ла  очки  и   посмотрела   наверх.  Джиджи   начал  слегка
покачиваться.
     - Поднимись  наверх, Лес, и хватай его, - распорядилась мама. -  Живей,
пока я отвлеку его разговором.
     Тот факт,  что Джиджи молчал, как рыба, явно прошел мимо  ее  сознания.
Лесли ринулся в дом. Мама прокашлялась.
     - Дорогой Джиджи, - пропела она. - По-моему, вам не следует сидеть там,
это неразумно. Почему бы вам не спуститься и не поесть с нами?
     Джиджи спустился, однако не совсем так, как того хотелось маме. Он лихо
шагнул  в пространство и  под испуганные крики мамы и Марго полетел вниз. Со
всего маху  он  врезался в  переплетение виноградной лозы под его  окном,  и
ягоды посыпались градом  на  каменные плиты. К счастью,  лоза была  старая и
жилистая, так что ей не стоило труда выдержать малый вес Джиджи.
     - Боже мой! - вскричал он. - Где я?
     - На виноградной лозе! - взволнованно крикнула  Мapro. - Вы попали туда
в состоянии ажитации.
     - Не шевелитесь, мы принесем лесенку, - вымолвила мама.
     Мы сходили за стремянкой и извлекли взъерошенного  Джиджи  из пут лозы.
Он был весь в ссадинах и царапинах, в остальном же не пострадал.
     Успокоив нервы глотком бренди, мы с опозданием принялись за ленч. И еще
до вечера Джиджи сумел убедить самого себя, что ему удалась левитация.
     - Не запутайся  я пальцами ног в этой несносной  лозе, так и полетел бы
вокруг дома, - говорил он, лежа на диване, весь в  бинтах, но счастливый.  -
Замечательное достижение!
     - Да, конечно, только я предпочла бы, чтобы вы больше не практиковались
у нас, - заметила мама. - Мои нервы не выдержат.
     -  На пути  обратно из Ирана, дорогая миссис Даррелл, я заеду  к вам  и
отпраздную мой день рождения, - заверил ее Джиджи. - Тогда вы увидите, как я
преуспел.
     - Только не  надо повторения сегодняшнего,  - строго произнесла мама. -
Вы могли убиться насмерть.
     Два  дня  спустя  Джиджибой, облепленный  пластырем,  но  нисколько  не
унывающий, отбыл в Иран.
     - Интересно, вернется он в самом деле к своему  дню Рождения, - сказала
Марго. - Если вернется, устроим ему настоящий праздник.
     - Что ж, это  хорошая идея, - отозвалась мама. - Такой славный мальчик,
вот только очень... неуравновешенный, очень... рисковый.
     - Зато это единственный гость, о котором мы можем сказать, что он нанес
нам летучий визит, - заключил Лесли.


        Королевское событие

     Короли и медведи стражей часто грызут. Шотландская пословица

     Можно сказать,  что каждый день  безмятежной поры,  проведенной нами на
Корфу, был  особенным, со своей окраской, своим содержанием, памятным именно
потому, что он разительно отличался от остальных трехсот шестидесяти четырех
дней года.  И все же  один день  стоит особняком в  моей памяти, ибо  он был
знаменателен не только для моих родных  и круга наших  знакомых, а для всего
населения Корфу.
     В этот день в Грецию возвратился король Георг, и никогда еще остров  не
переживал  такого яркого, волнующего и интригующего события. Даже трудности,
сопряженные с организацией шествия в  честь святого Спиридиона, не шли  ни в
какое сравнение.
     Впервые  про  честь,  выпавшую  на  долю  Корфу,  я  услышал  от  моего
наставника,  мистера  Кралевского.  Он был до того  возбужден, что  почти не
обратил  внимания на самца коноплянки, которого я  с таким трудом  добыл для
него.
     -  Великая новость,  дорогой  мальчик, великая  новость!  Доброе  утро,
доброе  утро,  -  приветствовал  он  меня; большие  выразительные глаза  его
увлажнились от  волнения,  изящные руки  порхали  в  воздухе,  посаженная на
круглый горб голова качалась.  -  Счастливый день  для  этого острова, видит
бог!  Нет, конечно,  это  счастливый  день для всей Греции, но особенно  для
нашего  острова. Э... что? А,  коноплянка... Да-да, милая  птичка...  чирик,
чирик.  Но,  повторяю, какое торжество  для  нас в  сем малом царстве  средь
голубого моря, как говорил Шекспир, сам король нас посещает.
