другом  месте  люди  истребляют  само  животное  столь  безжалостно,  что
воспроизведение не покрывает  убыль. А то и  просто  в стране,  где  обитают
такие виды, никогда не слышали об охране животных и людям на это наплевать.
     Было  время, когда в ответ на  предложение  отлавливать  представителей
вымирающих   видов   и   разводить  их   в   неволе  на   вас   обрушивались
доброжелательные и  не очень далекие защитники животных  из числа  тех,  кто
простодушно полагает, будто звери на  воле ведут идиллическое существование.
Однако постепенно  даже эти люди уразу-мели,  что подчас нет другого способа
спасти вид. За последние сто лет было  много убедительных  примеров. Скажем,
олень Давида водился только в садах при Императорском дворце в Пекине. Ценой
немалых трудностей (ибо  бамбуковый занавес в ту пору был даже толще,  чем в
наши дни) удалось доставить несколько экземпляров этого замечательного оленя
в Европу. И очень кстати, потому что во время боксерского восстания  стадо в
садах  Императорского  дворца  погибло.  С  большим трудом  покойный  герцог
Бедфордский собрал немногие экземпляры, разбросанные  по зоопаркам Европы, и
создал небольшое стадо в Вобернском  аббатстве. Понемногу оно росло и теперь
насчитывается  около   четырехсот  голов.   Пары  для  развода  разосланы  в
большинство крупнейших зоопарков мира, а недавно одну пару отправили даже на
родину, в Китай.
     Можно  рассказать  о  таком  же  успехе  с зубром, гавайской  казаркой,
североамериканским  бизоном  и многими другими  животными. Наиболее свежий и
яркий  пример - белый  орикс. За  ним гонялись на  автомобилях,  вооруженные
пулеметами, на него охотились даже (хороший "спорт"!) с самолетов, и в конце
концов  численность  этих  великолепных животных сократилась настолько,  что
стало  ясно: орикс  обречен. Никаких законов,  которые  охраняли бы его,  не
было,  и охотников  ничуть не волновала угроза  полного истребления  орикса.
Тогда из  числа  уцелевших отловили  несколько  экземпляров и переправили по
морю в Америку, где они теперь успешно  размножаются. Когда-нибудь, если  на
их  родине  изменится  отношение  к охране животных,  можно  будет  привезти
несколько  пар  для развода и  снова  заселить  те места,  на которых орикса
извели.
     Рассуждая о судьбе вида,  люди всегда  неверно толкуют  цифры. "Ну,  их
много",-  говорят  обычно, увидев полторы сотни представителей какого-нибудь
вида, причем  говорящему  невдомек, что,  быть  может, эти  полторы сотни  -
последние.  Даже  самый многочисленный  вид  можно  очень быстро  истребить,
пример  тому -  странствующий  голубь,  которого  в  Северной  Америке  было
столько,  что,  пожалуй, нигде  на свете не  знали таких скоплений  птиц. По
скромным подсчетам, некоторые стаи насчитывали 2 230  272 000 голубей. Когда
они устраивались  на деревьях на ночлег, под их тяжестью обламывались сучья.
Тут  было известное  основание сказать: "Их много"! А так как их было много,
начался беспардонный отстрел. Собирали яйца, убивали птенцов - потому что их
было много. Последний странствующий голубь умер  в безбрачии в Цинциннатском
зоопарке в 1914 году. Если бы кому-нибудь пришло  в голову взять четыре-пять
представителей этого плодовитого вида и разводить их в неволе, странствующий
голубь  мог  бы  уцелеть.  А  затем,  когда  в  Северной  Америке изменилось
отношение к охране животных, можно было бы вернуть его домой.
     Борцы за охрану животных и зоопарки совсем недавно осознали эти простые
вещи.  Теперь  большинство зоопарков  понимает, что их  задача -  не  только
служить местом раз-влечения и познания, но и  держать и разводить вымирающие
виды. Зоопарки должны  стать  своего  рода резерватом,  который предотвратит
истребление сотен видов животных.
     В 1959 году именно для  такой цели я учредил  зоопарк на острове Джерси
(Нормандские   острова).  Как  только   зоопарк  твердо  стал  на  ноги,   я
преобразовал  его  в Джерсейский трест охраны животных. Задачи треста  очень
просты: во-первых, попытаться создать  плодовитый  резерв  видов, которые  в
местах обитания не охраняются  вовсе или  охраняются только на бумаге, и тем
самым   спасти  их  от  полного   уничтожения.  Больше  того,   мы  надеемся
когда-нибудь вернуть  на родину  пары для развода. Во-вторых, внушить людям,
насколько  необходима  охрана животных, разумная охрана, основанная  на том,
что  нам   известно  об  устройстве   нашего   мира,  и   учитывающая  нужды
человечества. У нас  маленькая коллекция,  зато  наш зоопарк- первый в мире,
всецело занятый  охраной вымирающих животных для создания резерва. И так как
у нас маленькая коллекция, нам нужна ваша помощь.
     Если вам понравилась эта книга и если вы с удовольствием читали  другие
мои  книги,  вам  не нужно объяснять,  что  вы  обязаны  этим  удовольствием
животным. Теперь я  прошу вас помочь мне  спасти некоторых из этих животных.
Быть может, вы никогда в жизни не увидите тех, кого будете выручать из беды,
но разве  это так важно? Вы ведь не чувствуете себя обманутыми, не видя тех,
кому помогают  ваши  взносы,  когда  происходит сбор средств  в какой-нибудь
фонд?
     В отличие от нас,  животные не властны над своим будущим. Они  не могут
добиваться автономии, у  них  нет членов парламента, которых  они  могли  бы
засыпать жалобами, они не могут даже заставить профсоюзы объявить забастовку
и потребовать лучших условий.  Их будущее, само  их существование -  в наших
руках. Джерсейский трест  охраны  животных приготовил  множеству  вымирающих
видов убежище,  где  они могут жить и размножаться, не опасаясь врагов, будь
то  люди или  звери. А в  дальнейшем,  когда  позволят  условия, мы надеемся
вернуть их вместе с их потомством в  исконные места обитания. Можно сказать,
что мы  создали  своего рода стационарный Ноев ковчег.  Работа эта не терпит
проволочки.  Есть  много животных,  которым ваша  помощь  необходима сейчас;
через десять, даже через пять лет  будет поздно, они исчезнут с лица  земли.
Вступив в наш трест, вы сделаете для них огромное дело, так что отложите эту
книгу  и  напишите  мне.  Возможно, с вашей  помощью удастся спасти  десятки
видов.

