.  Собака  отчаянно взвизгнула и  разжала
зубы; к  моему удивлению,  огромный ящер  также  отпустил свою жертву. Когда
собака  уползала  в  сторону,  варан  вновь взмахнул  хвостом и нанес собаке
сильный удар,  от которого  та кубарем  покатилась по земле,  вся в крови  и
подтеках.  С  трудом выбравшись из  скал, дрожащая, с жалобным воем,  собака
подползла к  воде и начала облизывать страшные раны на спине.  Варан остался
невредим,  если  не  считать  царапины  на  шее;   он  был  готов  в  случае
необходимости снова включиться в борьбу.
     Оставив  Тэйлора наблюдать  за ящером, мы с охотником привязали собак к
деревьям,  и  я  промыл  раны пострадавшей  самке.  Вдоль  ее  спины, словно
прорезанные  большим  тупым  ножом,  проходили семь  рваных  борозд.  Я  еще
занимался  с пострадавшей  собакой, когда послышался громкий крик Тэйлора, и
мы  снова побежали к скале. Оказалось,  что  варан продвинулся на  несколько
ярдов  вперед,  но, заметив  наше  приближение,  вернулся  в  свое  укрытие.
Несколько раз пытались мы накинуть на него сеть, но она каждый раз цеплялась
за одну из скал. Оставался единственный выход -- подняться на скалу и сверху
надеть на  голову ящера  петлю. Поручив своим помощникам набросить на варана
сеть,  как только я  накину  на него петлю,  я  осторожно пополз  по  скале,
стремясь  занять  позицию над вараном.  Движение  по влажному  моху, который
легко отделялся от поверхности скалы, требовало от меня большого напряжения.
Наконец я  добрался  до  маленького  уступа  над  самым  ящером;  присев  на
корточки, я завязал скользящий узел на конце тонкой и длинной веревки. Затем
подвел узел к голове пресмыкающегося,  лежавшего  в шести футах ниже меня. В
охватившем меня  возбуждении  я забыл закрепить  свободный конец веревки,  к
тому  же я  еще  имел глупость встать коленями на свернутый  в кольцо  конец
веревки, что значительно облегчало мне возможность свалиться вниз.
     Осторожно подведя петлю, я надел ее на голову варана и начал натягивать
веревку, испытывая большую гордость от сознания  успешно выполненной работы.
Почувствовав на  шее  петлю, варан рванулся вперед, веревка  выскользнула из
моих рук, свернутый в кольцо  конец  веревки выскочил из-под моих  колен, и,
потеряв  равновесие,  я  покатился   вниз  по   скале  с  видом,  отнюдь  не
преисполненным собственного достоинства. В короткое мгновение перед тем, как
я с шумом свалился в убежище варана, у меня мелькнуло пожелание, чтобы ящер,
напуганный моим падением, бросился в уготованные ему сети.  Схватка варана с
собакой, свидетелем которой я только что был, не внушала мне особой бодрости
при  мысли о возможности близкого  соприкосновения с этим чудовищем. К моему
счастью, ящер действительно испугался,  бросился вперед и запутался  в сетях
всеми четырьмя лапами. Тэйлор и охотник подскочили к нему и накинули сети на
хвост и заднюю часть тела варана, совершенно сковав его движения. Когда ящер
был крепко увязан, я осмотрел следы укуса на шее варана; оказалось, что зубы
собаки лишь слегка прокусили кожу.
     Оба  варана  прежде  всего  благодаря  своим  размерам  явились  ценным
пополнением  моей коллекции пойманных  животных. В  Бакебе у  меня  уже было
несколько  молодых  ящеров,  но  они  и  в  сравнение  не шли  с  пойманными
гигантами.  У  стройных и  изящных молодых  варанов  зеленовато-черная  кожа
покрыта  беспорядочно  разбросанными  яркими  золотисто-желтыми  пятнами.  С
возрастом  кожа темнеет,  становится грязно-черной, желтые пятна  бледнеют и
почти   совершенно  исчезают.  Вараны  легко   переносят  неволю   и   очень
неприхотливы  к пище, охотно  поедая всевозможных дохлых животных и  птиц. В
особенности любят  вараны яйца, при помощи этих  деликатесов мне удалось  их
быстро  приручить, они  позволяли мне гладить рукой их жесткие спины и  даже
вытаскивать засохшие и отмершие частицы кожи. Когда мы вернулись в лагерь, я
узнал,  что поймано множество птиц, среди  которых, к большой  моей радости,
оказалось два земляных  дрозда. Несмотря на поздний  час, я решил немедленно
отправить  птиц и  варана  в Бакебе,  так  как мне хотелось обрадовать Джона
новой удачей. Носильщики ворчали  и жаловались, не желая  идти  в темноте по
нижним склонам горы,  где, по их словам, водились огромные свирепые леопарды
и коварные злые духи. Для устранения  всех этих опасностей пришлось снабдить
их дополнительным количеством фонарей.
