ра с прецизионной точностью, несмотря на то что при этом еще
имело место перемещение во времени почти на тысячу лет вперед. И вчера Дмитрий
передал по факсу в последний момент лист карты с обозначением места, куда они
нас переправляют.
    В точку с координатами 6 градусов южной широты и 51 градус восточной
долготы. Это приблизительно на середине расстояния между Сейшельскими островами
и мысом Амбр - северной оконечностью Мадагаскара.
    - Поэтому, не имея возможности провести определение места по методу линий
равных высот для трех и более звезд, я счел наиболее безопасным до полного
прояснения обстановки проложить курс на зюйд-ост, включить радиолокатор и
дополнительно выставить на бак впередсмотрящего, - продолжал доклад Ларсен. -
Даже если в ближайшее время не удастся провести обсервацию, единственная земля
при сохранении данного курса и скорости - западный берег Австралии - откроется
не раньше чем через десять суток.
    - Решение правильное, - кивнул я с умным видом. А что тут еще скажешь?
Плывем и плывем, "как аргонавты в старину". Радиомаяков в этом мире пока нет.
Системы спутниковой навигации тоже. Но и судьба "Титаника" нам не грозит -
локатор засечет любое препятствие минимум за десять миль, времени на маневр
расхождения хватит, а в самом крайнем случае вахтенный робот без всякой оптики
видит лучше, чем я в бинокль, а отвлечься и прозевать хоть риф, хоть перископ не
способен в принципе. Так что можно жить спокойно и не забивать себе голову.
    Однако для полного спокойствия я решил все же связаться с "Валгаллой". По
правилам это нужно было сделать, Узнать, как у них дела с англичанами
закончились, и доложить о "благополучном прибытии". Но сначала меня отвлек
инцидент с Анной, а потом, увидев Ирину, я не захотел отвлекаться на прозу
жизни.
    Со связью ничего не получилось. То есть мне не ответила не только
"Валгалла". Молчали вообще все диапазоны длинных и коротких волн, на которых
работали радиостанции Земли в это время. Один только треск грозовых разрядов,
шорох и шелест эфира, иногда - протяжные тоскливые рулады супергенерации.
    Странно, но тогда это меня не столько встревожило, как, наоборот, успокоило.
Попали мы в какую-то зону непроходимости радиоволн, ну и ладно. Через несколько
часов все наладится...
    Так мы и плыли себе навстречу невидимому солнцу по совершенно пустынному
океану, не встречая ни парусников, ни пароходов. Да и неудивительно - курс наш
проходил вдали от судоходных трасс. Линия Кейптаун - Фримантл лежала на полторы
тысячи миль южнее, а Аден - Коломбо - Гонконг на столько же севернее.
    Несколько раз в течение дня налетали короткие шквалы, но волнение оставалось
умеренным, и мои дамы не страдали от морской болезни. Сегодня по случаю начала
отдыха можно ограничиться блаженным ничегонеделанием, чревоугодием, распитием
легких спиртных и прохладительных напитков, купанием в океане и, например,
музицированием в кают-компании.
    А с завтрашнего дня я собирался занять спутниц по полной программе. Мало,
что на ограниченном пространстве "Призрака" угроза хандры и скуки является более
чем реальной, так мне просто нужны надежные помощницы. Роботы роботами, а
человеческий фактор со счетов сбрасывать нельзя. И я предполагал обучить девушек
работать со снастями и парусами, лазить по вантам, драить палубу, грести веслами
на шлюпке и все такое прочее. Планировались также занятия фехтованием,
стрельбой, боевыми искусствами...
    И скучать не будут, и часы отдыха покажутся долгожданными, а заодно и сил
поднаберутся. Предъявлю Сашке вместо нежной былиночки, колеблемой ветром,
крепкую загорелую деваху, с которой не стыдно пойти в разведку.
    Заодно и посторонних мыслей будет меньше. Как специалист, я опасался, что в
нашем тесном мирке могут возникнуть проблемы. Ирина мне говорила, что Анна
оказалась женщиной чувственной и темпераментной, и переносить собственное
воздержание при том, что мы будем регулярно уединяться в каюте, чтобы заниматься
там известно чем, ей будет тяжело.