        Примечания

     1 Здесь Даррелл допустил ошибку, слив воедино два самостоятельных вида.
Notornis mantelli обитала на Северном острове и  полностью вымерла  (вернее,
была истреблена)  задолго до появления европейцев. Она  известна (и  описана
как вид) по костным остаткам. На Южном острове обитает другой вид такахе (N.
hochstelteri).  Эту-то  птицу  и   видел  Даррелл.  Внешне  оба  вида  были,
по-видимому, очень похожи.- Прим. ред.

     2 Речь, несомненно, идет об эму-альбиносе.- Прим. ред.

     3  Дж. Даррелл  допускает ошибку: вес наиболее крупных кожистых черепах
не превышает 600 килограммов.- Прим. ред.



        Джеральд Даррел.
        Ковчег на острове

     The stationary ark
     Gerald Durrell
     Повесть
     Перевод с английского Л.Жданов, 1980
     OCR Chemik

        "Введение"
       Плодитесь  и  размножайтесь,  и  наполняйте землю, и  обладайте ею, и
владычествуйте над  рыбами морскими, и над зверями, и над птицами небесными,
и над всяким скотом, и над  землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по
земле.

     "Книга Бытия. 1, 28"

     И я ввел вас в землю плодоносную, чтобы вы питались плодами ее и добром
ее; а вы вошли и осквернили землю мою, и достояние мое сделали мерзостью.

