ем  незаконную торговлю
тамаринами.
     Делались  запросы  на  высшем  уровне.  Правительство  Бразилии просило
бельгийские  власти  добиться  по своим каналам,  чтобы тамаринов вернули на
родину;  герцог  Эдинбургский  --  председатель  Международного фонда охраны
диких  животных  -- также обратился  к  властям Бельгии. В конце  концов,  к
великому  нашему  облегчению,  давление  общественности  возымело  эффект  и
перекупщик согласился отправить всех тамаринов, кроме восьми особей, обратно
в  Бразилию. Глядя  на  него,  вернули на родину  и  особи, содержавшиеся  в
Японии; за  Бразилией было также  признано право собственности на  некоторые
экземпляры,  находящиеся  в   других  странах.  Однако  тут  возникла  новая
проблема: бразильские  власти,  не  очень  разбирающиеся  в проблемах охраны
животных, не могли  взять в толк -- почему  бы нам  попросту  не выпустить в
ближайшем  перелеске возвращенных в страну  тамаринов.  Но поступить  так  с
животными, привыкшими к неволе, было бы равносильно их убийству. Нам удалось
все же  договориться с бразильцами,  что тамаринов примет  Центр  приматов в
Рио-де-Жанейро, где они составят основу группы для размножения в неволе. Что
и  было  сделано,  а  затем  были  созданы еще две такие колонии  -- одна  в
Вашингтоне, другая на Джерси. Эти колонии благополучно развиваются, а мы тем
временем изо всех сил  пытаемся  при содействии  бразильских  властей спасти
хоть что-то из тамошних лесов, чтобы, когда число особей в  неволе достигнет
подходящей величины, можно  было разработать  схему  реинтродукции вида, как
это удалось сделать для золотистого львиного тамарина, о чем я рассказываю в
пятой главе.
     Создание  КМТУВ --  огромный шаг в нужном направлении, который  было бы
невозможно  сделать  двадцать пять лет  назад; тем  не менее торговля дикими
животными,  как  легальная,  так  и  нелегальная,  достигает астрономических
размеров.  За  пять  лет  после  появления  этой  Конвенции  так  называемый
легальный импорт диких животных и  связанной с ними  продукции только  в США
возрос с четырех миллионов до ста восьмидесяти семи миллионов "штук".  Всего
три года спустя  общая стоимость этого  импорта  равнялась одному  миллиарду
долларов! Ежегодно с  Тайваня вывозится более  двадцати  миллионов  бабочек,
чтобы в итоге "украсить" в высушенном виде стены жилищ во всех концах света,
и сотни  тысяч морских животных убивают каждый  год, чтобы их раковины могли
пылиться на каминных полках.
     Неутолимый аппетит  на  слоновую  кость  влечет  за  собой  истребление
африканского  слона,  а  поскольку  рога носорога  ценятся  на  вес  золота,
численность этого  дивного древнейшего животного сократилась до каких-нибудь
нескольких  тысяч.  Как в торговле  наркотиками, так и здесь большие  деньги
манят  алчных  торговцев.  Если шубка из шкуры  оцелота  стоит  сорок  тысяч
долларов,  то почему  не убить  красивого зверя? Девять ловчих птиц, недавно
ввезенных контрабандой в Саудовскую Аравию, были там проданы за двести тысяч
долларов.  Перед лицом таких  сумм,  легально  или нелегально  выручаемых от
продажи диких животных, деньги, вкладываемые в их охрану,  выглядят  жалкими
крохами, у защитников дикой  фауны екает сердце.  Учитывая размах упомянутой
торговли и  экономические  проблемы,  испытываемые некоторыми  странами,  не
приходится  удивляться тому,  какие просторные  лазейки открываются желающим
обойти КМТУВ.
     Даже если  страна присоединилась к Конвенции, юридически она отнюдь  не
обязана соблюдать законы, предложенные другими  странами, никто  не помешает
настоять  на  исключениях,  служащих  ее  интересам. Добавим  к  этому,  что
запаренные  таможенники не обязаны быть зоологами и определять, не входит ли
ввозимое  животное  в список, составленный КМТУВ.  Не говоря  уже о том, что
есть  чрезвычайно редкие виды, настолько похожие  на широко распространенные
родственные,  что  только  эксперт  сумеет  их  различить.  А что  делать  с
конфискованными таможней животными? Их  нельзя попросту отослать на  родину,
чтобы там выпустить на волю, тем более что в странах, откуда они происходят,
как  правило,  нет  специалистов,  способных  о  них  позаботиться.  Как  же
поступает в  таком случае  таможня? Ей остается  только  передать животное в
зоопарк или  сходное  с ним учреждение. Несколько лет назад к нам обратились
за помощью такого рода.
