ь? От
удивления у меня вылетело  из головы все, что я собирался сказать. Все же  я
кое-как промямлил  свою речь и сел, думая только о  том,  чтобы  не упустить
момент и перехватить девушку, прежде чем она скроется во второй раз.
     Наконец загремели стулья, гости начали подниматься из-за стола. Со всей
скоростью, какую  допускали  приличия, я протиснулся  сквозь толпу  именитых
друзей,  догнал девушку уже на самом  пороге  и  положил  ей руку  на плечо,
словно детектив, поймавший воришку в магазине.  Она повернулась  и  надменно
вскинула брови.
     -- Это вас я видел в аэропорту? -- спросил я.
     -- Верно,-- подтвердила она.-- Я потому и пришла.
     -- Так вот,-- продолжал я,-- помнится,  вы сказали, что согласны помочь
мне со сбором средств. Это было сказано в шутку или всерьез?
     -- Конечно, всерьез.
     Каким-то чудом у меня в кармане оказались листок бумаги и ручка.
     -- Вы можете  сказать мне, как вас зовут, и ваш номер телефона, и когда
позвонить вам, чтобы договориться?
     -- Пожалуйста, звоните в любое время.
     -- Итак... вас зовут?
     -- Сэрэнн Колторп.
     Я воззрился на нее, не веря своим ушам.
     -- Как... вы... вы -- леди Колторп? -- не совсем учтиво выпалил я.
     -- Уже много лет.
     -- Но... как же?.. А седой ежик... спаниели...  лицо старой лошади?..--
в отчаянии вопрошал я.
     -- Разве я похожа на старую лошадь? -- заинтересовалась она.
     -- Что  вы! Я...  я совсем не то  хотел  сказать.  Понимаете, это я так
представлял себе вас. Вы уверены, что на острове нет второй леди Колторп?
     --  Насколько  мне  известно,  я  --   единственная,--  с  достоинством
произнесла она.-- Звоните в любое время.
     Она сказала мне свой адрес и номер телефона.
     Я вернулся к Джеки и сообщил, ликуя:
     -- Нашел девушку!
     -- Которую? -- осведомилась Джеки.
     -- Ту самую, о которой говорил тебе,-- нетерпеливо ответил я.-- Девушку
из аэропорта. Это леди Колторп.
     -- Постой, но ведь ты говорил, что леди Колторп  -- это сплошной твид и
спаниели.
     --  Да нет, ничего подобного!  Посмотри...  видишь? Вон  та обаятельная
особа... в чем-то черном с белой отделкой -- это она.
     -- Ах, эта... Что ж, пожалуй, ты прав, она справится со сбором средств!
     -- Я немедленно свяжусь с ней. Завтра утром. А теперь, бога ради, пошли
домой. Чертовски хочется спать. Сказано -- сделано.
     Подводя итог, должен  сказать, что  наше  юбилейное мероприятие  прошло
чрезвычайно успешно. Мы смогли посоветоваться с  такими людьми, как директор
Антверпенского зоопарка Вальтер ван ден Берг, как  Ричард Фиттер из Общества
охраны фауны, и другими;  они  не только  благожелательно отозвались о нашей
работе, но и сделали конструктивные замечания.  Более того, деньги,  которые
мы собрали, позволили нам наконец взяться за самое  неотложное из всех наших
дел -- строительство новых, просторных клеток для человекообразных  обезьян.
Чертежи  давно уже пылились на  столе, мы с  Джереми  только слюнки глотали,
глядя на них.  Тресту  такое  дело было не по  карману, но после  юбилейного
обеда -- как здорово все получилось! -- можно было приступать к задуманному.
     Я всегда  говорил, что  есть два  создания,  которым ни в  коем  случае
нельзя  давать волю в зоопарке:  ветеринар  и  архитектор. Ветеринар  тотчас
примется  лечить  диких животных так  же,  как домашних.  Конечно, динго или
кустарниковая собака принадлежат к семейству собачьих, но это еще не значит,
что к ним следует подходить с  той же меркой, что и к  болонке или спаниелю.
Обычно ветеринар в  отчаянии заключает:  "На вашем месте я бы махнул рукой".
Нам  повезло,  наши два  ветеринара,  Блэмпид  и  Бегг, придерживаются прямо
противоположной  точки  зрения.  Вот  уж  кто  никогда  не  махнет рукой  на
животное!
