азать, а вот поди поймай!
Мы умно сделали, что распространили по всем окрестным деревням  новость, что
ищем ай-ай: два дня назад из соседней деревни пришла тревожная весть.
     Зверолов со стажем привык к  тому, что сюрпризы могут поджидать  его  в
любую  минуту. Вот  он отправляется  в  далекий  и опасный  путь  за редкими
животными,   а   когда   наконец  прибывает  к  месту  назначения   и   всех
расспрашивает,  отовсюду  слышит  что-нибудь в  таком  роде:  "Что ж  вы  не
приехали  на прошлой неделе, сейчас их и след простыл. Я вот видел двадцать,
а Чарли... Чарли, сколько их тебе попалось на глаза? Вот видите, сорок. Сами
виноваты,  что явились  не в сезон.  Где  вы  раньше  были?"  И понятно, что
две-три недели  подобных расспросов загонят в сумасшедший дом даже зверолова
со стальными нервами. На нашу же долю  выпало нечто похуже. В одной  деревне
сообщили, что выследили  гнездо  ай-ай.  Туда мы  и  отправились. И  что же?
Прибыв на место,  обнаружили, что это гнездо  крысы,  но жители уверяли, что
видели там ай-ай и что десять дней назад одного поймали.
     -  И что  с ним сделали? - с  замиранием сердца спросили мы и услышали,
что животное было убито за то, что поедало кокосовые орехи.
     -А вы не слышали, что это животное охраняется? - спросили мы.
     Местные  жители смущенно переглянулись. Да, что-то  такое слышали краем
уха, но  не верили этому,  потому что в деревне  в  нескольких  милях отсюда
пойманного  ай-ай просто-напросто съели. У нас замерло сердце. Мы знали, что
во многих местах ай-ай подпадает под запрет -фад и, и даже если его убивают,
то  не  едят.  Если  же  на  вкус  местных  жителей  ай-ай  окажется  еще  и
деликатесным  блюдом, то вскоре он будет истреблен по всей  округе. Позже мы
узнали,  что  обе  деревни  находились  в  пределах заповедника  "Человек  и
биосфера", что конечно же не добавило нам оптимизма.
     В этот день хозяйка гостиницы  отмечала  день своего рождения и в честь
этого  вечером  устроила для  нас всех  пирушку. Мы надели  чистые рубахи  и
чистые шорты, а я написал  ей поздравление на открытке с изображением ай-ай,
задним числом подумав, стоило  ли так поступать: вдруг она разделяла  мнение
местных жителей о злокозненности этого существа?  Но, судя по всему, хозяйка
наша была  польщена.  По  случаю  праздника она вырядилась  щеголихой, а  ее
волосы  цвета вранового крыла были причесаны всем на зависть.  Да, был в ней
некий необъяснимый изыск, окружающий иных женщин, словно аура.
     Ужин  удался   на  славу.  Хотите  верьте,  хотите  нет,  но  подали  и
шампанское.  Редко  кому  посчастливится столь  роскошно отужинать  с  таким
прекрасным  вином  в  подобной  экстраординарной обстановке.  Но и  на  этом
сюрпризы не  кончились - в конце вечеринки  именинница объявила,  что  утром
повезет  нас  на  пикник  на остров посреди  протекавшей неподалеку реки. Мы
знали,  что неутомимый Ролан выпустил именно туда пойманного им ай-ай, и, по
словам виновницы торжества, у нас были большие шансы увидеть его. Коль скоро
мы  все  равно не  могли  приступать  к  решительным действиям до  появления
Ролана, идея  пикника  на острове посреди реки  пришлась нам по душе, а если
еще удастся хоть одним глазком взглянуть на ай-ай, будет совсем здорово.
     На следующее утро мы отправились. Именинница выехала вперед в небольшом
фургоне,  набитом съестными  припасами;  ее  сопровождал почти весь штат. Мы
последовали  за  ней примерно часом позже. Река в месте переправы была очень
узкой; вода цвета крепкого  кофе лениво текла меж берегов.  Мы переправились
на остров на внушительной  пироге, чьи мореходные качества  оставляли, мягко
говоря,  желать лучшего.  Когда  высадились на  остров, выяснилось,  что  он
порядка тридцати пяти акров площади, окружен зарослями тростника и папируса;
на острове росли малопригодные для ботанических садов  кофейные и гвоздичные
деревья, кокосовые пальмы и масса бананов. Повсюду бегали цыплята и хрюшки.
