ва на помощь
пришла OAK,  предоставив нам  два тяжелых грузовика,  из  которых один был с
приводом на  четыре колеса,  чему  мы  были  особенно благодарны,  поскольку
начался сезон дождей и дороги порой становились совсем непроходимыми. Первую
остановку мы сделали в Мамфе.  Эта часть пути прошла довольно гладко, легкий
дождичек прибил пыль,  так  что  к  дому  управляющего OAK  мы  подъехали не
слишком грязные.  Джон Хендерсон уже уехал в отпуск, но его заместитель Джон
Топэм и миссис Топэм не жалели сил,  помогая нам.  Топэмов весьма беспокоило
состояние следующего этапа, до Кумбы.
     - Вам  необходимо выехать возможно раньше завтра утром,  -  предупредил
Джон.  -  Водители опасаются,  что  ближе к  вечеру пойдет сильный дождь,  и
хотели  бы  одолеть большую часть  пути  до  того,  как  дорогу  размоет.  Я
договорился,  чтобы вы могли переночевать в рестхаузе,  и после обеда отвезу
вас туда. О животных не беспокойтесь, мой сторож присмотрит за ними.
     Мы  были  очень  благодарны Топэмам,  они  еще  помогли  нам  покормить
животных, чтобы мы могли лечь пораньше.
     На другой день мы поднялись чуть свет, покормили зверей, почистили тех,
кто  в  этом  особенно  нуждался,   и  приготовились  выезжать,  рассчитывая
достаточно рано прибыть в Кумбу, где начиналось хорошее шоссе и где мы могли
уделить  нашим  подопечным достаточно внимания,  дать  им  передохнуть сорок
восемь часов,  прежде чем продолжать путь до  Тико и  грузиться на  пароход.
Увы,  двое из наших слуг,  один из которых пользовался особым доверием Софи,
куда-то  запропали.  Водители были  вне  себя  от  ярости и  лишь с  большой
неохотой позволили нам послать людей за недотепами. Было очевидно, что скоро
пойдет дождь,  и  я  уже  решила ехать дальше без  них,  но  тут они наконец
появились с  пристыженными физиономиями.  Водители были  не  прочь задать им
трепку, но я думала только о том, чтобы поскорее тронуться в путь.
     - Подождем с разборками до Кумбы,  -  сказала я.  - Обещаю, что там они
получат выволочку, какую надолго запомнят.
     Как  я  и  опасалась,  хлынул ливень,  и  дорога уподобилась клееварке.
Мягкая африканская красная пыль превратилась в вязкую массу,  ехать стало не
просто  трудно,  но  опасно.  Чем  дальше  -  тем  хуже,  дорога походила на
танкодром,  на каждом метре -  ямы и ручейки. Кончилось тем, что, к великому
моему ужасу,  один грузовик развернулся,  скользя, под прямым углом и угодил
двумя колесами в кювет.  Водитель живо выключил мотор,  я выскочила наружу и
погрузилась выше лодыжек в  грязь.  Но  меня слишком тревожила судьба Софи и
наших зверей, чтобы я стала думать о состоянии своей обуви и брюк. С помощью
слуг и водителей мы извлекли Софи из ее кабины. Она здорово перепугалась, но
обошлась без  ушибов и,  подобно мне,  беспокоилась за  состояние животных в
кузове.  Живо забравшись внутрь,  я  заключила,  что все вроде бы в порядке,
однако окончательный вывод можно было сделать лишь после того,  как грузовик
будет извлечен из кювета.  К этому времени я пришла в такое неистовство, что
была  отнюдь  не   расположена  вести  любезный  диалог  с   едущими  следом
африканцами,  которые громогласно требовали,  чтобы  мы  освободили дорогу и
пропустили их. Я послала к ним одного из наших боев - пусть перестанут орать
и вместо этого помогут нам выбраться из кювета.
     - Мадам,  -  сообщил он,  вернувшись, - этот люди говорить, он не может
нам помогать.
     - Это почему же?
     - Я не знать.
     - Ладно, я сама узнаю! - крикнула я и подбежала к чужим грузовикам.