     На  то он  и Шекспир,  подумалось мне.  Лично у  меня приезд  реального
короля  не  вызывал особого восторга, разве что  из этого можно  извлечь для
себя какие-то блага. Чей  это король,  справился я, и будут ли мне каникулы,
когда он приедет?
     -  Как  это  чей?  -  воскликнул  мистер  Кралевский,  потрясенный моим
невежеством. - Король Греции, король Георг. Разве ты не знал?
     Я  заметил,   что   мы  не  обзавелись   сомнительным  благом   в  виде
радиоприемника, а  потому,  как  правило, пребываем в  состоянии  блаженного
неведения.
     - Так вот, - мистер Кралевский озабоченно  посмотрел  на  меня,  словно
коря себя за  пробелы в моих познаниях, - так вот, у нас, как тебе известно,
был Метаксас,  и он был диктатором. Теперь,  слава богу, от  этого скверного
человека избавились, и его величество может возвратиться к нам.
     - А когда  же мы избавились от  Метаксаса,  - поинтересовался  я. - Мне
никто об этом не говорил.
     - Ну  как  же! -  воскликнул мистер Кралевский.  -  Вспомни!  Ты должен
помнить, когда у нас была революция и кондитерская пострадала от пулеметного
обстрела. Я всегда считал, что эти пулеметы чересчур опасны.
     Я и впрямь помнил  революцию, потому что целых три дня  был свободен от
занятий, а кондитерская всегда была одной из моих любимых торговых точек. Но
я  не связывал это с Метаксасом. А теперь, спросил я с  надеждой, по  случаю
приезда короля опять какую-нибудь лавку изрешетят из пулемета?
     - Что ты,  что ты,  - испуганно ответил Кралевский. - Ничего подобного,
это будет исключительно радостное событие. Всеобщий праздник, говорят. Право
же, это такая волнующая новость, что, я думаю, нас  не осудят, если мы  ради
праздника  завтра  устроим  выходной.  А  теперь пошли  наверх,  помоги  мне
покормить птиц.
     Мы  поднялись  в  просторную  мансарду,  где  Кралевский  держал  своих
канареек  и  диких птиц, и очень славно провели  утро, кормя их.  Кралевский
порхал по комнате, размахивая леечкой и напевая себе под нос "Марсельезу", и
упавшие на пол семена хрустели у него под ногами, точно галька на пляже.
     За ленчем  я  поделился  с  родичами новостью о прибытии короля. Каждый
воспринял ее по-своему.
     - Это чудесно, - сказала мама. - Пожалуй, мне следует подумать о меню.
     - Но ведь он, благодарение богу, не собирается гостить у нас, - заметил
Ларри.
     - Знаю, милый, - отозвалась  мама. - А все  же...  э... наверно,  будут
всевозможные приемы и так далее.
     - С чего бы это? - спросил Ларри.
     - Так заведено. -  объяснила мама. - Когда мы  жили в Индии, по  случаю
таких событий всегда устраивали приемы.
     - Здесь не Индия, - возразил  Ларрн,  -  так что я не собираюсь тратить
свое  драгоценное  время, заготавливая корм для слонов. И  без  того  мирное
течение нашей жизни будет грубо нарушено, попомните мои слова.
     -  Если  у  нас будут приемы, мама, можно  мне  сшить  новые  платья? -
всколыхнулась Марго. - Мне совсем нечего надеть.
     - Интересно, будет  ли салют, - задумчиво произнес  Лесли. - У них ведь
нет ничего, кроме  этих  старых  венецианских  пушек, а  они,  сдается  мне,
чертовски   опасны.  Может  быть,  стоит  зайти  к  коменданту   крепости  и
потолковать с ним.
     -  Лучше  не   впутывайся,   -  посоветовал   Ларри.  -  Они  готовятся
приветствовать гостя, а не убивать его.
     - Я видела на  днях чудесный красный шелк, -  продолжала Марго. - В той
маленькой  лавочке...  ну, ты знаешь,  как повернуть направо от  лаборатории
Теодора.
     - Да-да, милая, прелестно, -  отозвалась мама, не слушая. - Хотела бы я
знать, сумеет ли Спиро достать для меня несколько индеек?