     На Мадагаскаре обитает  много различных видов черепах, все они редкие и
все охраняются  -- во  всяком  случае на бумаге.  Одна  из самых  крупных  и
красивых -- лучистая черепаха, достигающая полуметровой длины при весе около
пятнадцати килограммов. Черный панцирь ее украшен ярко-желтыми лучами. У нас
на Джерси  уже  было  несколько этих красивых рептилий,  и они  благополучно
размножались  в  неволе в разных  учреждениях  Европы  и  США, однако  дикие
популяции  находились  под  угрозой.   Во-первых,  некоторые  мадагаскарские
племена употребляют в  пищу их мясо, несмотря  на охранное законодательство,
во-вторых, для  таких медлительных животных  смертельную угрозу представляет
наступление человека, выжигающего немногие уцелевшие на острове леса.
     Звонок  одного  руководящего  деятеля из отдела по делам диких животных
департамента охраны окружающей среды застал нас врасплох и поставил в тупик.
Что  мы  знаем о лучистой черепахе? Мы  ответили,  что  этот вид  обитает на
Мадагаскаре, что мы содержим этих черепах и размножаем  их. Это замечательно
--  не могли  бы мы помочь с решением одной маленькой проблемы? Дело  в том,
что  в  департамент  обратились таможенники из Гонконга,  они  предотвратили
попытку  контрабандного  ввоза  лучистых черепах  в колонию  и  конфисковали
незаконный груз. Теперь они не  знают,  что с ними  делать.  Может быть,  мы
что-нибудь  посоветуем?  Слегка озадаченные,  мы ответили,  что  конечно  же
постараемся помочь. А сколько там черепах? Шестьдесят пять, радостно сообщил
чиновник.  Их  вывезли  тайком  с  Мадагаскара,  чтобы  в  китайских  кухнях
превратить в сочные  мясные  блюда,  начинку  для  пирогов и прочие  лакомые
яства. Вызвавшись помочь, мы, естественно,  уже не могли идти на попятную, а
потому  освободили  одно помещение в Доме рептилий. Спустя  некоторое  время
прибыли шестьдесят пять лучистых черепах -- одни величиной с тарелку, другие
размером со  скамеечку для ног. Большинство -- в  хорошем состоянии,  однако
несколько  особей пострадали  от плохого  содержания. Четыре черепахи вскоре
умерли, остальные прекрасно освоились  на новом месте. Захватывающее зрелище
ожидало всякого,  кто,  открыв  двери их помещения,  видел сплошной ковер из
панцирей красивых рептилий.
     Разумеется, возвращать их на Мадагаскар не было никакой возможности, но
мы   известили   тамошние   власти,  с   которыми   сотрудничали  по  другим
природоохранным вопросам, и нас попросили  как-нибудь  решить эту  проблему.
Как только наши гости окончательно  освоились,  мы договорились о финансовой
поддержке с  правительством Мадагаскара и разослали самцов и самок в  другие
зоопарки,  уже располагавшие плодовитыми колониями, где был желателен приток
свежих кровных линий. Вспоминая теперь этот случай, говорю себе, что нам еще
повезло:  вдруг вместо шестидесяти  пяти черепах нам  предложили бы полсотни
комодоских варанов или семейку слонов...
     Просвещение  --  вот ключ к решению задачи,  как предотвратить  ужасное
насилие над дикой флорой  и фауной. Люди  должны усвоить, что  все природные
ресурсы  долговечны,  возобновимы   --  если  пользоваться  ими  мудро,  без
расточительства. Если  все будут знать, что нам надлежит гордиться природным
наследством,  хранить  его  и  не  расточать  ради  кратковременной  выгоды,
разумное использование пойдет всем на благо. Назову для примера наше участие
в судьбе  красавца попугая с острова Сент-Люсия в Карибском  море, одетого в
роскошное  зелено-красно-желто-синее  оперение. Когда лет пятнадцать назад о
нависшей  над  этой птицей угрозе  узнал заведующий  нашим  птичником  Дэвид
Джегго, от многочисленной некогда популяции сент-люсийского пестрого попугая
оставалось немногим больше ста  особей, да еще несколько птиц  содержались в
неволе,  в  маленьких  клетках,  неспособные   размножаться.  Причин  такого
бедствия было много: вырубка составляющей  естественную среду попугая лесов,
отлов и отстрел, поскольку островитяне охотно едят мясо этой птицы, особенно
на Рождество, а молодых птиц нелегально сбывают любителям в Европе и США.