     Пользуясь  последними минутами перед наступлением темноты, я отошел  на
полмили  от  лагеря и вскоре оказался у  края высокой, до  ста футов, скалы.
Верхушки  росших  внизу  деревьев  находились  на  уровне  скалы,  ветви  их
соприкасались  с  растительностью на ее  поверхности.  Осторожно пробравшись
между  изогнутыми  корнями  и  густыми  зарослями низкого кустарника к  краю
обрыва,  я  занял  превосходный  наблюдательный пункт:  находясь  на  уровне
плотной  шапки  листьев  на  вершинах огромных  деревьев, я  словно оказался
перенесенным  в верхний  ярус  тропического леса.  Я  спрятался  за  большим
кустом, вытащил бинокль и принялся тщательно рассматривать деревья в поисках
живых существ.
     Долгое время все было тихо. Где-то далеко внизу раздавались еле слышные
крики  птиц-носорогов.  Затем откуда-то  сзади  донесся неясный  шелест,  за
которым последовал громкий шум падения чего-то тяжелого на ветки кустов, под
которыми я лежал. Я замер и напряженно стал прислушиваться. Несколько секунд
не  слышно было  никаких звуков,  а  потом  над самой моей головой раздались
громкие протяжные крики: "Оиинк...  Оиинк..." Рядом со мной находилось стадо
мона-гвенонов. В  течение следующего получаса я имел редкую  возможность  на
близком расстоянии наблюдать за поведением обезьян на воле.
     Обезьяна, кричавшая над моей головой,  была, очевидно, вожаком. Это был
очень крупный  самец. Осмотрев  лес  и не  обнаружив ничего  угрожающего, он
прокричал  успокоительное  "все   в  порядке!"  остальным  своим  сородичам.
Оттолкнувшись  от куста,  он пролетел  над  краем пропасти, раскинув руки  и
ноги, и опустился на верхушке дерева прямо напротив того места, где я лежал.
На  мгновение он  исчез в листве, а затем я увидел его  шествующим по ветке.
Достигнув  удобной развилки, он уселся, внимательно осмотрелся по сторонам и
издал  несколько громких протяжно ворчливых криков. Немедленно вслед за этим
кусты надо мной затряслись  и затрещали; обезьяны опускались на них и в  тот
же миг,  оттолкнувшись, продолжали путь  к вершинам деревьев, где их  ожидал
старый  вожак.  Движение  стада проходило очень организованно; в тот момент,
когда  обезьяна перелетала  край скалы, другая появлялась  на моем  кусте. Я
насчитал до тридцати  взрослых обезьян; к  животам многих самок  прицепились
крошечные детеныши. Когда  самки прыгали вниз, малютки то ли от восторга, то
ли  от страха пронзительно взвизгивали.  Когда  все  стадо  собралось внизу,
обезьяны начали поедать маленькие черные плоды  на ветках деревьев.  Гвеноны
бегали по веткам, срывали плоды, засовывали их в рот, постоянно оборачиваясь
и нервно оглядываясь по сторонам, что характерно, впрочем, для всех обезьян.
Более  крупные  детеныши  перестали  держаться  за  мех  своих  матерей  и с
жалобными  криками  бегали  теперь за  ними  по  деревьям. Взрослые  изредка
обменивались  хриплыми  звуками, словно ведя ленивую, медлительную беседу. Я
не заметил ни одной ссоры или драки; иногда  более крупная обезьяна вырывала
у  другой какой-либо особенно  привлекательный плод,  но, кроме возмущенного
ворчания  со стороны потерпевшей,  ничто  не нарушало  мирную  трапезу  всей
компании.
     Вскоре послышалось  хлопанье  крыльев  и  протяжные громкие крики. Двое
птиц-носорогов прилетели из расположенного ниже леса и с характерным для них
пьяно-беззаботным видом опустились  на ветви  деревьев  около стада обезьян.