     Разыгралось  нечто  вроде  комической  оперы  с  элементами  сатиры:  я
бранилась,  уговаривала,  требовала,  наконец  выдала  длинную  политическую
тираду   -   дескать,   как   они   рассчитывают  добиться  независимости  и
самоуправления,  если не в состоянии даже помочь путникам на дороге.  Как ни
странно,  эти  слова задели их  самолюбие,  они  вдруг вскричали:  "Ура!"  -
соскочили на землю,  вооружились досками,  на которых сидели,  через десяток
минут  наш  грузовик  занял  нормальное положение,  и  мы  принялись  дружно
нахваливать друг друга за сноровку. Когда я попыталась извиниться за то, что
употребляла нехорошие слова,  они столь же  дружно стали заверять меня,  что
все в порядке, я была права, они только рады, что я не побоялась отчитать их
за дело.
     Заглянув  в  кузов  нашей  злополучной машины  и  убедившись,  что  все
обошлось  благополучно,  я  велела  водителям развить  максимально возможную
скорость,  чтобы побыстрее добраться до Кумбы и  как-то устроить там на ночь
наших  бедных испуганных зверей.  Последний участок пути  прошел под  знаком
всеобщего  веселья,   и  мы  не  без  грусти  простились  с  нашими  добрыми
самаритянами,  когда в  Кумбе остановились у  Микробиологической лаборатории
доктора Крю,  который любезно согласился приютить нас на  ночь.  Выгрузив из
кузовов  нашу  коллекцию,  мы  принялись  чистить  все  клетки  и  тщательно
осматривать их  обитателей,  а  тем нужно было только,  чтобы их покормили и
позволили отоспаться. Лежа вечером на своих раскладушках, мы с Софи говорили
друг  другу,  что  ни  за  какие  блага  не  согласились  бы  повторить  это
путешествие,   и  радовались,  что  наши  звери  перенесли  его  тяготы  так
благополучно.
     - Вот увидишь,  - сказала Софи, - у нашей лапочки Джерри будет чудесное
путешествие, солнце всю дорогу.
     - Ничего, - рассмеялась я, - на нашу долю выпала хорошая практика перед
предстоящим плаванием домой.
     Путь от  Кумбы до  Тико прошел без приключений,  ехать по  гудрону было
сплошным блаженством. В Тико наши подопечные разместились в рестхаузе этажом
ниже нас.  До отхода банановоза было четыре дня -  слава Богу,  потому что и
мы,  и  наши звери нуждались в  передышке после жуткого переезда из Баменды.
Как  мы  и  полагали,  Даррелл  явился  в  положенный срок,  его  странствие
сложилось отменно  -  ни  дождей,  ни  каких-либо  происшествий,  даже  жары
особенной не было.
     - Похоже,  нам суждено всегда оставаться в дураках,  верно,  Джекки?  -
заметила Софи.  -  Ничего,  в  следующий раз  заставим его отдуваться.  Если
доживем до следующего раза.
     На  ранней стадии нашей  экспедиции,  когда мы  обсуждали,  что  станем
делать с  нашей коллекцией по возвращении в  Англию,  я  в приливе бредового
энтузиазма предложила Дарреллу подумать о  том,  чтобы сохранить ее и нажать
на мэрию Борнмута - пусть предоставят нам площадь для собственного зоопарка.
Моя  идея  воодушевила  Джерри,   оставалось  только  надеяться,  что  мэрия
поддастся шантажу.
     Обратное  плавание  прошло  вполне  благополучно,   если   не   считать
восьмибалльный шторм  на  широте  Дакара,  когда  из  нашего  отряда одна  я
держалась на  ногах и  мужественно сражалась два  часа  с  ветром,  укрепляя
сорванный с  привязи брезент.  Душке  Чемли  -  без  ведома капитана -  было
дозволено плыть в компании с Дарреллом; у нас с Софи была своя каюта, Джерри
разместился вместе  с  кем-то  еще.  Стюарды влюбились в  нашего  шимпанзе и
терпели все  его  безобразия;  когда он  однажды намочил койку,  они  кротко
поменяли постель.  И  другие члены  команды всячески помогали нам,  если  не
считать одного оригинала,  который почему-то невзлюбил нас и наших животных.
Один раз он отправил за борт целую кучу наших кормушек, а накануне прихода в
Ливерпуль, выбрасывая клетки из трюма на палубу, постарался сделать это так,
что  все дверцы пооткрывались.  В  итоге тут же  погиб новорожденный детеныш
черноухой белки,  а другая белка прыгнула с испугу за борт и утонула. Думаю,
Даррелл был способен убить негодяя, если бы смог до него добраться.
     - Терпеть не могу людей,  срывающих зло на беспомощных существах, вроде
детей и животных, - бушевал он.