     У архитектора свои  заскоки. Стоит вам зазеваться, и они  сконструируют
клетку,  которая будет архитектурной  поэмой,  но никуда не  годится с точки
зрения  тех, кому ею  пользоваться, а  главное -- тех, кому в ней  жить. Вот
почему, когда  дело дошло  до  клеток для  человекообразных,  мы  с  Джереми
тщательно изучили проект, стремясь не допустить промашек. Задача осложнялась
тем, что клетки предстояло ставить на наклонном участке, прилегающем к южной
стене Дома млекопитающих, причем Откосов не один, а  целых три, так что надо
было сперва подготовить солидное бетонное основание.
     Конечный вариант,  предложенный нашим архитектором  Биллом Девисом, мне
очень понравился. Клетки были почти треугольные, так что обитатели каждой из
них могли видеть, что происходит в двух других. Житье-бытье соседей занимает
человекообразных  обезьян  ничуть  не  меньше,  чем  нас,  людей,  только мы
подглядываем из-за  штор,  а  они  из-за решеток. Крышу впереди подняли чуть
повыше, чтобы в клетки попадало возможно больше солнца.
     Мы договорились  со строительной фирмой, и началась подготовка участка.
Старые  клетки помещались внутри дома, но через окна обезьяны могли  следить
за  ходом работ,  и  они охотно  пользовались  этой  возможностью.  Особенно
интересовался  техникой орангутан  Оскар,  он целыми  днями сидел  у окна  и
сосредоточенно  наблюдал, как  готовят и укладывают раствор. Однажды утром я
пошел проверить, как подвигаются дела, и разговорился с одним из рабочих.
     -- Я вижу,  Оскар следит, чтобы все делалось как положено,-- заметил я,
показывая на стекло, к которому прильнула обезьянья физиономия.
     -- Да  уж!  --  воскликнул рабочий.--  Целый день  так и сидит, глаз не
сводит! Хуже какого-нибудь десятника, черт бы его побрал!


        Глава третья. РОДОВЫЕ МУКИ ЛЬВИЦЫ



     Уважаемый мистер Даррелл!
     Меня  зовут  Мириам.  Пишу  вам,  чтобы  получить  совет  по  следующим
вопросам:
     1. Могу ли я каким-нибудь образом приобрести львенка?
     2. Если да, то где? И во сколько это примерно обойдется?
     3. В каком возрасте можно его приобрести (отнять от матери)?
     4. Где его лучше держать?
     5. До какого возраста смогу я его держать?
     6. Чем кормить совсем маленького львенка?
     7. Какого роста он будет?
     Что еще, по-вашему, мне нужно знать?
     Заранее большое спасибо...

     В  любом крупном  собрании диких животных не  обойтись  без болезней  и
несчастных  случаев, нередко с роковым исходом, ведь  животные  --  такие же
смертные существа, как и мы с вами. И одна из причин несчастных случаев, как
ни прискорбно об этом писать, поведение рядового посетителя. Нашим мартышкам
давали  бритвенные лезвия,  человекообразным --  горящие сигареты  и трубки.
Чтобы предотвратить такие поступки, нужен бдительный надзор.
     Взять,  к примеру, наших попугаев ара по  кличке Капитан Коу  и Маккой.
Красивые добродушные птицы; в  хорошую погоду  мы  извлекали их  из клетки и
сажали на гранитный барьер  возле  Дома млекопитающих.  Там  они  сидели  на
солнышке,  чистили  клювом  свои яркие  перья и окликали  прохожих  хриплыми
голосами.
     И вот однажды некая весьма тучная особа, очевидно  утомленная прогулкой
по зверинцу, решила присесть на  барьер  и отдохнуть.  Хотите верьте, хотите
нет, она  плюхнулась прямо  на Капитана  Коу. Сесть на такую большую и яркую
птицу -- правда,  невероятно?! К сожалению. Капитан Коу не сумел постоять за
себя, хотя из всех попугаев  ара наделены  чуть ли  не самым мощным клювом и
мишень была достаточно крупной. Что поделать, он был попросту расплющен.
     Свидетелем  происшествия оказался  наш  слесарь,  случайно  проходивший
мимо. Сама виновница явно не понимала,  что натворила. Слесарь тотчас  отнес
попугая в кон-тиру. В это самое время в зоопарке  находился  ветеринар Томми
Бегг, который раз в неделю осматривал всех животных.  Он  немедленно занялся
Капитаном Коу  и аккуратно наложил шины на  сломанные ноги.  Но кроме  ног у
попугая были  повреждены ребра  и грудина, причем несколько  ребер  поранили
легкое, и, как мы ни старались спасти Капитана Коу, он скончался.