Усевшись  поудобнее,  они  стали  восхищенно  разглядывать  гвенонов  из-под
нависающих над  головами больших разбухших гребней, похожих на продолговатые
надувные детские  шары. Затем  они  неуклюже запрыгали по  веткам, осторожно
ударяя  кончиком  клюва   по  черным  плодам.  После  очередного  удара  они
откидывали  голову и заглатывали  пищу. При каждом глотке птицы  приседали и
лукаво  поглядывали  на обезьян  большими, часто моргающими темными глазами.
Обезьяны продолжали ужин, не обращая ни малейшего внимания на этих клоунов с
профилем Сирано де Бержерака. Птицы-носороги сопровождают в Камеруне обезьян
с таким же  постоянством, с каким стервятники сопровождают  львов. Где бы ни
находилось  стадо   обезьян,   рано  или   поздно   к  нему   присоединяются
птицы-носороги,  выдавая присутствие  обезьян  криками и  хлопаньем крыльев,
слышными  на расстоянии не менее мили. Надо полагать, что обезьяны ненавидят
своих   навязчивых  спутников,   но   волей-неволей   вынуждены  сносить  их
присутствие. Через некоторое время птицы-носороги с шумом покинули  деревья.
Вскоре и вожак  обезьян  подал  команду собираться  в  путь, издав несколько
громких гортанных  звуков. Самки прижали  детенышей к груди; одна  за другой
обезьяны длинными прыжками начали спускаться в  находившуюся  внизу листву и
скоро  исчезли  в сплошном океане листьев. Еще несколько минут я  слышал шум
движения  обезьян  по  лесу, громкий шелест  раздвигаемых  листьев,  немного
напоминающий  шум прибоя на  каменистом берегу  моря.  Когда последние звуки
умолкли,  я поднялся из  своего укрытия, окоченевший и схваченный судорогами
от долгого пребывания  в неподвижном состоянии,  стряхнул  с себя приставшие
веточки и набежавших муравьев и  медленно побрел по потемневшему в  вечерних
сумерках лесу к нашему лагерю.


ГЛАВА XI
     Злые духи за работой
     В последующие  два дня охота с собаками дала  прекрасные  результаты. В
первый  день  мы  поймали молодого  варана  и взрослого  дукера. Но особенно
удачным оказался второй  день.  Начало  его,  правда, не  предвещало  ничего
хорошего,  в  течение нескольких  часов  мы  гонялись по горной местности за
собаками,  которые все время находили новые следы  и каждый раз  их  теряли.
Наконец мы  решили немного  отдохнуть.  Измученные, запыхавшиеся, мокрые  от
пота,  мы  присели  на  груду   больших  камней;  наши  неустрашимые  собаки
растянулись на земле, часто и тяжело  дыша. После короткой передышки одна из
собак встала и лениво направилась в близлежащие кусты; мы слышали ее громкое
фырканье  и звон бубенчиков. Неожиданно  раздались дикий вой и громкий треск
кустов; вся свора вскочила  и с заливистым лаем  бросилась вслед  за  первой
собакой. Мы быстро собрались, отбросили недокуренные  папиросы и побежали за
собаками. Сначала путь  наш  шел вниз  по склону горы,  и  мы легко мчались,
перепрыгивая через камни и корни деревьев. В одном месте низко над тропинкой
нависала  тонкая  ветка молодого деревца; вместо того,  чтобы,  пригнувшись,
проскочить под ней, как это  сделали другие, я оттолкнул ее рукой. Мгновенно
перед  моими  глазами  появился рой черных точек, и я почувствовал на шее  и
лице  острую  мучительную  боль.  На  ветке,  за которую  я  так  беззаботно
схватился,  висело  гнездо   маленьких   лесных  ос  величиной   с   яблоко,
спрятавшееся  под густой листвой. Рассерженные обитатели гнезда не замедлили
атаковать нарушителя их спокойствия.  Пока я бежал дальше, потирая ужаленные
места,  мне   пришло   в   голову,   что   охотники   разглядели  гнездо   и
предусмотрительно не задели ветку; по-видимому, они считали,  что и я сделаю
то  же  самое. С тех пор  я стал  точно повторять все  их действия. Лицо мое
пылало, я мучительно страдал от боли.