     Под одной  из  кокосовых пальм  приютилось  несколько  хижин. Поскольку
мальгаши вообще низкорослые и строят соразмерно своему росту, в наших глазах
эти  жилища выглядели  детскими  шалашиками  для  игры.  Возле  хижин стояло
несколько  удобных мальгашских  стульев  с  гнутыми спинками, сплетенных  из
тростника.  Я  нахожу их самыми удобными из такого рода  мебели, но  уж если
комфортабельно устроился, не делай резких движений. Это все равно что сидеть
в уэльской  тростниковой  лодке, когда от  резкого или  неосторожного  жеста
катишься вправо,  влево  или назад. Впрочем,  мы подносили  ко рту кушанья и
напитки с величайшей осторожностью,  так что  сидеть  на  этих  стульях  нам
показалось наслаждением.
     Когда  мы расселись поудобнее, виновница  торжества властно,  как некая
азиатская  Клеопатра,  отдала  распоряжения  - и  праздник  начался.  Подали
цыпленка  под острым соусом  с помидорами, жареную рыбу с овощным гарниром и
как  коронное блюдо - изысканно  приготовленный холодец из  свиных  ножек  в
огромных мисках. Едва мы успели воздать должное великому разнообразию  яств,
как со  стороны  реки жизнерадостной походкой явился Человек-невидимка -  не
кто  иной, как Ролан  собственной персоной, с сияющими голубыми  глазами,  с
лицом и лысиной, румяными как яблочко, одетый в чистую рубаху и шорты.
     - Привет, Джерри,- радостно сказал он.- А вот и я. Как дела?
     Он протянул мне  руку, а я, расцеловав его в обе щеки, подал ему зыбкий
мальгашский стул и налил вина.
     - Так где тебя черт носил? - спросил я Ролана.-  По слухам, тебя кидало
по всему Мадагаскару от Ну-си-Бе до Фо-Дофена.
     - Так  оно и было,-  сказал  он.- Я  ведь теперь  советник заповедников
биосферы и ношусь  то туда, то сюда,  ни минуты покоя.  Ужасно! Я совершенно
измотан.
     "Что-то верится с трудом, судя по твоей пышущей здоровьем физиономии",-
подумал я, когда он наливал себе второй стакан.
     - Ну,- спросил Ролан,- а как у вас дела?
     - Да ничего, потихоньку,- ответил я.-  На озере Алаотра добыли лемуров,
а в Мурундаве - черепах и прыгающих крыс. Сейчас они в целости и сохранности
в зоопарке Цимбазаза. Теперь бы нам еще достать этого треклятого ай-ай.
     - Нет проблем,- молвил Ролан, допивая стакан. У нас  отлегло от сердца,
когда мы услышали эту его любимую фразу. В нашей предыдущей поездке его "нет
проблем" было  ответом  на  самые, казалось  бы, неразрешимые  ситуации,  из
которых он неизменно находил выход. Это было его  излюбленное выражение, так
что мы прозвали  его Профессор Нет Проблем; так я и назвал его, посвятив ему
книгу,  которую  написал за  ту  поездку.  Рядом  с этой  страстной  натурой
чувствуешь,  что  любое   затруднение,  разрешить  которое  под   силу  лишь
Геркулесу, Ролан снимет одним мановением руки и возгласом: "Нет проблем!"
     -  Сейчас  наша главная  задача - найти, где  основать базовый лагерь,-
произнес я.
     - Здесь,- отрезал Ролан.
     - Как, прямо тут, на острове? - удивился я.
     - Да нет же, нет,- нетерпеливо сказал Ролан.- Я имею в виду здесь, близ
Мананары, и  вы  сможете  охотиться  у границ заповедника. Если не добьетесь
успеха, я выпишу вам разрешение на ловлю в пределах внешнего кольца. Я знаю,
что там водятся ай-ай  и что люди убивают их, хоть и  осведомлены, что этого
делать нельзя.
     - Они еще едят их,- угрюмо добавил я.
     - Едят? - воскликнул Ролан, как громом пораженный.-  Это  ужасно. Когда
люди убивают их за то, что те пожирают у них кокосовые орехи, это одно дело,
но если ай-ай стали убивать ради еды, это чудовищно.
     -  Мы подумали, не основать  ли  лагерь в  какой-нибудь деревне  у  той
мощеной дороги,- сказал я.- Так, по крайней мере, легче будет ездить в город
за провиантом.
     - Прекрасно,- согласился Ролан.- Лучше не придумаешь.
     - Да вот беда - у телевизионной группы слишком мало времени,- продолжал
я.- Нам нужно добыть ай-ай, пока им не настало время ехать.
