усть Олег  машинку  врубает.
Куда-нибудь да выскочите, где вас не достанут. А мы как  придется.  Только
никаких героических выходок, спасательных экспедиций и  прочего.  Если  мы
сами тут не разберемся, вы нам не поможете. Главное - слушай внимательно и
адекватно реагируй...
     - Обижаешь, начальник! Если надо, я из главного калибра Замок  только
так раздолбаю... - Воронцов решил шуткой снять уловленное в голосе  Андрея
напряжение. - Только стоит ли вообще... дергаться?
     - То есть?
     - А так. Бегать надоело. Как будет, так и будет. Возвращайтесь,  если
путь свободен, а там решим...
     Новиков помолчал. Эта мысль  приходила  и  ему.  Но  затевать  сейчас
очередную дискуссию...
     - Я, Дим, все сказал. Ты на борту капитан, ты и решай. А мы  здесь...
На рожон лезть не будем, а осмотреться  в  отсеках,  как  у  вас  говорят,
все-таки надо...
     В комнате зазвонил телефон. Негромко, но все равно сердце  от  звонка
"захолонуло"....
     - Вот. Сейчас и прояснится. Из связи не выхожу. А  ты  все  же  крути
турбинки. На крайний случай  морскую  прогулку  устроим,  с  шампанским  и
девочками...
     Намеренно медленно, отнюдь не опасаясь, что на том конце не  дождутся
и бросят трубку. Новиков подошел к телефону.
     - Андрей, - услышал он голос Антона. - Это ты, Андрей?
     - А ты что, в моем номере папу римского застать надеялся?
     Новикову показалось, что  Антон  фыркнул  возмущенно.  Или  бормотнул
что-то не по-русски.
     - Шутишь? Это хорошо. Хотя и не ко времени. Поднимись на пятый  ярус,
в адмиральский кабинет.  Поговорить  надо,  срочно.  И  Шульгина  с  собой
возьми.
     - Что за экстренность? И где я тебе его сейчас искать буду?  На  часы
посмотри.
     - Оставь, а? - неожиданно тихо и устало сказал Антон. - Сделай, как я
говорю. Так для всех лучше будет.
     Новиков с трудом удержался, чтобы опять не ответить в  прежнем  тоне.
Но потом решил, что, может, и действительно хватит.  Перед  кем  ваньку-то
валять? Что когда-то выглядело уместным, становится просто пошлым.
     - Хорошо, сейчас придем. А ты гарантируешь, что глупостей  больше  не
будет?
     - Каких еще глупостей? - интонация подсказывала, что он в самом  деле
удивлен.
     - Разных... - вдаваться в  объяснения  Новиков  не  стал.  Выходя  из
номера, огляделся, словно прощаясь навсегда,  потом  вернулся  и  взял  из
ящика тумбочки пистолет. Не "Вальтер", что остался на корабле, а другой  -
длинную плоскую "Ламу". Заложил под  брючный  ремень  сзади  под  курткой.
"Горбатого могила исправит".
     Обратный путь в Сашкино убежище показался гораздо  ближе.  Открыв  на
условный стук, Шульгин, который теперь выглядел гораздо бодрее и  веселей,
заговорил возбужденно:
     - Ты знаешь, пока тебя не  было,  я  кое  в  чем  успел  разобраться.
Погрузился, так сказать, в себя и стал  анализировать.  Это  не  нападение
было, а скорее предупреждение, сигнал. Я как бы вступил в контакт с  самим
Замком. Вся его автоматика, все эти датчики, сенсоры, компьютеры - как  бы
элементы  единого  псевдоразума.  А  вместе  с  излучением  наших   мозгов
возникает своеобразная локальная ноосфера.  И  получается,  что  у  нас  с
Замком не только взаимопонимание, но даже и симпатия.  Вот  он  и  пытался
меня предупредить о близкой опасности. А удар  получился  оттого,  что  он
знал, где я, а отклика не  чувствовал,  и  все  время  наращивал  мощность
сигнала. Я дверь открыл интуитивно, поскольку по условиям задачи  услышать
его вызов в принципе не мог... И получил на полную  катушку.  Подтверждает
же мою мысль то, что  сила  сигнала  мгновенно  снизилась  до  переносимых
пределов, иначе у меня в мозгах пробки бы перегорели...
     - И как же ты все  это...  осознал?  Как  внутренний  голос  или  еще
как-то? - Новиков заинтересовался чисто профессионально.