     Однако  действие Королевского Визита на  нашу семью  не идет ни в какое
сравнение с потрясением,  которое испытал остров  Корфу  в целом.  Кто-то по
неосторожности отметил, что дело  не просто в почетном для острова  внимании
со  стороны монарха-весь  эпизод приобретает особое, символическое значение,
ибо на Корфу  государь  впервые  после своего изгнания ступит  на  греческую
землю.  Сия  мысль  побудила корфян  развернуть  лихорадочную активность,  и
вскоре приготовления  приняли такой сложный и накаленный  характер, что  нам
пришлось каждый день отправляться  в  город и общаться на Главной  площади с
прочими жителями Корфу, чтобы быть в курсе последних событий.
     Главная площадь-Платиа, -  которая  во  времена  французской  оккупации
Корфу была оформлена аркадами наподобие Рю де Риволи в Париже, являла собой,
образно  говоря, пуп острова.  Обосновавшись за  столиком под аркой или  под
сенью  мерцающей листвы, вы в короткий срок  могли  соприкоснуться  со  всем
местным населением  и  узнать  все подробности очередного  скандала. Сидишь,
безмятежно смакуя какой-нибудь напиток, и  рано или поздно к  твоему столику
прибьет течением жизни всех персонажей драмы.
     -  Я   олицетворяю  собой  Корфу,  -  заявила  графиня  Малинопулос.  -
Следовательно,  мне   надлежит   образовать  комитет,  который   разработает
программу приема нашего доброго государя.
     - Конечно, конечно, я вас понимаю, - нервно согласилась мама.
     Графиня, смахивающая  на тощую ворону  в оранжевом  парике, несомненно,
пользовалась огромным влиянием, однако вопрос  был  слишком серьезным, чтобы
позволить  ей  безраздельно  всем заправлять. В  короткий срок  было создано
целых шесть комитетов, и  каждый силился убедить губернатора, что  его планы
следует  предпочесть всем прочим. Люди говорили, будто губернатор поставил у
дома  вооруженную  охрану  и  на  ночь  запирал все  двери после  того,  как
представительница  одного  из  комитетов  проявила  готовность  пожертвовать
невинностью, чтобы склонить его в пользу своего проекта.
     - Это омерзительно! - бушевала Лена Маврокондас, вращая черными очами и
причмокивая красными губами, словно завидовала, что самой не пришла в голову
такая мысль. -  Только представьте себе, мои дорогие,  женщина в ее возрасте
пытается вторгнуться в комнату губернатора - обнаженная!
     -  Действительно, странный способ добиваться, чтобы тебя  выслушали,  -
согласился Ларри с простодушным видом.
     - Да это просто смехотворно, - продолжала Лена, ловко начиняя свой алый
рот оливками, точно ружье заряжала. - Я разговаривала с  губернатором  и  не
сомневаюсь, что он признает мой  комитет официальным. А как досадно,  что  в
порту нет  кораблей  британского флота, - мы  могли  бы  выстроить  почетный
караул. До чего хороши  моряки в своей форме, у них такой опрятный и грозный
вид.
     - Процент инфекционных болезней в  королевском  флоте... - начал Ларри,
но его поспешно перебила мама.
     - Пожалуйста, Лена,  расскажите  нам о  ваших планах,  -  сказала  она,
строго глядя на Ларри, который  налил себе уже восьмой стаканчик  анисовки и
был способен что-нибудь отмочить.
     - У нас  та-акие планы, мои  дорогие,  та-акие планы! Вся Платиа  будет
украшена  синими  и  белыми  полотнищами,  вот  только с  этим  дурнем Марко
Паниотиссой вечные неприятности.
     Лена в отчаянии закатила глаза.
     Зная  Марко  как  вдохновенного безумца, мы  подивились, как он  вообще
оказался в составе комитета.
     - И что же задумал Марко? - спросил Ларри.
     - Ослики! - прошипела Лена так, точно это было неприличное слово.
     -  Ослики? - повторил Ларри. -  Ему понадобились ослики? Решил устроить
сельскохозяйственную выставку?
     - Что я ему и толкую, - сказала Лена. - А он свое твердит. Говорит, что
получится  символично, вроде  прибытия Христа  в Иерусалим верхом на осле, и
чтобы ослики были сине-белые.
     - Сине-белые? То есть покрашенные? - спросила мама. - Это еще зачем?
     - Чтобы  было  в тон греческому  флагу,  - ответила  Лена, поднимаясь с
суровым  видом,  плечи  расправлены,  руки сжаты  в  кулак.  -  Но тут я ему
сказала-Марко, говорю, осликов ты приведешь только через мой труп.
     И Лена Маврокондас, истинная дочь Греции, решительно зашагала дальше по
площади.
