м его
струились слезы. Он так расчувствовался, что обнял самого  крупного из своих
ослов  за шею и расцеловал его в  нос,-  беспрецедентный поступок, тем более
для столь важной персоны! Даже Страхис,  до  того не замеченный в  особенной
любви к  животным, тайком гладил своих  ослов с широкой  улыбкой на  лице  -
очевидно, процедура доставляла ему удовольствие.
     - Но как же коммунисты перевезли их сюда? - спросил папаша Никос, когда
волнение  несколько поутихло.- Может, у них есть большой корабль, на который
они их всех погрузили?
     - Я так не думаю,- сказала Аманда.- Возможно, они просто переправили их
вплавь.
     -А могут ли ослы плавать? - спросил папаша Никос.
     Аманда изо всех сил сделала безразличное лицо.
     - Спросите мэра,- ответила она.
     - Да-да,- закивал мэр.-  Еще как могут. В тот день,  когда я свалился с
моста, а эти отважные дети спасли меня, мой ослик выплыл сам, как рыба.
     - Предлагаю таким же способом переправить их обратно,- сказала Аманда.
     Хозяева  свели  ослов  с  лестницы  с  величайшей   осторожностью.  Но,
очевидно, отдых на  Острове  Гесперид избаловал  их, равно как и  маленького
пони. Они еще  меньше, чем во время  похищения, хотели лезть в воду, так что
разыгравшаяся на пляже сцена заталкивания их в море выглядела как невиданное
родео. Мэр Ишакис, который в самом начале действа получил от своего любимого
пони копытом  в  брюхо, теперь  лежал  под кипарисом и приходил  в  себя,  а
загонять его  вьючную  скотину в  море  досталось  Аманде с Дэвидом.  Но вот
наконец флотилия из рыбачьих лодчонок  и ослиного стада достигла берега, где
была  встречена  оставшимися  жителями   деревни.  Наверное,  так  встречают
возвращающийся  из своего  первого  круиза  океанский  лайнер. Каждый  хотел
похлопать ишаков да погладить их; каждый  спешил выкликнуть здравицу в честь
свершившегося  чуда  и этих умниц Аманды  и Дэвида.  Когда утомленные люди и
животные  наконец   достигли   главной   площади   деревни,   мэр  настолько
расщедрился, что  послал  за  бутылкой  вина домашнего приготовления,  чтобы
провозгласить  тост  за  Аманду  и  Дэвида.  Поднятие бокала  сопровождалось
выкриками "браво!", "молодцы!", "какие чудесные дети!" и так далее.
     -  Надеюсь,  вы  не  забыли о  вознаграждении,  мэр Ишакис?  -  скромно
спросила Аманда, когда стакан опустел. Мэр, с лица которого  до сего момента
не сходила улыбка, был  настолько потрясен, что едва  не  выронил  стакан из
рук.
     - Вознаграждение? Какое еще вознаграждение? - спросил он.
     - Сами  знаете,-  сказал Дэвид.- Вознаграждение в двадцать тысяч драхм.
Сумма, которая была указана в афишах.
     - Ах вот  вы  о  чем,-  сказал  мэр.-  Хм...  Но  ведь  я  написал  это
исключительно с целью выманить  коммунистов из укрытия. Это была, если можно
так выразиться, уловка.
     - Что я говорил? - прошептал Дэвид Аманде.
     - Мэр Ишакис,- непреклонно сказала Аманда.-  В афишах красным по белому
сказано,  что вы  выплатите двадцать тысяч драхм вознаграждения всякому, кто
располагает сведениями о местонахождении ослов. Мы же не только сообщили вам
эти  сведения,  но  и  показали  вам, где  ослы  находятся.  Таким  образом,
выплатить нам награду вы обязаны.
     - Но, родненькие вы мои,- пролепетал мэр, покрываясь испариной,- это же
была шутка.
     - Нет,  это  не было  шуткой,- хмуро  сказал  папаша  Никос,-  и вы это
прекрасно знаете.
     - Да-да,- подошел папаша Йорго,- это не было шуткой.
     -  Вы обещали вознаграждение,-  продолжал папаша  Никос,- и обязаны его
выплатить. Дети заслужили его.
     - Да, заслужили. Да, заслужили,- хором загудели сельчане.
     - Ну,-  в отчаянии сказал мэр,- если это единодушное решение,  я думаю,
что выполню его.  Но денег со мной нет. Мне  придется съездить в  Мелиссу  и
взять их.
     - Правильно,- ласково сказала Аманда.- Мы придем  за деньгами  завтра в
четыре часа пополудни.