     - Сказал же - сам не знаю. Чувствую, ощущаю, ну как тебя вот.  Мы  же
часто без слов понимаем, и довольно сложные конструкции, как с  агграми  в
тот раз... И заведомо знаем, что мысль  уловили  точно.  Сейчас  -  то  же
самое. Причем с каждым, буквально, часом я понимаю все лучше,  отчетливее.
И опасность нас ждет нешуточная.
     А когда Новиков сказал  о  телефонном  звонке  Антона,  Сашка  совсем
оживился.
     - Вот видишь! О, хочешь эксперимент? Я не знаю, где он  нас  ждет,  и
попробую проинтуичить...  Наощупь.  Если  получится  -  тогда  уж  никаких
сомнений...
     Вычислить, где их ждет Антон, Сашке удалось  легко.  Подражая  Вольфу
Мессингу, прикрыв глаза, он постоял секунд пять-десять,  чуть  поворачивая
голову, потом громко хмыкнул, кивнул удовлетворенно.
     - У Воронцова в кабинете, правильно?
     - Правильно, только не дедукция ли это обыкновенная?
     - Ты у нас психолог, тебе виднее. Однако  угадать  я  не  пытался.  Я
просто  вообразил  его  личность  и  почти  сразу  увидел,  в  характерном
интерьере. Пошли, одним словом...
     И вот тут случился конфуз. Несмотря  на  свои  чудесные  способности,
Сашка элементарным образом заблудился. Такого  просто  не  могло  быть  на
этом, многократно  исхоженном  пути.  Но,  тем  не  менее,  пройдя  нужное
количество лестниц и коридоров, они оказались не  на  пятом  этаже,  а  на
первом, перед обширным холлом, двери которого выводили к главным воротам и
подъемному мосту.
     - Увлекательно, да? - Шульгин поджал губы и посмотрел на Андрея,  как
бы в надежде на сочувствие. Новиков неопределенно  пожал  плечами.  Больше
всего  ему  хотелось,  не  задерживаясь,  проследовать  по   предложенному
маршруту  за  ворота  и  дальше.  Но,  не  будучи  по-настоящему  отважным
человеком, он был самолюбив и упрям. И ни  за  что  не  позволил  бы  себе
проявить слабость, даже если свидетелем этого - один Сашка.
     Второй раз они попробовали добраться до цели на лифте.  Он  привез  к
дверям комнаты Новикова и дальше просто не пошел.
     - Что делать будем,  экстрасенс?  -  теперь  уже  Андрей  смотрел  на
Шульгина с некоторой растерянностью.
     - Можно, конечно, позвонить Антону, посоветоваться.  Но  лучше  давай
еще раз попробуем. Есть идея...
     Идея оказалась не слишком плодотворной. То есть, по замыслу она была,
может быть, и хороша, но Замок, или некие силы, захватившие  контроль  над
ним, не дремали. И в результате они, наконец, заблудились всерьез.
     Если раньше Новикову только казалось,  что  атмосфера  коридоров,  по
которым он шел, напоминает антураж готического романа, то сейчас  зловещие
перемены были видны невооруженным глазом. Чем дальше заходили  они  вглубь
лабиринта лестниц и переходов, похожих на те, что таятся за малоприметными
дверьми с табличкой "Посторонним вход воспрещен" в  старинных  театральных
зданиях, в Большом, например, или в Мариинском, тем явственнее становилась
печать запустения, все мрачнее закоулки, слабее освещение, гуще паутина  и
копоть на стенах и потолке. Хотя откуда взяться всему этому  в  специально
сконструированном и в одночасье  созданном  для  вполне  конкретных  целей
здании? Когда Шульгин об этом  спросил,  Новиков  ответил,  что  не  видит
повода для удивления. То, с чем  столкнулся  при  первом  посещении  Замка
Воронцов, тоже не соответствовало облику стандартной инопланетной базы.
     - Или мы с тобой подсознательно хотим увидеть именно это, или...
     - Или  нам  довелось  увидеть  предназначенное  не  нам.  Присмотрись
повнимательнее...
     Новикову будто не хватало именно Сашкиной  подсказки.  А  ведь  и  на
самом деле такое впечатление, что здешние декорации  совсем  не  из  этого
фильма. Все чуть-чуть, но не так, не по-земному! И кладка  стен,  и  форма
сводов,  изгибы  лестниц  и  оформление  перил.   Словно   бы   архитектор
руководствовался не только другими СНИПами, но и  не  совсем  человеческой
логикой... Это и имел в виду Шульгин, когда предложил свой план - пройти к
Антону той частью Замка, где на них не рассчитывали и  их  не  ждали.  Вот
только не предположил, что угадает чересчур точно - они, похоже, забрели в
сектор, выходящий на совсем другие миры, предназначенный для  охмурения  и
вербовки существ с принципиально иными вкусами и привычками.
