конец догадался, в чем дело.
     - Благодарю за службу, боцман. Но ты мне вот что скажи, а почему  это
на судне часовой у трапа не выставлен? И вместо вахтенного офицера  почему
ты командиру рапортуешь, а?
     Похоже, Иванов растерялся. Он глубоко вздохнул, открыл  рот  и  снова
его закрыл. Лицо, несмотря  на  загар,  стало  багроветь.  Еще  бы,  такой
конфуз. Командир спрашивает, а он не знает, что отвечать...
     И неизвестно, чем бы эта мизансцена закончилась, если бы из-за  трубы
не появился Антон.
     - Спокойно, Иванов. Программа снята. Отключись... - После  этих  слов
боцман слегка обмяк, полуприкрыл глаза, но в основном осанки не потерял. -
Хорош, да? - с легкой гордостью мастера спросил Антон. - Только зачем  так
сразу? Он еще и не подключен по-настоящему...
     - Мне откуда знать? Вижу - классный служака, вот и  решил  проверить,
насколько он соответствует...
     Воронцов обошел вокруг робота, осматривая.
     - Отлично сделано, ничего не  скажешь.  Правдоподобие  стопроцентное.
Только к чему именно такой... антураж? Посовременнее нельзя было?
     - Почему нельзя, все можно. Это я так, пошутил. А если серьезно, то в
центральном компьютере тебе целый набор программ. У  каждого  робота  свой
номер.  Задаешь  ему  специализацию,  присваиваешь  номер,  если   угодно,
внешность  можешь  подрегулировать,  хоть  произвольно,  хоть  под   любое
портретное сходство, и он будет тем,  кто  тебе  нужен.  Боцман  -  значит
боцман, лакей - так лакей. Если захочешь - и нейрохирургом может работать.
В общем, я все покажу. Но, как и договаривались, радиус действия не больше
километра от борта.
     - А если я его дальше пошлю? Скажем, в город, сигареты купить?
     - Если ближе километра не найдет - вернется...
     - А если я ему прикажу на пирсе стоять, а сам в море выйду?
     - Догонит. Даже и пробовать не советую, тут гарантия стопроцентная.
     Воронцов задал еще  ряд  вопросов  и  получил  исчерпывающие  ответы.
Антон, похоже, предусмотрел все, что только могло прийти Дмитрию в голову.
     - Одним словом, я сделал даже  больше,  чем  ты  просил,  -  заключил
объяснения Антон с таким видом, будто ждал похвалы.
     - Да я и не сомневался. Только вот последний  вопрос.  Как  у  них  с
этими... законами роботехники? Взбунтоваться они не могут, или наоборот, в
толстовство удариться, когда меня, к примеру,  у  них  на  глазах  убивать
будут?
     - Законы роботехники... - в  голосе  Антона  прозвучали  скептические
нотки. - Литература это все. На самом деле все иначе.  Взбунтоваться  они,
конечно, не могут. В принципе. Программа это исключает. Не может же  такой
служака, -  он  показал  на  боцмана,  -  не  выполнить  приказ  капитана,
нагрубить, о уж тем более поднять на него руку. Это  абсолютно  преданная,
абсолютно послушная, инициативная в пределах  программы  личность.  Ничего
другого  в   нем   просто   не   заложено.   Но   если   тебе   вздумается
запрограммировать его, как... капитана Сильвера или кронштадтского матроса
семнадцатого года, последствия будут соответствующие. Просто, зная тебя  и
твоих друзей, я уверен, что наемных или добровольных убийц вы  фабриковать
не станете. А уж если на вас нападут...  малайские  пираты  или  чикагские
гангстеры, эти  ребята  вполне  способны  действовать  по  обстановке.  Не
подведут... Полсотни "заготовок" я сделал. Пойдем, полюбуешься.
     ...И всех остальных работа  на  корабле  увлекла.  Как  и  в  первые,
незабываемые дни на Валгалле. Конкретное, интересное и  нужное  дело,  для
большинства необычное еще и тем, что раньше  на  такого  класса  судах  им
бывать  не  приходилось.  Разнообразие  и  количество  помещений  -  кают,
салонов, баров и ресторанов, зимних  садов,  качество  и  роскошь  отделки
трансатлантика  с  непривычки  просто  потрясали  нормального   советского
человека, больше привыкшего к  убожеству  гостиничных  номеров  и  сервису
уровня плацкартных вагонов.