     - Да-да,- хором кричали сельчане,- в четыре часа.
     - Путь будет так, в четыре часа,- угрюмо сказал мэр.
     Итак, дети, обласканные и расцелованные благодарными жителями Каланеро,
отправились на виллу.
     - Ну,- сказал генерал, когда они появились на террасе,- как все прошло?
     - Превосходно,- сказала Аманда.- Видел бы ты, как мэр шлепнулся в воду,
пытаясь вскочить в лодку. Это было почище, чем падение с моста.
     - Как жаль, что я этого не видел,- с иронией вставил Дэвид.
     - Потом,- продолжала  Аманда,- все были так взволнованы, когда  увидели
ослов, что мэр одного из своих расцеловал публично.
     -  Если  бы  у  людей  было  больше  времени  целовать ослов,-  заметил
генерал,- мир был бы куда прекраснее!
     - Видел бы  ты, как  они пытались  заставить ослов плыть назад,- сказал
Дэвид.- Маленький пони лягнул мэра в брюхо!
     - Лучше поздно, чем никогда,- с удовлетворением сказал генерал.
     -   Когда  ослы  были  переправлены  в  деревню,-  сказал   Дэвид,-  мы
потребовали у мэра вознаграждение.
     - А,- сказал генерал,- и что же он ответил?
     - Пытался  изобразить,  будто это была  всего лишь шутка,-  раздраженно
сказала Аманда.
     - Что  я  тебе  говорил? -  сказал Дэвид.- Да я такому  ни  в  жизнь не
поверю.
     -   К  счастью,-  сказала  Аманда,-  сельчане   взяли  нашу  сторону  и
настаивали, что мы заслужили награду,  так что мэру пришлось сдаться. Завтра
в четыре часа пополудни мы за ней придем.
     - Великолепно,- с удовлетворением кивнул генерал.- Просто великолепно.
     - Я удивляюсь, почему ты все это одобряешь,- сказала Аманда.
     -  А  почему  я  не  должен  это одобрять? - спросил  генерал.-  Хорошо
задуманный и блестяще осуществленный план, который никому  не причинил зла и
сделал столько  доброго для Яни. Я абсолютно  не вижу  причины,  почему я не
должен это одобрять.
     Аманда пожала плечами:  метод мышления ее отца всегда оставался для нее
загадкой.
     - Я сам подойду к четырем часам,- сказал генерал,- и маму тоже возьму с
собой.
     - Это куда, Генри? - спросила  миссис Зяблик, которая как раз появилась
на террасе в изумительном наряде.
     -  На  центральную  площадь   деревни,-  сказал  генерал.-  Надо  будет
пронаблюдать за тем, как мэр будет расплачиваться с Амандой и Дэвидом.
     - Расплачиваться? За что? - изумилась миссис Зяблик.
     - Я все утро,- раздраженно сказал генерал,- передавал тебе это на языке
барабанов, так что повторять больше не буду.
     - Да дело в том,- поспешила  разъяснить Аманда,-  что сельчане потеряли
своих  ослов,  а   мы  нашли  их   и  теперь   требуем   обещанного  за  это
вознаграждения.
     - Какая прелесть, милая,-  сказала миссис Зяблик.-  Ты видела маленькие
зеленые  орхидеи,  которые  растут, спускаясь вниз по деревьям? Очень боюсь,
что такой до сих пор нет в моей коллекции.
     На следующее утро мэр  по  пыльной дороге потрусил на  маленьком пони в
Мелиссу  и  скрепя сердце  снял  со своего банковского счета  двадцать тысяч
драхм,  тщательно  пересчитал  купюры  и спрятал в свой  бумажник. Затем  он
отправился обратно в Каланеро.
     В четыре часа пополудни  все жители деревни от мала до велика собрались
на  главной  площади  деревни   посмотреть,   как  мэр   будет   выплачивать
вознаграждение,- во-первых,  потому,  что  Аманда  и  Дэвид  стали всеобщими
любимцами, а  во-вторых,  сама мысль о  том, что мэру  придется расстаться с
двадцатью тысячами драхм, приводила  всех  в восторг. Генерал-майор Зяблик с
супругой спустились на площадь и встали в стороне от толпы, а брат с сестрой
направились к таверне, где за столом,  накрытым по такому случаю белоснежной
скатертью,  восседал  мэр.  Поставленный  перед  неизбежностью  расплаты, он
пытался  сделать как  можно лучшую  мину при неблагоприятной  для себя игре.