     Очень захотелось повернуть обратно, гораздо  сильнее,  чем  в  первый
раз. Заблудиться, так уж в земном лабиринте, а не инопланетном.
     Но Шульгин выглядел достаточно уверенным,  очков  ему  Андрей  и  так
проиграл сегодня слишком много, заикаться о  капитуляции  и  бегстве  было
просто недопустимо.
     У каждого своя роль, и необходимо ей соответствовать, хоть  кровь  из
носа.
     Теперь  они  оказались  как  бы  внутри  аналога  московского   ГУМа,
разумеется, со  всеми  поправками  на  детали  чуждой  архитектуры,  из-за
которых простая схема продольных галерей, связанных то висячими  горбатыми
мостиками, то заостренно-арочной фигурной кладки тоннелями  воспринималась
с трудом, как фантазии Мориса Эшера.
     И было все раз в десять больше в длину и в высоту, не имело  никакого
видимого  смысла,  с  человеческой  точки  зрения,  но   каким-то   целям,
безусловно, служило.
     Разговаривать, да еще громко, в  таком  месте  не  хотелось,  поэтому
Шульгин тихонько  насвистывал  попурри  из  первых  приходящих  на  память
мелодий,    а    Новиков    молча    рассматривал    и    запоминал    все
достопримечательности этого загадочного сооружения, ощущая себя  одним  из
героев лемовского "Эдема". И оба непроизвольно  все  ускоряли  и  ускоряли
шаги.
     Сначала Андрею показалось, что от усталости у него  рябит  в  глазах.
Потом - что на соседней галерее мелькнула крупная крыса.  Потом  такие  же
крысы померещились еще в  нескольких  местах  сразу.  И  раздалось  частое
мелодичное цоканье, словно стайка крошечных козлят  бежит  наперегонки  по
хрустальному полу.
     - Саш... - выдохнул он, вскидывая к плечу карабин.
     - Стой, не стреляй! Бегом!  -  Шульгин  увидел  новую,  действительно
омерзительно-жуткую опасность одновременно с Новиковым, только тактическое
решение у него созрело другое.
     Вверху, внизу,  на  поперечных,  переброшенных  над  тридцатиметровой
пропастью    мостиках,    неизвестно    откуда    появившись,    скользили
стремительно-плавной рысью десятки громадных пауков. А может, и не  пауков
вовсе, а неких паукообразных существ неземного происхождения. Паук  и  сам
по себе отвратителен, даже простой крестовик или  тарантул,  но  когда  он
размером с кавказскую овчарку...
     Пауки, похоже,  не  проявляли  пока  интереса  к  землянам  и  решали
какие-то  свои  проблемы,  но  слишком  их  вдруг  стало  много,   и   так
угрожающе-близко проносили они свои тугие, как наполненные нефтью бурдюки,
брюха... Вот, вывернется сейчас один-другой из ближайшего коридора и...
     Почти до конца галереи им удалось добежать без помех, а  потом  пауки
словно бы увидели добычу или получили команду извне.
     Прерывая свой механический бег в никуда, они вдруг  начали  тормозить
всеми   восемью   конечностями,   разворачиваться   на    месте,    искать
многочисленными фасеточными  глазами  цель.  И  вот  первый  уже  помчался
вдогонку.
     По счастью, все пауки оказались отчего-то на параллельных галереях, и
когда самый прыткий, опередив наших героев, рванул наперерез  по  висячему
мостику, Шульгин, не останавливаясь, взял его  влет,  прямо  сквозь  витые
балясины перил.
     Гениально  придумал  Сашка  -  тонкая  оболочка   пули,   надсеченная
глубокими и крутыми надрезами, ударившись в хитин, развернулась тюльпаном.
Мельхиоровая розетка со сгустком внутри  разнесла  чудовищное  создание  в
клочья. Вследствие несжимаемости заполняющей его брюхо слизи.
     Новиков с Шульгиным, то делая короткие перебежки,  то  разворачиваясь
на ходу поочередно и прикрывая друг  друга  огнем,  прорвались  все  же  к
подножью узкой, почти вертикальной лестницы.
     Совсем рядом мелькали мохнатые ноги, щелкали, как  ножи  сенокосилки,
устрашающие хелицеры, разлеталась по сторонам и застывала на стенах и полу
тошнотворная рыже-фиолетовая гадость...
