-вашему, - англичанин?
    - А по-вашему - кто? - Тут же, для поддержания разговора и якобы для
лечения, он подал капитану маленькую голубоватую таблетку, две галеты с
вложенным между ними кусочком ветчины и хорошую стопку виски.
    - Я как думал, так и думаю, что русский. Меня с ним познакомили именно как с
русским и заверили, что во время моей миссии он будет оказывать мне всю
необходимую помощь, по преимуществу негласно, но в случае необходимости... Как это
и случилось.
    Голубая таблетка из специальной аптечки Шульгина, предназначенная для очень
мягкого, аккуратного развязывания языков, когда собеседник начинает выбалтывать
тайны, не видя в этом ничего необычного, напротив, считая, что именно так и
следует поступить из неких высших соображений, начинала действовать.
    Сейчас немец вообразил, что, во-первых, они оказались в таком положении, что
друг Ричард должен наконец узнать правду. Неизвестно, удастся ли им спастись, а
позволить хорошему человеку умереть, даже не понимая, отчего он оказался в
подобном положении, - непорядочно.
    Во-вторых, если они выберутся, то на лучшего соратника, чем Мэллони, нечего
и рассчитывать, он это уже доказал неоднократно.
    В-третьих, фон Мюкке имел не только право, а и обязанность по ходу дела
вербовать себе помощников.
    Ничего этого Шульгин капитану не внушал, в том и заключалось коварство
препарата, что заставлял мозг пациента по собственной инициативе находить
убедительные обоснования необходимости немедленно поделиться своей тайной.
    И за следующие полчаса фон Мюкке наконец-то признался своему спасителю, что
еще в начале этого года он был не то чтобы завербован, а приглашен на службу в
одну могущественную организацию резко националистического толка, ставящую своей
целью возрождение самосознания германской нации и реванш за позорный Версаль.
    - Это что же, "Стальной Шлем", или партия Гитлера - Штрассера? -
поинтересовался Шульгин - А может быть, наоборот, сторонники Вальтера Ратенау?
То есть вопрос в чем? Вы собираетесь идти к реваншу с Россией против Антанты или
с Антантой против России? И с какой Россией вам больше по пути, с красной или с
белой?
    - Сложные вы мне вопросы задаете, - с некоторой даже тоской в голосе ответил
фон Мюкке. - Понятно, что вы мой спаситель, и я вам должен, как обещал, правду
сказать. А как я вам ее скажу, если и сам не знаю. Вот хотите верьте, хотите
нет, а я ведь по-прежнему всего лишь моряк. Не торговец я машинами и котлами,
хотя, если сумею продать, кое-что с этого поимею. А вообще-то мне была обещана
помощь очень высокопоставленных людей из окружения Кемаля-паши, чтобы устроиться
служить на "Гебен". Я ведь, честно признаться, больше ничего и не умею. А тут
есть шанс стать даже и командиром. Как мне сказали, многим турецким деятелям
нужен противовес слишком уж усилившемуся влиянию русских...
    - Так. Это и вправду интересно. Но разве сейчас все подобные посты не
занимают русские офицеры? Я читал...
    - Да, пока занимают. Но уже и в ближайшем окружении Мустафы Кемаля зреет
недовольство.
    Психологическая и историческая инерция, знаете ли. Ведь большинство турецких
офицеров, их отцы и деды привыкли видеть в русских извечных врагов, а в
европейцах - советников, финансистов, военных инструкторов и так далее. Пусть
даже русские помогли выиграть последнюю войну, полгода-год - слишком малый
отрезок времени по сравнению с веками. Все еще можно отыграть назад. Далеко не
всем нравится, что русские фактически контролируют проливы, строят свой город на
подступах к Стамбулу... В общем, переплетается слишком много факторов, а в итоге -
лично у меня появляется редкостный шанс...
    - Я вас прекрасно понимаю, - кивнул Шульгин. - Грех не воспользоваться.
Такой человек, как вы, прямо рожден для подобных авантюр. А я? Как видите вы мою
роль в этой истории?
    - А вы, мой друг, можете стать моим ближайшим помощником и партнером. С
вашим опытом, знанием Востока, надеюсь, и неплохими связями в метрополии...