Когда Аманда и Дэвид прошествовали к столу, он торжественно встал и произнес
краткую речь.
     - Жители  Каланеро! -  изрек он.-  В  течение  долгого  времени  лучшим
подтверждением репутации  острова  Мелиссы и, в частности,  деревни Каланеро
являлось  желание  чужестранцев  гостить  у нас  и  наше  гостеприимство  по
отношению к ним.
     - Правильно,- пробормотал папаша Йорго.
     - Когда эти золотые  крошки впервые приехали к нам гостить,-  продолжил
мэр,- мы приняли их как родных. Они  показали  себя смелыми,  благородными и
скромными аристократами.
     По площади пронесся гул одобрения.
     - За  то время,  что они  пробыли с нами,- сказал мэр,- они сделали для
нас, жителей Каланеро, немало  полезного.  Назову в первую  очередь спасение
моей жизни, когда подо мною рухнул мост.
     Он сделал паузу и выпил стакан воды.
     -  И вот  сейчас,-  продолжил  он, жестикулируя,  словно  драматический
актер,- благодаря своей проницательности и мужеству  они спасли  всю деревню
Каланеро, возвратив нам наших ослов и моего маленького пони.
     -  Когда  же он наконец  заткнется? - проворчал Дэвид, которому все это
порядком надоело.
     - Пусть позабавится. Бедняжка! - прошептала в ответ Аманда.
     -  Всем   вам  известно,-  сказал  наконец  мэр,-   что  я   объявил  о
вознаграждении  тому, кто найдет ослов. Как человек слова, я намерен  сейчас
вручить объявленное вознаграждение этим двум замечательным детям.
     Торжественно  он  вынул из  кармана бумажник и  принялся сосредоточенно
пересчитывать  две пачки сотенных купюр. Все жители хором отсчитывали каждую
банкноту, ложившуюся  на стол. Наконец он выложил на стол последнюю купюру и
раскинул руками.
     - Двадцать  тысяч драхм! - крикнул он  дрожащим  голосом.- Я выплачиваю
двадцать тысяч драхм нашим самым дорогим  гостям за то, что они нашли  наших
ослов!
     Восторженные возгласы толпы стали понемногу стихать.
     - Вперед,- пробормотал Дэвид Аманде.- Бери деньги.
     - Нет, ты,- сказала Аманда, чувствуя свою вину так же, как и брат.
     - Ну что ж, пойдем вместе,- сказал Дэвид, решившись на компромисс.
     Они шагнули вперед и взяли по пачке сотенных банкнот. Тут же на площади
воцарилась  тишина -  очевидно, общественность ждала, что же скажут герои  в
ответ на речь мэра. Аманда взглянула на Дэвида, но тот стоял с красным лицом
и словно проглотил язык. Тогда Аманда прокашлялась и взяла слово.
     - Жители Каланеро! - начала она.- Сегодня мэр Ишакис оказал нам большую
честь, выплатив нам  вознаграждение  за то,  что мы  отыскали  ослов.  Но мы
знаем, что многие из вас бедны и  гораздо беднее  нас. Поэтому  мы с  братом
чувствуем, что с нашей стороны будет некрасиво принять эти деньги.
     Мэру показалось, что забрезжила крохотная надежда.
     - Поэтому мы с братом,- продолжала  Аманда,- обсудили, как с ними лучше
поступить. Вы знаете, что все  жители  Каланеро - наши друзья, но наш лучший
друг - Яни Паниоти.
     Она  кивнула  Яни,  находившемуся  в  толпе,  и  тот  вышел  вперед   и
присоединился к детям, стоявшим у стола.
     - Как вы знаете,- сказала Аманда,-  отец  Яни умер в  прошлом году и, к
несчастью, оставил после себя огромный долг.
     - Да-да,- забормотали жители Каланеро,- мы это знаем.
     - И мы с братом,- сказала Аманда,- решили передать деньги Яни, чтобы он
смог выплатить оставшийся за отцом долг.
     Раздались крики "Браво!", "Какое благородство!" и тому подобные. Аманда
торжественно передала  деньги Яни. Мальчик со слезами на  глазах  расцеловал
Дэвида в обе щеки и,  к удовольствию сельчан, поцеловал Аманду прямо в губы.
Затем он обратился к мэру.
     - Мэр Ишакис,- сказал он.- Вот восемнадцать  тысяч драхм,  которые  вам
задолжал  мой  отец.  Вся  деревня  свидетельствует,  что я  возвращаю  долг
полностью.