     Больше всего в этой истории меня удручало поведение женщины. Ну хорошо,
допустим, она  по  близорукости  не разглядела  на барьере большую  птицу  с
красно-синим  оперением. Но,  посидев на попугае, она  все-таки  должна была
понять, что ему от этого не поздоровилось. Так нет же, эта женщина не только
не пришла в контору, чтобы извиниться и узнать,  что стало с попугаем,-- она
даже не потрудилась позвонить по телефону и  справиться о его состоянии! Это
лишь один из  примеров того, как ведут  себя посетители.  Я бы сказал, что у
нас уходит в среднем до семидесяти процентов времени  на то, чтобы  охранять
животных от публики, а не наоборот.
     Как и во всяком серьезном зоопарке, посетителям у нас запрещено кормить
животных. А то  ведь  сунут  что-нибудь  совсем неподходящее или  перекормят
каким-нибудь лакомством,  после  чего наш  подопечный  отвергает  тща-тельно
разработанную  диету.  Скажем, человекообразные обезьяны,  совсем как  дети,
способны до  тошноты объедаться шоколадом, и ужин, от  которого было бы куда
больше пользы, попросту им не лезет. К  тому же неправильное питание чревато
желудочными болезнями - возись потом, пока не вылечишь.
     Тем не  менее иные  посетители пренебрегают висящими повсюду  призывами
"Просьба животных не кормить" и знай себе бросают  в клетки шоколад и другие
гадости. Поверьте мне, в большом  зоопарке ветеринару  хватает  работы и без
тех  эксцессов, которые  возникают  по  недомыслию, а  то  и  по  жестокости
посетителей.
     В одном  конце  нашего зоопарка есть  озерцо, где мы держали  смешанную
коллекцию водоплавающих птиц, в том  числе кое-какие редкие  виды. Несколько
лет птицы благополучно  здравствовали и  плодились. Но как-то выдалось очень
жаркое  лето.  Ручей, питавший озерцо, почти  пересох, водоем обмелел, и  мы
начали находить мертвых птиц, причем вскрытие  не  давало ответа  на вопрос,
что их  погубило.  Однажды  умерли  сразу шесть птиц,  из  них  две  редкие.
Скорбная картина, которую Томми Бегг  узрел в  понедельник утром, явившись с
очередным визитом, озадачила его.
     -- Что  такое с  этим озером?  --  сердито  воскликнул  он.--  Воду  мы
проверяли, и птицы вроде бы ничем не болели.
     Вдруг его осенило.
     -- Вот только на глисты я их не проверял. Может, глисты виноваты?
     Томми  взял  ближайшую  тушку -- шпорцевого  гуся -- и осторожно вскрыл
скальпелем желудок. Ничего. Тогда  он разрезал  зоб  --  и  нашел  ответ  на
загадку. В зобу  лежала изрядная порция свинцовой дроби.  Исследуя остальных
погибших птиц, мы у каждой  нашли  дробь,  а  у  одной -- даже металлический
колпачок от патрона двенадцатого калибра. Зоб, можно сказать, заменяет птице
зубы: вы  увидите в нем песок, даже  мелкие  камешки, помогающие  измельчать
пищу. По мере того как песок и  камешки истираются,  птица заглатывает новую
порцию, обзаводясь новыми "зубами".
     Наши птицы  где-то обнаружили свинцовую дробь и заглотали ее, очевидно,
приняв  за  безобидные  камешки. Конечно,  дробь исправно выполняла  функцию
зубов, но она же, стираясь, вызывала свинцовое отравление.
     Сами  понимаете,  как  только  тайна была  раскрыта,  мы  выловили всех
уцелевших птиц и принялись исследовать берег в поисках источника дроби. Судя
по тому, как много  ее было в  зобах  отравленных птиц, они где-то напали по
крайней  мере на ящик патронов, но, сколько мы ни искали, нам  не попадалось
ничего похожего. А тут еще заболела одна из  выловленных птиц. И вновь явные
признаки свинцового  отравления...  Мы  попытались  спасти  ее  внутривенным
вливанием препарата кальция. Увы, противоядие не помогло.
     Мы долго не  могли понять,  откуда  в  озере такая  уйма дроби. Наконец
выяснилось, что водоем появился тут лишь после войны. Была лощинка и ручеек,
затем  прежний владелец  поместья, майор Фрэзер, сделал запруду,  и возникло
озерцо.  Видимо,  во время  немецкой  оккупации кто-то из  жителей  острова,
боясь,  что у  него  найдут  боеприпасы,  закопал  их  в  этой самой лощине.
Постепенно  ил  и  вода  разъели картонные  гильзы,  но  дробь  осталась.  А
необычная  засуха,  из-за которой озерцо обмелело, позволила  гусям и  уткам
ворошить клювами ил в таких местах, где они обычно не доставали дна.