     Следующим  у  нашего  столика  задержался  полковник   Велвит,  высокий
благообразный старик с байроновским профилем и угловатой фигурой; судорожные
телодвижения придавали ему сходство с качающейся на ветру марионеткой. Седые
вьющиеся  волосы  и  сверкающие темные глаза плохо  вязались  с бойскаутской
формой, но  он носил ее с большим  достоинством. Уйдя  в отставку, полковник
всецело  посвятил  себя  местному  движению бойскаутов,  и  хотя  злые языки
утверждали,  будто  его  увлечение бойскаутами  не совсем  альтруистично, он
прилежно трудился и ни разу не был уличен ни в чем предосудительном.
     Приняв  предложение выпить  стаканчик анисовки,  полковник сел и  вытер
лицо платком, благоухающим лавандой.
     -  Ох эти мальчики,  -  посетовал он, - эти мои мальчики сведут меня  в
могилу. Очень уж они бойкие.
     - Им бы побольше цветущих девушек в вожатые, -  заметил Ларри. - Вы  не
согласны, полковник?
     - Это  не шутки, дорогой, - ответил полковник, мрачно глядя на Ларри. -
Их до того распирает энергия, что я все время опасаюсь  каких-нибудь проказ.
Сегодня они просто привели меня в ужас, и губернатор был весьма недоволен.
     - Бедняга губернатор,  -  сказал Лесли, - ему,  похоже, со всех  сторон
достается.
     - И что же сделали ваши бойскауты? - спросила мама.
     - Ну, как вы знаете, дорогая миссис Даррелл, я готовлю их к выступлению
перед его величеством в день торжественного прибытия.  - Полковник осторожно
пригубил  анисовки. - Сначала они, одни в синем, другие в белом, идут строем
к  этому... как  его?..  помосту, вот  именно, к помосту. Здесь они образуют
квадрат и приветствуют государя. Затем по команде перестраиваются и образуют
греческий флаг. Не сочтите это хвастовством, во зрелище весьма впечатляющее.
     Полковник остановился, осушил стак, анчик, потом сел поудобнее.
     -  Так вот,  губернатор  захотел  посмотреть  на наши  успехи, пришел и
поднялся  на  помост, изображая короля.  Я дал команду,  и отряд  бойскаутов
выступил вперед.
     Полковник зажмурился, и по его телу пробежала легкая дрожь.
     - Знаете, что они сделали? - тихо спросил он. - Я в жизни  не испытывал
такого стыда. Подошли к помосту,  остановились перед губернатором и  подняли
руки в фашистском приветствии. Бойскауты! Фашистское приветствие!
     - Они крикнули "Хайль губернатор"? - поинтересовался Ларри.
     - Слава богу,  обошлось без  этого, -  ответил  полковник  Велвит.  - В
первый момент я окаменел от ужаса, потом, надеясь, что губернатор не заметил
их выходки, дал команду построиться флагом. Мальчики быстро перестроились, и
что же  я вижу: перед глазами  губернатора- сине-белая  свастика. Губернатор
был взбешен. Хотел вовсе отменить наше участие. Представляете, какой это был
бы удар для бойскаутского движения!
     - Да уж, конечно, - согласилась мама. - Но ведь они всего-навсего дети,
что ни говори.
     - Совершенно верно, дорогая миссис  Даррелл, но не могу же я допустить,
чтобы  люди  говорили,  будто я обучаю  отряд  фашистов,  -  строго произнес
полковник Велвит. - Чего доброго, пойдут слухи,  что я готовлю захват власти
на Корфу.
     В  последующие  дни,  по мере приближения  великого события, корфян все
больше  лихорадило,  и  они  все  легче  раздражались.  Графиня  Малинопулос
поссорилась с Леной Маврокондас, а та в свою очередь перестала разговаривать
с  полковником Велвитом,  потому что его бойскауты,  проходя  строем мимо ее
дома,  делали  жесты  откровенно   биологического   свойства.   Руководители
деревенских оркестров,  неизменно участвующих  в процессиях в честь  святого
Спиридиона,  переругались из-за  места  в  предстоящем  шествии,  и  однажды
вечером   на  Платиа  мы   смогли   насладиться  зрелищем  того,   как   три
рассвирепевших трубача гнались за барабанщиком; все четверо были в форме и с
инструментами. Выведенные  из себя трубачи настигли  барабанщика, вырвали  у
него из рук большой барабан и стали топтать. Тотчас вся площадь превратилась
в  арену  бешеной  потасовки  между  разъяренными  музыкантами.  Оказавшийся
случайным очевидцем этой битвы мистер Кралевский был ранен брошенными кем-то
цимбалами,  а  старенькая  миссис   Кукудопулос,  которая   прогуливала  под
деревьями  своих двух спаниелей,  вынуждена была  поднять  юбки и  спасаться
бегством. Когда она год спустя преставилась, люди уверяли, что этот инцидент
стоил  ей  нескольких лет  жизни, в чем я  сильно сомневаюсь, так как миссис
Кукудопулос умерла в возрасте девяноста пяти лет.