    - Почему бы и нет? Я уже занимался чем-то похожим в Бирме и Южной Америке,
хотя и на уровне племенных вождей, а не правительств в недавнем прошлом великих
держав. Но отчего не попробовать свои силы на более высоком уровне. Только
имеете ли вы соответствующие полномочия? Как все это будет выглядеть?
    - По правде сказать - пока не знаю. Но если мы доберемся до Стамбула, я
вступлю в контакт с людьми, к которым имею рекомендации... Там посмотрим, а пока
вы будете числиться именно моим близким другом и напарником. Осмотримся, потом
будем конкретизировать наши позиции...
    - А... - собрался Шульгин задать следующий вопрос, и тут услышал отдаленные
шаги Славского. - Все. Пока молчите, Гельмут. Позже продолжим... Мне ваши тайны
вообще ни к чему, но терпеть не могу дураком себя чувствовать в чужих играх...
    ...Славский вошел, осторожно неся перед собой стаканчик.
    - Поздравьте с успехом, господа. Нашел. Там по стене сочится струйка. Очень
слабенькая, но все же. За час вот набралось.
    Он протянул стакан фон Мюкке, и тот, смакуя, выцедил ровно треть.
    - Пейте, пейте, ваша доля - половина. Я уже напился. И пристроил там
мешочек. Часа через три, думаю, у нас будет приличный запас.
    Он уселся в углу, с наслаждением расправил затекшую во время сбора воды
спину, закурил папиросу.
    - А вы чем без меня занимались?
    - Чем тут заниматься? Сделал вот Гельмуту массаж. Он явно идет на поправку.
Выбраться бы наружу, попарить его в содовой ванне, растереть бальзамом на
змеином яде, - подмигнув фон Мюкке, ответил Шульгин. - Так что принимайте вахту,
а я отправлюсь на дальнейшие поиски.
    И - вот еще что, господин Славский, давайте-ка отойдем на минутку.
    За ближайшим поворотом он, до этого вроде бы дружески поддерживая Станислава
под локоток, внезапно резко сжал пальцы. Так, что тот сдавленно зашипел от боли.
    - Вы что?..
    - Нет, я ничего. А вы себе хорошо представляете наше положение? Заодно не
забыли наш разговор в пивной? Так вот. Дурака я из себя делать никому не
позволю. - И тут же он перешел на стремительный английский. Шульгин говорил
очень быстро, едва успевая языком за мыслями: - Дело ведь вот в чем. Дорогу
наружу я могу найти и один. Один и уйду. Вы мне совершенно не нужны, если честно
сказать. Скорее - даже обуза. Долг чести, если он и был, я исполнил Дальше
живите как хотите. Не моя забота. А если желаете продолжать отношения -
расскажите мне все: для чего это все, кто вы, на кого работаете, сколько могу
заработать лично я. Ставки у вас идут на миллионы, чувствую. Готов получить свою
долю. Или...
    Прервался, наблюдая за реакцией Славского, начал, как всегда, выигрывая
время и маскируя свои эмоции, прикуривать.
    - О чем вы говорите, Ричард? Я не понимаю. Скажите по-русски, по-немецки... -
в голосе Славского Шульгин уловил долгожданную слабину.
    И ответил опять по-английски:
    - Не понимаете? Тем хуже для вас. Лучше бы бросили валять дурака. Вы давно
себя выдали. Родной язык от специалиста не скроешь. Я даже могу сказать, откуда
вы родом, где учились и какими языками сверху маскируете базовый. Что я, зря
изучил лингвистику двенадцати языков?
    А выход из лабиринта я найду и без вас. Вы мне не нужны. Это - понятно? -
помахал в воздухе ярко пылающей и рассыпающей искры сигарой. - Гуд бай, май лав,
донт край, май лав...
    Отвернулся от Славского, сделал шаг, второй и, резко присев, развернулся на
каблуках.
    Станислав, оскалившись, тянул из-за пояса револьвер.
    Отлично, просто отлично! Как раз этого Сашка от него и ждал.
    - Ну давай, давай его сюда...
    Тыльной стороной левой руки он отбил руку Славского в сторону, правой
закатил не сильную, но звонкую пощечину, потом отобрал аккуратный восьмизарядный
"кольт-38 арми спешиал".
    Хорошая такая машинка, с откидным барабаном и полированными ореховыми
щечками рукоятки. Но профану что ни дай, толк один...
