подавать виду, но  весь  здешний  бархат,  ковры,  карельская
береза, запах воска, которым натирали полы, китайская ваза в рост человека
в углу -  все  приметы  недоступной,  сказочной  жизни  произвели  на  нее
впечатление. Ее выдавали только глаза, слишком уж оживленно скользящие  по
деталям обстановки.
     - Ох, а вид какой! - воскликнула она, выйдя  на  балкон.  Вид  отсюда
правился и Берестину. С двенадцатого этажа Москва  тогдашняя  видна  была,
почитай, вся, а там, где сейчас  был  мрак,  он  мог  представить  огни  и
небоскребы Калининского проспекта, университета, Смоленской  площади...  А
прямо напротив сияли недавно установленные звезды Кремля.
     ...Перед самым рассветом  Берестин  проснулся,  стараясь  не  шуметь,
вышел в холл, присел на подоконник. Внизу, на  Манежной,  было  пусто.  Ни
людей, ни машин, если  не  считать  изредка  проскакивающих  через  проезд
Исторического музея "эмок" и ЗИСов. В его Москве поток  машин  не  иссякал
никогда, даже недоумение возникало - как могут  люди  метаться  по  городу
круглые сутки?
     Он думал о Лене. Добрая, молодая, красивая, во вред  себе  доверчивая
Лена. Что с ней будет через полтора месяца? Война, эвакуация, какая-нибудь
Алма-Ата или Ташкент, если не Чита, к  примеру.  Голодный  паек  служащей,
карточки, случайные связи с театральным начальством или офицерами запасных
полков, то ли от одиночества, то ли даже от голода. А ведь заслуживает она
совсем другой жизни. Жаль, а что поделаешь?
     Он вернулся в спальню, лег и мгновенно провалился в сон, в котором не
было ничьих сновидений, ни своих, ни марковских.
     Резко, как колокол громкого боя, зазвонил телефон. Берестин мгновенно
сел на постели, сразу поняв, кто звонит, и боясь  только  одного  -  чтобы
трубку не подняла Лена. Конечно не командарм Марков боялся, просто Алексею
было бы неудобно перед Андреем, лишенным  по  общему  согласию  таких  вот
радостей жизни. Мельком он глянул на часы - половина одиннадцатого.  Лена,
уже одетая, шла к телефону, и пришлось остановить ее.
     - Где болтаешься всю ночь, начальник? - зазвучал  в  трубке  близкий,
через Красную площадь всего, голос.
     - Прошу извинения, у приятеля одного посидели...
     - Откуда у тебя тут приятели?
     - У меня точно нет, а у пациента имеются.
     Лена стояла рядом, и Берестину приходилось говорить так, чтобы она не
поняла, с кем и о чем идет речь.
     - Водку, значит, пьешь, а товарищу Сталину одному войну выигрывать...
Ты вот что, если выспался - приезжай,  я  тебе  подарок  приготовил.  -  И
по-сталински резко Новиков повесил трубку.
     Берестин посмотрел на Лену при свете дня. Без накрашенных глаз, губ и
прочего макияжа смотрится не так, как могла бы, исходя из фактуры  Наивное
время естественности...
     - В генштаб вызывают, дела... Давай, собирайся, позавтракаем вместе.
     Он привычно быстро оделся, затянул ремни, глянул  в  зеркало.  Брился
вечером, можно обойтись, остальное тоже в порядке.
     Вошла Лена, в своем - нет, ей-богу, ужасном платье. И босоножки  эти,
а особенно белые носки с голубой  каемочкой...  Как  раз  такой  временной
интервал, когда старая мода кажется до предела карикатурной.
     Огромный зал ресторана был пуст. Только в середине сидели два немца в
авиационной форме и ели сосиски. Много сосисок. После берлинских карточек.
Увидев Маркова, вскочили и щелкнули каблуками. Он им кивнул  и  улыбнулся.
Вот чем хороши немцы, так это уважением к мундиру. Наши бы  орлы,  году  в
восьмидесятом,  в  кабаке,  да  глубоко  плевать  хотели  бы   на   любого
заграничного хоть фельдмаршала.
     Что этим  немцам  за  их  вежливость  пожелать?  Остаться  в  Москве,
интернироваться, и потом активно строить новую, демократическую  Германию?
Или геройски пасть в боях за фатерланд?
