здешним червонцам. Все.
     - От кого?
     От  господина, называющего  себя Виктором Петровичем. Весьма неприятный
тип, смею заметить...
     - Вы что, не являетесь членом организации?
     - Какой?
     - Это ВЫ у МЕНЯ спрашиваете?
     -  Естественно.   Что  какая-то   организация  имеет  место   быть,  я,
разумеется,  не  сомневаюсь. Цели же ее и наименование мне неизвестны.  Могу
предположить,  что она  близка  к врангелевскому  "Освагу"  (Осведомительное
агентство, в белой России аналог ГПУ).
     - Вы завербованы давно?
     - Порядочно. Больше года назад.  Как раз в Одессе, упоминание о которой
вы приняли  за  глупую шутку. Но чтобы вас чрезмерно не обнадеживать, скажу,
что всегда выполнял разовые поручения, хотя подчас и весьма ответственные. В
"тат" никогда не входил и даже предложений таких не получал.
     - Почему же сейчас вам дали столь скромное, как бы даже недостойное вас
поручение?
     - А я такими вещами  не интересуюсь. Не моя забота - оценивать важность
заданий.  Может  быть,  эта  посылочка  для  моих работодателей  дороже, чем
контрольный  пакет  марсельской  пароходной  компании  "Мессажери  маритим",
который  я  приобрел  для  них через подставных  лиц  минувшей зимой. (Такая
операция действительно проводилась, только не  мной,  конечно). А мне только
лучше - работы меньше, оплата, пропорционально затраченному времени, выше...
     - А как вы отнесетесь к предложению поработать еще на одного хозяина?
     - По совместительству, значит? - я наконец сел на койке, показывая, что
раз разговор пошел всерьез, то и отношусь я к нему соответственно.
     - Можно и так сказать. Двойник это еще называется...
     -  Моральных  препятствий  к  этому, как  вы  понимаете,  у  меня  нет.
Абсолютная безыдейность и беспринципность - мой принцип.
     - Удобно. Если бы это еще было правдой...
     - Есть сомнения?
     - Вагон и маленькая тележка, как здесь говорят.
     - Если хотите, можем попытаться  рассеять их вместе. Только вот беда, -
я  простодушно   улыбнулся,  -  приходилось  мне  университетах   обучаться,
философии  в  том  числе. И овладел я софистикой в  совершенстве. Начиная  с
Сократа,  Платона и  так  далее...  То  есть  я в  состоянии  очень  долго и
качественно морочить собеседнику голову, пока он совершенно не потеряет нить
собственных рассуждений.
     Этому мня тоже обучил Александр Иванович. Я и сам  не чужд склонности к
словоблудию, а он  за неделю преподал  мне несколько уроков  вообще  высшего
пилотажа в этом  увлекательном занятии. Станислав же Викентьевич  производил
впечатление человека  умного  и  опытного,  но  в  таких  делах  не  слишком
искушенного.  Англосаксы  вообще  к  российско-византийским  талантам   мало
предрасположены.
     - Посему, май диа френд, у нас с вами такая  диспозиция получается: или
поверить мне на слово, что я именно таков, как хочу показаться, и продолжить
мою  вербовку,  раз  уж затеяли,  или  на слово не верить  и  начать  всякие
неприятные  процедуры с целью выяснить,  не резидент ли я ГПУ, Освага и всех
прочих организаций, с которыми вы  враждуете... Но  все равно своих сомнений
вы не  рассеете, поскольку  информация, полученная под  пыткой,  обычно куда
больше соответствует позициям допрашивающего, чем истине.
     Вот как я  изящно закрутил. А мой собеседник теперь, похоже, совершенно
не понимал, что же  мне следует делать. Он ждал более-менее долго и упорного
сопротивления,  лжи,  уверток и  тому  подобного. Собирался его ломать.  Как
дверь вышибают  плечом. А она оказалась незапертой. И летит сейчас вперед по
заданной траектории, изо всех сил стараясь сохранить равновесие.
     Он, конечно,  знает, что я близок к верхушке "Братства", с которыми они
сталкиваются четвертый гож, и пока что несут только потери, как материальные
и моральные,  так и чисто физические, ничего по сути не выяснив  о составе и
даже  истинных  целях  этой  организации. Шульгин  мне  достаточно  подробно
изложил и предысторию, и историю данного противостояния.