     Он  аккуратно положил перед  мэром пачку  денег. Снова  раздались крики
"Браво!", но мэр, вместо того чтобы радоваться, что к нему вернулась большая
часть  денег, странным образом переменился. Его лицо, обычно  бледное, цвета
сыра, налилось кровью, а глаза выпучились.
     - Вы все это устроили! - внезапно заорал он,  вскочив  на ноги и  грозя
пальцем Аманде, Дэвиду и Яни.- Вы все это устроили!
     Сельчане стихли. Такого поворота они не ожидали.
     - Это они угнали ишаков! - кричал мэр, выйдя из себя от гнева.- Это они
угнали ишаков,  чтобы требовать вознаграждения и  передать его Яни  Паниоти,
чтобы не  дать  мне  воспользоваться  моим законным  правом оттягать  у него
землю. Вот кто эти "коммунисты", которых мы повсюду ищем!
     Секунду-другую сельчане смотрели на детей вытаращенными глазами, прежде
чем до них дошел смысл слов мэра. Но когда  дошел, они поняли, как прекрасно
все обернулось. Мэр оказался опозорен, и ему пришлось расстаться с двадцатью
тысячами драхм, а Яни Паниоти был спасен и все благодаря смекалке английских
детей.  Первым,  до  кого  дошел смысл  происшедшего,  был папаша Никое. Как
только ситуация раскрылась  перед ним во  всей красе,  он  разразился  таким
взрывом  смеха, что было  слышно за целую милю. Может  быть, другое общество
пришло бы  в  негодование от  всего того,  что проделали дети,  но  это были
мелисситы, которые рассуждали  по-своему. Вся  деревня разразилась  смехом и
хохотала  как  никогда. Что  касается мэра,  то, как он ни  злился,  в конце
концов ему пришлось сдаться: всеобщего смеха ему было не пересилить.
     А что касается трех детей  -  героев  событий, то  они  не без  оттенка
гордости прошествовали через главную площадь деревни мимо жителей, многие из
которых едва держались на ногах от хохота, и направились к вилле.



   Джеральд Даррел.
   Перегруженный ковчег


     (The overloaded ark)
     Перевод с английского И. Левшина в 1994 году.
     OCR and Spellcheck Афанасьев В.




ПРЕДИСЛОВИЕ
     Предлагаемая  вниманию  читателей  книга  рассказывает  о шестимесячной
экскурсии, совершенной мной и моим компаньоном  в глубь больших  тропических
лесов Камеруна в Западной Африке. Поездка наша вызвана была двумя причинами:
во-первых, мы хотели поймать и привезти живыми наиболее интересных животных,
птиц и ящериц, обитающих в этом районе; во-вторых, мы оба уже  давно мечтали
увидеть   Африку.  Не   Африку   белых   людей,   с   шоссейными   дорогами,
многочисленными  барами  и  скорыми  поездами,  грохочущими   по  местности,
лишенной  под благодетельным влиянием цивилизации и флоры и фауны. Мы хотели
увидеть  один   из   немногочисленных   оставшихся  на  континенте  уголков,
избегнувший  пока  подобной  участи и  сохранившийся  примерно  в  таком  же
состоянии, в каком находилась Африка в период ее открытия европейцами.
     Это была первая наша поездка за экспонатами. Джон Иелланд интересовался
птицами,  меня  интересовали  млекопитающие  и   пресмыкающиеся.  Вместе  мы
составили план и собрали необходимые средства для поездки. Подобные поездки,
если  только  зоологические сады не берут на себя их финансирование, требуют
больших  денег. Нас зоологические сады снабдили  списками животных, наиболее
интересующих их в  районе  предполагаемого  путешествия,  так что мы заранее
знали,  к поимке каких  животных следует стремиться в первую очередь.  Много
написано  о ловле диких  зверей, но в большинстве случаев описания  эти дают
картину происходящего. Охотнику не приходится двадцать раз на день рисковать
жизнью при  встречах  с враждебными  племенами и  дикими  зверями; с  другой
стороны, не приходится сидеть целый день  в кресле в ожидании, пока "черные"
сами выполнят всю работу. Ловля диких зверей связана с известным риском,  но
доля этого риска сильно преувеличена. В  девяти случаях из десяти опасности,
с  которыми мы сталкивались, возникли по собственной нашей вине.  Без помощи
местных  жителей,  родившихся  в  лесах и  прекрасно в них  ориентирующихся,
трудно поймать нужных  зверей,  но, когда  зверь пойман,  дело коллекционера
сохранить его живым и здоровым.