     При всех своих недостатках Берестин все же был интернационалистом  и,
даже готовясь к беспощадной борьбе с фашизмом,  против  конкретных  немцев
зла пока  не  имел.  Вдобавок,  он  хорошо  помнил,  как  во  время  своей
лейтенантской службы приходилось  тесно  взаимодействовать  с  ребятами  в
такой же, только без орла над карманом, форме
     Хорошо завтракать в  пустом  ресторане.  Тихо,  прохладно,  спокойно.
Официанты  внимательны,  и  ничто  не  мешает  верить,   что   простокваша
действительно вкуснее и полезнее белого хлебного вина.
     В разговоре Берестин упомянул, что завтра ему уже, наверное, придется
уехать. Лена на мгновение опечалилась. Но потом, преодолев что-то в  себе,
с улыбкой сказала:
     - Сергей Петрович, я с вами попросту сейчас говорю... (Ночью они были
на "ты", а при свете дня, при рубиновом блеске его орденов  и  ромбов  она
снова перешла на "вы"). Если хотите - я с вами поеду. О женитьбе и  прочем
- никаких разговоров, но если я вам  хоть  в  чем-то  нужна,  хоть  только
рубашки стирать, я поеду... Мне рядом с вами быть, и все... - Голос у  нее
осекся.
     "Вот так она всегда и проигрывает", - подумал Берестин.
     - Не так ты говоришь, Лена, совсем не так. Во-первых, "вы" тут  никак
не к месту. А во-вторых, это я тебя должен на коленях уговаривать, а ты бы
из особого ко мне расположения обещала подумать.
     - Вы надо мной смеетесь? - веря и не веря, спросила она.
     - Ты, Лена, ты, а не вы. И не смеюсь я, счастлив был бы, если  бы  ты
со мной поехала. Но подумай, я еду командовать  округом.  Времени  у  меня
будет - минус десять часов в сутки. А там, может, и война...
     - Ссргей, я поеду! Если даже раз в неделю видеться будем...  Лишь  бы
знать, что я тебе нужна... - У нее похоже, даже слезы блеснули.
     На игру это не было похоже, но у Берестина все же мелькнуло сомнение:
для горячей любви не мал ли срок?
     Лена,  очевидно,  уловила  на  лице  Маркова  отражение  берестинских
мыслей.
     - Сергей, я не навязываюсь, но ты не думай, если раньше  у  меня  что
было, это ничего не значит, лучше меня для тебя... Я готовлю хорошо,  шить
умею...
     Алексею стало даже чуть не по себе. В своем забывшем  об  искренности
чувств времени он не привык к таким излияниям. Ирония, даже  легкий  налет
цинизма сильно облегчали жизнь, но отучили от простоты и откровенности.
     "Женюсь на ней в Минске, - решил он, - хоть генеральский  аттестат  и
привилегии получать будет до конца войны. Не все ж американцам фильмы  про
золушек снимать. И Марков пусть спасибо скажет, когда я уйду. Ив лагеря  я
его вытащил, чины вернул,  национальным  героем  сделаю,  да  еще  женщину
подарю такую..."
     - Ладно, Лена, поговорили. Хватит пока. Мне надо идти. Вот ключ.  Жди
меня вечером. Если хочешь. - Он встал. -  Да,  вот  еще.  Раз  уж  мы  так
поговорили  интересно...  -  Он  достал  из   нагрудного   кармана   пачку
сторублевок. - С театром ты завязывай... (Он  машинально  употребил  слово
явно не из того ряда, но Лена не обратила  внимания  на  это  -  она  была
слишком взволнована). Походи лучше по магазинам, подбери себе что-нибудь.
     И, не давая возможности ей возразить или, упаси бог,  благодарить  за
этот - черт его знает, может, и не совсем приличный  -  поступок,  коротко
кивнул и быстро пошел через вал к выходу.
     Он понимал, конечно, что вряд ли возьмет ее с собой,  но  и  оставить
теперь ее просто так казалось и неразумным, и неблагородным.  Лучше  всего
организовать ей  в  Москве  отдельную  квартиру,  одновременно  и  себе  -
запасную базу на всякий случай. На такое дело у Сталина власти  хватит.  А
перед возвращением действительно женить на  ней  Маркова.  Хватит  ему,  в
самом деле, в холостяках ходить.



                                    4

     Не  задерживаясь  в  приемной,  только  слегка  кивнув  Поскребышеву,
который в последние дни пребывал  в  состоянии  тягостного  недоумения  от
всего происходящего, Берестин прошел в кабинет.
