гам, полная неразбериха...  Бессильный  что-либо
предпринять, я стоял у клеток, еле  поспевая определять пол и вести  подсчет
обезьян, которых приносили ловцы.
     Задним числом подумаешь - просто удивительно, как в голове одновременно
умещается столько мыслей.  Глядя, как ловцы  волокут очередную  отбивающуюся
жертву,  я  волновался,  не  слишком  ли  крепко  они ее держат, не грубо ли
обращаются. Тут же надо было определить состояние обезьяны. Если зубы сильно
сточены, значит, она уже немолода - освоится  ли  она в  неволе? Сажают ее в
клетку  -  надо внимательно следить,  как  бы впопыхах не прищемили  дверцей
хвост. И в  то  же время  я  соображал. насколько данный экземпляр  испуган,
насколько взбудоражен. Вынесет ли переезд до лагеря? И если  вынесет - скоро
ли свыкнется с новой обстановкой?
     Любопытно, что большинство гверец уже через два-три часа принимали пищу
из моих рук, хотя облава должна была основательно их напугать.
     Когда  последняя обезьяна была посажена в клетку, мы тщательно перерыли
ветви, чтобы  убедиться, что под ними никто не притаился. Лишь после этого я
смог приступить к  индивидуальному  осмотру и  окончательному подсчету. Пока
что  я  знал  только, что нам  невероятно повезло, мы в один  заход добыли и
красно-черных и  черно-белых гверец. Теперь, обойдя все клетки,  я  насчитал
десять  красно-черных  и  семь  черно-белых экземпляров разного  возраста  и
размера. И самое главное - разного пола.
     Накрытые  листьями  клетки  подвесили  к  длинным  жердям,  и   колонна
загонщиков с победно-ликующими кликами двинулась через лес.
     Я  тоже ликовал. Столько  недель ждали, столько  труда и пота вложено в
экспедицию, и  вот цель наконец достигнута, колобус пойман! Но  когда клетки
были погружены в  кузов большого  "лендровера"  и  мы  медленно  покатили по
ухабам  домой,  я  сказал себе,  что  сделан  только  первый  шаг.  Решающее
испытание впереди: сумеем ли мы сохранить гверец?


        Глава седьмая. СОХРАНИТЕ МНЕ КОЛОБУСА


     Господа!
     Будем   признательны,  если   вы  сможете  принять   участие   в  нашем
танцевальном  вечере   сегодня,  который  начнется  ровно   в  21.00.  Вечер
устраивается в честь нашей сестры Регины, которая служит в полиции, а сейчас
находится  в  отпуску.  Мы  устраиваем ей  проводы.  Вы  все  приглашены  на
танцевальный вечер.
     Ожидаем скорейшего ответа.
     Адрес: Дж. Б. Муса,
     Дж. П. Муса.
     Бамбаву

     Да-а,  одно  дело  поймать  колобуса,  совсем другое - сохранить его. И
главная трудность заключалась не в том, чтобы приучить гверец к неволе,  они
почти  сразу  покорились  своей  участи.  Главное  - чем их кормить?  Обычно
гверецы держатся на макушках деревьев и едят почти исключительно листья, мох
и  другой грубый  зеленый корм;  подозреваю,  что  они  не  гнушаются  также
птичьими яйцами  и  ящерицами.  Оттого  и желудок их,  в отличие от желудков
других обезьян,  состоит из двойных долей, что  позволяет извлекать максимум
питательных веществ из малопитательного в общем-то корма. Он во многом похож
на  желудок  жвачных животных. Желудок  гверецы настолько  велик, что на его
счет вместе с содержимым приходится подчас около четверти веса животного.
     Сперва  мы предложили  своим  пленницам  естественный корм, собранный в
окружающем  нас лесу, и  они жадно набросились на него. Правда, мне кажется,
тут сыграл  роль  вызванный поимкой шок, потому что  уже  через  сутки  наши
гверецы  почти  совсем  потеряли  аппетит.  Не на  шуткy  встревоженные,  мы
отправились  на  базар  в  Бамбаву, раскинувшийся  под  холмом,  и  закупили
множество зелени,  которую африканцы выращивают для  своего стола. Тут  была
всякая всячина - что-то вроде шпината, что-то вроде широколистного клевера и
другие травы.  Все это  было подано гверецам. Сначала они равнодушно приняли
новое угощение, потом соблаговолили отведать его, но без особого восторга.
     В конце  концов черно-белые,  словно решив не  противиться року, начали
аккуратно  поедать  базарную  зелень,  тогда как  красно-черные  по-прежнему
принимали лишь столько пищи, сколько требовалось, чтобы не отдать богу душу.