    - Дурак! Ну и подыхай в этой поганой пещере вместе со своим паралитиком!
    Сунул револьвер в карман, для полной достоверности мизансцены плюнул
Славскому под ноги и не спеша пошел по штреку.
    Все это, как ранее отмечено, говорилось по-прежнему на изысканнейшем
английском, на котором даже аналоги русских "дурак, подонок и сволочь" звучали
вполне по-джентльменски.
    Как ему казалось, все он сделал более чем убедительно. Оставалось только
ждать.
    И результат акции последовал незамедлительно.
    - Да подождите же вы, черт возьми! - Этот глас вопиющего в пустыне прозвучал
на чистом языке их "общей" родины, туманного Альбиона.
    - Ладно, понимаю я ваш проклятый язык. Ну и что? Чего вы от меня хотите
добиться?
    - Мой бог! Я вам уже десяток раз повторял. Что абсолютно ничего. Не нужны вы
мне и почти неинтересны. Это я вам все время для чего-то нужен. Но раз вы
дозрели, спрашиваю последний раз - в чем смысл всей этой истории, кто вы, кто
фон Мюкке и те люди, которые гоняются за нами? Как вы упорно не хотите понять,
что судьба свела вас совсем не с тем человеком, которым можно управлять втемную.
Вот я вас сейчас немного поучил. Вы не нашли адекватного ответа... Какие у вас
претензии?
    Даже при свете направленного в потолок фонаря Шульгин увидел, что Славский
пребывает в состоянии "плюнь - зашипит". Как раскаленный утюг. Этого он и
добивался. Разведчик - обязательно перетерпит. А бывший офицер, может и
броситься невзирая на последствия. Впрочем, момент им уже упущен.
    Сашка сказал примирительно:
    - Плохо владеете собой, "мистер Лоуренс". - Это имя он произнес с издевкой,
подчеркивая разницу в классе. - Но вы сами этого добивались. Обычно, когда на
Ричарда Мэллони направляют револьвер, он стреляет сразу и наповал. Сейчас я
отступил от этого правила, поскольку кое-что нас как бы связывает. Поэтому мой
удар по вашему лицу прошу расценивать не как оскорбление, а совсем наоборот.
Естественный жест врача, приводящего в себя пациента, впавшего в нервический
припадок. Успокойтесь. Все будет хорошо. Возвращайтесь к нашему капитану,
покормите его, поспите. Когда я найду выход, я за вами вернусь. Слово чести. Но
вам советую хорошо подготовиться и на заданный мной вопрос дать искренний ответ.
Договорились, Станислав Викентьевич?
    Скрипнул ли зубами Славский, Сашка не услышал. Но тон ответа был подходящий.
    Ничего, так с вами и разговаривать...
    Однако все же слишком хорош был английский язык этого человека.
    Способности профессора Хиггинса, усвоенные Шульгиным через обучающие
программы Антона, позволяли установить даже то, что для маскировки природного
акцента господин "Славский" прежде русского в совершенстве выучил сначала
польский.
    А вот это было странно. Неужели он готовился к возможности столь
квалифицированного лингвистического анализа? Или все получилось случайно, просто
по ситуации.
    Сначала потребовался польский (например, для работы против австрийцев во
Львове в начале войны или против России в Варшаве ближе к ее концу), а уже потом
на этой базе (или параллельно) и в русском усовершенствовался.
    - Хорошо. Если уж так получилось... Наверное, придется сказать вам всю правду.
Боюсь только, что она вам не очень понравится. Есть вещи, которые нормальным
людям лучше бы и не знать...
    - Ничего, господин Славский. Не такое переживал, переживу и это. А за вами я
вернусь, не извольте сомневаться. Если найду дорогу наверх - обязательно
вернусь. Еще никто не упрекал Ричарда Мэллони, что он бросает спутников на
произвол судьбы... Hasta la vista*, - сказал он, неизвестно почему, по-испански.

    ...Чем дальше он шел, тем отчетливее становилось видно, что количество штреков
постоянно увеличивается и они произвольно меняют направления.
    От базового лагеря Шульгин сейчас двигался, разматывая шнур и сверяясь со
сделанными ранее засечками. Миновал последнюю, прошел по наиболее ему
понравившемуся штреку еще шагов семьдесят, пока шнур не кончился.