     Кроме Сталина там был еще  один  человек,  невысокий,  коренастый,  в
несвежем генеральском кителе без нашивок,  петлиц  и  наград,  от  которых
остались только многочисленные дырки на груди.
     Берестин никогда не видел его фотографий (даже для статьи  в  военной
энциклопедия не нашлось), но ошибиться не мог - это был не кто  иной,  как
герой  Советского  Союза,   начальник   Главного   управления   ВВС   РККА
генерал-лейтенант Рычагов Павел Васильевич, тридцати лет  отроду.  Бывший.
Все бывший - и по должности, и по званию. Забрали его перед самой  войной,
и куда делся - неизвестно. Про других хоть год  смерти  указан,  а  ему  и
этого не досталось. Но пока, значит, жив, раз здесь сидит... Рычагов ходил
у Сталина в любимцах, звания и должности сыпались на него, как ни на  кого
другого в то время. А потом все сразу кончилось. Не понравилось вождю, что
молодой главком авиации начал говорить, что  думает,  и  руководить  своим
ведомством, исходя из интересов дела,  а  не  применительно  к  настояниям
хозяина и его подручных.
     Как радушный хозяин, Сталин представил друг другу Маркова и Рычагова.
     Рычагов был сейчас не то чтобы мрачен, а подавлен и угнетен. Глаза  у
него прятались под полуопущенными веками, и рукопожатие  вышло  вялое,  он
смотрел мимо Берестина и мимо Сталина, словно видел где-то в углу кабинета
свой настоящий конец, а в инсценировку,  что  разыгрывалась  сейчас  -  не
верил. "Зачем все это? Не мучили  бы  уж..."  -  нечто  подобное  прочитал
Берестин в его взгляде, и словно холодок пробежал между лопаток.
     Новиков  тоже  ощутил  ужас,  мелькнувший  по  комнате,   как   крыло
гигантской ночной бабочки, и решил разрядить обстановку.
     - Товарищ Берия, - обратился Сталин к Берестину, словно приглашая его
включиться в разговор, который вели здесь до него, -  товарищ  Берия  (при
этом имени Рычагов вздрогнул) несколько  погорячился.  Неправильно  оценил
слова и поступки товарища Рычагова  и,  не  посоветовавшись  с  Политбюро,
задержал его. А у нас, к сожалению, не нашлось времени  спросить:  а  куда
это вдруг пропал товарищ Рычагов? А когда узнали, куда, недопустимо  долго
не могли выяснить, кто прав: товарищ Берия, или...
     Он взглянул  на  Рычагова,  смущенно  развел  руками.  Так  уж,  мол,
получилось...
     Берестин попробовал поставить себя на место Павла -  Паши,  как  звал
его за глаза весь воздушный флот. Как он это воспринимает?  Как  извинение
или как продолжение дьявольской игры? И что ждет от будущего? Не  сломался
ли насовсем, как многие из тех, кто побывал в гостях у Николая Ивановича и
Лаврентия   Павловича?   Не   должен   бы...   Нервы   у   него   молодые,
летчик-истребитель, сидел  недолго,  да  и  сел  как  раз  из-за  сильного
характера. Правда, если он верил в Сталина как в бога, а потом понял,  что
богом прикидывался дьявол, тогда случай тяжелый.
     Единственный, наверное, из выдвиженцев тех  лет,  он  воспринял  свой
взлет так, как и следовало. Не скрывал, что многого еще  не  знает,  и  не
стеснялся учиться всему, чему надо.  И  одновременно  поведением  своим  и
словами напоминал каждому: меня назначили на этот пост,  я  -  главком,  и
буду говорить и делать то, что считаю нужным. Так и поступал.
     Вот и рубил с трибуны на всесоюзном совещании высшего комсостава РККА
в декабре сорокового года, что завоевание господства в воздухе в  грядущей
войне - под большим вопросом, оттого, мол, и оттого, а за этими "оттого" -
и   неправильное   определение   приоритетов   в   авиапромышленности,   и
неправильная  установка  в  подготовке  личного  состава,  и   технический
авантюризм некоторых КБ, и ни в какие ворота не лезущая передача  контроля
за строительством  аэродромов  НКВД,  и  т.д.,  и  т.п.  Такое  мало  кому
прощалось даже в келейных разговорах, а тут - с высокой трибуны! Через три
месяца с небольшим генерал-лейтенант Рычагов после резкого, на грани крика
разговора по ВЧ  с  Берией  о  том,  что  девяносто  процентов  аэродромов
прифронтовой зоны запланированы под одновременную реконструкцию,  самолеты
стоят сотнями, крыло к крылу и им неоткуда взлетать, заявил, что прямо  из
Минска он идет на доклад к Сталину. И... никуда больше  не  пришел,  кроме
отдельной камеры Лубянской внутренней тюрьмы,  где  с  ним  раз  в  неделю
беседовал лично Берия, а в промежутках - его ближайшие помощники.
