плывем на пароходе по Москве-реке, тут такое
дело...
     - На пароходе? А откуда звонишь?
     - Неважно, потом. Слушай внимательно.
     Она четко и кратко, что обычно не слишком свойственно красивым женщинам
и  достигается лишь  соответствующей  служебной подготовкой,  изложила  отцу
обстановку.
     -  Нет, я никого не  посылал. Мой  сотрудник, говоришь? Где помещается?
Опиши. А, это, наверное,  Герасимов.  Нет, в его  обязанности  это  никак не
входит.  Ерунда.  Скорее всего,  просто отдыхает. Совпадение. Бывает.  Но...
Знаешь,  а ты прямо  подойди к нему и от моего имени попроси  помощи. Да-да,
помощи.  Тебе  показалось,  что  за вами следят  подозрительные  люди,  ткни
пальцем в любых и попроси поддержать, если что...
     - Спасибо, папа, мы разберемся...
     Похоже, тревога передалась и прокурору. Просто потому,  что  его обычно
самостоятельная и уверенная в себе дочь вдруг сочла необходимым обратиться к
нему, вдобавок - совершенно непонятным способом.
     - Если хочешь, я  сейчас перезвоню в Звенигород, распоряжусь, чтобы вас
там встретили на причале и отвезли в Москву...
     - Не надо, папа, мы разберемся, - повторила она.
     -  Но  ты мне  обязательно  позвони,  когда  в  Москву  вернешься,  или
приезжайте прямо сюда. Поговорим...
     - Обязательно, папа...
     Не зная, как отключиться, протянула "Дюбек" Ляхову.
     Он снова нажал кнопку.
     - Поговорили? - спросил дежурный.
     -  Спасибо.  Тут  небольшая  проблема.  Я оставляю  аппарат включенным,
Стрельников сказал, что...
     - Разумеется.
     - А на причале у Воробьевых можно организовать прикрытие?
     - Можно и раньше. Какого уровня?
     -  Тогда  -  в  Звенигороде.  Пока  что  я  обнаружил  троих  внушающих
подозрение людей. Но их может быть и больше...
     Ляхов  вышел из  связи,  но прибор продолжал работать, передавая на  КП
отряда "Печенег" звуковую картинку происходящего  в радиусе десяти  метров и
постоянный пеленг места.
     Правда, теперь там будут слышать и все, о чем они будут разговаривать с
Майей. Не слишком приятно, вечер, считай, испорчен, но,  с другой стороны...
Тарханов, Чекменев,  Розенцвейг,  а  в  особенности  - события минувшей зимы
сумели внушить Ляхову понимание серьезности происходящего. С ним в частности
и в мире вообще.
     По крайней  мере, если даже сейчас  должно что-то нехорошее  случиться,
товарищи будут знать, что именно, и примут нужные меры.
     Если   же   не   случится   ничего   -   сочтем  происшедшее   разумной
перестраховкой. На войне как на войне.
     На  минутку  отключив  прибор, предупредил Майю,  что теперь  их  будут
слушать постоянно,  по крайней мере  -  пока  обстановка  не  прояснится,  и
следует ограничиваться самыми нейтральными темами.
     - Что это за устройство все-таки и с кем ты говорил?
     - Радиостанция нового  типа. А  там -  мои  друзья.  И хватит об  этом.
Советом отца воспользуешься?
     - Почему нет? Не самый глупый совет.
     - Но и не самый умный, хотя и наиболее безопасный.
     Вадим  уже  успел прокрутить в голове несколько сценариев. Естественно,
если сейчас подсесть к  Герасимову,  завязать  с  ним дружелюбный  разговор,
выпить  вместе и  ни под каким предлогом не вставать из-за столика, свободно
можно дотянуть до приезда опергруппы.
     А  что потом?  Подозрения и останутся  подозрениями,  предъявить  будет
нечего.  Конечно,  в будущем  что-нибудь возможно,  и  удастся  раскопать  в
биографии господина Герасимова. А возможно, и нет.
     Поспешная  же эвакуация  с парохода в  сопровождении охраны  непременно
насторожит прокурорского помощника, и он тоже получит время и повод скрыться
с  концами.  А  сообщники  просто  затаятся.  Рядом  с  прокурором  и  всеми
государственными тайнами. Да  и  их с Майей в покое не оставят, будут  ждать
очередного случая.
