Ладно, не морочь мне голову, говори скорей!
     -  Белоухие  отличились,- сообщила она.- Снесли девятнадцать яиц, и Шеп
говорит, что из четырнадцати вылупились цыплята.
     Трудно выразить,  что я испытал в эту минуту. Сперва - недоверие. Потом
меня с головы до пят пронизало ликование. Ведь если мы благополучно вырастим
четырнадцать белоухих фазанов, у нас будет самое большое "племенное стадо" в
мире,   не  считая  Китая.  Пусть  даже  подтвердится,  что   этой  птицы  в
естественных условиях больше нет,- теперь в наших силах спасти ее от полного
исчезновения.
     Наконец-то трест начинает служить цели, ради которой я его создавал! Мы
заказали роскошный обед и отметили славное событие обильным возлиянием. Весь
следующий день, провожая взглядом  чудесные французские пейзажи, я думал про
себя:  "Четырнадцать   штук!  Четырнадцать  штук!..  С   двумя  взрослыми  -
шестнадцать! А если  и на следующий год курочка  не подведет... Бог мой!  Мы
сможем разослать  белоухих фазанов  во все зоопарки  мира,  чтобы судьба  их
зависела  не от нас одних. Господи,  хоть бы цыплята были разнополые... Надо
будет устроить для них отдельные вольеры... Это просто необходимо..."
     В  радужном  настроении  мы доехали  до  побережья  и  переправились на
Джерси. Прибыв в зоопарк, я немедленно вызвал Шепа.
     - Что я слышу? - спросил я.- Ты угробил наших белоухих фазанов?
     - Ага,- ответил  он.- Чего уж тут запираться:  все  до одного  околели.
Жаль, конечно, да что теперь поделаешь.
     - Ладно, балда, пошли, показывай!
     Шеп  отвел меня к загонам,  где  озабоченная  курочка хлопотала  вокруг
своих чад, которым исполнилось почти  десять  дней.  Цыплята  были отличные,
крепенькие,  и Шеп  позаботился  о том,  чтобы у них  был совершенно  чистый
грунт, так что мы вполне могли надеяться сохранить весь выводок.
     Я  пригласил Шепа к нам, откупорил шампанское, и  мы выпили за здоровье
друг друга и белоухих  фазанов.  После  длинной  череды  неудач  и огорчений
наступил час торжества.


        Глава девятая. РАСКАПЫВАЕМ ПОПОКАТЕПЕТЛЬ



     Особую прелесть  и красоту здешним  видам придает внушительная панорама
горных  цепей,  причудливые  вершины  которых являют  собой  подлинное  чудо
природы. Прибавьте к этому теплый климат, а также самобытную флору и фауну.
     Путеводитель по Мексике

     В один прекрасный день, прочтя очередные письма и перейдя к журналам, я
обратил  внимание  на одну  статью  в  "Энимэлз".  Некий Норман Пеллем  Райт
рассказывал о своеобразном маленьком зверьке - так  называемом вулканическом
кролике, или тепоринго. Я слышал об этом кролике, но не подозревал,  что ему
грозит полное истребление. У тепоринго весьма ограниченный ареал, он обитает
лишь  на склонах нескольких вулканов вокруг Мехико. Мяса от этого крохотного
зверька очень  мало,  и он  охраняется  законом, но  это не  мешает  местным
охотникам упражняться на нем в стрельбе и натаскивании собак. Статья Пеллема
Райта   заканчивалась   призывом:   пусть  какой-нибудь   зоопарк  попробует
приобрести  несколько  тепоринго и  размножать  их в неволе на случай,  если
природные популяции будут окончательно истреблены.
     Подходящая  задача  для  треста!  С  таким  маленьким  животным  мы  уж
как-нибудь справимся. Правда, я знал, что  содержать  в неволе зайцеобразных
нелегко, но  не  сомневался,  что  терпение и труд  восторжествуют.  Отложив
журнал, я  стал перебирать в уме проблемы, с которыми предстоит столкнуться.