     Если бы хоть  немного  времени  на  эмоции,  Новикова  непременно  бы
вырвало, как однажды в сельве, где он наступил на паука размером с куриное
яйцо. А здесь с непривычным гулким свистом молотил почти без пауз  карабин
Шульгина, громыхал, вырываясь из рук, его  собственный,  густую  сортирную
вонь перебивал резкий  пороховой  запах,  и  отвлекаться  на  ерунду  было
некогда.
     Единым  духом  взлетев  сразу  на  три  марша,  они  остановились  на
решетчатой площадке перед узкой металлической дверью.
     Шульгин  швырнул  вниз  загремевший   по   ступенькам   предпоследний
расстрелянный магазин и вдобавок мстительно плюнул.
     - Вот, - сказал он, когда дверь отделила их от пережитого кошмара.  -
Я говорил. Пауки. Как раз, кого ты терпеть не можешь...
     - Да уж... - Андрея все же начало  запоздало  мутить.  -  А  ты  кого
больше всего не любишь?
     - Сложный вопрос, однако... Вслух не будем, от греха. Но за  меня  не
бойся. Очередная подставка все равно снова для тебя будет...
     - Не думаю, что третий раз вообще будет. Глупо как-то...  За  пацанов
нас держат. Или убивали бы, или отвязались... - Новикову неожиданно  стало
скучно. В прямом смысле. Все понятно, все предсказуемо. Как в Диснейленде.
И для чего это все? Убедить,  что  вперед  идти  не  следует?  Вот  только
интересно, кто? Не желают допустить их встречи с Антоном? Тогда они и  его
враги тоже? Может, он и сам в плену, и теперь его надо спасать?
     И еще одна мысль пришла в голову - а если все снова  наоборот  и  сам
Антон устраивает препятствия?
     Одновременно и Шульгин подумал о том же самом, потому что он  сказал,
сплюнув еще раз:
     - А ведь я не уверен, что такой уж вокруг нас цирк.  Пауки-то  вполне
материальные, раз пули об них кололись. И палец им в челюсти класть... Вот
шли бы мы с тобой без карабинов, пусть и с пистолетами...
     Развивать эту тему он не стал, обстановка  вокруг  и  так  оставалась
довольно мрачной. И путь до адмиральского кабинета мог оказаться  чересчур
длинным.
     Третья попытка, вопреки предчувствию  Новикова,  все  же  состоялась.
Когда они уже выбирались из путаницы закулисных переходов.
     Места  вокруг  все   равно   были   незнакомые,   далеко   не   такие
гостеприимные, как на обжитых ярусах, но все же цивилизованные. А  главное
- в стенах коридоров вновь появились окна. Андрею как раз пришел в  голову
новый  вариант,  позволяющий,  похоже,  пробиться  к  цели,  и   вряд   ли
предусмотренный неведомым противником.
     Он приостановился,  чтобы  прикурить  сигарету,  и  щелчок  зажигалки
наложился на короткий Сашкин вскрик.  Вскинул  голову  и  увидел,  как  из
раскрывшейся  стены  выметнулся  клубок  плоских  багровых  лент,   накрыл
Шульгина с головой и так же стремительно втянулся обратно.
     С криком отчаяния и ярости Новиков отпрянул в сторону и тут же замер.
Ну и что теперь? Бежать? Куда, зачем? Сашку  эти  твари  достали.  Очередь
теперь за ним. Еще секунда, две, вновь появится ЭТО, и конец...
     Это  действительно   появилось.   В   виде   чего-то,   напоминающего
двухметровую,  радужно  переливающуюся  актинию   с   копной   шевелящихся
лент-ремней  наверху.  Тех  самых,  которыми  оно  схватило  и  заглотнуло
Шульгина.
     Ни о чем уже не думая  и  ничего  человеческого  не  ощущая,  Новиков
выбросил перед собой ствол и нажал на спуск. Помирать, так с музыкой!
     Лента-щупальце  оказалось  быстрее.  Карабин  отлетел  в  сторону,  а
Новикова обхватило вокруг туловища железной прочности обручем.
     Заведенная за спину рука коснулась твердого выступа. Пистолет.
     Пока его сжимало в объятиях и тащило вперед и  вверх,  Андрей  продел
палец в спусковую коробку, сдвинул  предохранитель,  каким-то  невероятным
усилием извернулся. На мгновение щупальце ослабло  и  позволило  выдернуть
пистолет из-под ремня. Новиков вдавил  ствол  в  упруго  подавшуюся  плоть
"актинии" и последней мыслью была та, что свои двенадцать пуль  эта  штука
получит: пистолет автоматический, а пальцев не разожмет и мертвый...