     Девяносто процентов  времени уходит на содержание пойманных экземпляров
и  лишь  десять  процентов  -- на розыски зверей,  укрывшихся  в лесах  и не
желающих быть  пойманными. Вполне естественно,  однако, что,  когда  пишутся
книги о  подобных  путешествиях,  авторы  подробнее  рассказывают  о  ярких,
запоминающихся эпизодах, чем  о  скучной, повседневной, будничной  работе. В
конце концов  не доставляет большого удовольствия писать о чистке обезьяньих
клеток, лечении животных от поноса и тому подобных вещах, которыми ежедневно
приходится  заниматься. Именно  поэтому  последующие  страницы  содержат  по
преимуществу  описание наиболее интересных  эпизодов нашего  путешествия. Из
этого отнюдь не следует,  что нам не пришлось  пережить и скучные, тягостные
дни,  до отказа заполненные грязными клетками и  больными зверями. Временами
мы удивлялись, зачем вообще затеяли эту поездку.
     В  заключение  я хочу снять с  моего спутника обвинение в том.  что  он
является соучастником  опубликования  в печати  этой истории.  По  моей вине
перенес он много тяжелых испытаний в тропиках, теперь ему предстоит  еще раз
пострадать  в  печати; не сомневаюсь, что и это он вынесет  с  обычным своим
спокойствием. Когда я сказал, что пишу книгу о нашей  поездке,  Джон ответил
мне серьезно: "Послушай меня, старина, не делай этого...".


ВВЕДЕНИЕ
     Судно пробивалось сквозь утренний туман по  спокойному, ровному океану.
Едва различимые возбуждающие запахи доносились к нам с  невидимого берега --
запахи   цветов,  сырой  растительности,  пальмового  масла,  тысячи  других
опьяняющих запахов, поднятых  с земли восходящим солнцем -- бледным, влажным
сиянием света,  слабо  мерцающим  в тумане. Поднимаясь  выше  и выше, солнце
жаром  своих  лучей  разрывало пелену  тумана, висевшего  над  водой  и  над
берегом. Клочья  тумана, медленно поднимаясь вверх,  растворялись в воздухе,
открывая взору залив и очертания береговой линии. Впервые я увидел Африку.
     По  переливающейся  в  лучах  утреннего  солнца  воде  было  разбросано
несколько  маленьких  островков,  каждый  из  которых  настолько  перегружен
растительностью, что казалось удивительным,  почему он не опрокидывается под
тяжестью огромной шапки листьев. Позади островков поднимался берег, покрытый
непрерывной  густой  стеной  леса;   вдали,   в  утренней  позолоте,  смутно
вырисовывался величественный  горный массив Камерун. После мягких пастельных
тонов  пейзажей  Англии  краски  открывшегося  ландшафта  выглядели  слишком
яркими,  почти  кричащими,  поражая  глаз  своей  резкостью  и  силой.   Над
островками  летали стайки серых  попугаев,  к нам доносились издаваемые  ими
пронзительные крики и  свист. За кормой нашего судна  два коричневых коршуна
лихорадочно кружили в  поисках  чего-либо  съедобного.  Из  редеющей паутины
тумана  в  небе  неожиданно  появился  охотящийся за  рыбами орел,  крупный,
грациозный,  сверкающий  черно-белым  оперением.  Земля и  залив  все  более
освобождались от рассеивающегося тумана; все явственнее ощущался  магический
запах  берега,  запах  этот   становился  сильнее,   богаче,  опьянял   наше
воображение  картинами огромных лесов, заросших  тростником болот и  широких
таинственных рек, мирно текущих под балдахином листвы гигантских деревьев.
     Высадившись на  берег, мы почувствовали себя в мире грез, но были грубо
возвращены в мир действительности: в течение получаса нам пришлось объяснять
таможенным  чиновникам  назначение  нашего  необычного  багажа.  Наконец  по
грунтовой  дороге мы направились в Викторию. По  обе  стороны дороги  бежали
живые изгороди кустов гибискуса, покрытых цветами; попадались участки желтой
с  едким  запахом мимозы.  Мы остановились на неделю  в  гостинице-небольшом
белом  домике, расположенном  на  холме,  и  продолжали знакомиться со  всем
окружающим. У нас было много всяких дел, и в любом другом месте мы утомились
бы   очень   быстро.  Здесь  же  мы  отвечали  на   многочисленные  вопросы,
регистрировали  бесконечные бумаги,  покупали множество различных предметов,
обедали со многими приятными людьми, купались в океане, делали тысячи других
вещей -- и все это в состоянии какого-то необыкнов