Полистал  справочники и выяснил, что с кормом  будет так же сложно, как  и в
случае с колобусом, потому что вулканический кролик обитает в сосновых лесах
на  большой высоте, среди травы закатон;  она-то  и  составляет его  главный
корм. Как он отнесется  к другой зелени? Опять же - высота. Очень  серьезная
проблема, ведь из Мексики кролики полетят самолетом на Джерси, а это значит,
что  с  высоты  трех  тысяч  метров  они  опустятся  почти до нуля.  Ничего,
что-нибудь придумаем...
     К  тому  же,  сколько  ни  ломай  голову  над этими  вопросами,  сперва
предстояло решить множество  других задач. Тут ведь не то что взял да сел на
пароход, отправляющийся в Мексику. Пока  я  прикидывал,  что да  как, пришло
письмо все от того же Пеллема Райта, причем как раз в ту минуту, когда я сам
собирался написать ему о том,  что нас обоих  волновало: о  тепоринго.  А  в
письме говорилось, что он, Райт, слышал про наш трест и нашу работу  и берет
на себя смелость предложить нам заняться вулканическим кроликом. Пеллем Райт
заверял меня, что я могу всецело  рассчитывать  на его помощь, если  задумаю
отловить несколько экземпляров.
     Что  ж, меня  это  вполне устраивало.  Кстати, мы  с Джеки  давно ждали
повода, чтобы поехать в Мексику,- и вот отличный повод!
     Вывезти  из страны  животное,  которое  строго  охраняется законом,  не
так-то просто даже для уважаемой научной организации. Поэтому нам с Пеллемом
Райтом  пришлось довольно долго переписываться  с  государственными органами
Мексики, прежде чем мне разрешили приехать для отлова тепоринго.
     К  тому  времени  я  выяснил, что в Мексике есть  еще три вида, которым
угрожает полное  истребление и которые строго охраняются законом, причем все
три   -  птицы.   Во-первых,  квезал   -   изумительно  красивая   птица   с
золотистo-зеленым оперением, алой грудкой  и  длинными отливающими  металлом
хвостовыми перьями. Во-вторых, рогатый  гокко, величиной с индейку, с острым
рогом на  лбу, похожим  на  носорожий. И,  в-третьих, толстоклювый  попугай,
ярко-зеленая птица с алой "маской", перья крыльев и ног тоже с алым отливом.
     Мексиканские  власти  разрешили  мне   отловить  только  вулканического
кролика  и толстоклювого попугая, считая.  что рогатый гокко и квезал  стали
чересчур большой редкостью. К тому же у властей были свои соображения насчет
охраны  ареала этих  птиц, и  вот-вот должны  были  последовать практические
меры.
     Два разрешения  из  четырех возможных  - замечательно,  это даже больше
того, на что я рассчитывал!
     Мы приступили к сборам. Нужно было спроектировать и смастерить складные
клетки, уложить продукты и  так  далее.  И главное, найти судно, заходящее в
Веракрус, поближе к Мехико,  куда  нам непременно  надо  было попасть, чтобы
засвидетельствовать свое  почтение властям.  Несколько  месяцев напряженного
труда,  десятки писем  и  телефонных  звонков -  наконец  все  приготовления
закончены, и мы погрузились на борт парохода, идущего в Мексику.
     Наш отряд состоял из Джеки, меня, Шепа (когда можно,  я всегда стараюсь
брать с собой кого-нибудь из сотрудников зоопарка, а так как на этот раз нам
предстояло  ловить  птиц,  поехал  Шеп), моей  секретарши Дорин  (Энн Питерс
перешла на  другую работу) и нашего старого  друга Пегги Кэрд.  До того  как
стать вольным художником, Пегги долго работала в Би-би-си, и я пригласил  ее
в  экспедицию в расчете,  что  она  сможет сделать  интересные звукозаписи к
фотографиям,  которые  мы надеялись  снять  во время охоты на  вулканических
кроликов.  А  Дорин -  первоклассный водитель, и ее  талант  мог  очень даже
пригодиться в  облюбованных нами районах Мексики.  К  тому же я собирался  в
пути писать книгу.