     Эта  гонка  оказалась  наиболее   продолжительной.  После   часа  почти
непрерывного бега я был настолько измучен, что результат нашей охоты был уже
мне  совершенно безразличен. Наконец мы  догнали собак, которые собрались  у
основания большого пустотелого ствола  упавшего дерева. Вид зверька, который
съежился в дупле и фыркал на собак, немедленно возродил мой интерес к охоте:
зверек был  величиной с  английскую  лисицу, с крупной,  похожей на медвежью
мордой и небольшими круглыми ушами. Длинное мускулистое тело, голова и хвост
были    светлого    кремового    цвета.   Небольшие    тонкие   лапы   имели
шоколадно-коричневую окраску. Это был черноногий мангуст, вероятно, наиболее
редко встречающийся в Западной Африке представитель семейства мангустов. При
нашем появлении зверек окинул нас презрительным взглядом и скрылся в глубине
ствола.  Собаки  расхрабрились и подбежали к входу,  но ни  одна из  них  не
проявила желания забраться в самое дупло.
     Охотники обратили внимание на мой вид: лицо и шея у меня распухли, один
глаз  заплыл   и  издали  создавалось  впечатление,  что  я  кому-то  игриво
подмигиваю.  Пока  они  стояли  вокруг  меня,  выражая  свое  соболезнование
стонами,  щелканьем  пальцев  и  скорбными  восклицаниями,  Тэйлор  сбегал к
ближайшему  ручью  и  принес  немного  холодной  воды.  Прохладный  компресс
значительно уменьшил боль, и мы принялись доставать мангуста из его убежища.
К счастью,  дерево оказалось  очень старым, его  легко можно было  резать  и
пилить.  Выход из ствола закрыли сетями,  около  вершины  пробили  небольшое
отверстие,  положили в него сырые  ветки  и подожгли их. Вооружившись пучком
веток,  Тэйлор  стал размахивать им  около  отверстия,  загоняя дым  в глубь
ствола. Мы подбрасывали в  огонь новые охапки листьев, густой  едкий дым все
дальше  проникал  внутрь  дерева,  откуда стал  доноситься  сердитый  кашель
мангуста. Не выдержав,  зверек выскочил  из  дупла, окруженный клубами дыма,
подобно   маленькому  белому  ядру,  вылетающему  из  жерла  большой  пушки.
Потребовалось  много  времени,  прежде  чем  нам  удалось  его  распутать  и
поместить в плотный мешок. Усталые, но довольные направились мы  к лагерю. В
охватившей меня радости я даже забыл о боли от укусов ос.
     На  следующий день  я проснулся  совсем разбитым: голова  болела,  лицо
распухло,  и  я  еле   смотрел  маленькими  слезящимися  щелочками  глаз.  К
довершению  всех бед  и  погода  выдалась  на редкость  неудачной.  Все было
покрыто  туманом,  даже  кухня,  находившаяся  в  нескольких  шагах  от моей
палатки,  исчезла в  белой пелене. Пока я мрачно дожевывал свой  завтрак, из
тумана вынырнул Пайос в сопровождении невысокого хмурого человека с  большой
корзиной на голове.
     -- Этот человек принес зверя, сэр, -- сказал Пайос, удивленно посмотрев
на мое распухшее лицо.
     Незнакомец  поклонился  и  обнажил  в  вкрадчивой  улыбке  ряд   желтых
разрушенных зубов. Он не понравился мне с первого взгляда, и я невзлюбил его
еще  больше,  когда,  открыв  корзину,  нашел в  ней  обыкновенную  крысу  с
обломанным хвостом. Высказав продавцу свое мнение о принесенном им товаре, я
вернулся к завтраку.  Пайос и охотник  несколько минут шептались  о  чем-то,
охотник при этом украдкой  враждебно  поглядывал на  меня, затем Пайос снова
подошел ко мне.
     -- Простите меня, сэр, этот человек пришел из Финешанга, и у него  есть
для вас новости.
     Охотник вышел вперед, кланяясь,  улыбаясь  и потирая морщинистые  руки.
Жалобным голосом он проговорил:
     -- Маса, жители Финешанга очень недовольны тем, что вы сюда пришли.
     -- Как?!
     -- Вчера они натравили на вас злых духов ю-ю.
     --  Что? --  вскрикнул Пайос и хлопнул охотника по голове, надвинув ему
на глаза грязный головной убор. -- Каких духов натравили они на господина?
     -- О, ничего особенного,  --  поспешно ответил охотник, -- просто  маса
больше не поймает здесь никаких животных, ему не  будет сопутствовать удача,
пойдут сильные дожди, и маса должен будет вернуться домой.
     -- Иди и скажи жителям Финешанга, что я не боюсь ю-ю -- сердито ответил
я. -- Я останусь здесь столько времени, сколько захочу. И если я увижу здесь
какого-нибудь  жителя  Финешанга,  я  возьму  самое  большое  ружье  и  буду
стрелять, слышишь?