     Сталин вдруг изменил тон. Теперь чувствовался только Новиков.
     - Значит, Павел Васильевич, что было - забудем. Разбираться  некогда.
И не с кем. На Кавказе говорят: кто бежал - бежал, кто убит - убит.  Война
рядом.  На  вашем  посту  сейчас  другой  человек.  Вновь  переигрывать  -
нецелесообразно. Чтобы вы могли проявить себя в  деле,  поедете  в  Минск,
командовать  авиацией  округа.  Вот  ваш  прямой  начальник,   командующий
округом. Надеюсь - сработаетесь. Взгляды у  вас  совпадающие.  Если  будет
острая необходимость -  звоните  лично  мне.  Но,  думаю,  и  с  товарищем
Марковым все решите. Нынешнего начальника ВВС округа используйте по своему
усмотрению.
     Рычагов поднял голову.
     - А кто сейчас на моем месте?
     - Ваш бывший заместитель.
     - А, Жигарев... Наверное, справится.
     - Вам надо отдохнуть, Навел Васильевич. Вам есть куда поехать сейчас?
     - Не знаю...
     - Товарищ Сталин, - вступил в разговор  Берестин.  -  Пусть  генерала
отвезут в мой номер, доставят ему свежую форму, ордена и прочее, он придет
в себя, а потом мы все решим.
     - Согласны, товарищ Рычагов?
     - Как прикажете...
     - Вот так и прикажем. Езжайте, все будет  сделано.  Закажите  обед  в
номер, сами никуда не ходите, можете выпить, но не слишком, и ждите своего
командующего.
     Когда Рычагов ушел в сопровождении старшего  политрука  -  но  не  из
НКВД, а армейского (Новиков все же осуществил в  Кремле  смену  караулов),
Андрей походил по кабинету, потом сел напротив Берестина.
     - Ужас, что делается... А Паша мне не нравится. Раскис.
     - Нет. Он не раскис, а сорвался. Приготовился, может, к концу,  когда
из камеры вывели и за ворота повезли, а тут сразу вот как... Как с размаху
в отпертую дверь. К утру он отойдет. Жену его надо разыскать, она  у  него
тоже летчика, не знаю - посадил ты ее тоже или как?
     - Сейчас выясню.
     - Давай. Если сидит - тоже пусть в порядок приведут и завтра  встречу
устроим. Послезавтра - в Минск. Время жмет.
     - Так где же ты ночь провел? Доложи вождю.
     Берестин рассказал, не скрыв и планов по отношению к Лене.
     - Хитер.. - усмехнулся Новиков и жестом пресек возражения Алексея.  -
Не хуже тебя все понимаю. Ладно. Квартирный вопрос решим, не проблема. А в
загс, конечно, ходить не нужно, мы рекламы не  любим.  Сделаем  красиво  и
оригинально. Напишем справку, что такая-то есть жена такого-то, и попросим
лично Калинина  подписать...  Во  ксива  будет!  Музейная.  Когда  станешь
экспонатом истории, пусть биографы изумляются,  в  чем  причина...  Но  на
фронт ее с собой - не брать. Марков пусть потом как знает, а Берестин  мне
нужен свободным от мирских сует. Я же обхожусь.
     - Ну, у тебя же другое. Власть! Самый сладкий наркотик.  А  власть  у
тебя немыслимая. Гений всех времен, дядя Джо...
     - Кстати, о дяде. Надо ему  усы  малость  обпалить.  Чтоб,  когда  мы
уйдем, возврата не было. Я уже набросал тут. Партия чтоб  осталась  только
политической силой. Власть  -  действительно  передать  Советам,  землю  -
крестьянам. И главное - устранить монополизм.  Думаю,  без  многопартийной
системы и независимой прессы даже настоящих выборов не  организуешь...  Но
вопросов много, надо посоветоваться. Потом покажу. А сейчас ты у  меня  за
гения сыграешь. Там ракетчики  в  приемной  ждут.  Я  с  ними  поговорю  о
форсировании работы по "катюшам", чтоб к началу успеть.