    А это чревато плохим настроением и непредсказуемыми поступками.
    Так что всем будет лучше, если после экстремальных физических нагрузок
девушка будет забываться здоровым сном без сновидений.
    Пока Сашка не вернется.
    Вертелся лаг, считая мерно мили, и в конце концов барометр показал, что мы
выходим из области низкого давления, и стрелка уверенно поползла в сторону
"Ясно". Однако связь пока так и не восстановилась, что начало внушать умеренную
тревогу.
    В шестом часу утра стало очевидно, что уж сегодня солнце мы увидим, лохматые
обрывки туч смутно темнели лишь за кормой, а восток алел совершенно
по-маоистски*.
    - Теперь и узнаем, капитан, какие мы с вами штурмана, - сказал я Ларсену,
любуясь нежными переходами цветов на границе моря и неба. Отчего-то всю жизнь, с
раннего детства, рассветы вызывают у меня сдержанный восторг и прилив оптимизма,
а закаты, наоборот, вгоняют в меланхолию и провоцируют на странные поступки. -
Готовьте инструменты, а я буду вам ассистировать.
    Не буду подробно излагать здесь методику работы с секстаном, креномером и
прочими штурманскими инструментами, но ручаюсь, что все было сделано по всем
правилам науки и искусства, к которому, несомненно, относится штурманское дело.
Но результат нас с Ларсеном поначалу просто удивил.
    Я допускал, конечно, что координаты, определенные путем прокладки и
счисления с помощью компаса и лага, с поправками на ветер и течения могут
расходиться с обсервованными миль на десять-пятнадцать в каждую сторону, но
сейчас выходило, что мы промахнулись больше чем на триста. Обычно так не
ошибаются даже курсанты-троечники на первой практике. Мы с Ларсеном молча
посмотрели друг на друга, после чего робот совершенно по-человечески пожал
плечами.
    Мы перешли на другое крыло мостика и повторили наблюдения. Результат совпал
до долей градуса. Согласно прокладке на карте, от точки перехода мы шли курсом
ост-зюйд-ост 115 градусов, со средней десятиузловой скоростью, и сейчас должны
находиться на сорок миль северо-восточнее островов Каргадос - Карахос.
    Обсервованное же место "Призрака" находилось южнее острова Маврикий, в
непосредственной близости от тропика Козерога.
    И, значит, либо капитально ошибся в своих расчетах Воронцов, что
маловероятно, так как он использовал гораздо более точную стационарную
аппаратуру "Валгаллы", либо...
    Здесь приходилось размышлять самому, поскольку роботы к творческой
деятельности не способны по определению. Я поручил Ларсену еще раз выверить
инструменты, убедиться, что хронометры показывают правильное время, и
посмотреть, нет ли опечаток в навигационных таблицах и таблице логарифмов.
Потому что на триста миль в определении своего места не ошибались даже кормчие
Колумба и Магеллана. Тем более - по широте. Ошибку в определении долготы
допустить легче.
    Значит, так. Раз неисправность приборов и опечатки в таблицах мы отнесли к
компетенции Ларсена, на мою долю остаются гипотезы иного плана. Каковых не так
уж и много. Точнее - нормальных, то есть нефантастических нет совсем. Если
только очередной кок Негоро не подложил топор под главный компас, условно
говоря.
    Все остальное уже было. В том числе допущенная Олегом в Замке ошибка,
забросившая нас с Ириной на целый вечер в 1991 год. Вернее, не ошибка самого
Левашова, а какой-то неучтенный им фактор, нечто вроде принципа
неопределенности, не позволяющий одновременно обеспечить точность попадания по
месту и времени.
    По аналогии можно представить, что если время сейчас, как мы предполагаем,
расчетное - 29 октября 1921 года, 6 часов 17 минут поясное, то по месту
находиться мы сейчас можем где угодно, как на предполагаемых координатах, так и
на противоположной стороне шарика, то есть где-то между островами Туамоту и
побережьем Перу.
    Но томила меня смутная тревога. Мы ведь уже убеждались, и не один раз, что
все наши шуточки с пространством-временем добром не кончаются.