     С благословения  правительства Сент-Люсии  нам  разрешили отловить семь
молодых пестрых попугаев  (единственный местный  вид, легально разрешенный к
вывозу)  и привезти на  Джерси, чтобы попытаться создать плодовитую колонию.
Как  это   принято  для  всех  наших  редких  животных,  попугаи  оставались
собственностью  страны  происхождения.  Они  благополучно  освоились,  и  мы
рассчитывали на успех,  хотя и  не  ожидали быстрых результатов, потому  что
большинство попугаев подолгу не размножаются в невале. Тем временем Гейбриел
Чарльз,  возглавляющий сент-люсийское лесничество,  и министерство сельского
хозяйства прилагали  героические усилия для  сохранения уцелевших  лесов  на
острове,  служащих  не  только  последним  оплотом  попугаев,  но  и  важным
водосбором для  жителей Сент-Люсии.  Еще одним важным шагом  стал  запрет на
всякую  охоту и полный  учет попугаев, содержащихся  в неволе.  Сверх  того,
местные власти наняли  для участия  в кампании  по спасению попугая молодого
англичанина Пола Батлера,  который отлично  понимал,  сколь важно для успеха
просвещение.
     Мы снабдили  Пола огромными  плакатами с изображениями  попугаев, и  он
расклеивал  их  в школах,  государственных учреждениях, даже  в магазинах  и
барах.  Ему  удалось  побудить  прозорливое  местное  правительство объявить
пестрого  попугая  национальным  символом Сент-Люсии, и  он издавал для школ
брошюры о приключениях жако (сент-люсийское прозвище этого вида) и  о важной
роли его лесной обители. Три года спустя вы не нашли бы на острове ни одного
человека,  не знающего про эту птицу, про национальный символ, нуждающийся в
защите. Естественно, защита птицы  подразумевала защиту ее среды  обитания и
водосбора.
     И тут произошла катастрофа  -- ураган "Аллен"  уничтожил лес на большой
площади. Мы  опасались за судьбы пестрых попугаев;  огромные  стволы  лежали
крест-накрест, будто спички, было невозможно пробраться через бурелом, чтобы
подсчитать число  погибших  птиц  и  помочь  уцелевшим.  На  Джерси поступил
отчаянный призыв о помощи, и  через  сутки  Дэвид  Джегго  сидел в самолете,
вооруженный огромной цепной пилой. К счастью, Дэвид смог убедиться, что хоть
лес пострадал,  на  птицах  это отразилось не  так сильно, как мы опасались.
Сами  сент-люсийцы  (и в этом  заслуга  Гейбриела  Чарльза и  Пола  Батлера,
получившего  прозвище  Пол  Попугай) подобрали выживших,  сильно  ослабевших
попугаев, подкормили  их и передали  лесничим! После  Гейбриел сказал мне --
случись  этот  ураган  до  нашей   просветительской  программы,  островитяне
попросту съели бы всю свою добычу.
     Тем временем на  Джерси успешно шло разведение этих красивых птиц, и  у
нас было уже четырнадцать новых особей. Пришло время  подумать о возвращении
нескольких экземпляров  на  Сент-Люсию, чтобы там могли  создать собственную
плодовитую  колонию.  Наш Трест выделил сент-люсийскому лесничеству средства
на строительство птичников, и Дэвид Джегго вылетел на остров, чтобы помочь с
их сооружением. Из  наших попугаев отобрали две половозрелые  особи;  однако
еще  предстояло точно  определить их  пол,  что бывает  достаточно трудно не
только для сент-люсийских жако. До изобретения одного хитроумного устройства
нередко две содержащиеся вместе птицы чахли, не произведя на свет потомства.