Нрав у гверец оказался  удивительно несхожим для представителей одного рода.
Черно-белые - юркие, живые, они быстро привыкли к нам и стали есть из рук. А
красно-черные   -   унылые,   замкнутые,   подверженные  приступам   дурного
настроения.
     Меня больше всего  заботили  две вещи. Во-первых, нам  предстояло скоро
возвращаться   в  Фритаун,  чтобы  поспеть  на  пароход,  идущий  в  Англию.
Во-вторых, надо было как-то приучить гверец  к новой  пище, которой мы могли
обеспечить их в пути,- такой, как яблоки  или морковь. К  сожалению, достать
их в Бамбаву и Кенеме было почти невозможно.  Нам  удалось купить  яблоки по
бешеной  цене,   но   гверецы,  едва  понюхав,  отбрасывали  их  в  сторону.
Рассчитывая  на  успех в поимке  колобуса, я  заранее условился, что "Аккра"
возьмет с  собой добрый запас моркови, капусты  и  других овощей, способных,
как  мне казалось, прельстить  обезьян. Теперь  же, видя, с каким презрением
они отвергают яблоки,  я  пал духом.  Похоже, то, что  мы для  них припасли,
совсем не годится...
     Красно-черные гверецы так нас дичились и так скверно  ели, что в  конце
концов стало очевидно: понадобятся месяцы терпеливого труда,  чтобы приучить
их к  неволе  и необычной диете. Как ни горько,  сказал  я себе, придется их
отпустить. Что мы и сделали.
     Одно  утешало  нас:  черно-белые гверецы  по-прежнему чувствовали  себя
превосходно, хотя продолжали отвергать  яблоки  и  бананы. А  так как зелень
из-за жары быстро увядала,  приходилось кормить  их четыре-пять раз на день.
Бремя,  немалое  для  нашего  бюджета  времени, ведь, кроме  того, надо было
ухаживать за другими животными и заниматься съемками.
     А  тут еще я возьми да соверши довольно  типичную для таких путешествий
глупость.  Мы  отправились в лесок за несколько  километров  от  базы  снять
небольшой эпизод,  поехали  на  маленьком "лендровере", который  доставил на
рудник группу Би-би-си. Когда мы двинулись обратно, я сел в кузове на задний
борт, а машина шла довольно быстро, и на одном ухабе нас тряхнуло так, что я
подпрыгнул наискось вверх. К счастью, приземлился я в кузове, однако здорово
ушиб копчик  и  сломал два ребра. Прежде  мне казалось, что перелом ребра  -
пустяки.  Теперь я думаю иначе.  Перелом ребра -  весьма  болезненная  вещь.
Из-за ушибленного  копчика было  очень тяжко сидеть, а стоило мне  нагнуться
или просто вдохнуть, как я ощущал острую боль в боку.
     Отныне мне стало еще труднее  работать с животными. ведь, когда чистишь
клетки, приходится довольно  часто нагибаться.  А подносить  воду, а  другие
дела? В моей аптечке были только таблетки от  головной боли, а они ничуть не
помогали.  Я рассчитывал, что через несколько дней боль уймется.  Какое там,
она только обострялась, и я понял, что не справлюсь с уходом за коллекцией и
со съемками на борту парохода. Необходим третий человек.
     К счастью, Джеки должна была вернуться в Англию из Аргентины примерно в
то же  время, когда "Аккра"  выйдет за нами  в Западную Африку. И я отправил
телеграмму, прося Джеки прибыть на "Аккре",  но не объясняя почему. Понятно,
телеграмма  была  адресована в  зоопарк.  на  имя Кэт, потому что я не  знал
точно, где сейчас судно Джеки, и не мог связаться с ней непосредственно. Так
или  иначе, скоро  пришла ответная телеграмма, из которой  явствовало, что у
Джеки будет всего двое суток на то, чтобы оформить  документы и добраться до
порта,  где стоит "Аккра". Ее выезд  обязателен? Мне  не  хотелось  говорить
правду,  чтобы  не  тревожить  Джеки,  поэтому  я  ответил:   "Приезд  Джеки
необязателен. Просто я люблю мою жену". Разумеется, Джеки успела на "Аккру".
И,  конечно, работники  телеграфа, через  руки  которых прошло мое послание,
были шокированы. Они не привыкли к такой откровенности.