     Теперь им  вроде бы улыбнулась  судьба.  Они перевербовали Людмилу  или
даже  вообще  заменили подлинную женщину  с этим именем  на своего человека,
вознамерились размотать ниточку, насколько удастся. Явно поняли,  что в моем
лице  имеют дело  не  с  простым курьером (а  откуда,  собственно,  они  это
взяли?), но вот теперь...
     Думаю, Станиславу сейчас требуется тайм-аут. Так и произошло.
     - Чтобы не терять времени на бесплотные дискуссии, сделаем  так - я вас
оставлю одного,  дам карандаш  и бумагу,  и вы  ответите  со всей полнотой и
подробностями на поставленные вопросы. А потом решим, что делать дальше.
     -  Не  возражаю.  Только...  По  вине  ваших  людей  я  не  успел  даже
позавтракать, хотя уже близится время обеда. Так что уж распорядитесь.  Я не
гурман,  но есть  люблю вкусно и сытно. Кухня значения  не  имеет - русская,
китайская, еврейская. Даже на английскую согласен, если ростбиф или бифштекс
будет свеж и хорошо прожарен... Вино, виски, водка - соответственно меню.  И
это... - я повертел  пальцами  в воздухе, намекая  на  проблему естественных
надобностей.
     - Распоряжусь, - без энтузиазма ответил британец.
     - А как вы из такой  коллизии выпутываться думаете? - вдруг вспомнил я.
- Если  до  вечера я не явлюсь  куда  следует с  посылочкой, операция  будет
сочтена проваленной. И  моя ценность,  как  специального  агента  с  особыми
полномочиями - тю-тю...
     Неужели о  таком варианте  он  забыл? Или им неважен исход  именно этой
конкретной операции, они надеются через  меня проникнуть гораздо  глубже. Но
как? Что им известно такого, что пока непонятно мне?
     Так и есть.
     -  Это вас  пусть не беспокоит.  Возможно,  выход найдется сам собой. А
пока работайте. Еду вам принесут. И в уборную сводят...
     Он вытащил  из  кармана  галифе согнутую  вдоль  школьную  тетрадку, до
половины сточенный простой карандаш, положил на стол. Посмотрел на часы.
     - Вот мои вопросы... Время вам - до семнадцати ноль-ноль.
     Лежа на койке, я ждал  обеда, пребывая в растерянных чувствах. Что же я
ему  должен  писать? Кое-какая  канва имеется,  но сочинить  за четыре  часа
связанную,  непротиворечивую, способную выдержать квалифицированную проверку
историю  моего сотрудничества  с  мифической "организацией"?  нереально. Все
известные  мне  конспиративные  квартиры?  Я  знаю  три,  но  должен  ли  их
раскрывать? Имена и краткие установочные данные на руководителей "Братства",
с которыми я имел контакты. Название нашей организации им тоже известно? Или
как раз для них оно и придумано?
     Итог моих размышлений: то, что я сумею им сообщить, их не удовлетворит,
и разговор пойдет совсем в другой тональности.
     Попытаться   убежать?  Еще   менее  реально.  Захватить  Станислава   в
заложники, когда он вернется? Тоже бред. И что остается?..
     По всем законам античной  трагедии  сразу после того, как я без особого
аппетита пообедал,  сопроводив  банальную гречневую кашу с приличным  куском
отварной говядины (мои гастрономические запросы во внимание приняты не были)
двумя  рюмками  водки  из  крохотного  графинчика, на  большее тюремщики  не
расщедрились, появился  "Дейус экс махина". С его помощью древние драматурги
выходили из любой сюжетной коллизии.
     Прямо перед глазами, на  расстоянии вытянутой руки,  возникла  знакомая
пульсирующая фиолетовым огнем рамка. Вход-выход тоннеля межпространственного
перехода. Но не большая, как раньше, а размером с половинку газетного листа.
     В   глубине  рамки  я  увидел  комнату  явно  технического  назначения,
напоминающую   обилием  всяких  приборов  и  устройств   рубку  космического
крейсера.  Перед "окном" стоял Шульгин, за его спиной  еще один человек, мне
ранее неизвестный, но по типажу очень подходящий к остальным "фельдмаршалам"
"Братства".
     - Мы все видели и слышали, - сказал Шульгин тихим голосом. - Нормально.
Держался ты правильно.
     Я почувствовал огромное облегчение. Сейчас сделать всего один шаг - и я
на свободе, среди единственно близких и понятных мне людей.