     "Книга Иеремии. 2, 7"

     Эта  книга о  зоопарках вообще и  об  одном  зоопарке в частности:  том
самом, который я учредил на острове Джерси.
     Возможно, люди,  связанные  с зоопарками,  обвинят  меня  в  чрезмерной
прямоте. Но мне очень хочется,  чтобы  зоопарки здравствовали и  процветали,
чтобы они работали  лучше и с большей пользой, а  не чахли и исчезали  из-за
собственной  инертности  и общественного осуждения. Да что  там,  во  многих
вопросах, которые затронуты в этой книге, я скорее грешу снисходительностью.
     Если все же кто-то сочтет, что  я излишне суров,  - прошу пожаловать на
Джерси и указать на недостатки в нашей работе.  Мы любим критику и (надеюсь)
умеем извлекать из нее уроки.
     И  еще,  с  вашего позволения.  Решив  серьезно  говорить о  достаточно
серьезном,  на  мой  взгляд,  деле  я  не  преминул  сдобрить  свой  рассказ
историями,  которые  не только  иллюстрируют  мои  мысли,  но  и  показывают
занимательную  сторону  моей  работы.  Если  кто-то осудит  меня  за видимое
легкомыслие,  могу лишь  возразить,  что у меня  не хватило бы сердца делать
свое дело, если бы мои  собственные причуды и  художества моих собратьев  по
животному миру  - от политиков  до павлинов -  не представлялись  мне крайне
потешными. Нынешнее положение вещей в биологическом мире настолько  серьезно
и будущее выглядит до того  мрачно, что светлячки  юмора  просто необходимы,
чтобы освещать нам путь.

     Глава 1
     Спуск на воду

     В основе всех примеров в этой книге лежит одна  мысль: продолжая губить
природу,  человек  пилит сук, на котором сидит, ведь разумная охрана природы
равнозначна охране человечества.
     Винценц 3исвилер.

     "Вымершие и вымирающие животные"

     Коренной порок нашей технологической западной культуры  в том, что ныне
она располагает средствами, чтобы в мгновение ока совершенно истребить жизнь
на  огромных  площадях,  но  не  осознает  вытекающих  отсюда  разнообразных
побочных следствий.

     "Д-р С. Р. Эйр. Охрана природы и плодородие"
      Биология зоопарка все еще  находится в пеленках, и руководители многих
зоопарков даже  не подозревают о существовании такой науки. Кое-где вовсе не
задумываются над тем,  какую роль  играет или призван играть зоопарк в  наши
дни.

     "Хейни Хедигер. Человек и зверь в зоопарке"
      Попирающий малых сих сам же повержен будет.

     "Апокрифы. Книга премудрости Соломона"