    Теперь предстоял путь в неведомое.
    Он осмотрелся. Снова перед ним три прохода. Два расходятся V-образно и с
легким подъемом, третий ответвляется вправо под прямым углом.
    Надо выбирать. Но рационального критерия нет. Наудачу...
    Вместе с тем Шульгин почти совершенно был уверен, что, какой путь ни выбери,
итог окажется совершенно одинаковым.

    Через два с лишним часа блужданий Шульгин, выругавшись в очередной раз, сел
на землю.
    Безнадежно. Теперь очевидно, что собственными силами выйти ему не дадут. До
тех пор, пока не сочтут это необходимым.
    Кому? Надо думать - пресловутым Держателям Мира, Игрокам.
    Следует ли понимать, что каким-то своим действием он совершил нечто
неподобающее, расходящееся с их планами?
    Вдруг сам по себе он им не нужен, они так и не заметили его перехода в новое
качество, а пространственная флюктуация в катакомбах создана для других целей и
по другому поводу.
    Или, наконец, просто-напросто, как они уже предполагали с Андреем, очередной
пролом пространства-времени при уходе "Призрака", самый мощный за последние
годы, вызвал такое возмущение Мировых линий, что полетела к черту вообще вся
Евклидова геометрия заодно с хронологией.
    Страшно ему по-прежнему не было, чувство страха в обыденном понимании этого
термина у него давно уже атрофировалось.
    Скорее наоборот - без систематических и массированных выбросов адреналина в
кровь он себе и жизни не мыслил, как отчаюга-альпинист или специалист по прыжкам
через пропасть на мотоцикле. Тем более что в силу определенной специфики
положения угроза реальной и окончательной смерти для него была снижена раз в
десять, если не более того.
    Моментами Шульгин вообще допускал, что правилами предложенной им игры
обычная смерть вообще не предусмотрена, иначе отчего же все они, вступившие на
инопланетную тропу войны, до сих пор живы, вопреки стандартной формальной
логике.
    Ему сейчас было скорее интересно, что еще новенького приготовили
массовики-затейники и какой нестандартный ход придется придумать, чтобы в
очередной раз с честью вывернуться из ситуации.
    А бродить по утомительно одинаковым каменным тоннелям стало уже и
скучновато.
    Спелеология никогда его не привлекала, знаменитую книгу популярного когда-то
Норбера Кастере "Моя жизнь под землей" он даже не дочитал до конца, о чем,
впрочем, сейчас несколько сожалел. Возможно, какие-то полезные советы из
воспоминаний специалиста можно было бы почерпнуть.
    Лучше всего, думал Сашка, отдаться сейчас полностью на волю судьбы. Или -
продемонстрировать свою полную незаинтересованность в исходе этого предприятия.
    Хотите - сдохну для вашего удовольствия, но шляться по холодным и душным
коридорам больше не намерен...
    Если существует цель, ради которой его загнали в "крысиный лабиринт", то
рано или поздно она обозначится.
    Следует, может быть, подать какой-нибудь сигнал, что он все понял и ждет
указаний.
    Всего два раза, причем первый - с помощью Антона, а второй - профессора
Удолина. Шульгин в этой жизни ухитрялся входить в хотя бы частичный контакт с
Великой Сетью. Имел представление, разумеется - весьма поверхностное, о том, что
по большому счету не только сам он, но и все человечество вместе со всей
историей и материальной культурой в масштабах Сети - не более чем комплект
монад, влачащих свое исчезающе краткое существование внутри одного из триллионов
микрочипов, составляющих "Вселенский Процессор".
    Его данный факт не задевал, точно так же, как не беспокоила истина, что
прекрасная и необъятная планета Земля является песчинкой среди миллиарда звезд
одной из захолустных Галактик. Да, ну и что?..
    Земные девушки от этого не становятся менее красивыми, коньяк не теряет
аромата, и закат солнца над лесными далями волнует ровно в той же мере, как если
бы это светило было единственным и неповторимым во всем мироздании...
    Он только не знал сейчас, к кому именно следует адресоваться своим призывом
о контакте. В этом деле признанным специалистом был Новиков, ему несколько раз
удавалось связываться в астрале не только с Антоном, но и с кем-то из самих
Держателей Мира. По крайней мере, так Андрей утверждал, рассказывая о своем
возвращении на Валгаллу*.