     Минул  месяц,  и вот пароход  "Ремшид"  причалил к дебаркадеру в  порту
Веракрус. Поднявшись  на  палубу, я  смотрел на  город.  Картина была  такая
оживленная, радостная, теплая, и в воздухе носились такие, приятные  запахи,
что  я  сразу же  проникся  глубоким  расположением  к  Мексике.  Но  первое
впечатление  бывает обманчивым,  я не преминул  вспомнить  об этом,  едва мы
вошли в таможню. Таможенники всегда и всюду склонны придираться, но особенно
трудно  с ними  зверолову.  Ведь  его  снаряжение представляет  собой  такой
пестрый набор  самых разных предметов, от  мясорубок до медицинских шприцев,
что просто  невозможно поверить, будто он приехал в страну  только  за  тем,
чтобы  ловить  животных. Нет, скорее  всего это  какой-нибудь  маскирующийся
коммивояжер...  Снаряжение,  которое  мы нагромоздили на  стойке,  составило
груду длиной около десяти метров - как тут не призадуматься!
     С удивлением я обнаружил, что таможенник - женщина, к тому же красивая.
Я сразу проникся к ней симпатией. Элегантная зеленая форма, чудесное смуглое
лицо - словом, сердце мое растаяло, и  я почувствовал, что мы могли бы с ней
отлично  поладить. Но мое  растаявшее  сердце ушло в пятки,  едва  я увидел,
каким взглядом она обозревает наши пожитки. Кажется, ответной симпатии здесь
не дождешься... Хорошо  еще, что  у  меня  был переводчик в  лице Пегги, ибо
моего знания испанского далеко не достаточно, чтобы  вразумительно объяснить
чиновнику мексиканской таможни, для чего надо ловить зверей.
     Женщина в зеленом принялась не спеша открывать наши  чемоданы и  щупать
содержимое. Я подумал, что  при таком темпе мы проторчим тут не один час,  а
то и не один день. Вспомнилось, как однажды в  Аргентине все мое звероловное
снаряжение  было конфисковано таможней и понадобились недели, чтобы выручить
его  и  приступить к  работе.  Кажется,  подумал я  с ужасом, та же  история
повторится в Мексике... Расправившись с третьим чемоданом - на очереди  было
еще около сорока! - смуглая красавица посмотрела на Пегги.
     - Это все ваши? - спросила она.
     - Наши,- подтвердила Пегги.
     Таможенница поразмыслила, потом знаком отозвала Пегги в сторонку. Когда
Пегги вернулась, я увидел озорной блеск в ее карих глазах.
     - Она хочет, чтобы ее ублажили,- сказала Пегги.
     - Ублажили? - поразился я.- Как это понимать?
     - Она говорит, если мы ее ублажим, остальной багаж пройдет без осмотра.
     Я не верил своим ушам.
     - Разве у нее нет мужа? Странный способ пропускать багаж через таможню.
     - Да нет же! - прыснула Пегги.- Она подразумевает взятку.
     - Господи!
     Я был потрясен,  мне  никогда в  жизни  не приходило в голову подкупать
таможенников. В  моем представлении это примерно то же,  что плевать  против
ветра.
     - А сколько, по-твоему, ей надо дать? - спросил я, оправившись от шока.
     - Пойду узнаю.- Пегги отправилась на переговоры. Она вернулась скоро.
     - Говорит, триста песо сойдет,- доложила она.
     - Сколько это будет в переводе на английские деньги?
     - Около десяти фунтов.
     - Ладно, бог с ними, только бы поскорее выйти отсюда.
     Я вытащил  бумажник  и вручил Пегги деньги. Она  снова пошла к дальнему
концу  стойки,  где женщина в  форме уже занималась  еще чьим-то  багажом. Я
ждал, что  "приемопередача" взятки будет происходить скрытно. Пегги тоже так
думала, она шла крадучись, точно секретный агент, сомневающийся в надежности
своей маскировки.  А  таможенница,  заметив  ее,  наклонилась  над стойкой и
спокойно протянула  руку.  Пегги  испуганно  сунула ей  деньги  и  стремглав
вернулась ко мне.