     Очнулся он на мокрой траве,  под  открытым  черным  небом.  Рядом  на
коленях стоял живой Шульгин и тряс его за плечи.
     Наверное,  целую  минуту  Андрей  лежал  молча,  переживая  мгновения
полного счастья. Потом рывком сел. Голова была  совершенно  ясная,  только
сильно ныли шея и плечо.
     - Отошел, соображаешь нормально? - в голосе Сашки была едва  заметная
тревога. Кто знает, сколько времени он  приводил  его  в  чувство,  и  что
произошло перед этим?
     - Соображаю. Как тебе... удалось? Выбраться?
     - Откуда? Из Замка? Выбил окно и вылез. Вместе с тобой. А ты-то  как?
Что тебе примерещилось?
     - Как? А эта... медуза? Она где? -  Я  уже  начал  догадываться,  что
произошло на самом деле. Слова Шульгина подтвердили его догадку.
     Он, то есть Сашка, только успел решить, что  дальше  идти  коридорами
бессмысленно, и лучше напрямик - в окно и через  сад,  как  услышал  сзади
вскрик Новикова. С перекошенным лицом тот целился Шульгину в грудь, что-то
неразборчиво бормоча. Сашке ничего не оставалось, как карабин  выбить.  Но
Андрей  бросился  на  него  с  невероятной   яростью,   дрался   не   хуже
тренированного каратиста и в конце  концов  чуть  не  застрелил.  Шульгину
пришлось его с максимальной деликатностью "нейтрализовать". Вот и все.
     На то, чтобы полностью прийти  в  себя,  рассказать  Сашке,  как  все
выглядело с его стороны экрана,  обсудить  дальнейшие  действия,  Новикову
потребовалось не меньше получаса.
     - Хотел бы я знать, кто же у  них  здесь  режиссером,  -  мечтательно
сказал Шульгин, вставая. - И узнаю, не далее, как сейчас же... Пойдем.  Но
если не можешь - давай через забор и жди меня за воротами...
     Новиков не счел нужным даже отвечать на такое предложение.  Физически
он ощущал себя вполне прилично, а вот в душе... В  душе  шевелилось  нечто
настолько холодноватое и мрачное, что пришлось использовать самые  сильные
из известных ему приемов самовнушения, чтобы не дать этим доселе скрытым в
глубинах подсознания инстинктам овладеть его личностью.  Теперь  он  знал,
что заставляет людей, еще вчера вполне приличных,  совершать  самые  дикие
поступки, рубить саперной лопаткой головы  пленным,  жечь  дома  вместе  с
жителями... Ну ладно, сейчас он в себе это  придавил,  но  где-то  же  оно
осталось? Интересно бы узнать, а от ТАКОГО браслет Ирины лечит?
     А Шульгин в это время рассуждал о своем.  О  том,  что  пришельцам  -
Антону или  кому-то  другому  -  непременно  нужно  раздавить  их  волю  и
характеры в нормальной, человеческой системе координат. Что убить они  их,
безусловно, могли и могут в любой момент, но не делают этого.
     - Понимаешь, мы им мертвые не нужны, мы им живые, но сломанные нужны.
Всем... Что Сильвия этого добивалась, что Антон с дружками...
     - Скорее, все-таки не Антон... Не сам  Антон...  -  Новико,  во  всем
остальном был с Шульгиным согласен. - Кто-то не хочет нашей с ним встречи.
И, похоже, не Замок, как ты считал...
     По  светлому,  освещенному  полной  луной  парку,  между  каналов   с
неподвижной,  отливающей  черной  зеленью  водой,  в   которой   призрачно
отражались горбатые мостики, сквозь заросли плакучих ив и через лужайки  с
поблескивающим мрамором статуй  они,  теперь  уже  ничего  не  опасаясь  и
вызывающе хрустя гравием дорожек, дошли  да  низкого,  двухэтажного  крыла
Замка, угаданного Шульгиным, как самый удобный и безопасный подход к цели.
И он не ошибся.
     ...Они вошли в знакомый  кабинет,  где  их  давно,  судя  по  резкому
нетерпеливому движению головы на звук открывшейся двери, ждал Антон.
     Друзья молча сели  в  глубокие  кресла,  молча  поставили  между  ног
карабины, лишь сдвоенный лязг прикладов о паркет нарушил  давящую  тишину.
Карабины,   конечно,   выглядели   здесь   не   уместно,   как    винтовки
красногвардейцев в залах и дортуарах Смольного.