     Устройство  это  называется  лапароскоп; разумеется, его  изобрели  для
людей, но  оно оказалось  бесценным  инструментом  для  ветеринаров.  Прибор
состоит из мощного источника света, гибкого волоконного световода толщиной с
карандаш и чрезвычайно совершенного окуляра. Такое устройство  позволяет при
легкой  анестезии  исследовать  внутренности  человека  или  другого  живого
организма  практически без  травм. В  случае  с  птицами делается под крылом
маленький разрез -- только-только чтобы можно было ввести лапароскоп. Дальше
окуляр аккуратно перемещают, пока в  поле зрения не появятся  половые органы
-- два овальных семенника  у  самца и  удивительно  похожие  на  виноградную
гроздь яйца у самки.
     После  того  как  были построены  птичники  в Сент-Люсии,  мы  задумали
пригласить  к себе самого премьер-министра  этой страны, чтобы  он принял от
нас  попугаев.  Ученый  секретарь  нашего  Треста  Саймон   Хикс  вылетел  в
Сент-Люсию  с  письменным  приглашением, и  премьер-министр  ответил,  что с
удовольствием примет участие в  такой процедуре, если мы назначим подходящую
дату.  Дальше  мы  обратились  в   "Бритиш  Эйруэйз";  у  этой  авиакомпании
предусмотрено  (по  возможности)  оказывать  бесплатную  помощь  в перевозке
животных,  снаряжения,  иногда  и  людей  в   различные   концы  света,  где
осуществляются наши природоохранные программы (например, на Маврикий или  на
Мадагаскар).   Такую   же  помощь  они  оказывают   и  другим  организациям,
занимающимся  охраной живой  природы. Итак, мы  обратились в авиакомпанию  и
деликатно  справились,  не  согласится  ли   она  кое-что  доставить  нам  с
Антильских  островов.  Полагая,  что  речь  идет о  животных, нам  пообещали
что-нибудь  придумать.  Когда  же  мы  честно   сказали,  что  речь  идет  о
премьер-министре   Сент-Люсии,  это  вызвало  некоторое  смятение,  которое,
однако,  улеглось,   когда  мы  объяснили,   сколь  важно  задуманное   нами
мероприятие. Словом, компания согласилась  доставить премьер-министра  с его
свитой на Джерси.
     Настал великий день. К сожалению, перед тем я болел и  получил от врача
разрешение  участвовать только  в самой  процедуре передачи попугаев.  Перед
птичниками  мы соорудили  помост с микрофонами, чтобы губернатор Джерси  сэр
Уильям  Пиллэр,  премьер-министр  и  я  могли  обменяться  речами.  Также  к
сожалению, погода выдалась пасмурная, моросил мелкий дождичек,  что, однако,
ничуть  не испугало  публику и  репортеров газет и  телевидения.  И  вот  по
главной дорожке величественно проплывает кортеж из двух огромных автомобилей
с  лоснящимися,  как у  китов,  боками  и  мотоциклистов с синими мигалками.
Внушительное  зрелище...  При появлении премьер-министра и сэра Уильяма дети
из  нашего приходского хора запели  гимн Сент-Люсии,  чем, думается  мне,  и
удивили и тронули премьер-министра, который слушал их вытянувшись в струнку.
Дети репетировали  не одну неделю, и красивый гимн прозвучал в их исполнении
очень  мило. Попугаи в птичнике за спиной  у нас  были весьма польщены таким
вниманием и своим  щебетаньем  и криками едва не заглушили  наши речи. Когда
взял  слово  премьер-министр, дождь прибавил, и  пришлось  мне  держать  над
гостем огромный красно-белый зонт. Впервые  в жизни довелось мне защищать от
дождя премьер-министра, но одна из  прелестей труда на природоохранной  ниве
как раз и заключается в новизне разных дел.
     После  церемонии  премьер-министр  с  супругой ознакомились  со  штабом
нашего Треста,  затем я  пригласил  их к себе на  чай.  Когда высокие  гости
уехали,  Пол  Батлер остался, чтобы обсудить  с  нами кое-какие  вопросы,  а
заодно  рассказал мне историю,  которая,  как  мне кажется,  служит  хорошей
иллюстрацией того, сколь великую роль  просвещение может играть для спасения
вида.