     Гораздо  грамотнее  -  не  дергаться  и   не   высовываться.  Позволить
неприятелю сделать  ход,  который  исключит все  сомнения.  В  этом  случае,
правда,  Ляхов  рискует  не только собой, но и  Майей. Которая,  впрочем, не
девочка  неразумная,  а тоже  разведчица  и  контрразведчица в  одном  лице.
Профессиональный риск для нее входит в условия игры.
     Так он ей и сказал.
     - Значит, все же считаешь?.. - теперь уже без намека на улыбку спросила
девушка.
     - Процентов на семьдесят уверен. Физиогномика плюс интуиция.
     - Тогда действуй. Послушай, а если совместить? Оба сценария.
     -  Поясни,  -  попросил  Ляхов,  хотя уже  уловил ее  замысел. Но пусть
уточнит, понятнее станет, насколько  она сама четко свой  план представляет.
Если нет - таких дров наломать можно.

     Они вернулись к своему столику.
     Прокурорский  сотрудник  Герасимов, перешедший в разряд  подозреваемых,
успешно  продолжал веселиться со своими спутницами. Одна из них  была вполне
ничего, а вот другая...
     Нельзя сказать,  что  выглядела она  непристойно, но  для  человека  со
вкусом оказаться  рядом с  такой - нелегко. Среди  москвичек,  кстати, типаж
распространенный - не то чтобы некрасивы, скорее антикрасивы. В  то же время
сами о себе крайне высокого мнения,  богато одеваются и неумеренно красятся,
"держат  крутой  понт",  как  говорили  в  детские годы  Ляхова  в лиговских
переулках,  и,  что  особенно  поразительно, нередко  ухитряются  добиваться
впечатляющих успехов в личной жизни.
     Под  предлогом  посещения  гальюна  Ляхов,  поручив  Майе  наблюдать за
Герасимовым и его компанией, завернул в буфетную, нашел там своего официанта
и, сопроводив  просьбу мелкой купюрой, предложил  ему  налить  в  бутылку от
лучшего коньяка крепкого чая. И подать на стол  вместе  с горячим через пять
минут.
     Вообще-то официант привык к просьбам обратного  характера. Не  раз и не
два  приходилось доливать в бутылки сухого  вина  чистого  спирта. От такого
коктейля малопьющие молодые девушки очень быстро доходят до нужной кондиции,
а на пароходе достаточно кают, сдаваемых на рейс.
     Ляхов свою прихоть объяснил тем, что по определенным причинам ему нужно
продемонстрировать умение пить что угодно и сколько угодно, не пьянея.
     - Графинчик же с водкой подайте настоящий...
     Официант, о котором нашивка над карманом пиджака  сообщала,  что  зовут
его Владимир, посмотрел на клиента с уважением.
     Вадим, дождавшись,  когда  тот,  принеся  заказанное,  удалится,  налил
спецконьяк  из  хрустальной  бутылки  с  гравированными  золотыми журавлями,
дорогущий даже по  здешним меркам, не себе, а Майе, и в дальнейшем  повторял
это регулярно.
     А по поводу той самой девушки он процитировал к случаю пришедшую  на ум
фразу:  "Она  была такая  страшная, что на нее все  оглядывались.  Вот и  он
обернулся, что за черт, мол, ан уже поздно было".
     Майя  заливисто  рассмеялась.  Похоже,  их  услышали. На  что  Ляхов  и
рассчитывал. Играя в шахматы, он всегда любил  рискованно обострять позицию.
Та,  которой  это  касалось, наклонилась  к соседке  и сказала  нечто такое,
отчего та  полыхнула  на  них взглядом,  не уступающим  первому, замеченному
Ляховым, взгляду самого Герасимова.
     "Да  что  ж  это  за люди такие, -  подумал  Вадим,  -  откуда  столько
неконтролируемой ярости? Вот бы кого на аппаратуре Максима прокрутить..."
     - Не пора? - спросила Майя Ляхова.
     Пожалуй, что и пора. До единственной пристани и одновременно поворотной
точки маршрута остается меньше часа.
     Майя,  которая согласно сценарию не рассчитала силы, увлекшись коварным
из-за  своей мягкости напитком, сначала  перестала соразмерять  громкость  и
тональность голоса, потом ее потянуло на общение.
     Попытка Вадима ввести ее в рамки приличий успехом не увенчалась. Скорее
наоборот. Он попытался удержать  девушку  за руку, она вырвалась, произнесла
что-то не совсем  лестное  в адрес кавалера,  мешающего ей  развлекаться,  с
блуждающей  улыбкой  не  совсем  верными шагами пересекла широкий проход  и,
качнувшись от  якобы подбросивший пароход волны,  почти  что  плюхнулась  на
свободный стул напротив Герасимова.