     - Нет проблем,- мягко сказал Ролан.- У меня один уже есть.
     - Как?! - вскрикнул я и неосторожно дернулся. Стул опрокинулся, увлекая
меня за собой, и я оказался на земле вверх ногами.
     -  Джерри,  будь  поосторожнее  и  побереги  бедра,- проговорил  Ролан,
помогая мне  подняться. Он  произнес  это  с  еще  большим придыханием,  чем
обычно.
     - Так у  тебя действительно  есть ай-ай?  -  переспросил  я. Я был  так
потрясен, что позабыл о боли в бедрах.
     -  Да,  да, есть. Вы можете  взять его  для  съемок,  но  потом попрошу
вернуть: я хочу выпустить его на остров к тому, которого уже там поселил.
     Я передал новость  телевизионщикам,  и не нужно говорить,  как  это  их
обрадовало.  Представьте, что было бы, если бы нам не удалось поймать ай-ай!
Тащиться в такую даль и возвратиться ни  с чем! Тут  дело даже не столько  в
огромных деньгах, выброшенных на ветер.  Как было бы досадно, если бы так  и
не удалось снять фильм об этом редчайшем и необычнейшем существе на земле!
     - Так поедем скорей! - выпалил я.- Так хочется на него посмотреть!
     - Предупреждаю, он вовсе не ручной,- сказал Ролан.-  Тот, прежний,  был
куда послушнее.
     - Да хоть бы и людоед! Не важно, лишь бы снять фильм.
     - Сказать по совести, я не запасся страховым  полисом на случай встречи
с ай-ай-людоедом,- подумав, заявил Фрэнк.
     - Так-то оно так,- возразил я.- Ну, а у него, по-твоему, есть страховка
на случай встречи с человеком?
     - Я  не  трус,- сказал  Фрэнк.-  Просто  я пообещал  своей  новой  жене
вернуться  домой как  огурчик. А  если  оно  поотгрызает  мне руки-ноги, что
тогда?
     -  А  ничего!  Пусть поотгрызает тебе руки, ноги  и...  кое-что еще, но
фильм должен быть!  - изрек Боб Эванс,  которого Фрэнк по  одним  только ему
ведомым соображениям  нарек Капитаном  Бобом - видимо, чтобы  польстить  его
проворной, энергичной натуре.
     - Давайте не будем об интимной жизни Фрэнка. Лучше отправимся в город и
посмотрим на зверя,- сказал я.
     - А зверь попался крупный,- заметил Ролан.
     - Вот и  прекрасно,- продолжал я.- Значит, не ускользнет даже от такого
оператора, что нам достался.
     Тим обиженно взглянул на меня.
     - Бросьте трепаться! Болтушки! - сказала Ли.- В путь!
     Мы забрались в пирогу и отправились на тот берег.


        Глава седьмая. ВЕРИТИ ВЕЧЕРНИЙ

     Недалеко от отельчика на главной улице расположилась дощатая постройка.
В  ней разместилась контора  заповедника "Человек  и  биосфера".  Здесь, под
крышей, в  тени и  прохладе,  стояла коробка, откуда высовывались  усы.  Там
находилась  самая  крупная самка  ай-ай, которую мне  когда-либо  доводилось
видеть.  Она  смотрела  на  нас  мягким любопытным  взором,  словно  любимая
хозяйская кошка, сидящая  на подоконнике.  Можно  было подумать,  что она  и
родилась в неволе.
     - По-моему, она  старая,- сказал Ролан.- Если не старая, то уж в зрелом
возрасте точно.
     - Ну, для фильма это не имеет значения,- заявил  я.- Спасибо, Ролан, мы
перед тобой в неоплатном долгу.
     - Нет проблем,- ответил тот.
     - Как мы назовем ее? - спросила Ли.
     - Верити! - твердо сказал я.
     - Почему Верити? - заинтересовался Джон.
     - А почему бы нет? Старинное красивое викторианское имя. И потом, Фрэнк
снискал себе славу своими "правдивыми фильмами".
     - Хм,- пробурчал Фрэнк.- Надеюсь, вы не имеете в  виду эпизод,  когда я
пытался усадить Джина Отри на лошадь?
     - Ничего, пусть называется Верити,- настоял я.
     Быть посему - и мы сохранили за животным новое имя, даже когда открыли,
что это самец.