     Да и мало ли в зоопарках происходит вещей, от которых просто невозможно
уберечься.
     Так  было в  тот  раз,  когда  у  наших  африканских  виверр  появилось
потомство.  Событие  незаурядное -- не многим  зоопаркам удавалось  добиться
приплода от виверр. Три дня роженица вела себя как образцовая мамаша, потом,
неизвестно почему, набросилась на детенышей и сожрала их.
     Или  взять  случай  с  сервалами.  Эти  стройные, длинноногие  кошки  с
остроконечными  ушами,  коротким  хвостом  и  оранжево-коричневой шкуркой  в
черную  крапинку удивительно хороши  собой, и мы  чрезвычайно  обрадовались,
когда  Тэмми окотилась. Она тоже  проявила себя образцовой мамашей; с неделю
малыши,  что  называется, жили  припеваючи,  хорошо сосали  молоко, и  Тэмми
ходила с довольным видом. И вдруг, заглянув в ее клетку, мы увидели, что оба
малыша мертвы. В чем дело?..  Кожа не повреждена, значит, она  их не кусала.
Вскрытие  все  объяснило: они  погибли от  удушения. Очевидно,  Тэмми ночью,
переворачиваясь  с  боку  на бок,  придавила  малышей и  незаметно  для себя
задушила их. Такое случается  с первым пометом у домашних кошек, прежде  чем
они усвоят все тонкости материнства.
     Но пожалуй, самая  сложная ветеринарная  проблема у нас возникла, когда
забеременела Шеба, наша львица. Все вроде бы шло хорошо, и оставалось  ждать
совсем  немного, но именно в  это  время мне понадобилось съездить  в  город
повидать друзей.  А  чтобы  меня можно было тотчас разыскать,  если случится
что-нибудь  непредвиденное,  я   по  обыкновению  оставил  адрес  и  телефон
ресторана,  где была  назначена  встреча.  Только  мы управились  со  вторым
завтраком, как меня вызвали к телефону. Оказалось, что у Шебы начались роды,
но  плод застрял на полпути и не  выходит,  сколько она  ни тужится. Судя по
всему, детеныш мертв.  Я поймал такси, домчался до зоопарка, и мы с  Джереми
обсудили положение. Схватки длятся уже около двух  с половиной часов, голова
львенка безвольно болтается, он явно  мертв, но  львица никак  не  может его
вытолкнуть и сильно мучается...
     --  Прежде  всего,--  заключил  Джереми,-- надо  перевести ее  в клетку
поменьше. Может быть, тогда удастся ей как-то помочь.
     Но, чтобы перевести Шебу  в  клетку поменьше, надо было войти в большую
клетку и  заставить львицу покинуть  ее, а я не осмеливался на такой риск. И
тут  меня  осенило. Я  знал,  что  в  Лондонском зоопарке  есть  специальный
пистолет, который заряжается  иглой, выполняющей роль шприца: попав, скажем,
в лопатку зверя, она  впрыскивает  тот или  иной  препарат  -- наркотизатор,
антибиотик и так далее. Что, если позвонить им  и попросить,  чтобы прислали
самолетом чудо-пистолет? Попробуем усыпить Шебу.
     Я поспешил к себе в кабинет и вызвал Лондонский зоопарк.
     Надо ли говорить, что  дело происходило в субботу: неприятности  такого
рода  непременно  случаются  по  субботам.  Когда  я  наконец дозвонился  до
Лондонского  зоопарка, мне  подтвердили, что пистолет действительно есть. но
пользоваться  им  разрешено  только  главному ветеринару  зоопарка,  доктору
Оливеру Грэму Джонсу. Полиция следит за этим и не допустит исключений.
     Я  не  один  год знал  Оливера Грэма Джонса  и  не  сомневался, что  он
постарается  что-нибудь придумать.  "Можно  мне  поговорить с  доктором?" --
"Весьма  сожалеем,  но он  дома,  отдыхает".-- "В  таком  случае  нельзя  ли
получить его домашний номер?" --  "Пожалуйста". Я записал  номер, дозвонился
до Оливера и объяснил ему ситуацию. Он всей душой посочувствовал мне.
     --  Но,  понимаешь,  дружище,--  сказал  он.--  Во-первых,  я  не  могу
отправить  тебе  пистолет  без разрешения  полиции.  А  во-вторых,  если  ты
незнаком  с устройством,  можешь бед  натворить. Надо  правильно  рассчитать
заряд, не  то  игла  из  шприца превратится  в  пулю, и, вместо  того  чтобы
вылечить животное, ты его, чего доброго, убьешь. Это очень коварная штука.