     Но  вот  пришло время  расставаться с Говяжьим  рудником  и выезжать  в
Фритаун. Одна из проблем  для такой экспедиции, как  наша,- когда  совершать
переезды, днем или  ночью. Днем животные перегреваются, и на тряских дорогах
их сложно кормить. Ночью  дороги  не  менее тряские,  и  животные  не  могут
уснуть, зато  им не грозит перегрев. Я решил  ехать  ночью.  Чтобы захватить
всех отловленных животных, нам, кроме большого "лендровера", требовалось три
грузовика. Меня очень заботили детеныши, ведь им придется особенно тяжко.
     И тут нас выручил Джо Шарп. Он прикатил на своем маленьком "лендровере"
и с ходу  вызвался отвезти в Фритаун меня вместе со всей нашей "телятиной" -
так  мы называли малышей.  Грузовикам на этот путь нужна была целая ночь,  а
Джо мог уложиться в  несколько  часов. К тому же мы с ним  могли ехать днем,
останавливаясь, когда придет время кормить малышей.
     Ранним утром кузов "лендровера"  был  нагружен "телятиной", и мы  с Джо
Шарпом простились с Говяжьим рудником.  Долговязый Джон  и киногруппа должны
были выехать  на  грузовиках  вечером  того же дня.  Трогаясь  в путь,  я  в
последний раз  окинул  взором отлогую  гряду холмов  и чудный лес.  Пожалуй,
никогда еще я не покидал базовый лагерь с такой грустью.
     Джо ехал  быстро,  но так, чтобы наших пассажиров не очень трясло, и мы
достигли Фритауна  в  рекордно короткий срок.  "Алмазная корпорация" еще раз
любезно предоставила нам роскошную квартиру  из  голливудского фильма; сверх
того она разрешила занять для наших животных два просторных открытых гаража.
     Я разместил малышей  в квартире и тотчас лег спать. чтобы быть в полной
боевой готовности, когда прибудет Долговязый Джон. Большой конвой ожидался в
шесть часов утра, но в шесть я никого не увидел. В четверть седьмого я начал
беспокоиться, в половине седьмого беспокойство переросло в  тревогу. Неужели
один из грузовиков  опрокинулся в канаву  и ведь драгоценный груз погиб? Или
их задержал всего лишь какой-нибудь пустяк вроде прокола? В семь часов я был
на  грани отчаяния. И ничего  нельзя предпринять!  Мы  с Джо  не отходили от
окна, но грузовики как сквозь землю провалились. Наконец в четверть восьмого
первая запыленная машина затормозила перед  нашим домом. Все обитатели дома,
прослышавшие о скором  прибытии  животных, нетерпеливо  ждали  на  балконах,
чтобы посмотреть на наш  улов. И по  мере того как грузовики один за  другим
въезжали во двор, глаза зрителей становились все шире от изумления.
     Мы   выгрузили  всю  "говядину",   и  я  убедился,  к  своему  великому
облегчению,  что  никто  не  пострадал  от  перевозки,  разве  что  у  Герды
настроение  хуже  обычного.  Расставив  клетки  в  гаражах,   мы  немедленно
принялись за уборку  и кормление - ведь мне еще надо было  успеть к прибытию
"Аккры", чтобы встретить Джеки.
     Джо подбросил меня  на пристань. В руках у меня была картонная коробка,
а в ней на мягкой постельке  из ваты лежал крохотный  бельчонок, у  которого
только-только  открылись  глаза.  Один  охотник  принес его нам  буквально в
последнюю  минуту.  Эти  бельчата  -  очаровательнейшие  существа  на свете.
Зеленовато-золотистое  тельце,  на каждом  боку - продольная  белая  полоса,
аккуратные ушки, большущий пушистый хвост - черный снаружи и красный внутри.
Я знал, что Джеки обожает белок, к тому же у меня не  было другого  подарка.
Правда,  я  не  догадался запастись пропуском,  и в  порту  не  обошлось без
осложнений, но  в конце  концов  ворота открылись,  и я увидел  на  пристани
возмущенную Джеки.
     - Где ты пропадаешь? - приветствовала меня любящая супруга.
     - Не так-то просто пробиться на эту чертову пристань,- ответил я.
     Джеки подошла поцеловать меня, и я поспешил предупредить:
     - Обнимай поосторожнее, у меня ребро сломано.
     - Чем ты тут  занимался,  черт возьми? - воинственно вопросила  она.- У
врача был? Тебе перебинтовали грудь?
     Надо было срочно отвлечь ее внимание от моей персоны.
     - Нет, не был. Я только что приехал... Вот... подарок тебе.
     Джеки крайне подозрительно приняла коробку.
     - Что это? - Она посмотрела на меня.