     * * *
     Теперь, когда у нас на  вооружении был Профессор Нет Проблем,  мы могли
приступать к более активным действиям. Как  и всегда на Мадагаскаре, первое,
с  чего мы  начали,- нанесли  визит президенту округа Мананара.  Он оказался
милым   и  спокойным  малым,  однако  под  маской   свойственного  мальгашам
добродушия  с  трудом  скрывалось его  отношение  к нам как  к  неисправимым
чудакам, сбежавшим  неизвестно из какого сумасшедшего дома. Но  поскольку мы
выглядели скорее блаженными, чем буйными,  президент выразил свое восхищение
тем,  что  мы  будем  работать  на подвластной  ему  территории,  и  радушно
приветствовал нас.
     Оказав своим визитом честь главе местной администрации, мы двинулись по
мощеной "дороге предков" и доехали до деревни Антанамбаобе, где Ли приметила
место  для  базового лагеря. Понятно, вдоль  дороги не осталось  и намека на
настоящий  лес, зато можно было попытаться порадоваться  плодам человеческой
деятельности. Вот  уголки буйной растительности, над  которыми  распростерли
свои веера пальмы равенала; вот небольшие поля риса в овражках, куда эрозией
нанесло   немного   плодородной   грязи;   они   были    похожи   на   пятна
изумрудно-зеленой  акварели  из  детского набора  красок.  Деревенские  дома
утопали  в ухоженных  садах,  где  росли  личи  с ярко-оранжевыми  плодами и
гвоздичные  деревья столь  аккуратных удлиненных яйцеобразных  форм,  что их
можно было принять за чудо искусства стрижки деревьев.
     Подвигаясь вперед, мы вдыхали  самые  разнообразные ароматы листьев, на
которых играло солнце,  чудесный запах земли  и прелой листвы,  напоминавший
запах  сливового  пирога.  Но  вот  въехали  в  деревню  -  и были очарованы
ароматами кофе, гвоздики, ванили, разложенных  для  просушки на тростниковых
подстилках. Высыхая на солнце, они наполняли воздух волшебными благовониями.
     Антанамбаобе оказалась  большой  деревней  в несколько тысяч  душ;  а с
первого  взгляда  не подумаешь  - домики так  разбросаны  среди кокосовых  и
гвоздичных  плантаций, что, если бы не череда домов вдоль дороги, можно и не
узнать о таком  скоплении  населения. Здесь мы  встретились с уполномоченным
провинции.  Назначенные  правительством  чиновники,  зачастую  не  из  числа
исконных  жителей, обычно  (как  мы  скоро  в  этом  убедились)  находятся в
натянутых  отношениях  с  местным  населением. А как  же иначе:  назначенные
правительством, да к тому же не местные - целых два черных клейма!
     "Уполномоченного"  звали Жером.  Его  улыбка  заставляла  непроизвольно
хвататься  за карман, чтобы убедиться, цел ли бумажник. Очевидно, Жером  был
польщен, что мы выбрали для своей работы подвластную ему деревню, а на  наши
перегруженные машины он смотрел восторженно, даже с восхищением.
     Он  широко улыбнулся, обнажив множество разрушенных,  как у большинства
мальгашей, зубов.  Любой  дантист,  который  заглянет в этот  благословенный
уголок, или навсегда потеряет покой и сон, потому что столько гниющих клыков
он не увидит даже  в самом страшном кошмаре, или же решит обосноваться здесь
и  сколотить состояние. По  сравнению  с крепкими, белыми зубами африканцев,
блестящими как надгробия из итальянского мрамора, во рту  у мальгашей обычно
сталактиты и сталагмиты всех оттенков черного, желтого и зеленого, способные
вызвать шок. Впрочем, у  Жерома среди останков выкрошившихся передних зубов,
словно  солнце меж  несущихся  по  небу  грозовых  облачков, сиял  аккуратно
вставленный золотой зуб.  Правда, автор сего блестящего  украшения  был  или
дилетант, или так  волновался за  порученное ему ответственное  дело, что  в
итоге коронка зуба оказалась ненавязчиво нависающей над нижней губой Жерома.
     Хотя  в лицо мы называли его "месье Жером" (похоже, его самого удивляла
такая  почтительность),  за глаза он именовался не иначе как  Гнилозубом. Мы
сказали ему, что не собираемся вмешиваться в жизнь деревни - просто разобьем
лагерь  на песчаном пляже вниз по реке,  а все, что нам надо,- немного  тени
для  себя  и  тех  живых  существ,  что мы  надеялись  отловить.  Ну  а  все
необходимое  для  самообеспечения  у нас есть. Расставшись  с месье Жеромом,
наша команда отправилась осматривать окрестности.