     - Вот, возьми, - Александр Иванович протянул мне коробочку  чуть больше
спичечной, с глазком окуляра посередине. - Здесь микропленка с текстом твоих
ответов.  Перепишешь, раздавишь каблуком  и  засунешь,  ну хоть  за  плинтус
вон... Думаю, ближе к вечеру они повезут тебя по раскрытым явкам. Делай все,
что скажут, абсолютно все. Бежать не пытайся, на провокации не поддавайся...
     - А как же..
     -  Все  так  и  задумано. Мы  держим  тебя  под  контролем.  Ничего  не
случиться. Но нам нужен в их лагере свой Штирлиц...
     - ?..
     -  Неважно.  Наш  человек  в Гаване.  Работай  раскованно  и  отчаянно.
Соглашайся на все, что угодно,  ты нам  нужен там, действующий. Эта штука, -
он  обвел рукой край рамки, - работает  и  в одностороннем  варианте. Просто
раньше мы тебя ненадолго потеряли. Теперь нашли.
     - А они - кто? - только спросил я.
     - Люди, которые нам очень мешают жить. Грубо  говоря -  агенты мирового
империализма.  Враги "Нового  миропорядка"  и  нас лично. Подробности, какие
удастся  -  выяснишь  сам.  Немотивированные  легендой  знание  тебе  только
помешает... еще раз запомни - ты под наблюдением  каждую  минуту,  и с тобой
совершенно ничего не может случиться...
     Он успокаивал  меня так,  будто я дрожал от страха и только и мечтал  о
том, чтобы сбежать от сюда любой ценой.
     Нет, радости мне моя роль по-прежнему  не доставляла,  но  отчего же не
поработать на общее благо, особенно не слишком рискуя.
     - Это тебе на непредвиденный случай, -  Шульгин подал мне тонкий,  чуть
толще   папиросы,   и  длиной  сантиметров  двадцать  уплощенный  цилиндрик.
Подобного я раньше не видел.
     - вот кнопка. Внутри ножик жуткой остроты, пилка алмазная по металлу на
обушке, в заднем торце сильный фонарик, и еще там есть патрончик с двадцатью
таблетками.  Одна  на стакан  любой  жидкости, и  человек  через пять  минут
превращается  в зомби. Можешь отдавать ему  любые приказы - выполнит, причем
со стороны будет выглядеть в  здравом уме. Через пол  суток придет в  себя и
ничего не вспомнит даже под пыткой... То  есть  будет уверен, что действовал
по  собственным  убеждениям.  Две  таблетки  - длительная потеря  оперативно
памяти. Три таблетки - смерть в течение часа с симптомами инсульта. Больше -
мгновенная  смерть.  Мало ли  что,  возможно  пригодиться.  Смотри...  -  он
показал, как пользоваться полезным инструментом.
     - И спрячь надежнее. Здесь толком обыскивать не умеют. В общем, мы пока
поли, а ты держись, как начал.
     - А если бы пистолет, например?
     - Зачем он  тебе? Задача  - выжить и втереться в доверие, а не палить в
каждого, кто  тебе  не  понравиться...  -  Шульгин  располагающе усмехнулся,
подмигнул даже.
     Рамка  вместе  с  моими  друзьями и командирами исчезла, не  оставив ни
следа, ни озонового или серного там запаха.
     Вот тебе и техника далекого, примитивного прошлого.  Если бы у них было
достаточное количество таких установок и операторов при них,  никакая тайная
разведывательная деятельность не нужна в принципе, и все свои проблемы члены
"Братства" решали бы  в момент  их возникновения, а то и  раньше. Но Шульгин
мне  дал  понять  уже  в  Харькове,  что  по  невыясненному  закону  природы
функционировать  лишь один канал. То есть  если действует проход  из форта в
Харьков или Москву, то остальные установки, сколько бы их ни было, просто не
включаются... Таким  вот образом. Значит... Очередной артефакт получается, и
притом  неизвестного происхождения. В  моем времени таких штук еще  нет, и к
ним скорее всего попала откуда-то извне.
     Тема, достойная специального изучения, но не сейчас.
     Папирос у  меня было еще  достаточно, я не  торопясь закурил и принялся
старательно  переписывать свой  "диктант". Ровно  в  семнадцать, ни  минутой
раньше или позже, явился мой англичанин.