    Поход Берестина в 66-й год вызвал образование едва устраненной развилки
реальностей.
    Первая и последняя попытка возвратиться из Замка в собственные время и
реальность забросили нас с Ириной в будущее, хорошо еще, что ненадолго и без
всяких парадоксов.
    Впрочем, это как раз большой вопрос. Отчего не предположить, что все, что
случилось с нами после этого, как раз и является одним большим парадоксом?
    Все - Белый Крым, Врангель, победа над большевиками, спасение Колчака и
Парад Победы в Стамбуле - как раз и есть иллюзия, пресловутая Ловушка Сознания.
    А уже внутри ее содержатся более мелкие частности: почти недельный сбой во
время моего визита на виллу Сильвии, новые приключения с нею же на Валгалле et
cetera...
    И хорошо, если и на сей раз все ограничится ошибкой в триста миль. Но ведь
еще имеет место и замолкшее радио...
    Ведь решили же мы, что будем впредь всеми силами избегать проломов мирового
континуума, жить в нашей последней реальности как подобает законопослушным
обывателям Великой Сети. А тут успокоились, утратили бдительность, решили, что
еще разок попробовать можно.
    Правда, сослаться можно на то, что выхода другого у нас не было. Или
погибать под английскими снарядами, или - так.
    Впрочем, рискнуть тоже было можно, пощекотать себе нервы ремейком прорыва
"Гебена" и "Бреслау" в противоположном направлении, но как-то не захотелось.
Навоевался я сверх меры. Да и в случае удачи прорыва "просвещенные
мореплаватели" нас бы в покое не оставили, здесь пока еще все судоходные пути и
почти все порты контролируются ими.
    Все равно как сначала публично наплевать в морду предводителю марьинской
шпаны, а потом отправиться с подружкой вечерком посидеть в летнем кафе на углу
Октябрьской и Сущевского вала.
    Да чего я так взволновался? Ничего же пока не произошло и ничего не
известно. Океан, небо, солнце, яхта - все при нас. И принцип Оккама пока еще
никто не отменял.
    Я попытался выбросить из головы тревожные мысли, и мне это почти удалось,
потому что как раз в этот момент на крыше рубки появились Ирина с Анной.
    Свеженькие, умытые, причесанные, одетые сообразно моде и ситуации "светские
дамы на морской прогулке", то есть в легкие светлые платья и широкополые шляпки
для защиты нежной кожи от жарких солнечных лучей.
    Я поприветствовал спутниц полупоклоном, приподняв над головой фуражку.
(Удивительно быстро привыкаешь к нормам и обычаям времени. Всю жизнь я даже
зимой ходил, за исключением самых свирепых морозов и метелей, без головного
убора, а здесь легко смирился с мыслью, что без фуражки или шляпы ходить почти
столь же неприлично, как и без штанов.)
    Ирина ответила мне легкой улыбкой, а Анна будто и не заметила. Вцепившись
пальцами в планшир, она буквально остолбенела, широко раскрыв глаза.
    Да уж, я ее отлично понимаю.
    Увидеть в двадцать один год Индийский океан во всем его великолепии,
освещенный утренним солнцем, с палубы королевской яхты дано не каждой. Особенно
после того, как девушка почти смирилась за три года жизни в Совдепии, что ничего
хорошего ей, дочке статского советника, в пролетарском раю не светит. Что ни в
какой вуз ее не примут, это еще полбеды, так ведь в ходе объявляемых
большевиками одна за другой кампаний свободно можно оказаться там, куда Макар
телят не гонял, а то и еще дальше.
    И вдруг не только вернулась прежняя жизнь и общественный статус, а былью
стала сказка, сюжет из романов Буссенара или Чарской: она вышла замуж за
красавца мужчину, генерала и одного из богатейших людей на земле. А теперь
плывет в изысканном обществе не куда-нибудь, а в Австралию!