     Тем более что Воронцов предоставил  каждому  возможность  занять  под
личные  апартаменты  любую  площадь  в  предназначенной  для   просторного
размещения  полутора  тысяч  человек  надстройке.   И   оформить   их   по
собственному вкусу, не стесняя себя никакими ограничениями. Желаешь мебель
слоновой кости и золотые унитазы -  пожалуйста.  Лишь  бы  все  запросы  и
капризы были облечены в технически грамотную форму.
     К услугам заказчиков было огромное количество  альбомов,  проспектов,
справочников  по   корабельному   дизайну   и   квалифицированная   помощь
архитектора Натальи Андреевны  и  художника  Берестина.  Она  же,  Наташа,
предложила гарантированную конфиденциальность своих услуг. Чтобы  до  поры
сохранялась  тайна  расположения  и  оформления  личных   помещений.   Тем
интереснее  потом  будет  ходить  друг  к  другу  на  новоселья.  Вдобавок
соблюдался принцип "мой дом - моя крепость".  Может,  кто-нибудь  захочет,
чтобы окружающие даже адреса его не знали... У людей, обреченных на  жизнь
в замкнутом пространстве и в узком  круге  одних  и  тех  же  людей  могут
возникать странные причуды в целях защиты душевного равновесия.
     Если кто и был здесь сегодня по-настоящему счастлив, так это  Наташа.
В большей, наверное, степени, чем даже Воронцов.
     Постепенно трюмы корабля наполнялись  припасами,  и  его  ватерлиния,
недавно еще возвышавшаяся  над  краем  пирса,  почти  коснулась  гребешков
мелких  прибрежных  волн.  В  принципе,  необходимости  загружаться  таким
количеством продовольствия, топлива, оружия, всякого прочего снаряжения не
было. Выполненные теперь не кустарно, из подручных  материалов,  а  вполне
промышленным  способом  дубликаторы  позволяли  ограничиться  единственным
экземпляром  каждой  нужной  вещи,  но  тут  уже  вступила  в  свои  права
психология. Как это можно отправляться в долгое-долгое плавание с  пустыми
трюмами,  провизионками,  крюйт-камерами?  Дубликатор  -  вещь  хорошая  и
полезная, а запасец, лет на пять, карман не тянет...
     А к тому же, даже и образцов потребных  изделий  набиралось  много  и
много  тысяч,  в  том  числе  достаточно  больших  и  тяжелых,   например,
автомобилей, тракторов, всевозможной бронетехники и прочая,  и  прочая,  и
прочая... Доведется попасть в первую треть века,  и  какую-нибудь  забытую
батарейку для прибора ночного видения не достанешь  ни  за  какие  деньги.
Кстати, с деньгами тоже серьезный вопрос. Золота и драгоценностей  набрать
можно десятки тонн, но не будешь же таскать с собой кошели с  монетами  и,
сходя на берег, бегать в поисках менял?  Значит,  нужен  и  самый  широкий
ассортимент банкнот, пригодных в любое время и в почти любом месте.  С  не
слишком часто повторяющимися номерами.
     Одним словом, забот хватало всем.
     Во время  ужина  в  небольшом  зале,  оформленном  как  кают-компания
парусного  линкора  времен  адмирала  Нельсона,  разговор  снова  коснулся
наиболее болезненной темы. Теперь, как и было условлено, говорили об  этом
лишь в чисто мужском кругу.
     Воронцову по-прежнему не удавалось добиться у Антона даже  намека  на
время, в которое им предстоит вернуться. Хотя бы в  пределах  десятилетий.
Он, как обычно, отделывался ссылками на "неподготовленность вопроса". А на
самом деле просто чего-то выжидал.
     Параллельно этой  же  темой  занимался  Левашов.  Исходя  из  как  бы
невзначай брошенных Антоном слов, Олег задался целью  вычислить  возможные
точки  перехода  чисто  теоретически,  с  помощью  своих  предположений  и
неограниченных (как казалось) возможностей Главного компьютера Замка.
     - Мне  вот  что  еще  интересно,  -  говорил  Воронцов,  трудясь  над
запеченным в сметане карпом. - Почему это наша подготовка  происходит  как
бы из молчаливого соглашения, что мы окажемся именно в двадцатом веке? Ну,
прототип корабля я выбрал, имея на то вполне конкретные основания -  судно
без механического двигателя, электроснабжения и приличествующего  комфорта
просто не обеспечит нам выживания на разумно продолжительный срок...  А  в
остальном... Вот, может, Олег пояснит нам, темным... Если - надеюсь, что я
не прав - с нашим временем так и  не  выйдет,  то  как?..  Имеются  научно
обоснованные надежды на что-нибудь подходящее? А вдруг сразу в семнадцатый
век нас жахнет, а то и в мезозой? Слова форзейля  меня  как-то  не  совсем
убеждают, а ты что скажешь?