     Итак. Один американский джентльмен, прилетев в Сент-Люсию, взял такси и
попросил водителя отвезти его в лес, где водятся попугаи. Таксист  почему-то
решил,  что  за  этим   кроется  дурной  умысел,   однако  отвез  ничего  не
подозревающего  американца  в  лес, где тот мог  увидеть попугаев,  пообещал
вернуться за  ним через час-другой, а сам  поспешил  доехать  до  ближайшего
телефона,  позвонил  в лесничество и  подробно описал  "контрабандиста"; ему
доводилось слышать рассказы  о  злоумышленниках, которые усыпляли попугаев и
укладывали пачками в  чемоданы  с двойным  дном. У таксиста  не было никаких
доказательств, одни догадки, однако в лесничестве к его  сообщению отнеслись
вполне  серьезно.  Возникла непростая дипломатическая проблема. Речь шла  об
американце,  а Сент-Люсия,  подобно  всем островным  государствам Карибского
бассейна,  сильно зависит от США по  линии туризма. Задержишь  американского
гражданина, чтобы  обыскать его багаж  по  подозрению в  попытке  нелегально
вывезти попугаев,-- об этом непременно поднимут шум  газеты, а если  человек
окажется  невиновным,  потом  не  оберешься  неприятностей.  Поразмыслив,  в
управлении лесного хозяйства придумали весьма хитроумный план -- позвонили в
ФБР в Майами, поведали о  своих  затруднениях и попросили помочь. ФБР охотно
пошло навстречу  и  в свою очередь придумало хитрый план.  В Майами записали
фамилию американца и номер рейса,  которым он возвращался из Сент-Люсии,  и,
когда  самолет   приземлился,  объявили,   что   получено  предупреждение  о
заложенной на борту бомбе, так что придется проверить багаж всех пассажиров.
Разумеется, на самом деле проверили  вещи только пассажира, заподозренного в
контрабанде. И не нашли даже перышка.
     Тем не менее, говорил Пол,  разве не замечательно, что у  истоков  всей
этой истории  стоял таксист,  который  до того,  как министерство  сельского
хозяйства,  управление   лесного  хозяйства   и  сам  Пол   Батлер  занялись
просвещением  островитян,  вполне  мог  спросить американца:  "Какие  именно
попугаи вас интересуют?" -- и вызваться помочь ему поймать несколько штук.

        Глава четвертая. ПРИНЦИП МОЗАИКИ

     Год за годом Джереми постоянно говорит о "многогранном подходе"  Треста
к вопросу о размножении  в неволе для  спасения видов. И хотя мы подшучиваем
над  ним  за пристрастие  к  несколько тяжеловесной формулировке,  она,  вне
всякого сомнения,  правильно  характеризует  нашу  работу  и  причины нашего
успеха. "Многогранный подход" Треста  можно разделить на три стадии, которые
-- при  всем  их  различии -- связаны между собой так  же тесно, как кусочки
мозаики.
     Первая стадия --  выбор  вида, коему, на ваш взгляд, принесет  максимум
пользы  ваша помощь, создание  плодовитых  колоний на Джерси, а затем, когда
колония достигнет  достаточных размеров,  образование "колоний-спутников"  в
других зоологических учреждениях с надежной репутацией, обычно  в Европе или
в  США. После чего  вы с известной  степенью достоверности вправе утверждать
(если не случится катастрофа), что данный вид спасен в неволе. Вторая стадия
--  создание колоний на родине вида, ведь именно там по  сути  дела  следует
разводить угрожаемые виды.  Там  подходящий климат, там есть надлежащий корм
и,  что очень  важно -- население  может  видеть  сокровища  местной фауны и
научиться ценить  их.  Третья,  достаточно непростая стадия -- возвращение в
природную   среду    диких   животных,   выращенных   на   Джерси,   или   в
"колониях-спутниках", или на  их родине.  Эта  стадия заслуживает отдельного
рассказа, и о ней пойдет речь в пятой главе этой книги.
     Довольно скоро стало очевидно,  что нет смысла приступать даже к первой
стадии без участия властей страны,  откуда происходят животные. За много лет
я  не  раз с  горечью убеждался, как мало знают про охрану дикой  природы  и
необходимость  этой  охраны  политические деятели, в чьей  власти  принимать
нужные  решения. У меня  есть маленькая  черная  книжечка,  куда я записываю
наиболее несуразные высказывания  руководящих политиков; это  позволяет мне,
когда я критикую те или иные власти,  а люди возражают, что я преувеличиваю,
приводить цитаты.
     Возглавляет  мой  список,  разумеется,  бывший  президент