     - Боже! - вымолвила она.- Так откровенно!
     - Ничего, зато с багажом все в порядке,- утешил я ее.
     Мы  нашли престарелого гнома-носильщика, он  сложил в кучу  наши вещи и
пообещал раздобыть грузовик, чтобы отвезти их в камеру хранения. Дело в том,
что возникла новая закавыка. Пока  мы с Пегги занимались снаряжением, Джеки,
Дорин  и Шеп предавались  бюрократическим упражнениям, добиваясь,  чтобы нам
разрешили  сгрузить  наш  "лендровер".  Я  обнаружил  их  -  запарившихся  и
удрученных - в другом конце таможни.
     - Ну так! - весело доложил я.- Все в порядке. Багаж провели. И ведь как
живо  управились... чудо...  Во  всем  мире я  не  видел  такой  эффективной
системы.
     -Тогда попробуй  расхлебать эту кашу,-ядовито заметила  Джеки.- Похоже,
документы на "лендровер" оформлены неправильно.
     - Силы небесные,- простонал я.- Опять не слава богу...
     Таможенник  вел себя  предельно учтиво, он был сплошное очарование. Это
не  мешало  ему  твердо  стоять на своем. К  сожалению,  наши бумаги неверно
оформлены,  и  здесь  исправить  дело  нельзя,   только  в  Мехико.  Но  без
"лендровера" как же мы доберемся до  Мехико? Что он нам посоветует? Чиновник
выразительно пожал плечами - так утка отряхивается от воды. Сеньору придется
съездить  в  Мехико  за  надлежащими  документами,  а пока  машину  придется
задержать. Он весьма сожалеет, но ничем не может нам помочь. Обескураженные,
мы сбились в кучку и открыли оперативное совещание.
     - Ничего не поделаешь,- начал я.- Все равно мы собирались провести один
день в Веракрусе, и номера в  отеле забронированы. Придется  нанять машину и
ехать в Мехико за бумагами.
     - Пожалуй,  ты прав,-  сказала Джеки.- Но сколько времени и  денег  зря
потратим... Хотела бы я  знать,  о чем думали болваны, которые оформляли нам
документы. Ведь отлично знали, что мы ввозим машину всего на два-три месяца.
     - Что толку спорить теперь,- заключил я.- Лучше сдадим багаж  в  камеру
хранения и разместимся в гостинице, а там посмотрим, как действовать дальше.
     Так мы и поступили.
     Отель "Мокамбо" в пригороде  Веракруса отчасти  вознаградил нас за  все
огорчения. Полный  очаровательного своеобразия, он на какое-то  время отвлек
нас  от  неприятных  размышлений.  Начать с  того, что  архитектор,  который
проектировал это огромное  сооружение, то ли находился под влиянием  раннего
Сальвадора  Дали, то ли  мечтал  в юности  стать капитаном, потому  что весь
отель был украшен штурвалами со  старых  парусников. Даже в холле  висел под
потолком  штурвал  небывалых размеров, метров семь-восемь в  поперечнике,  и
штурвалами  же  были  забраны все  окна.  На стенах  красовались изображения
кораблей.   В  остальном  сие  грандиозное  здание  (иного  определения   не
подберешь) представляло собой сочетание широких лестниц, лоджий  с видами на
кроны деревьев и море вдали и просторных внутренних двориков  с беспорядочно
расставленными  греческими  колоннами.   Любой  дипломированный  архитектор,
наверное, потерял бы рассудок, проведя сутки в этом отеле, меня же он просто
обворожил.