     Вряд ли сейчас Левашов подходил  для  роли  застольного  собеседника.
Измученный  почти  непосильными  даже   для   него   интеллектуальными   и
физическими нагрузками, с красными от недосыпания глазами (он, в  отличие,
скажем, от Новикова, если уж начинал заниматься  каким-нибудь  важным,  на
его  взгляд,  делом,  то  загонял   себя   до   полусмерти),   отравленный
бесчисленным количеством сигарет и чашек крепчайшего  кофе,  Олег  ответил
вялым голосом, машинально ковыряя вилкой в салате  из  крабов,  но  словно
забывая донести ее до рта.
     - Считайте меня последним кретином, но теперь я понимаю даже  меньше,
чем в самом начале. Или вариативная хронофизика вообще за  пределами  моих
возможностей, либо Антон нас крепко натягивает...
     - Ты, главное, успокойся, - вмешался Новиков, с сочувствием глядя  на
изможденное лицо друга. - Выпей как следует и ложись спать. Никто  нас  не
гонит. Завтра хоть до обеда отдохни...  -  и  повернулся  к  Воронцову:  -
Проследи за ним, капитан, власть свою  используй,  вплоть  до  ареста  при
каюте с приставлением часового. - И  снова  обратился  к  Левашову:  -  Не
терзай ты себя. Занимайся потихоньку корабельными делами, навигационную  и
сервисную электронику отлаживай, а физику ну ее к ...!  Скажи  попросту  -
какие шансы у нас есть и на что? Просто чтоб  слегка  планировать...  И  в
каком смысле Антон нас может  "натягивать"?  Выход  возможен,  но  он  его
блокирует, или подсовывает тебе неверные данные, или,  наконец,  компьютер
перепрограммирован, а?
     Послушавшись доброго совета, Левашов выпил предупредительно  поданный
Шульгиным фужер, в который вместо употребляемого остальными  хереса  Сашка
щедро  плеснул  коньяку,  и  почти  сразу  не  то,  чтобы   повеселел,   а
расслабился, черты лица обмякли,  повлажнели  губы,  приобрели  нормальное
выражение глаза.
     - Да вот, понимаешь... Я действительно по  ночам  все  сижу,  считаю,
хроноинтегри... тьфу, интегрирую... как влез, так и не могу  остановиться.
Все время то вот-вот получится, то такая, пардон, ..... начинает вылезать!
И вот если себя не обманывать... - Шульгин еще раз плеснул в фужер, и Олег
одним глотком, не поморщившись, выпил. - Если  не  обманывать  -  лично  у
меня, наверное, не выйдет.  На  моей  установке.  Тупик  сплошной.  Словно
вокруг нас действительно никакого реального времени не осталось...
     - Но Сашка же в Лондон ходил! И Андрей  с  Ириной  в  Москву...  -  с
недоумением спросил Берестин.
     - Лучше и не вникать. Там совсем на другом  уровне  дела.  Далеко  за
пределами и моего понимания, и моей  техники.  Якобы,  по  словам  Антона,
прямой пробой через иные измерения и бог знает сколько слоев  параллельных
реальностей. Такой пробой существует ограниченное время и  требует,  кроме
жуткого количества энергии, обязательного возвращения  объекта  переброса,
который как бы является неотъемлемой частью этого самого канала. Если  он,
то есть объект, останется там после свертывания канала, то  превратится  в
некую гигантскую шаровую молнию, сгусток плазмы, лишенный стабилизирующего
поля... Что, кстати, случилось со звездолетом  наших  потомков.  Отчего  я
тогда и перепугался, ну, когда Андрей в Москву ушел. Приборы все как с ума
посходили.
     - Выходит, если что, мы с Ириной рванули бы, как атомные бомбы?