     -  Жалоб  нет,  обед  вас  устроил? - поинтересовался он,  как любезный
хозяин,   усаживаясь  за   стол  и  надевая  на  переносицу  очки  в  тонкой
металлической оправе.
     - Безусловно, есть.  Обед подходит  для казармы, а не  приличного дома,
водка  из  древесного  спирта, хуже деревенского  самогона, курева вообще не
принесли, а мое заканчивается. Если так пойдет дальше, не уверен, что захочу
продолжать с вами сотрудничество.
     Он удивленно посмотрел поверх очков, продолжая  бегло вчитываться в мой
труд.
     По выражению  его  лица не мог  сообразить,  нравится ли ему то, что  я
подготовил.
     На мой взгляд, такого материала хватило бы, чтобы бежать, спотыкаясь, к
своим начальникам и, брызгая слюной, докладывать об успехе операции.
     Но с  выдержкой  у  Станислава  Викентьевича  все  было  в  порядке. Он
аккуратно сложил тетрадку по сгибу.
     - Интересно. Весьма интересно. Особенно если все подтвердиться...
     - Это уже ваша забота, любезнейший, проверяйте. Но ежели где-нибудь там
нарветесь  на  пулю  -  мен  прошу  не   винить.   Никаких  паролей,   кроме
действительных для встречи курьера, не имею.  Там, куда мне следует явиться,
меня  знают  в лицо... И вообще я  участвовал в сем предприятии на несколько
иных принципах, чем банальный шпион...
     Мне  забавно было представлять,  что  Шульгин с  напарником,  оставаясь
невидимыми, наблюдают  сейчас за нами, и могут сопровождать англичанина куда
угодно  и  подготовить в любом месте любой сюрприз, приятный или неприятный,
зависимо от ситуации.
     - Да  уж  проверим.  Если  все так  и есть, наши с  вами отношения тоже
непременно перейдут на совсем другой уровень...
     -  Не  сомневаюсь,  а  в  ожидании  этого не прочь бы сменить  номер. Я
предпочитаю с окнами  или хотя бы с одним окном и чуть побольше удобств. Вот
это, -  я снова сделал  рукой  вращательный жест, -  слишком  напоминает мне
слегка облагороженную, но камеру в замке Иф. Не приходилось бывать?
     -  Слава Богу, нет. Но  до  утра вряд ли  что-то можно  сделать. Вы  уж
потерпите,  уважаемый  Игорь Моисеевич.  Насчет  ужина  распоряжусь.  Книгу,
газеты?
     -  Свежую  "Джерузалем пост"  можете предложить?  Ладно,  это я так, не
стоит затрудняться. Тогда "Известия" или "Правду", на ваше усмотрение.
     Принесли  обе  газеты,  и  я  углубился  в  чтение  передовицы,  против
обыкновения  -   подписанной,  да  еще  и  самим  Троцким.  "Демократический
диктатор" с вялостью, совершенно не отвечающей остроте переживаемого страной
момента,  увещевал всех, стремящихся  к  новым  потрясением  и  беспорядкам,
сохранять  здравомыслие.   Мол,  возможности  для  компромиссов   далеко  не
исчерпаны,   и   прочая   словесная  жвачка,  вряд   ли  способная  погасить
разбушевавшиеся страсти.
     Но  одна  фраза  меня заинтересовала своей  туманностью и  одновременно
неким содержащейся  в  ней намеком:  "Цель оправдывает средства до тех  пор,
пока, что-то иное оправдывает цель..." Я  просмотрел остальные материалы, из
которых  следовало,  что либо  народное восстание  может начаться со дня  на
день,  либо вот-вот власть перейдет от  уговоров  к  репрессиям. Кто - кого.
Одним словом.
     А сейчас  неплохо  бы  как  следует выспаться. Последние  месяцы  спать
больше чем по пять-шесть часов у  меня не получилось.  Вчера вообще подремал
час-полтора. И вдруг появился шанс добрать все упущенное разом.
     Я  погасил  свет,  вытянулся  на плоском,  едва ли не опилками  набитом
матрасе, закутался в одеяло. Прислушался к себе. Я был спокоен, как человек,
севший играть в  покер и  заведомо знавший, что денег у  него хватит,  чтобы
поднимать ставки до бесконечности.
     Но  в  то  же время  меня не оставляла странная мысль. То,  что Шульгин
решил сдать несколько приличных явок в Москве и других городах, удивления не
вызывало. При их-то возможностях... Исходя из все привходящих обстоятельств.