     В конце концов  все  перессорились, но с нами все разговаривали, потому
что мы соблюдали  строгий нейтралитет.  Капитан Крич, которого  до  той поры
никто  не  подозревал  в  патриотических  чувствах,  был  страшно  возбужден
происходящим и, ко всеобщему неудовольствию, посещал один комитет за другим,
распространяя  слухи,  исполняя непристойные  песенки, награждая  внезапными
щипками бюсты и ягодицы и вообще досаждая всем и каждому.
     -  Отвратительный  старикашка!  - говорила  мама, сверкая глазами. -  И
когда только он научится вести себя. А еще считается англичанином.
     - Он держит  комитетчиков в напряжении, если  можно так  выразиться,  -
заметят  Ларри.  -  Лена  говорит,  все  ее  седалище  было в синяках  после
очередного заседания, нa котором он присутствовал.
     - Грязная старая скотина, - сказала мама.
     -  Зачем же так  сурово, -  возразил Ларри. - Сознайся,  что ты  просто
ревнуешь.
     -  Ревную! - Мама  ощетинилась,  словно  терьер.  - Ревную!..  Этого...
старого...  старого распутника!? Это гадко,  Ларри, лучше  не  говори  таких
вещей, даже в шутку.
     - Но ведь  именно  безответная любовь к тебе заставляет его топить свое
горе в вине  и искать утешения  у других женщин, -  настаивал  Ларри.  -  Он
исправится, пожелай ты сделать из него достойного человека.
     - Он топил свое горе в вине  задолго до того, как познакомился со мной,
- ответила мама. - И что  до меня, пусть продолжает топить. Вот уж кого я не
собираюсь исправлять.
     Однако капитан Крич оставался невосприимчивым к критике.
     - Девочка моя любимая! - воззвал он к  маме при очередной встрече.  - В
твоем ящике с приданым случайно нет британского флага?
     - Боюсь, что нет, капитан, - с достоинством ответила мама. - И вообще у
меня нет никакого ящика с приданым.
     - Что?  У  такой славной девчонки,  как  ты? Нет ящика с  приданым? Нет
очаровательного комплекта черных панталон с оборочками, чтобы  сводить с ума
следующего   мужа?   -  вопрошал  капитан,  уставясь  на   маму  слезящимися
похотливыми глазами.
     Мама вспыхнула и вся сжалась.
     - Я не думаю никого сводить с ума, будь то с панталонами или без них! -
важно возвестила она.
     -  Что значит  боевая девчонка,  -  сказал капитан. - совершенно в моем
вкусе. По правде говоря, я тоже предпочитаю обнаженное тело.
     - Зачем  вам  понадобился  британский флаг? - холодно  справилась мама,
меняя тему разговора.
     -  Чтобы  размахивать им,  разумеется,  - ответил  капитан.  - Все  эти
туземцы будут  махать  своим  флагом,  а  наш долг  показать  им,  что  рано
списывать старую добрую Британскую империю.
     - Вы обращались к консулу? - спросила мама.
     - К консулу? - презрительно молвил капитан. - Он заявил, что на острове
есть лишь один британский флаг и тот предназначен для особых случаев. Гром и
молния!  Если это  не  особый  случай, то что  же  тогда?  Я  предложил  ему
использовать свой флагшток взамен клизмы.
     Сопроводив  сию  тираду  весьма  оригинальными фигурами  речи,  капитан
заковылял дальше в поисках британского флага.
     - Хоть бы ты, Ларри, не поощрял этого старого развратника подсаживаться
к нам, -  жалобно произнесла мама. - У него что ни слово, то непристойности,
незачем Джерри слушать такое.
     - Сама виновата, ты его поощряешь, - возразил  Ларри. - Кто заговорил о
том, чтобы сводить с ума без панталон?
     -  Ларри! Ты  отлично знае