     - Примерно так. Похожая штука  могла  произойти,  когда  я  Ирину  за
Алексеем отправлял... - Левашов  с  виноватой  улыбкой  развел  руками.  -
Однако шансы все-таки есть! - с неожиданным вызовом продолжил он. - Не зря
я голову ломал. Выскочить отсюда можно. Там математически хоть  и  сложно,
но  на  доступном  вам  уровне  можно  так  изложить:  имеются   некоторые
разрежения в едином хронополе, вроде как проталины во льду. И их  пробить,
пожалуй, удастся. Но куда вынесет? Я пробовал график построить. Тут  Антон
не сбрехал. Зависимость выходит  нелинейная,  но  в  двадцатом  веке  есть
две-три точки, в девятнадцатом еще пять просматриваются, ну и так далее...
     - Вот тебе другой ответ на наш вопрос,  -  ткнул  пальцем  в  сторону
Берестина все это время молчавший Воронцов. - Мы готовимся к жизни  именно
в двадцатом веке, потому что только в нем сможем нормально адаптироваться.
В двадцатом и в последнем десятилетии девятнадцатого.
     - Ищу под фонарем, потому что там светло, - вставил Шульгин.
     -  Вот-вот.  Сможем  адаптироваться  психологически,  а   главное   -
социально. Имея нормально выглядящий пароход, воспринимая  этот  мир,  как
свой, мы сможем жить в нем легально!  Легенда,  документы  -  это  мелочи,
главное, что и в пятом, и в двадцатом, и в сорок пятом мы, считай, свои...
А уже в тысяча восемьсот... ну, хоть пятидесятом нам нормально  жить  вряд
ли удастся. Вот тогда придется  на  самом  деле  превращаться  в  каких-то
графов Монте-Кристо... Необитаемый остров, пароход как база,  материальная
и моральная, а выходы в  свет...  Чисто  эпизодические,  чтобы  обстановку
сменить.
     - Да, очень доходчиво, - кивнул Берестин.
     - Кончаем, мужики, этот треп никчемный, - неожиданно заявил  Шульгин.
- Ей-богу, надоело. Вот есть  у  нас  дело  -  и  занимаемся  им.  Корабль
доведен, на ходу испытаем, тогда станем дальше думать.  Лучше  давайте,  в
натуре, расслабимся, преферансик затеем, сто лет не играли, а  к  завтрему
мне каждый свои очередные предложения по снабжению доложит. Кому  что  еще
нужно по профессии и для души. А то и вправду, как бы не вышло:  "Не  было
гвоздя,  подкова  пропала..."  Дальше  не  продолжаю,  сами  должны  знать
классику. Я вон давеча в каталог залез - так мы  столько  всего  упустили,
просто и в  голову  не  приходило,  сколько  еще  нужных  вещей  на  свете
бывает...
     ...После первого выхода в открытый океан, когда Воронцов наконец смог
раскрутить турбины на проектную мощность и добиться желанных сорока узлов,
причем ни гула,  ни  вибрации  в  пассажирских  помещениях  и  на  мостике
практически не ощущалось, он даже внешне изменился.
     Построил себе парадный черный мундир с золотыми  нашивками,  какую-то
необыкновенную фуражку "изумительных  аэродинамических  качеств",  которую
никаким  шквалом  не  сорвет,  с  огромным  козырьком,   начал   отпускать
шкиперскую бороду. А если учесть, что в глазах его  появился  холодноватый
блеск, то замечание Шульгина: - "Да ты у нас совсем, как Волк  Ларсен",  -
оказалось довольно метким.
     Но, к чести Воронцова,  все  эти  перемены  в  его  облике  никак  не
отразились на взаимоотношениях с  друзьями.  Для  реализации  адмиральских
замашек ему вполне хватало биороботов.
     Новиков, последнее время испытывавший все усиливающееся  беспокойство
в  отношении  психологического  климата  и   состояния   нервной   системы
обитателей Замка - все же год непрерывных стрессов - с интересом наблюдал,
как Воронцов  устраивает  общие  построения  экипажа,  боевые,  водяные  и
пожарные тревоги, а также заставляет решать бесчисленное количество  задач
по курсу ППСС  (правила  предупреждения  столкновения  судов),  и  пытался
угадать, развлекается ли  таким  образом  Дмитрий  или  это  у  него  тоже
признаки нервной перегрузки.
     На  вскользь  заданный  вопрос  Воронцов  ответил   с   непроницаемой
серьезностью:
     - Любой член моего экипажа должен быть непоколебимо убежден, что если
в восемь ноль-ноль не  состоится  подъем  флага,  то  в  восемь  ноль-одну
наступит конец света. А я должен быть уверен, что  каждый  из  них  думает
именно так.
     - Так ведь это либо есть в программе, либо нет. И при  чем  тут  твои
тренировки?