    Шульгин не завидовал другу, который оказался гораздо более одаренным в этом
смысле медиумом, каждому свое, как известно, и, если мозги у Андрея устроены
несколько по-другому, тут уж ничего не поделаешь. Зато Сашка был почти уверен,
что в пределах отпущенных ему возможностей он сумеет распорядиться даром куда
лучше Андрея. Точнее - найти ему лучшее применение. К своей и общей пользе.
    Но... Он хорошо помнил разговор с Антоном, который произошел перед началом
операции по спасению Новикова и Сильвии с Валгаллы. Тогда форзейль явился ему в
облике старого шамана Забелина, единственного, может быть, в позднесоветское
время знатока оккультных тайн тунгусского народа.
    Антон предупредил, что каждая их попытка самостоятельного выхода в астрал,
точнее - в Гиперсеть, - смертельно опасна. Куда опаснее, чем прогулка альпиниста
по снежному мосту над пропастью. Неверный шаг, громкий звук - и "прощайте,
скалистые горы".
    Ловушки Сознания, стерегущие Гиперсеть от попытки проникновения в нее
посторонних мыслеобразов, всегда на боевом взводе и готовы подсунуть нарушителю
правил такую псевдореальность, что не выбраться из нее никогда.
    Да вдобавок, оказавшись там, никогда и не поймешь, что отныне существуешь в
специально для тебя придуманном мире, теперь уже, без всяких оговорок,
виртуальном.
    Тогда же он добавил, что, возможно, и сама Валгалла, и аггры, ее населяющие,
и солидный кусок Метагалактики вместе с Землей - тоже иллюзия, Ловушка высшего
порядка. Но рациональным путем установить это невозможно.
    Такой вот солипсизм*.
    "Вам же было предложено сидеть тихо и земными делами заниматься. Целая
подлинная Реальность вам на откуп отдана. А вы снова в Гиперсеть полезли. Причем
в своей обычной манере - напролом. По ковру из розовых лепестков - в грязных
кирзовых сапогах... Вот хозяева этого ковра и решили вас несколько... э-э...
окоротить..."
    Тогда они сошлись на том, что в обмен на возвращение Андрея с далекой
планеты земляне окончательно пообещают сидеть тихо и не в свои дела не соваться...
Иначе...
    Антон еще добавил, что, по его ощущениям, Держатели, играющие, условно
говоря, "черными", почувствовали, что партия зашла в тупик, и сделали
нестандартный ход. Только вот непонятно, в чем именно он заключается. В том, что
Новикова решили пожизненно изолировать на Валгалле, или наоборот, что созданы
условия к его возвращению. Как раз через эту встречу Шульгина и Антона.
    - Так отсюда вытекает, что противоположная сторона в любом случае - на нашей
стороне. И можно надеяться на соответствующий контрход? - оживился Шульгин.
    Антона аж передернуло от возмущения.
    - Не знаю даже, как тебя назвать. Иногда вроде умный, а иногда тупой, как
три слоновые задницы, накрытые брезентом... Ты бы хоть задумался, чем для вас
может обернуться такая "помощь". Я лично вообразить не могу. Большевики тоже
помогли русскому народу выйти из Первой мировой войны и экспроприировать
экспроприаторов. О чем он, народ, кстати, страстно мечтал. Хорошо получилось?
Так что не совет тебе даже, а категорическое пожелание - сидите, как мышь за
печкой, и не мечтайте в подходящее время с решающим результатом вмешаться в
кошачью драку...
    Очень все тогда доходчиво ему объяснил Антон, и оснований не соглашаться с
ним не было. Шульгин с Новиковым потом обсуждали эту коллизию, пришли к
единодушному мнению, что и вправду нужно завязывать. И длительный отпуск с
путешествием в Южные моря был ими спланирован во многом из-за желания полностью
погрузиться в частную жизнь.
    Но сейчас-то что происходит? Не сам же он загнал себя в аналог крысиного
лабиринта. Он мечется в поисках спасения, а экспериментатор наблюдает и делает
пометочки в рабочем журнале.
    Или не эксперимент это, а просто способ из