     Вся  моя жизнь  так  или иначе связана  с зоопарками.  Уже в двухлетнем
возрасте,  когда  наша  семья жила в  одном  из  городов  Центральной Индии,
который мог похвастаться  неким  подобием зоопарка, я заразился  своего рода
"зооманией". Дважды  вдень,  когда моя многострадальная айя  спрашивала, где
мне хочется погулять, я тащил ее к рядам зловонных клеток с облезлыми живыми
экспонатами. Любую  попытку  няни изменить этот ритуал я  встречал яростными
воплями, которые  слышно было  от Бомбея  на юге страны до границы Непала на
севере.  Так что я нисколько не удивился, узнав от  матери, что  моим первым
словом было "зоо".
     С  тех  пор  я  непрестанно произношу его,  когда с  восторгом, когда с
тоской.
     Естественно, впечатления  раннего детства вселили  в мою  душу  желание
обзавестись собственным зоопарком. И с двух до шести лет я усердно готовился
к тому дню, когда стану обладателем зверинца, собирал  всевозможную живность
от пескарей до мокриц, которые в возрастающем числе  населяли комнату, где я
спал,  и  даже мою персону.  Затем  мы переселились в  Грецию, там  мне была
предоставлена самая широкая  свобода, и я  мог  без  помех предаваться своей
страсти и изучать диких тварей. Годилось все - от филина до скорпиона. Когда
же мы вернулись в Англию, я понял: нечего и помышлять о своем зоопарке, пока
не приобрел  опыта работы  с  более крупными  животными,  такими, как  львы,
буйволы и жирафы, для содержания которых при всем моем энтузиазме ни сад, ни
спальня, не говоря уже о моей  собственной персоне, не очень-то подходили. И
тут мне посчастливилось  -  меня приняли  на  работу в  зоопарк  Уипснейд  в
Бедфордшире, загородную базу Лондонского зоологического общества. Я числился
смотрителем-практикантом - громкое звание; на самом же деле я  был мальчиком
на побегушках, меня совали в ту секцию, где требовался подручный  для черной
работы. Такая практика была во многом идеальной: я усвоил  хотя  бы  то, что
работа  с животными  -  дело,  как правило,  тяжелое,  грязное  и  далеко не
романтичное;  зато  я  общался  с  множеством чудесных животных, от  эму  до
слонов. После Уипснейда я десять лет занимался  отловом зверей, финансировал
и  возглавлял десять серьезных  экспедиций  в разные  концы  света,  добывая
животных для зоопарков.
     Уже работая в Уипснейде и потом в ходе моих первых четырех экспедиций я
стал задумываться над назначением зоопарков.  Не потому, что сомневался в их
целесообразности вообще:  я верил (и по-прежнему верю), что зоопарк - весьма
нужное учреждение. Мои сомнения касались практической деятельности некоторых
зоопарков и  общей ориентации большинства из них. До прихода в Уипснейд мне,
зооманьяку,  казалось,  что  критиковать какой-либо зоопарк,  хотя бы  очень
мягко,  -  святотатство,  чреватое  карой  небесной.  Однако  впечатления от
Уипснейда и от многих других коллекций, куда я поставлял животных, посеяли в
моей душе  растущее беспокойство. Накапливая опыт,  я пришел  к  выводу, что
многое  в   работе  обычных  зоопарков  заслуживает  критики,  более   того,
критиковать необходимо,  чтобы  зоопарки  вышли из застоя,  который  поразил
подавляющее большинство  этих  столь важных, на мой взгляд, заведений или  в
котором  они  пребывали  с  самого   начала.  Да  только  невелика  хитрость
критиковать канатоходца, если вы сами ни разу не становились на  подвешенный
канат, и я более прежнего проникся решимостью учредить собственный зоопарк.
     Делясь  с  другими  своим   замыслом,  я  смог   убедиться  по  реакции
собеседников,   как   низко   зоопарки   позволили   себе   пасть  в  глазах
общественности.  Скажи я,  что  собираюсь наладить  производство пластиковых
бутылок,   сколотить  поп-группу,   открыть   клуб  со  стриптизом  или  еще
какое-нибудь заведение, приносящее столь  очевидное  благо человечеству, мои
планы, конечно, были бы  встречены  сочувственно. Но зоопарк? Место, куда вы
скрепя сердце отправляетесь с детьми, чтобы они покатались верхом на слоне и
объелись мороженым? Место, где животных держат  в  заточении? Неужели я  это
замыслил всерьез? Почему, почему именно зоопарк?
     В какой-то мере я понимал и даже разделял их  точку зрения. Ответить на
вопрос "почему?" было трудно, так как наши представления о зоопарке  в корне
расходились.  Все  дело в том, что  прежде (да  и  теперь тоже)  лишь  очень
немногие, будь то  ученые  или  люди, к науке  отношения  не  имеющие, верно
осознавали  значение хорошего  зоопарка. По сей  день  зоопарки  не  считают
серьезными  научными  учреждениями,  не  желают  понять,  что  в  них  можно
проводить огромную  и важную исследовательскую,  охранную и  просветительную
работу. В  большой мере здесь повинны сами зоопарки  - слишком уж часто они,
явно  пребывая в полном неведении о своих  научных возможностях,  дают повод
всем  и  всякому  смотреть  на   них  исключительно  как  на  увеселительное
заведение. Стоит ли удивляться, что широкая публика  и ученая братия видят в