     - Да подарок же. Открывай... не бойся.
     Джеки открыла коробку и мгновенно забыла обо  всем на свете,  включая и
мое ребро. На крохотное создание, которое лежало на ее ладони, излился поток
ласковых слов.
     - Пошли,- скомандовал я.- Поедем на квартиру.
     - Какая прелесть! Когда ты его получил?
     - Буквально за пять минут до отъезда. Нарочно взял его, чтобы доставить
тебе удовольствие.
     - Очаровательный малыш. Ты покормил его?
     - Да-да, покормил,  все  в  порядке.  Можешь  сменить  ему пеленки, как
только приедем  на квартиру. А сейчас  надо поторапливаться,  нас  ждет куча
работы.
     - Ладно,- согласилась она.
     - Да, кстати, познакомься - Джо Шарп. Мой друг.
     - Добрый день, Джо,- сказала Джеки.
     - Привет,- отозвался он.
     Бурные  приветствия  супругов  после  четырехмесячной разлуки  на  этом
закончились, мы поспешили к "лендроверу" и поехали на квартиру.
     Как только Джеки отнесла в спальню своего бельчонка, она  обратилась ко
мне:
     - Где телефонная книга?
     - Зачем тебе телефонная книга?
     - Мне надо позвонить врачу насчет твоего ребра.
     - Не глупи, врачу тут делать нечего.
     - Ну, вот что,- сказала она.- Или покажешься  врачу,  или я отказываюсь
что-либо делать.
     - Ладно,- нехотя уступил я.- Я поднимусь в квартиру над нами, там живет
один молодой человек по имени Иэн, он, наверное, знает, как найти врача.
     Я сходил к Иэну,  получил нужные сведения и вернулся  в  свою квартиру.
Джеки  живо  дозвонилась  до  врача  и  объяснила, в чем дело.  Тот  любезно
согласился приехать.
     Приступив к осмотру, врач сразу обратил внимание на огромный синяк ниже
пояса и  заявил,  что у  меня, вероятно,  треснул  копчик.  Потом ткнул меня
пальцем в бок так, что я с диким воплем подскочил метра на три вверх.
     - Все ясно,- сказал он.- Два ребра сломаны.
     С этими словами  он туго  перебинтовал  мне грудь, так  что  я едва мог
дышать.
     - Вам нельзя нагибаться, нельзя поднимать тяжести и вообще напрягаться.
Да-да, пока ничего нельзя. Но к тому времени, когда  вы вернетесь  в Англию,
кости должны срастись. Я выпишу вам болеутоляющие таблетки.
     Таблетки  помогли, мне сразу стало  легче, но ходить с тугой повязкой в
африканскую жару было невыносимо, и в конце концов пришлось ее снять.
     -  Да,  на  пароходе  от  тебя  будет  мало  проку,- заключила  Джеки.-
Нагибаться нельзя, тяжести поднимать нельзя... К тому  же вы с Джоном будете
заняты съемками, значит, весь уход за животными ляжет на меня.
     - Ничего, как-нибудь справимся.
     - Нет, это неразумно,- возразила она.- Что, если вызвать Энн?
     Как я уже говорил, Энн, моя секретарша, только что сопровождала Джеки в
Аргентину и обратно в Англию.
     - Думаешь, она успеет? "Аккра" вот-вот прибудет.
     - Пошлем телеграмму сегодня, пусть постарается поспеть на самолет.
     Мы отправили телеграмму и вскоре  же получили ответ: билет  на  самолет
куплен. А через два дня явилась и сама Энн, бойкая деловитая блондинка. Наша
коллекция  привела  ее  в  восторг.  Энн  очень  любила  животных  и  охотно
согласилась помогать с кормлением и уходом во время плавания. Я  обратил  ее
внимание на гверец.
     -  Они любят,  чтобы с ними нянчились.- объяснил я.- А на пароходе нам,
ей-богу,  будет не до этого. И еще не  известно,  как они отнесутся к  новой
диете. В общем, мне бы хотелось поручить тебе наших колобусов. Можешь больше
ничего не  делать, только  заставь  этих  чертей  есть, чтобы мы  довезли их
живыми.
     -  Попробую,- обещала она.- Хотя, судя  по тому, что вы  говорите,  это
будет нелегко.
     -  Вот  именно,- подтвердил я.- Легко не будет. Разве  что у  них вдруг
проявится страсть к капусте или еще чему-нибудь. Словом, поживем - увидим.