     - При том самом. Чтобы знать, насколько надежны программы. Не хочу  в
самый неподходящий момент обнаружить, что мой матрос не знает, как в шторм
заводить пластырь, или не готов с восторгом сложить голову за бога, царя и
отечество...
     - Ну и как он, готов?
     - А вот будет случай, тогда и узнаешь...
     Андрей собрался было спросить, с кем, и главное, для чего  собирается
воевать Воронцов, но передумал. Решил понаблюдать еще. В тот  же  день  он
получил  возможность   выяснить,   что   не   одного   Дмитрия   обуревают
милитаристские замыслы.
     Спускаясь по трапу с солнечной палубы к себе в каюту, Новиков  увидел
облокотившегося на планшир Берестина. Алексей скучающим взглядом следил за
скользящей у самой поверхности воды тройкой  крупных  дельфинов.  Постояли
вместе, покурили, потом  Берестин  предложил  зайти  к  нему.  Как-то  так
выходило, что не меньше недели им не  приходилось  разговаривать  наедине.
Видимо, оба подсознательно ощущали некоторый  дискомфорт.  Хотя  поставить
окончательную точку в проблеме с Ириной стоило бы уже  давно.  Например  -
после московской ночи. Но Андрею как "победителю" затевать такой  разговор
казалось бестактным, Берестин же или ни о чем не догадывался, или не хотел
унизить себя еще и попыткой выяснить отношения.
     Входя вслед за Алексеем в проем единственной  в  поперечном  коридоре
двери, Новиков ожидал увидеть более  или  менее  роскошную  каюту  и  даже
испытывал определенный интерес  -  а  что  же  именно  придумал  для  себя
профессиональный эстет?
     Но оказался он в обширном зале, похожем на учебный класс.
     Большие квадратные иллюминаторы выходили на  кормовую  часть  верхней
палубы, и сейчас в них засвечивало закатное солнце, бросая яркие блики  на
светло-каштановый узорчатый паркет. В центре  зала  стоял  огромный  стол,
который  Новиков  вначале  принял  за  бильярдный.   А   переборки   между
иллюминаторами сплошь занимали глухие  дверцы  шкафов,  открытые  полки  с
какими-то папками и книгами,  встроенные  телевизионные  экраны.  К  столу
примыкал пульт, напоминающий те, что бывают в  радиостудиях.  И  только  в
дальнем углу разместились  старомодный  письменный  стол  и  слоноподобные
кожаные кресла.
     -  Что  тут  у  тебя?  -  поинтересовался  Новиков,  с   любопытством
рассматривая  оборудование  зала.   -   Решил   организовать   корабельный
информцентр?
     - Скорее - генеральный  штаб,  -  усмехнулся  Берестин.  -  Вспомнил,
сколько мы с тобой в сорок первом напортачили, и решил подстраховаться  на
будущее.  Вот  это,  -  подвел  он  Новикова   к   столу   в   центре,   -
картографический планшет.  Но  не  только.  -  Алексей  щелкнул  одним  из
тумблеров, поверхность планшета, только что равномерно серая, засветилась,
и на ней возникла цветная и рельефная  карта  Европы.  Даже  не  карта,  а
трехмерный макет изумительной точности  и  тонкости  исполнения.  Берестин
нажал  кнопку,  и  масштаб  начал  укрупняться,  не  плавно,  а  скачками,
соответствуя шагу масштабов военных карт, как догадался Новиков.
     - Ну, это чистая география, - сказал  Берестин,  когда  всю  огромную
площадь планшета занял участок местности, словно видимый с низко  летящего
самолета,  то  есть  движущийся  с  соответствующей  скоростью  и   плавно
исчезающий под бортиком. Видны были кюветы  на  обочинах  дорог,  отдельно
стоящие кусты, какие-то бревенчатые постройки в глубине леса.
     - А вот и стратегия...
     Карта  вновь  вернулась  к  первоначальному  масштабу,   и   на   ней
обозначилось все то, что бывает на хорошо отработанных штабных  картах,  в
данном случае - положение на советско-германской границе на утро  двадцать
второго июня известного года.
     Берестой задвигал ползунки пульта -  и  фронт  ожил.  Устремились  на
восток  синие  стрелы,  разрывая  позиции  Красной   Армии,   обозначились
Белостокский и Волковысский котлы...
     - И так далее... - Берестин выключил планшет. -  Для  начала  у  меня
здесь зало