     - Если бы установок двести было... Полсотни надо сделать на  танковых
шасси. От БТ. И по сорок восемь направляющих... Очень пригодится.
     - Ты пока, чтоб время не терять,  нарисуй  в  деталях  РПГ-7,  СПГ  и
фаустпатрон на всякий случай. Предложим, как твое изобретение.
     - Счас сделаем. Зови своих ракетчиков.


     Группа  специалистов  из  ракетного  КБ  была,   разумеется,   крайне
поражена, когда Сталин не только очень грамотно поговорил о  возможностях,
какие сулит широкое применение ракетного оружия, но и сугубо категорически
осудил все задержки, имевшие место как по вине ГАУ, так и по недостаточной
активности самих ракетчиков,  не  умеющих  отстаивать,  как  должно,  свое
изделие. (О репрессированных основателях КБ он решил пока не вспоминать).
     - Считайте приказом - в течение трех недель довести выпуск изделий до
двадцати штук в  сутки.  Любыми  способами.  Вводите  трехсменную  работу,
занимайте  любые  производственные  мощности,   подходящие   по   профилю,
упрощайте технологию. Для поощрения лучших рабочих  и  ИТР  выделим  какие
угодно суммы. Вносите предложения. График выпуска докладывать еженедельно.
Пока все. А теперь давайте послушаем товарища Маркова...
     Берестин с интересом присутствовал на  совещании.  Перед  ним  сидели
люди,  мгновенно  вознесенные  из  жалкого   и   унизительного   положения
полупризнанных  изобретателей  к   вершинам   славы.   Одобрение   Сталина
воспринималось именно так. Что они могли испытывать еще час  назад,  кроме
глухого  раздражения  и  горестного  недоумения?  Понимая,   что   создали
великолепное оружие, далеко опередившее свое время, и не имея  возможности
этого доказать, поскольку увешанные  звездами  вожди  армии  поставили  на
изобретении жирный крест: оно, мол,  не  обеспечивает  точности  попадания
(отдельного снаряда!), сравнимого с меткостью орудия образца 1902/27 года.
И хоть ты лопни, наподобие снаряда названного орудия!
     Дав ракетчикам немного переварить полученные указания, Берестин встал
и заговорил с интонациями лектора общества "Знание".
     - Товарищи, мне придется напомнить вам некоторые аспекты  только  что
завершившихся операций в Западной Европе Если вы следили за печатью, то не
могли не обратить внимания на то, что  немецкая  армия  с  постоянством  -
впрочем, вполне оправданным - применяла один и тот же прием: прорыв фронта
на всю глубину обороны танковыми  клиньями  и  последующую  дезорганизацию
всей стратегической структуры противника. Исходя из этого,  позволим  себе
задать вопрос - что, на ваш взгляд, можно противопоставить такому приему?
     Присутствующие  явно  были  удивлены  таким   резким   переходом   от
сталинской категоричности к академическому тону незнакомого командарма.  В
то время и на таком уровне обычно разговаривали по-другому.
     После короткой паузы сидевший  у  дальнего  конца  стола  бригинженер
сказал:
     - Ну, это, очевидно - сильную противотанковую артиллерию.
     - Совершенно верно.  Но,  прошу  заметить,  мы  пока  не  располагаем
артиллерией,  способной  решать  данную  задачу.   Не   имеем   подходящей
организованной структуры артчастей, соответствующей матчасти. И не  всегда
нам удастся вовремя определять направления главных ударов. Если  противник
использует, допустим, пятьсот танков одновременно... Поэтому напрашивается
вывод - надо иметь мощное и маневренное противотанковое  оружие  в  каждой
роте, даже каждом взводе.
     - Это не новость,  -  разочарованно  сказал  тот  же  бригинженер.  -
Противотанковые ружья  известны  давно,  но  итоги  польской  кампании  не
подтвердили их эффективности.
     Берестин подошел к нему, остановился рядом.
     -  Вы  правы.  Эффективность  была  невысокая,  хотя  это,  возможно,
объясняется не только техническими причинами. Но  мне  начинает  казаться,
что вы - представители самого  революционного  направления  в  артиллерии,
сами до конца не представляете, на что годится ваше  изобретение.  Вот  я,
прошу прощения за нескромность, имел возможность довольно долго думать над
вашими реактивными снарядами. И возникают довольно простые идея. Например,
взять снаряд с одной направляющей, поставить  на  легкий  станок,  и...  -
Берестин с ожиданием посмотрел на присутствующих, без спросу взял со стола
Сталина папиросу и