Заранее  списанные на издержки производства жертвы, расходный материал? Или,
наоборот, жесткие профессионалы,  ждущие гостей и подготовившие им  кровавую
баню?
     Ну  моя  ли  это забота? Англичанина я как бы и предупредил. Каждый сам
выбирает свою  судьбу.  Как вот я.  Например. Что у меня за странная судьба,
кстати?
     Я задумывался об этом не  первый  раз. Ни  с  кем из моих  знакомых  не
происходило такое количества невероятный происшествий, каждое из которых при
последовательном развитии (?) могло бы в корне изменить современную (то есть
середины XXI  века) историю. И которое  тем не менее закончилось практически
ничем для  человечества. За  исключением  лично  меня, да и  то лишь в плане
расширения  кругозора  и осознания собственной  непохожести  на других.  Или
особого, так  пока  и  не  реализовавшегося предназначения. Да  вот хотя  бы
первый подобный случай...


        Глава 12

Было это  в  самом  начале  2042 года, то  есть четырнадцать  лет  назад  по
предыдущему    летоисчислению.    Я    состоял     тогда     в     должности
корреспондента-кандидата одного из самых популярных на  Земле и  в освоенной
части  Вселенной  еженедельника "Звезды зовут" и возвращался из своей первой
самостоятельной командировки на линию "фронтира", то есть цепочки  передовых
баз  и  станций  на  планетах  и астероидах,  с которых  имелось более-менее
регулярное сообщение.
     Вначале я  добрался до системы  двенадцати  сравнительно  уже освоенных
планет  Ригеля,  а оттуда  можно  было  вылететь  домой на грузопассажирском
экспрессе, только его отправления нужно  было ждать больше двух недель. Меня
это  не  устраивало.  Материал  для  двух очерков я  собрал, на  мой взгляд,
приличный, хотелось как можно скорее сдать его в печать, а  кроме  того, мне
по молодости лет, представлялось, что жизнь и психологию тружеников Дальнего
Космоса  нельзя убедительно отразить, не  испытав самому всех ее прелестей и
тягот.  Почему и  сумел  устроиться  в  качестве единственного пассажира  на
разведчике галактического  класса "Кондотьер", который  шеф-пилот  Маркин  в
одиночку перегонял в марсианские доки на ремонт и модернизацию.
     Этот  достаточно  спокойный  и  сложный  рейс  с  тремя  ускорениями  и
хронокорректировками сулил возможность не только ощутить себя космопроходцем
давних   времен,   но   вдобавок   спокойно   и   творчески   поработать   -
воспользовавшись  случаем  вытянуть из известного звездоплавателя что-нибудь
интересное   и  достойное  публикации,  и  просто  наконец  на   собственной
прочувствовать, что  это такое-  не  пассажирский комфортабельный перелет, а
сопряженный с лишениями и риском поиск в неосвоенном пространстве.
     Вначале  все  так примерно  и выходило. Я писал, наслаждаясь  тишиной и
покоем в тесной, но отдельной каютке штурмана, со всей  доступной мне  тогда
деликатностью  выведывал  у Маркина детали его работы и  личной  жизни, что,
собственно, было одно и тоже, а вдобавок пытался овладеть хотя бы началами.
     Но тут дело уперлось в интеллектуальный барьер. А  ведь должен был  уже
представлять, что существует довольно обширная область человеческих  знаний,
постичь которые мне  не дано в принципе. Подвела самонадеянность. Кое-что, в
популярном изложении, о принципах космических перелетов  с помощью я знал со
студенческих  времен  и  был  уверен,  что  при  должном  усердии   пойму  т
специальные труды, и практически наставления для судоводителей
     Феномен  хронокосмогации   относился   к  тем   не  слишком   редким  в
человеческой  истории  случаям,  когда открытия, революционно меняющие  само
направление и суть цивилизации, возникают  как  бы на пустом месте, с  нуля,
никак вроде бы не вытекая из предыдущего развития науки и техники.
     Законы экспоненциального развития к ним  неприменимы. Никакой Жюль Верн
или  Гайнц Таусенд не предвидели и  не предсказывали изобретения компьютера,
аккумулятора на сверх проводниках, лазера или авиапушки со скорострельностью
шесть  тысяч  выстрелов  в  секунду.  То  же  и  зд