     Во второй половине дня мы договорились о машине, которая должна была на
другое утро  отвезти нас в  Мехико, а  вечером отправились в Веракрус, чтобы
познакомиться   с   мексиканской   кухней.   Нас  предупреждали,   что   она
отвратительна,   тем   приятней  было   убедиться  в   обратном.   Маленькие
веракрусские  устрицы  оказались  самыми  вкусными и нежными из всех устриц,
какие мне когда-либо доводилось пробовать, а большие креветки - их разделяют
на две половины и поджаривают на  противне над костром  - просто бесподобны.
Они запекаются в собственном соку,  и панцирь становится таким хрупким,  что
его можно  есть  вместе  с  содержимым.  Такое  впечатление,  будто  ты  ешь
диковинную розовую вафлю. И еще одно необычное для нас блюдо - тортильи. Это
своего  рода  блины,  они  бывают  либо  толстые  и  дряблые   (эти  мне  не
понравились),  либо  тонкие и  поджаристые.  К  ним подают  черную фасоль  и
чудесный жгучий соус  из зеленого  перца. Мы плотно закусили,  и  настроение
сразу поднялось.
     На другое утро мы с Джеки и Пегги поехали в Мехико,  предоставив Шепу и
Дорин  изучать  злачные  места  портового  города.  Ландшафт,   по  которому
проходила дорога,  поразил  нас  своей необычностью.  Только что мы  были  в
окружающих  Веракрус  тропиках,  с  ананасами,  бананами  и  прочими  южными
плодами, а поднялись выше - и картина  совсем иная, вдоль шоссе  выстроились
субтропические  деревья  изумительной  окраски и  формы.  Внезапно их сменил
сосновый лес, и  стало так  прохладно, что пришлось надевать вязаные жакеты.
Затем впереди простерлась голая равнина, и  вдали показались могучие вулканы
Попокатепетль,  Истаксиуатль  и  Ахуско.  К  их  подножию  лепилось  большое
серо-белое облако.
     - Это и есть Мехико,- сказала Пегги.
     - Как? Это облако? - спросил я.
     - Ну да,- подтвердила она.- Так мне говорили. Это смог.
     Я недоверчиво посмотрел на нее.
     - Неужели все это облако - смог? Да ведь так недолго и задохнуться!
     - Недаром мексиканцы  говорят, что у них самый  страшный  смог  во всем
мире,- продолжала Пегги.
     - Всеблагий боже! Нечего сказать, приятные деньки нам предстоят.
     Предместья Мехико  производили  довольно жалкое впечатление,  но дальше
пошли  дома покрасивее,  хотя и  преобладала современная архитектура.  Слова
Пегги  подтвердились: воздух  был  ужасный,  запахи  нефти, бензина,  гари и
прочих отходов образовали такую смесь, что,  казалось, ваши легкие  отныне и
навсегда будут заражены этим  ядом. Попав  в пробку  - а  мы то и дело в них
попадали,- приходилось выбирать одно из двух: либо наглухо закрывать окошки,
рискуя изжариться заживо, либо во избежание рака легких стараться вдыхать не
чаще одного раза в пять  минут. Ума не  приложу, как  люди ухитряются жить и
работать в Мехико.
     Когда  мы  разместились,   в  гостинице,  Джеки  и   Пегги  отправились
распутывать проблему "лендровера", а я тем временем обзвонил всех, с кем мне
советовали  связаться,  и  уведомил  о  нашем  прибытии и  наших намерениях.
Навестил  Пеллема  Райта;  он  был  чрезвычайно любезен,  сообщил  мне  кучу
полезных  сведений,  потом проводил  меня  к д-ру Корсо,  который  руководит
охраной природы  в  Мексике,  и его заместителю  д-ру  Моралесу.  Д-р  Корсо
выслушал мои пожелания  и все одобрил. Правда,  как я  его ни  умолял, он не
разрешил мне отловить  рогатого  гокко.  По его словам, для этой птицы будет
учрежден  особый заповедник с  надежной охраной, исключающей  браконьерство.
Надо ли говорить,  как я огорчился, но он твердо стоял на своем. Ладно, хоть
принимаются меры, чтобы сохранить рогатого го