     Тут произошло радостное событие: пока мы обсуждали все "за" и "против",
из кустов выползла большая блестящая змея и медленно и соблазнительно, точно
танцовщица с  острова Бали, проскользила как  раз  через тот участок, где мы
собирались стать  лагерем. Кью поймал ее, и мы ощутили в своих ладонях тепло
длинного,  мягкого  как  шелк тела зеленой  и коричневой  с золотым  отливом
раскраски, текшего меж пальцев  словно вода. Мы отпустили ее, пожелав  всего
самого доброго. Не будучи  людьми суеверными, мы все  же восприняли это  как
доброе предзнаменование.
     Местность  и в самом деле радовала глаз. Широкая  река  медленно  несла
свои  бурые  воды  среди  скал  и песчаных  дюн.  С  первого  взгляда  могло
показаться, что на противоположном берегу сохранился девственный лес, но это
впечатление создавали лишь несколько каким-то чудом уцелевших больших старых
деревьев. Вокруг их  массивных  стволов бурно расцвела молодая поросль футов
двадцать высотой, а из нее выстреливали группы кокосовых пальм  и неизменных
пальм равенала.
     Мы осторожно ступили на песок и расчертили площадку под будущий лагерь.
Вот здесь у  нас будет столовая-гостиная,  а вот тут построим помещение  для
животных... Тем  временем  Гнилозуба  окружила  толпа сельчан. Все  лезли  с
советами, как делать то,  как делать это.  И  бедняга  окончательно вышел из
себя - ведь если все будут приставать с советами, того и гляди, забудут, кто
здесь начальник. По мере того как  он выходил из терпения, все ярче сиял  на
солнце его  золотой зуб, словно кинжал. Еще бы, ведь событие могло оказаться
судьбоносным  в жизни деревни! Когда еще такое  случится,  чтобы  в  деревне
Антанамбаобе остановилось  сразу  девять вазаха, да еще  на четырех машинах,
напичканных  несметными сокровищами! Тем более все знают, какие простаки эти
вазаха,- стоит их хорошенько потрясти,  как денежки посыплются, БУДТО листья
с дерева! Тут местные жители хором принялись заверять  нас,  что бамбук  для
опор и пальмовые листья  для крыш  будут заготовлены уже к утру, а постройка
начнется сию же минуту. Я сказал, что надо бы понаблюдать  за началом работы
и  убедиться,  что  вместо   заказанного  прямоугольного  сооружения  нам  с
энтузиазмом не построят треугольного. Такое  случается не только в тропиках,
но и в матушке-Европе:  я сам убедился в этом. У  меня были  друзья, которые
строили  дом в  Греции  и  все доверили вкусу и  опыту  строителя. Когда  же
вернулись,  то с ужасом  обнаружили,  что фасад  выходит не  туда, куда  они
заказывали.  Строитель  пытался  оправдываться  тем,   что  зимой   в   этом
направлении дуют ветры, но мои друзья-то не собирались жить там зимой; тогда
строитель упал  духом и разразился  слезами,  и моим друзьям  стоило немалых
усилий его  утешить. Наученный горьким опытом, я не хотел повторения того же
в Антанамбаобе.
     Я также  расспросил о местных перемещениях стад зебу, потому что  выйти
рано поутру из  палатки и увязнуть в коровьей лепешке никак не входило в мои
планы.  Разузнав  обо  всем,  мы решили  отправиться в  путь, предварительно
повторив  все  наши  инструкции  от начала до конца. Жером слушал с  большим
вниманием, кивал в знак согласия и в то же время самозабвенно ковырял в носу
- вероятно, чтобы внимательнее слушать. Наконец нам настало время двигаться,
и  он соизволил прекратить  развернутые  археологические изыскания  у себя в
носу и вынуть оттуда палец. Пожелав с сияющей улыбкой доброго пути, он пожал
всем руки. Я заметил, что  был не единственным членом экспедиции,  кто после
такого прощания тщательно вытер руки о штаны.
     * * *
     Когда мы выехали, небо было еще чистым - бледным, мягко-голубого цвета.
Но неожиданно  налетели  полчища грозных темно-серых  туч, похожих на кочаны
цветной  капусты. Они заслонили  солнце,  словно задули свечу;  их  набухшие
сосцы  готовы были пролиться дождем. Тот, кто не был  в тропиках, не может и
вообразить  ту  внезапность  и  ярость,  с  которой обрушивается на  путника
тропический ливень. Когда мы добрались до отельчика,  из-за грохога ливня по
крыше и по кронам пальм было невозможно разговаривать. Я видел, как от дожд