     -- Слышу, сэр. -- Охотник испуганно съежился.  -- Почему маса кричит на
меня, я не виноват, что жители Финешанга так решили.
     -- Хорошо. А теперь быстро отправляйся в  Финешанг. Незнакомец поспешно
скрылся в тумане. Пайос с нескрываемым беспокойством смотрел ему вслед.
     -- Хотите, я отколочу его, сэр? -- неожиданно обратился он ко мне.
     -- Нет, оставь его в покое.
     -- Мне не нравится эта история со злыми духами, сэр.
     --  Только  никому  ничего  не  говори,  я  не  хочу,  чтобы  в  лагере
распространились глупые слухи.
     Впервые в жизни на меня натравили злых духов, и меня  интересовало, что
из этого получится. Я  не считаю  ю-ю просто выдумкой и ерундой, злые духи в
Африке -- вполне реальная грозная сила; я  знаю множество случаев, объяснить
которые, не примешивая сюда  злых духов, очень трудно. Простейшим и наиболее
распространенным фактором влияния ю-ю является то, что жертва всегда знает о
преследовании ее  злыми духами,  это  решает  половину дела. "Доброжелатель"
приходит  к  какому-нибудь  человеку  и  по  секрету ему  сообщает, что  ю-ю
разгневались на него и готовят ему страшную кару. И несчастный уже чувствует
себя обреченным.
     Постепенно  многочисленные  "доброжелатели" (роль  их в в  Африке  мало
отличается от роли их коллег в Европе) раскрывают перед злополучной  жертвой
всю   глубину  замысла  ю-ю:  выясняется,   что  преследуемый  злыми  духами
обязательно  заболеет  и   умрет.  Если   убедить  человека  в  безграничном
могуществе  злых  духов  и  неотвратимости  их  заговора,  он  действительно
заболевает   и   умирает.   Навестивший    меня   охотник   был   одним   из
"доброжелателей"; теперь, когда я был извещен о замысле ю-ю,  местные жители
с любопытством ожидали исхода моей борьбы со злыми духами. Самое забавное во
всем этом то, что ю-ю действительно провели большую подготовительную работу:
какая  часть   постигших  меня  неприятностей  связана  с  собственной  моей
неосторожностью, а  какая  вызвана неблагоприятным  стечением обстоятельств,
сказать трудно.
     К полудню следующего дня опухоль  на лице  у меня исчезла.  Тэйлор, я и
еще четыре человека направились  к подножию большой скалы в нескольких милях
от лагеря, где были обнаружены  какие-то пещеры. Мы  собирались наловить там
летучих мышей и  посмотреть  заодно, не встретятся ли нам и более интересные
животные. Настроение Нда-Али улучшилось, солнце заливало все открытые места,
легкий ветерок  несколько смягчал палящий зной. Я совершенно забыл о ю-ю, по
крайней мере, так мне тогда казалось.
     Чтобы подойти к пещерам,  соединенным  между собой  узкими  извилистыми
проходами, нужно было спуститься футов  на сорок в глубокое ущелье. Скоро мы
поняли, что захваченные из лагеря веревки слишком коротки. Пришлось нарезать
длинные куски тонких упругих лиан. которые в огромном количестве встречаются
в   лесах.   Связав  между  собой  лианы,   мы  легко   спустились  по  этой
импровизированной  веревке в ущелье. Там  мы разделились, каждый получил для
осмотра  по небольшому участку скалы. В пещерах было много летучих мышей, от
крошечных и изящных насекомоядных до  крупных  тяжелых плотоядных; в течение
двух  часов  кружили они над нашими  головами,  но нам не удалось поймать ни
одной из них.
     Блуждая  в  подземном  лабиринте,  я  наткнулся  на  Тейлора,  который,
остановившись,  пристально  вглядывался  в  груду   камней  в  углу  пещеры.
Взволнованным шепотом он мне сообщил, что только что видел какую-то странную
тень  на  этой  груде  камней почти под  самым потолком. Пока мы  вполголоса
обсуждали  план  действия,  к нам присоединился еще один  спутник. Мы навели
свои  фонари  на  груду  камней  и начали  ее  осматривать;  осмотр  не  дал
результатов.
     -- Ты уверен, что там кто-то двигался, Тэйлор?
     -- Да, сэр, уверен. Вот там, на вершине.
     Мы снова  посмотрели в  указанном направлении и вздрогнули. Над камнями
появился неясный черный силуэт, раздалось гро