     Не обращая внимания на удивленные взгляды, улыбнулась еще лучезарнее.
     -  А я  вас знаю.  Вы  работаете у моего  отца.  И даже  фамилию  вашу,
кажется, помню. Вы - Герасимов?
     -  Да, Майя  Васильевна. Герасимов. Рад вас  видеть...  Из  его  тона и
выражения лица это отнюдь не следовало.
     -  Я тоже. Знаете,  вы всегда были мне симпатичны. Удивительно, как это
мы вместе попали на этот кораблик...
     В общем, слова ее  можно  было при желании принять за истину. Герасимов
действительно был парень видный. На определенный вкус, конечно.
     Его только удивило,  отчего это  вдруг  дочка начальника, по  табели  -
чрезвычайно  высокого  по отношению к  нему, чиновнику  8-го класса,  ранга,
вдруг так повела себя, находясь в компании собственного кавалера.
     А Майя продолжала:
     - Знаете, я думала, такая прогулка будет интересной, а она - невыносимо
скучная.   Давайте  объединимся.  Сдвинем   столики,   будем  разговаривать,
танцевать, песни попеть можно.  Под гитару.  На пароходе наверняка найдется.
Шампанским  я  угощаю.  Или  коньяком. Вадим  заказал  изумительный  коньяк.
Познакомьте меня  с вашими  спутницами.  Меня  зовут  Майя,  - сообщила  она
девушкам, не дожидаясь представления и излучая предельное дружелюбие.
     Тем  волей-неволей тоже пришлось назваться.  Та,  что  посимпатичнее, -
Галина, ей  подошла бы роль продавщицы дорогого магазина дамской  конфекции.
Вторая, даже выдавив улыбку, не попыталась скрыть злобного прищура.
     - Саша, - сказала она, и прозвучало это почти как шипение кобры. У Майи
по спине пробежали мурашки.
     Господи, во что она влезла?!
     И впервые не на словах, а от души признала правоту Вадима.
     - А ваш спутник, он кто? - осторожно спросил Герасимов.
     Майя пренебрежительно махнула рукой.
     -  Бывший  одноклассник. Военным врачом служит. Приехал  для  соискания
ученой степени. Понизила голос до театрального шепота.
     - Случайно встретились, решили вспомнить детство. А вышло скучно...
     И  степень  ее  опьянения,  и  мимика, и поведение отнюдь  не позволяли
усомниться в предельной искренности. Тем более, что Герасимов  наверняка был
наслышан о взбалмошности Майи Васильевны.
     И все  же  какие-то  сомнения он  испытывал, это чувствовалось. Если он
честный человек,  то ему  просто не  хочется нарушать  атмосферу собственной
компании  ради  сошедшей  с  нарезки  прокурорской  дочки.  Да  и  возможных
последствий опасается. По принципу - минуй нас пуще  всех печалей  и барский
гнев, и барская любовь.
     Если же он  действительно лелеет тайные замыслы, знает, кто такой Ляхов
на самом деле, и задание имеет  в отношении именно его, то явная  ложь  Майи
непременно  должна  Герасимова  насторожить.  Впрочем,  "полковник Половцев"
совсем не обязан был раскрывать случайно встреченной знакомой  свое истинное
лицо.
     В  любом  случае демарш девушки  выбивает неприятеля из  колеи,  путает
заранее  согласованные сценарии, явно  их нарушает.  И, самое  главное, дает
Ляхову желанную фору.
     После некоторых колебаний Герасимов сделал выбор:
     -  Что  ж, будем  рады.  Только  столики здесь сдвигать,  по-моему,  не
принято. Позовите своего друга...
     -  Вадим,  иди сюда!  -  тут  же возопила  Майя.  -  Это мои  знакомые,
приглашают.
     Ляхов досадливо дернул плечом:
     - Оставь людей в покое, Майя. Лучше сама вернись...
     Должны были поверить внезапные знакомые, что он  сейчас явно испытывает
и   неловкость,   и  более  сильные  чувства,  кажется.  Нет,  ну,  конечно,
провинциал, вздумавший  на свои солдатские  деньги  разок  красиво кутнуть в
Москве с одноклассницей, а сейчас увидевший, что начинается что-то не то.
     - Да что ты, нас же приглашают, нам будут рады...
     Вадим  повторил свой жест, отвернулся к темной реке, где за грядой леса
слабо светились огни какой-то деревни.