     Это  был  первый  случай  в  нашей  практике;  обычно моряки с  любовью
относятся к животным и всячески о них пекутся.
     Заключительный этап  экспедиции едва не  доконал нас  всех,  во  всяком
случае,  двуногих  прямоходящих.  Для  транспортировки  нашей  коллекции  от
Ливерпуля до  Борнмута  нам  выделили  товарный вагон,  и  мы,  естественно,
рассчитывали,  что нас прицепят к идущему до Лондона пассажирскому поезду, а
там -  опять же к  поезду Лондон -  Борнмут.  Увы,  такой простой вариант не
устраивал  железнодорожников,  в  итоге  мы  провели  четырнадцать  часов  в
товарном вагоне с  одним  сиденьем на  троих,  то  и  дело  меняя  составы и
оказываясь на запасных путях,  прежде чем добрались наконец до Борнмута.  От
этакой перетряски был  в  восторге один лишь Чемли,  которому предоставилась
возможность целую ночь истязать нас троих.  Тот факт,  что мы проголодались,
хотели пить  и  жутко  устали,  ничуть не  волновал этого  милого зверя.  Он
получил положенный корм,  попил молока и  блаженствовал на  руках того,  чья
очередь была воспользоваться единственным сиденьем.
     На Борнмутском вокзале нас встретили фургоны и  живо доставили домой на
Сент-Олбанс-авеню.  Чемли  с  удовольствием приняла на  свое  попечение мать
Джерри;  для  наиболее  выносливых животных мы  воздвигли большой  шатер  на
лужайке за домом,  а  хрупкие твари разместились в гараже,  который по нашей
просьбе утеплил брат  Софи.  Наши животные как  будто благополучно перенесли
все испытания,  требовалось только накормить их и  оставить в  покое.  Мы же
мечтали о горячей ванне,  стаканчике спиртного и сытной трапезе. Однако наша
мечта исполнилась лишь через несколько часов.  Только после того как  Чемли,
основательно избалованный матерью и сестрой Джерри, наконец был уложен спать
в  большой  бельевой корзине,  мы  с  Дарреллом смогли  подняться к  себе  и
повалиться на кровать.
     - Ты всегда мечтал о зоопарке в своем багаже,  Даррелл,  - сказала я. -
Ну вот, ты его и получил.


                                Глава пятая

     На первых порах наш дворовый зверинец привлек благожелательное внимание
соседей,  они прилежно справлялись о благополучии и здоровье наших "друзей",
а  мы из кожи вон лезли,  следя за чистотой и  порядком в  нашем хозяйстве и
истребляя  мух.  Наиболее  выносливые животные,  вроде  цивет,  мангустов  и
крупных обезьян,  обитали в  шатре на лужайке,  а хищных птиц мы поместили в
сборных клетках, накрытых изготовленным по нашему заказу одной щедрой фирмой
брезентом.  Более  хрупкие животные -  белки,  некоторые птицы  и  галаго  -
поселились, как я уже сказала, в оборудованном братом Софи гараже. Серьезную
проблему  представляли  собой  рептилии,  но  тут  нас  выручил  Пейнтонский
зоопарк,  изъявив  готовность приютить всех  наших  пресмыкающихся.  Великое
облегчение для  нас,  потому что  мы  при  всем желании не  могли обеспечить
рептилий  теплыми  террариумами.  Крупная  шимпанзе  Минни  поначалу жила  в
огромной сборной клетке, но ее привычка чуть что громко визжать вызвала град
протестов со  стороны соседей,  так  что и  тут пришлось нам воспользоваться
милостью Пейнтонского зоопарка.
     В  общем и  целом,  все  было  отлично налажено,  и  если наши животные
страдали от чего-нибудь,  так это от избытка внимания. Один местный зеленщик
проникся к  нам  таким расположением,  что снабжал нас самыми разнообразными
фруктами и  овощами  -  в  ущерб,  подозреваю,  собственному кошельку,  а  в
расположенном  поблизости  магазине  для   любителей  домашних  животных  мы
приобретали   необходимое   мясо.    Большим   подспорьем   для   нас   было
доброжелательное отношение Общества  защиты  животных  и  санинспекции,  чьи
представители в первые же дни навестили нас и доложили начальству,  что наши
звери устроены как  положено.  Они  дали  нам  положительные оценки по  всем
статьям,  хотя  один  сосед  упорно твердил,  будто  наши  животные заразили
блохами его кур*.
     ______________
     *  Недаром я  о  соседях вообще самого плохого мнения и  советую их  не
слушать. Дж.Д.