    Горевала, конечно, девочка, что ненаглядный Александр вновь ее покинул и не
с кем разделить радости жизни и постель (к этому делу она быстро приобрела вкус,
хотя совсем недавно данная сторона супружества представлялась ей неизбежным, но
от этого не менее стыдным злом). Но ничего страшного, можно и потерпеть немного,
Шульгин обещал разделаться с неотложными делами и возвратиться не позднее чем
через две-три недели.
    Мы немного поболтали в общем-то ни о чем, поскольку грузить девушек своими
проблемами я не считал нужным, обсудили программу предстоящего дня.
    После церемонии подъема лично мной придуманного флага "Призрака", очень
похожего на будущий ооновский, голубого с вышитой серебром розой ветров и
девизом "Вулюар сэ пувуар", прошедшей достаточно торжественно и сопровождающейся
гимном экспедиции - увертюрой Дунаевского к фильму "Дети капитана Гранта" и
салютом, на крыше рубки под тентом был накрыт завтрак, изысканный, но достаточно
плотный, поскольку морской воздух и физические упражнения весьма способствуют
аппетиту.
    Оставив девушек услаждать себя кофе глясе и любоваться пейзажем, я спустился
в рубку и в очередной раз включил радиостанцию. Увы!..
    А тут еще явился Ларсен с докладом. Он так и не нашел каких-либо
неисправностей в инструментах и ошибок в таблицах. Но зато очередная обсервация
показала, что мы находимся всего в 15 милях северо-западнее острова Платт, и,
значит, не позднее чем через час откроется характерный двузубый пик, венчающий
его северную оконечность, как обещала лоция.
    Любой мореход обрадовался бы этой возможности. Тут и место свое определится
со стопроцентной точностью, и правильную прокладку курса можно начинать.
    Одна только закавыка портила дело - остров Платт расположен почти в сутках
пути от места, где мы якобы находились всего два часа назад. То есть дела наши
обстоят, грубо говоря, хреново.
    Разумеется, ни через час, ни через два ни в бинокли, ни радиолокатором мы не
обнаружили ничего похожего. Океан был гладок и пустынен.
    - Что из этого следует, капитан? - поинтересовался я, изображая
хладнокровие, но, может быть, излишне нервно покусывая мундштук трубки. Лично
мне ответ был уже очевиден.
    Столь совершенные мыслящие машины не ошибаются, и ставить под сомнение
штурманские способности робота я не мог. Если даже предположить, что
внепространственный скачок каким-то образом повлиял на позитронный, или какой он
там у него, мозг, который начал давать сбои при вычислениях, так я и сам брал
секстаном высоту солнца в полном соответствии со "Справочником штурмана" издания
1968 года под общей редакцией контр-адмирала В. Д. Шандабылова.
    Предположим, что и адмирал со странной фамилией тоже не вполне компетентен,
так там еще двенадцать докторов и кандидатов военно-морских и
физико-математических наук трудились. Не баран начихал.
    Эрго - мы находимся на самом деле неизвестно где. Единственно достоверно
известно - в южном полушарии, поскольку яхта идет на восток, а солнце от нас
слева.
    Забавно.
    - Единственное, что я могу предположить, - мы пользуемся неверными
навигационными таблицами, - сообщил Ларсен и протянул мне книжку ежедневных
таблиц "МАЕ" на 1921 год.
    Таблицы как таблицы. Совершенно такие, какими пользуются судоводители всего
мира. Найти в сотнях столбцов цифр ошибку или опечатку совершенно невозможно,
разве только остановить первый встреченный в море корабль и вместе с их
штурманами произвести сверку каждой строки и цифры на сегодняшний и ближайшие
дни.
    Только ничего это не даст, поскольку теперь я был почти совершенно уверен,
что мы в очередной раз попали не туда. В иное время, проще говоря. Не знаю пока,
на месяц мы ошиблись, на год или столетие, но другого разумного объяснения
просто нет.
    Для меня разумного, поскольку любой нормальный человек любой реальности до
последнего отстаивал бы какую угодно причину, кроме названной. Для всех прочих,
включая и писателей-фантастов, время в повседневном обиходе - константа из
констант. Куда проще согласиться даже с неожиданным и немотивированным
изменением угла наклона земной оси или увеличением орбитальной скорости нашей
планеты, нежели шутками со временем.