     Вскоре после прибытия Энн  нашу  коллекцию пополнил еще один экземпляр,
очаровательнейшее существо. Под  вечер,  когда мы решили  пропустить рюмочку
перед обедом, зазвонил телефон. Джеки взяла трубку.
     - Это Эмброуз,- сказала она мне.- Говорит, раздобыл для тебя свинью.
     Звонил Эмброуз Джендер, майор войск Сьерра-Леоне.  Я познакомился с ним
еще до отъезда в Кенему, мне его представили главным  образом потому, что он
выступал  по местному телевидению  с показом животных юным зрителям, которые
знали его как "дядюшку Эмброуза". Я взял трубку.
     - Добрый день, Эмброуз.
     -Привет,  Джерри!  -услышал я  звучный низкий голос.- У  меня  для тебя
свинья. Очень милая свинка. Ее зовут Цветок.
     - А что это за свинья?
     - Точно  сказать не берусь,  но, кажется, это то, что  у вас называется
речной свиньей.
     - Бог мой! Это замечательно!
     Речные,  или  кистеухие,  свиньи  - мои  любимцы. Тело  взрослой  особи
покрыто ярко-рыжей щетиной, хвост длинный, на ушах - белые кисточки.
     - Ты можешь за ней приехать? - спросил Эмброуз.
     - Конечно. А где ты сейчас?
     -  Я  собираюсь на телевидение, у  меня  передача.  Может,  приедешь на
студию, посмотришь мою программу, а потом заберешь свинью?
     - Отлично. А что у тебя сегодня в программе?
     - Да опять ищейки. Прошлый  раз они  так понравились, что нас  засыпали
письмами с просьбой повторить передачу. Но теперь я не дам себя укусить.
     Во время первой передачи Эмброуз обернул руку тряпкой, чтобы  показать,
как ищейка хватает преступника. А собака так в него вцепилась, что прокусила
тряпку насквозь.
     - Ясно. В котором часу нам быть на студии?
     - Примерно через полчаса,- сказал Эмброуз.
     - Ладно. Жди.
     Мы живо пообедали и  поехали на  телевидение. Студия была небольшая, но
хорошо оборудованная. Нас поразило, что широкие двери не запирались на время
передачи,  и в дальнем  конце зала стояли кресла, так что любой прохожий мог
при желании запросто войти и посмотреть, как делается программа. Крис был до
глубины души потрясен такой расхлябанностью.
     - У нас на Би-би-си такие вещи совершенно невозможны,- заметил он.
     -  Так  ведь  здесь  не  Би-би-си,-  ответил  Эмброуз,-  а  телевидение
Сьерра-Леоне.
     Эмброуз был невысокого роста,  очень симпатичный, в его  огромных живых
глазах   всегда   светилась   юмористическая   искорка.  Он   отрастил  себе
великолепные, завивающиеся на концах  черные усы - видно, сказывались  годы,
проведенные в военном училище в Сэндхерсте.
     - Сейчас начнется моя программа,-  сообщил он.- Вы можете подождать?  А
потом я отдам тебе свинку.
     - Конечно,- ответил я.- Я с удовольствием посмотрю на твоих ищеек.
     Дело в  том, что в Фритауне участились грабежи, и  отчаявшаяся полиция,
чтобы нагнать страху  на преступников, закупила трех  ищеек.  Они  и  впрямь
выглядели устрашающе.  Три пса  с проводниками выстроились в  ряд под лучами
юпитеров, разинув пасти от жары. Эмброуз занял свое место перед камерами.
     - Добрый вечер, дети,- начал он.- Вот вы и опять встретились с дядюшкой
Эмброузом.  Понимаете,  нам  прислали  столько писем  с  просьбой  повторить
передачу  про  ищеек, что я решил сегодня  показать  их  еще раз. Сначала вы
увидите, какие они послушные. Куда проводник пойдет - туда и собака.
     Проводники,  сопровождаемые  по  пятам  ищейками, важно  обошли  вокруг
камеры и вернулись на место.
     -  А  теперь,- рассказывал  Эмброуз,- чтобы  показать  вам,  какие  это
послушные  собаки, проводники  прикажут  им сидеть, а  сами пройдут в другой
конец студии, и вы увидите, как ищейки выполняют команду.
     Проводники скомандовали "сидеть", собаки  сели  в ряд,  высунув  языки,
проводники отошли в другой конец студии.
     - Видите? - На лице Эмброуза сияла счастливая улыбка.-  Вот  этого  пса
зовут Питер, ему пять лет. А это Томас, ему четыре года...
     Тут третья  ищейка, которой осточертела  вся эта затея, встала и  пошла
прочь, подальше от