     Чемли,  естественно,  роскошествовал  в  доме,  окруженный  сюсюкающими
особами женского пола,  которые спускали ему все проказы. Только мы с Джерри
кое-как  держали его  в  узде.  И  совсем ему  вскружило голову нескончаемое
шествие  газетчиков,   телевизионщиков  и  просто  зевак,   коим  непременно
требовалось посмотреть на  этого негодника.  День  Чемли складывался просто:
утром его будили,  предлагая большую чашку чаю с молоком,  и одевали в яркий
свитер,  связанный моей свекровью,  чтобы "бедняжка не мерз". Весь остальной
день он,  как мог,  измывался над обитателями дома, пока вечером, доведенные
до  бешенства и  полного изнеможения,  мы  не  укладывали его  спать,  выдав
напоследок кружку  шоколадно-молочного  напитка.  Первое  время  он  спал  в
комнате миссис Даррелл,  но  тут выяснилось,  что она не может ночью читать,
опасаясь,  что  электрическое освещение будет  беспокоить мохнатое чудовище.
Тогда мы  перевели Чемли в  свою  комнату,  где  он  безо всякого ущерба для
своего здоровья и благополучия быстро привык к свету, шуму, табачному дыму и
прочим неудобствам.  Его любимой забавой было раскачиваться на  занавесках в
большой гостиной,  где  он  устраивал ежедневные представления для соседских
детишек.  Еще он  подружился с  сынишкой одного из жильцов Маргарет,  и  они
отлично веселились,  причем верх потехи наступал, когда бедняжка Джон Хокер,
сопя,  красный от натуги, катал тяжелого шимпанзе на тачке в саду. Еще одним
любимым местом Чемли была площадка для игры в гольф в конце аллеи.  Здесь он
лазил по деревьям,  кувыркался,  гонялся за собакой по имени Джонни и  мешал
сосредоточиться спортсменам,  изо  всех  сил  старающимся обойти  соперника.
Наигравшись всласть,  он с видом восточного владыки разваливался на складном
детском стуле  на  колесиках и  разрешал (обычно все  тому  же  юному Джону)
катить себя по аллее домой.
     Развлекая  Чемли,   мы  не  забывали  и   о  представителях  местной  и
центральной печати,  которые сочувственно слушали, как Даррелл излагает свои
планы учреждения зоопарка в  Борнмуте.  Отцы  города приязненно относились к
этой идее,  нам предлагали даже какие-то участки; к сожалению, они по разным
причинам не подходили для зоопарка.
     Именно  к  этому  времени относятся наши  первые попытки сделать что-то
серьезное для  телевидения.  Нас  связали  с  Тони  Сопером,  ведущим  одной
популярной программы,  он приехал в Борнмут посмотреть материал,  отснятый в
Бафуте,  и после того как основательно потрудился над монтажом,  телезрители
увидели наш  первый  сериал -  "За  животными в  Бафут".  Тони  отказался от
привычной схемы, когда два участника передачи, сидя на жестких стульях, тупо
таращатся в  камеру и ведут малоувлекательную беседу.  В студии восстановили
обстановку нашей  комнаты,  причем так  удачно,  что  наш  пес  Джонни сразу
почувствовал себя как  дома,  однако мы  допустили промашку,  сделав главным
действующим лицом трех серий Чемли,  который, как и положено животным, делал
совсем не  то,  что  от  него ожидалось.  Я  заранее знала,  что наш дорогой
сородич,  не раз выступавший в  таких августовских программах,  как "Сегодня
вечером",  настолько проникся сознанием собственной важности,  что никому не
уступит пальму первенства.  Так или иначе,  зрители и критики восприняли наш
сериал с  весьма смешанными чувствами,  но  мы все равно посчитали этот опыт
полезным,  поскольку он  помог нам  многое узнать о  телевидении и  о  себе.
Пожалуй, главный урок сводился к тому, что Даррелл неуютно чувствовал себя в
телевизионной  студии,   предпочитал,   если   впредь   делать  что-то   для
телевидения, проводить съемки на натуре. Лично я обожаю телевидение, но если
говорить о наших делах,  то для нас оно скорее служит витриной,  позволяющей
демонстрировать важность усилий по охране природы.