    Но я, побывав в прошлом, будущем и как минимум трех параллельных временах,
подумал как раз об этом варианте.
    - Скажите, Ларсен, а вы смогли бы произвести расчеты по, так сказать,
обратной экспоненте? То есть установить, какому дню, месяцу и году могло бы
соответствовать наше исчисленное место?
    Робот ответил практически сразу. Смысл моей идеи он понял, но ни удивления,
ни иного эмоционального отклика вопрос у него не вызвал. Он же не человек, хотя
и похож неотличимо, и требуется сначала включить специальную подпрограмму, чтобы
он начал соответствующим своему психотипу и профессиональному статусу образом
реагировать на дурацкие или странные вопросы.
    - Технически такой расчет возможен, но практической пользы от него не будет...
- Где-то у него внутри происходили недоступные моему разумению переборы
вариантов.
    В принципе если в главной памяти самого робота или базе данных судового
компьютера имелись необходимые алгоритмы, учебники и справочники по астрономии,
Ларсен мог бы расчислить реальное положение Солнца для любого места на Земле в
каждую секунду от сотворения мира. По крайней мере, мне казалось, что ничего
теоретически невозможного в такой задачке нет.
    Однако Ларсен меня разочаровал.
    Не своими математическими способностями, а сутью ответа. По его мнению, в
силу таких-то и таких-то причин означенному соотношению координат и положения
Солнца на небосводе может соответствовать неограниченное количество дат как до,
так и после наступления нашей эры по грегорианскому календарю. С апериодичными
интервалами от 14-го до 21-го года. Грубо говоря, ближайшими точками времени, в
которые нас могло занести, оказывались промежутки между началом октября
1906-1913 годов в прошлом или последние числа сентября 1937-1944 в будущем. И
так далее, вверх и вниз до бесконечности...
    Требовать уточнения до дня и часа я по понятным причинам не стал. Хотя меня
несколько удивили два противоречия. В прошлый раз мы с Ириной нечувствительно
попали в 1991 год, который отстоял от нашего 1984-го всего на 7 лет, а Антон,
подбирая для нас пригодную для жизни реальность, утверждал, что доступные для
проникновения координаты времени разделены гораздо большими интервалами.
    Впрочем, скорее всего в каждом указанном случае имелись в виду совсем другие
законы и принципы. И необязательно мы сейчас находимся именно в ближайшем
прошлом-будущем, и какой-то поправочный коэффициент кратности как раз и может
воображаемое противоречие устранить.
    И проблема совсем не в теории, а в том, как понять, где мы на самом деле, и
как жить дальше, если все случилось так, как я думаю. Согласитесь, оказаться за
пределами своего времени в хорошо вооруженной и подготовленной к чему угодно
компании надежных друзей, да еще и чувствуя постоянную поддержку почти
всемогущего и всеведущего Антона, или вот так, как я сейчас, - две большие
разницы.
    После обеда, когда Аня устроилась с книгой в шезлонге под тентом, я
уединился с Ириной на кормовом балконе и в осторожных выражениях изложил ей суть
моих опасений. К предложенной гипотезе она отнеслась достаточно спокойно Как я
давно уже убедился, главное для нее - чтобы мы были вместе, а остальное
как-нибудь уладится.
    - Мы же все равно собрались путешествовать без особой цели, и отпуск у нас
не 24 дня, так что пока причин для тревоги нет. Сначала нужно точно
определиться, где мы и почему, а уже потом думать, как быть. Или сами найдем
выход, или Антон возникнет, как чертик из табакерки. Как бы опять не его это
шутка. Появится и скажет, что неизбежная на море случайность требует твоего
вмешательства именно здесь, сейчас и таким именно образом...
    За годы общения она вполне овладела и принятой в наших кругах лексикой, и
стилем мышления. Впрочем, еще 9 лет назад (биологического времени), в ночь
первого знакомства я установил, что мы с ней "одной серии", отчего и
неожиданностей в наших отношениях быть не может. А когда они вдруг все-таки
случаются, как, например, произошло с нашим давним разрывом и ее замужеством, то
все рано или поздно возвращается на круги своя.
    - Если мы оказали