     - Ну и как хочешь! А я тут посижу...
     По-прежнему  молча Ляхов налил себе  половину фужера "коньяку" и залпом
выпил.
     Если  все происходящее -  плод  его воображения,  ничего страшного. Ну,
расскажет  чиновничек  приятелям,  как  общался  с  наклюкавшейся  Бельской-
младшей, всех и делов. Глядишь, повысит свой статус.
     Если  нет  -  противник  дезориентирован  и  какое-то  время  выиграно.
Добраться бы до пристани...
     А  сейчас,  пока  Майя  грузит  внезапных  знакомых  своей  агрессивной
непосредственностью, есть некоторое время поразмышлять спокойно.
     Ну, предположим, этот Герасимов  и его бабенки -  на  самом деле враги,
агенты "черного интернационала". Что тогда?
     Они  убедились,  что  расшифрованы,  не  в том  смысле,  что  "объекты"
догадались об их роли и задаче, а просто опознаны. Следовательно - или отказ
от  акции,  или  перевод  ее  в  форсированную фазу.  Убийство, похищение  -
неважно. Важно, что  в  ближайший час, даже раньше  -  непременно произойдет
нечто.
     И все  равно Вадиму трудно было представить, что вот сейчас, на  палубе
мирного ресторана для небедных людей, начнется похожее на то, что  случилось
с Тархановым в Нью-Йорке  или с ними двоими - на лесной подмосковной дороге,
при встрече с лжеполицейскими. Стрельба, крики, кровь, трупы.
     Зато он  сейчас чувствовал себя  спокойно. Нет, пожалуй, не спокойно, а
уверенно. В  очередной раз  убедившись,  что в хорошей армии ничего  зря  не
делается.  В  начале  второй   недели  лагерных  сборов  один  весьма  много
понимавший   о  себе   слушатель  спросил,   воспользовавшись   неформальной
обстановкой, у курсового офицера, тоже принадлежавшего к высшему свету:
     -  Граф,  но  это  же бессмысленно. Если  уж  мы с вами  дослужились до
нынешних  чинов  и  положения,   зачем  нам  это  опять?  Я  тоже  учился  в
Николаевском кавалерийском,  и муштровали нас по  полной программе. А теперь
я, капитан, снова должен ползать под горящей проволокой и вспоминать  приемы
фехтования саперной лопаткой. К чему?
     На  что граф Вадбольский, светский  тонняга*,  голубоглазый  блондин  с
лицом театрального первого любовника, ответил весьма разумно:
     * Тонняга - гвардеец, законодатель мод и стиля поведения в своем кругу.
Кстати, именно упомянутым графом  была возрождена  манера  являться  на балы
непременно в лаковых сапогах с серебряными шпорами (гвард, жаргон).
     -  В вашем будущем арбатском  кабинете это  может и не понадобиться. Но
вдруг мне,  из  соседнего  кабинета, потребуется  послать  вас  в  войска  с
легендой  командира роты стратегической разведки? Боюсь, как бы не  пришлось
после этого  в  салоне  нашей  общей знакомой  Людмилы  Леонидовны  мне пить
шампанское без вас.
     Под  дружный смех офицеров, кое-что в подобных делах понимающих, еретик
признал свою неправоту.
     Для  Ляхова тот  разговор приобрел именно сейчас особую актуальность. И
он чувствовал, что год соответствующих тренировок не прошел даром.
     И очень  скоро  полученные  навыки могут пригодиться,  поскольку он  не
только вслушивался  в разговор за соседним столиком, но и  смотрел  глазами,
как говорил его ординарец и водитель ефрейтор Старовойтов.
     Кроме  лиц,  у  подружек  Герасимова  имелись  еще  и  фигуры.  Оч-чень
тренированные.  Что руки,  что  бедра,  что спины  свидетельствовали  -  эти
барышни, пусть не в гвардейских казармах, свой курс подготовки тоже  прошли.
И не в длинные платья с кружевами и воланами они на эту прогулку приоделись,
а в не стесняющие  движений  льняные костюмы, вроде  и модные,  но с  такими
разрезами на юбках, что делай ногами что хочешь. Вернее - что потребуется.
     Что ж, чем быстрее, тем лучше.

     Майя общалась с новыми знакомыми,  забыв  и  думать о Ляхове,  он,  все
более  мрачнея,  не  глядя  в  ее  сторону,  ковырял  вилкой   в  тарелке  с
бефстрогановом, рюмку за рюмкой хлестал "коньяк". Курил, прикуривая папиросы
одну от одной.