зоопарке развлекательное предприятие  -  не  столь  мобильное  и  легкое  на
подъем, как странствующий цирк, но примерно равное ему по научному значению.
Обычно зоопарки  даже  поощряют  такой  взгляд,  ведь  слово  "научный"  для
большинства людей  стоит  в  одном ряду со словом "скучный",  столь  пагубно
влияющим на сборы.
     Между тем зоологический парк располагает возможностями, какими не может
похвастаться ни одно сходное учреждение. Идеальный зоопарк - это комплексная
лаборатория, учебный центр и звено в системе охраны природы. Мы знаем подчас
поразительно  мало  о биологии даже самых обычных животных, и зоопарки могут
сыграть неоценимую роль  в накоплении таких данных. Совершенно очевидно, что
это  поможет  в конечном  счете охране  животных в  естественной среде; ведь
нечего и думать  об охране вида, если ты не  знаешь толком его особенностей.
Правильно   организованный   зоопарк   обеспечит   вам   возможность   таких
исследований.
     Конечно, желательнее  изучать зверей на воле,  однако многие стороны их
биологии более сподручно  наблюдать в  зоопарках, а некоторые проявления  ее
вообще поддаются изучению  только  в контролируемой обстановке.  Попробуйте,
например,  точно определить  сроки  беременности у диких  животных на  воле,
проследить за повседневным  ростом и развитием детенышей  и так далее.  А  в
зоопарке  это вполне  возможно.  Вот  почему зоологический парк  - правильно
организованный зоологический парк - служит неисчерпаемым  источником  ценных
сведений,  если животных как следует  изучают и  должным  образом  фиксируют
полученные данные.
     Зоопарки призваны сыграть  и чрезвычайно  важную  просветительную роль.
Ныне, с изобретением мегаполиса, большого  города, мы  плодим в многоэтажных
вертикальных  сундуках новое  поколение, которое  растет, не зная пса, кота,
золотой рыбки,  попугайчика;  поколение,  для  которого  источник  молока  -
бутылка, а корова и трава,  как и  объединяющий их сложный процесс, остаются
книгой за  семью печатями. Возможно, это  поколение и  его потомки только  в
зоопарках и смогут узнать, что не  они одни населяют Землю,  другие существа
тоже пытаются это делать.
     И наконец, зоопарки могут сыграть огромную роль в  охране фауны. Прежде
всего  они должны стремиться  к тому, чтобы  максимум представленных  в  них
особей плодились; это позволит  уберечь от истощения дикие популяции. Но еще
важнее создавать жизнеспособный плодовитый фонд видов, численность которых в
природе  упала до угрожающе низкого уровня. Не один зоопарк успешно выполнял
и выполняет эту задачу.
     Из доброй тысячи видов,  которым грозит  вымирание, многие представлены
настолько малочисленными популяциями, что без программы разведения в неволе,
наряду с обычными мерами охраны, просто нельзя  обойтись.  Много лет люди, с
коими я  разговаривал (включая директоров зоопарков),  явно довольствовались
крайне смутным  представлением о возможностях и важности, даже необходимости
размножения животных в неволе как средстве охраны  фауны. Однако в последние
годы наиболее  передовые зоопарки  и  благоразумные поборники охраны природы
стали говорить о "зоологических резервах" для определенных видов, попавших в
ряд исчезающих. Это значит: когда численность какого-то животного сократится
до  известного минимума, необходимо принять  все меры для охраны его в дикой
природе,  но,  кроме  того,  следует   профилактически  создать  в  зоопарке
жизнеспособный  плодовитый фонд, а  еще  лучше  -  учредить особый питомник.
Тогда, что бы ни случилось с дикой популяцией, вид уцелеет. Более того, если
вид вымрет  на  воле,  вы, располагая  плодовитым  ядром,  можете в  будущем
попытаться реинтродуцировать животное в безопасные для  него районы прежнего
ареала.
     Размножение в  неволе  уже  помогло таким животным,  как  олень Давида,
зубр, бонтбок, гавайская казарка и другие, причем кое-кого из  них спасло от
полного  вымирания.  Но этим делом  занимались немногие  зоопарки, и  помощь
оказана лишь горстке видов. Между тем перечень животных, которые нуждались в
ней, чтобы уцелеть, рос с угрожающей быстротой. Мне было ясно, что множество
видов  может исчезнуть, если этому  способу охраны  фауны  не будет  уделено
больше внимания.
     Я  считал,  что  существующие  зоопарки  обязаны  гораздо   интенсивнее
заняться этой  неотложнейшей задачей. И она должна стать  одной из главных в
работе  каждого нового зоопарка. Ведь по-настоящему нужны не более обширные,
а небольшие, специализированные  зоопарки, способные сосредоточить усилия на
одной  задаче, посвятить все силы и время разведению в неволе видов,  срочно
нуждающихся  в помощи. К тому же  такие учреждения смогут прийти  на  помощь
менее   известным   и    малопривлекательным   животным,   которыми   обычно
пренебрегают, потому что  они  не пользуются успехом  у  посетителей;  можно
сделать  упор  на  создание  жизнеспособных размножающихся групп  угрожаемых
видов, доводя  их до  такой численности,  чтобы  угроза  вымирания миновала,