     -- Нельзя так нельзя,-- ответил я.-- Попробуем перегнать Шебу в  клетку
поменьше. Скажем, с помощью горящих факелов.
     --  Ради бога, только  не это! -- Мои слова явно потрясли Оливера.-- Да
она  может всех вас убить, особенно в таком  состоянии. Ничего  хорошего  из
этого не выйдет.
     -- Ну, а что же нам тогда делать?
     Оливер немного поразмыслил.
     -- Сколько времени мне понадобится, чтобы добраться до Джерси?
     --  Все зависит от расписания самолетов,--  сказал  я.-- Наверно, около
часа.
     -- Так вот, если ты берешься заказать билет, я поеду в зоопарк,  заберу
пистолет и прилечу к вам.
     --  Замечательно! --  обрадовался я.-- Сейчас же свяжусь с транспортным
агентством, а потом позвоню тебе еще раз.
     Дело осложнялось тем, что был разгар отпусков, новобрачные и отдыхающие
забронировали  чуть  не  все  места  в  самолетах, вылетающих  на  Джерси. Я
обратился в  транспортное агентство -- а, надо сказать, там нас  любили -- и
объяснил  ситуацию.  Нельзя ли  достать  один  билет на  ближайший  самолет,
вылетающий с Хитроу  на Джерси? Мне  обещали выяснить и позвонить. Полчаса я
как заведенный  мерил шагами кабинет;  наконец  -- звонок. Из  транспортного
агентства сообщили: есть одно  место, вылет  с аэродрома Хитроу в семнадцать
тридцать.  Я  попросил  забронировать  это  место для  доктора Оливера Грэма
Джонса, потом позвонил Оливеру.
     --  Силы  небесные,--  воскликнул  он,--  мне  надо  торопиться! Ладно,
постараюсь успеть.
     -- Я встречу тебя в аэропорту.
     --  Превосходно. Теперь только бы не застрять где-нибудь с  машиной  по
пути в Хитроу.
     Я встретил Оливера  на Джерсийском аэродроме  и  поспешно  увлек его  к
машине. По пути в зоопарк я рассказал ему, как обстоят дела. Плод все еще не
вышел,  и  Шеба  по-прежнему  мучается.  Оба   наши   ветеринара  на  месте,
необходимые инструменты приготовлены, поскольку  Оливер  предупредил меня по
телефону,  что,  возможно, придется делать  кесарево  сечение,  чтобы спасти
львицу.
     Ветеринары нас ждали; рядом с львиной клеткой уже  стоял стол, над  ним
укрепили  светильники. Не очень-то роскошный  операционный зал,  но за такой
короткий  срок лучшего  не  оборудуешь.  Оливер посмотрел  сквозь решетку на
пациентку. Исстрадавшаяся львица лежала в углу и жалобно ворчала.
     -- Н-да,-- заключил он,-- тут каждая  минута  дорога.  Счастье,  что  я
поспел на самолет.
     Он  осторожно   распаковал   пистолет,  зарядил   иглу  наркотизатором,
тщательно  прицелился  и выстрелил.  С  глухим хлопком игла вонзилась  в бок
Шебы. Львица  дернулась,  мотнула  головой -- и  только. Когда  наркоз начал
сказываться,  она  встала,  пошатываясь, сделала  несколько  шрагов и  снова
легла. Принесли длинную палку, легонько  потрогали Шебу  -- никакой реакции.
Значит, усыпили, можно вытаскивать львицу.
     Зайдя с другой стороны, мы подняли дверцу клетки. Я хотел войти первым,
чтобы связать Шебе ноги, но  Оливер нe  пустил меня --  усыпленное животное,
объяснил он,  может на несколько секунд очнуться, и этого достаточно,  чтобы
основательно помять человека. Оливер вошел в клетку  первым, засунул в пасть
львицы чурку  и крепко связал ей морду. Такой  способ позволял Шебе свободно
дышать и одновременно страховал нас от неожиданностей, если  пациентка вдруг
очнется. Затем мы связали львице ноги и выволокли ее из клетки. Понадобились
объединенные усилия шести человек, чтобы поднять на стол тяжеленного  зверя.
Оливер  учтиво,  как  водится среди  медиков, спросил Блэмпида и  Бегга,  не
желают  ли  они произвести операцию. Оба не  менее учтиво  ответили, что эта
чесгь  принадлежит  человеку,  который  любезно  согласился  проделать столь
долгий путь.
     Первым делом предстояло удалить плод. С этим