     Мы  уже  потеряли  всякую  надежду  найти  пригодное место  для  нашего
зоопарка,  когда  получили письмо  от  секретаря городского совета Пула;  из
письма  следовало,  что  тамошний  муниципалитет загорелся идеей  учредить в
городе  зоопарк  и  располагает для  этого  отличным местом.  Даррелл  сразу
завелся,  ибо близился конец года, когда холодная погода не позволит держать
животных под открытым небом. Требовалось возможно скорее что-то предпринять.
Однако всякий,  кому  когда-либо доводилось иметь дело с  местными властями,
знает,  что это такое -  слова "быстро" и  "скоро" не входят в  их лексикон.
Предложенное нам  место само  по  себе выглядело соблазнительно -  старинная
усадьба и прилегающий участок земли по соседству с гаванью.  Все хорошо,  да
только дом был сильно запущен,  и  на приведение его в  порядок ушла бы уйма
денег. То же можно было сказать о надворных постройках и коттедже садовника;
их вернее всего было бы вовсе снести и строить заново.  Но мы не сдавались и
целых полтора года не жалели времени и денег, пытаясь поладить с мэрией Пула
и выжимая из нашего лондонского банка кредит в размере десяти тысяч фунтов.
     Тем  временем стало очевидно,  что  до  зимы  мы  все  равно не  успеем
пристроить наших зверей, но тут Дарреллу пришла в голову отличная мысль:
     - Что,  если обратиться в  какой-нибудь большой магазин и предложить им
оборудовать маленький зоопарк в  цокольном этаже как элемент рождественского
оформления?
     - Стоит попытаться,  -  согласилась я,  и  в  конце концов нам  удалось
договориться с торговым центром Дж. Аллена.
     По нашим чертежам там разместили в цокольном этаже клетки, оборудовав в
центре нечто  вроде детской комнаты для  нашего драгоценного Чемли.  От  нас
требовалось выделить животных,  служителя,  чтобы  кормил  их  и  следил  за
чистотой,  и  обеспечивать обитателей  клеток  кормом;  барыш  (если  будет)
условились делить поровну.  Нам было не до того,  чтобы торговаться, лишь бы
хватило денег платить жалованье служителю,  хоть часть проблем будет решена.
Остальных зверей соглашался взять  Пейнтонский зоопарк,  и  мы  были  весьма
благодарны его  администрации,  которая  бралась  приютить и  кормить  наших
подопечных,  освобождая от  тяжкого бремени наш скромный бюджет.  К  тому же
затянувшиеся переговоры с  властями Пула  отбивали у  Даррелла всякую  охоту
приниматься за писание новой книги.
     Дела с  универсамом складывались как  нельзя лучше -  вплоть до  одного
воскресного дня,  когда мы с  утра решили расслабиться и благодарили небо за
то, что сегодня свободны от всяких забот. Но тут зазвонил телефон, и к нам в
комнату вбежала Маргарет:
     - Джерри,  звонят из полиции.  В универсаме что-то произошло.  Возьмешь
трубку?
     Даррелл пулей выскочил из  кресла и  вскоре вернулся,  на  ходу надевая
пальто.
     - Этот  чертов бабуин Георгина каким-то  образом выбралась из  клетки и
учинила разгром в витринах. Я вызвал такси по телефону, вы догоняйте!
     С этими словами он скатился по лестнице вниз на первый этаж.  Приехав в
магазин, мы с трудом пробились через толпу зевак. Георгина чудно веселилась,
лихо  отплясывая на  кроватях  в  большой  витрине.  Навстречу  нам  выбежал
встрепанный Даррелл.
     - Вы с  Марго займите позицию у  выхода,  а  я попытаюсь вместе с двумя
полицейскими поймать негодницу.
     Обилие  зрителей снаружи и  внутри магазина воодушевляло Георгину,  она
упивалась вниманием публики,  однако до  нее  быстро дошло,  что  Даррелл не
разделяет ее  ликование,  напротив,  он явно негодует.  Георгина всегда была
трусихой - следствие перенесенных ею лишений и побоев, когда она "выступала"
в одном африканском баре,  откуда мы ее извлекли. Сейчас она вдруг бросилась
к одному из полицейских и обхватила его за ногу,  громко визжа. Джерри велел
полицейскому не двигаться,  освободил его от Георгины и  поспешил вернуть ее
обратно в клетку.
     - Господи!  -  произнес несчастный блюститель порядка,  вытирая  потный
лоб. - Я уж думал, сэр, что мне конец.
     - Вы отлично держались, огромное спасибо вам за помощь.
     - Не за что, сэр, пустяки, это не то что усмирять подростков.
     Срочно вы