     Ну, не  удался вечер! Зря потрачены  нелегкой службой скопленные рубли,
подружка, на  которую  возлагались определенные надежды, оказалась столичной
вертихвосткой. И что теперь делать?
     Дойдя до кондиции,  он тупо уставился на опустошенную бутылку, лицо его
выражало мучительное размышление: что бы это значило?
     Встал и,  цепляясь за леерное ограждение, двинулся в  сторону гальюнов,
расположенных на второй палубе.
     Держался он именно так, как  следует выглядеть офицеру  после полулитра
крепкого. Почти без закуски.
     И почти сразу за Вадимом, выждав от силы полминуты, покинула свое место
пресловутая девушка Саша. Тоже ей потребовалось облегчиться.
     Майя чуть было не дернулась следом, уж больно собранными и хищными были
движения  соседки  по  столу,  но   вовремя  вспомнила  главное   -  заранее
согласованные  планы должны  соблюдаться  в  точности, если  не  последовало
прямой команды об их изменении.
     Значит - играть свою роль  дальше  и ждать. Жаль только, что  не было у
нее с  собой даже плюгавенького  дамского браунинга. Так  кто же  мог знать!
Разве бутылкой засветить Герасимову или оставшейся соседке, если что...

     Ляхов добрел почти до нужного места.
     Узкий проход между корпусом надстройки и фальшбортом. Справа поднятая в
походное положение  аппарель,  которая  при швартовке к пристани играет роль
сходней,  слева   поперечный  коридорчик,  ведущий,  мимо  трапа   машинного
отделения, на противоположный борт.
     Сразу за  поворотом  - оклеенные  линкрустом  стальные  двери туалетных
комнат. Мужской и дамской, напротив друг друга. Призрачный свет синих, будто
при военном затемнении, ламп.
     Сзади,  быстро приближаясь, цокали по  тиковому настилу палубы каблуки.
Услышав их звук прямо за спиной, Вадим с неуклюжей вежливостью посторонился.
     - Проходите,  мадам,  вам, видать, еще сильнее приперло, чуть  не бегом
бежите... - вымолвил он с пьяной фривольностью.
     - Ах ты, козел! - Саша то ли действительно возмутилась хамским намеком,
то ли заводила сама себя перед выбросом боевой энергии.
     Однако  его  расслабленный  вид  и  неверные  движения   профессионалку
дезориентировали. Слишком уж простой показалась задача.
     Удар она наносила стереотипный, сзади-слева, между плечом и шеей.
     Ляхов   же,   заранее  собравшись,   присел  с   поворотом  и   ответил
нестандартно,  от всей души, снизу  вверх, кулаком в промежность. Благо юбка
короткая, не помешала.
     Женщины-бойцы регулярно  применяют  такой  удар  по  мужикам,  сами  же
отчего- то подобной  подлянки не ждут. А ведь эффект практически одинаковый.
Просто нужно знать анатомию и физиологию и правильно попасть.
     Саша  от ослепительной боли глухо  вскрикнула  и грохнулась копчиком  о
палубный настил. Что окончательно ее лишило активности.
     Рывком  он затащил ее  в дамский отсек. Не слишком задумываясь,  почему
именно туда, но интуитивно показалось, что так будет лучше.
     Перед  кабинками, в  отделении,  где  принято висеть двум  писсуарам, у
женщин помещался длинный стол с врезанной  раковиной умывальника, зеркало во
всю стену. В отдельном отсеке имелось обширное биде. В самый раз.
     В него он Сашу и усадил, стянул своим  шелковым галстуком заведенные за
спину руки, прикрутил как можно  туже к  сливной трубе. Поискал глазами, чем
бы связать ноги. Ремень из брюк вынимать не хотелось.
     Догадался.
     Ее же  чулками.  Двойной  жгут получился мощный и длинный.  Восьмерками
вокруг щиколоток, и к той же трубе. В такой позе не больно-то подергаешься.
     Кляп  бы  еще  сообразить,  хотя вряд ли она станет орать,  призывая на
помощь.
     Однако  кто  ее  знает?  Придет  в себя,  придумает  изобразить  жертву
насильника,  промышляющего  именно  по  дамским  туалетам. Укажет  на  него,
отмазывайся потом!
     Поэтому,   недолго  думая,  Ляхов  затолкал   ей  в   рот  до  половины
использованный рулон туалетной бумаги.
     -  Скажи  спасибо,  что так, а  то, бывает, собственные  носки на  этот
пред