Насчет того, что накормит нас хорошим ужином? - уточнил я.
     -  Не старайся казаться остроумнее, чем ты  есть, -  голосом  судебного
исполнителя,   пришедшего   описывать  имущество,  ответила   Алла.   -   Мы
действительно в 1924 году? Такое каким-то образом возможно?
     -  Думаю,  не  более невозможно,  чем  все, что вы проделали  со своими
друзьями воскрешая Артура.
     - Веселая у  нас складывается жизнь.  Помнишь, я  говорила на прощание,
что лучше бы ты оставался на Земле? Предчувствия у меня  были нехорошие.  Не
улети ты тогда, и ничего последующего скорее  всего не случилось  бы. Я была
готова бросить  группу Ивара,  не слишком  мне  импонировали  его завихрения
насчет  "общего дела"  и  грядущего  воскрешения  всех  покойников,  а  там,
глядишь, вышла  бы за тебя наконец замуж, стала куда более осмотрительной  и
положительной женщиной. На остров бы точно не поехала...
     - Ты это всерьез - насчет замуж? - До текущей секунды она даже косвенно
не намекала на возможность такого финала наших отношений.
     - Абсолютно.
     - Что же раньше не дала понять? Скорее всего уж это меня бы удержало.
     - А  зачем? Сам должен был просить  и добиваться.  Раз тебя  устраивала
всегдашняя необязательность и необременительность  связи, ну и  слава  Богу.
Мне тоже не слишком нужно каждую ночь, в дело и не в дело, в одной постели с
мужиком спать. Чтобы он сопел и так далее...
     Вот вам великолепный пример ее логики и психологии. Но я привычный.
     - Еще одно подтверждение правоты Новикова. Не улети я,  ты не связалась
бы с группой "фактор Т", Артур не утонул и не воскрес, не  было бы встречи с
Андреем и мы не  попали бы  в  прошлое.  То есть хотя для нас альтернативная
реальность не возникла...
     - Бы! - закончила она фразу. - Ты за своей речью  следишь, писатель?  -
последнее слово  прозвучало  с жестоким сарказмом. - В  одном предложении  -
пять "бы". шедевр стиля...
     она, выходит, успевает еще и  за стилем моим следить.  Послушать бы ей,
как  мы в  космических полетах разговариваем. Там не "БЫ", а  совсем  другие
частицы через слово мелькают. Так я и сказал.
     -  Ваши  проблемы.  В мое отсутствие можешь  хоть жестами  из®ясняться.
Однако меня больше волнует, что теперь делать станем? Дай мне сигарету.
     - Чего нет, того нет. Только сигары...
     - Да какая разница?!
     Пока Алла озаряла темноту бело-алыми вспышками затяжек, я думал, что ей
ответить? Лучший ответ на  все случаи жизни, подхваченный мной у Новикова, -
"там видно будет". Но - малоконкретный. Попробуем уточнить.
     - Мне кажется, это на случайность. То, что мы здесь оказались. Зачем-то
мы Андрею нужны. По крайней мере - стали нужны с момента встречи во Фриско.
     - Если не раньше,  - вставила  Алла. - Тоже возможно.  Для того он спас
меня  и помог выручить тебя,  потом пригласил в Круиз. Я не  вверю в  такого
рода случайности и любовь с первого взгляда.  Рисковать  всем,  чтобы помочь
абсолютно незнакомому, более  того  - весьма подозрительному типу?  Поискать
таких альтруистов. Посему - следует  дождаться утра. Надеюсь, нам в какой-то
форме дадут  понять, чего от  нас хотят. А если  им тоже нужен только секрет
бессмертия? - спросила Алла.
     Они им и без нас обладают,  ты сама видела, как быстро Ирина оправилась
после абсолютно  смертельной раны. Со мной было почти так же. Ты, кстати,  у
нее не выяснила, в чем там их дело, с их гомеостатом?
     -  Она  дамочка хоть и  весьма контактная и обаятельная, но скрытная не
меньше, чем  ее муженек. Сказала, что это продукция неземного происхождения.
Ты что-нибудь  знаешь  о  внеземных цивилизациях подобного  технологического
уровня?
     Я не знал. Те сравнительно  разумные расы,  с которыми землянам удалось
встретиться  за полвека бессистемных шараханий по  Вселенной,  не достигли и
предтехнологической стадии развития. Хотя... Имелись два абсолютно странных,
случая, и к обоим из них странным образом оказался причастен именно я.
     Планета-ловушка, которую мы с  капитаном Маркиным открыли в моем первом
космическом перелете,  и  цивилизация  так называемых антаресцев,  о которой
неизвестно совершенно  ничего, несмотря на захваченных  "языков". Но и  того
достаточно. Если бы  эти,  наверняка есть и  другие, с  которыми Новиков мог
встречаться хоть в  нашей,  хоть  своей реальности.  Сам факт  существования
гомеостата и является аргументом, не требующим иных доказательств.
     -  Гомеостат  -  это  скорее  аптечка  скорой  помощи,  чем  инструмент
реального бессмертия.  А вот "фактор Т", да еще в сочетании с гомеостатом  -
уж точно если не бессмертие, так очень долгая и молодая жизнь. Поэтому наших
друзей такая штука может очень и очень привлекать...
     И  тут же она вдруг  сменила тему,  вскочила  с  постели  и  подошла  к
приоткрытой двери.
     - Игорь, мне скучно. Я хочу, чтобы пошел дождь.
     Странное желание, как будто  мало у нас на пути было дождей, шквалов  и
прочих катаклизмов, но тем не менее, словно подчиняясь  ее воле, дождь пошел
немедленно. Или,  скорее, он успел начаться  раньше, но  именно сейчас ветер
сменил направление, и брызги стали перехлестывать через край крыши. Алла же,
по  свойству  характера,  это  заметила  раньше меня и  использовала,  чтобы
продемонстрировать свою власть над стихиями.
     Снаружи сильно  зашумело, зашуршало  по скату  черепицы, и через минуту
напротив нашей лоджии повисла водяная завеса.
     - Не такой, - капризно сказала Алла, - я хочу, чтобы как в Подмосковье,
медленный и тихий...
     -  Ну,  ты,  мать,  многого хочешь...  здесь все же  Южное полушарие, и
широты другие...
     - Мало ли что. Мелкий дождик, туман, сосновый лес,  грибы... - в голосе
ее прозвучала тоска.
     Понять Аллу можно, досталось ей крепко, куда больше, чем мне, например.
Даже для бывалого мужика чрезмерная концентрация сильных ощущений на единицу
времени.  В  итоге все  закончилось все для нее закончилось  тяжелым нервным
срывом, из которого она только-только начала выбираться.
     Но тут же она взбодрилась.
     - Нам  с  тобой сейчас  расслабляться  нельзя. Сперва надо стратегию  и
тактику дальнейших действий разработать.
     Не поздновато ли она спохватилась? После  встречи с Паниным на Гавайях,
когда она так опрометчиво приняла его приглашение отдохнуть  недельку другую
в калифорнийском  поместье,  ни стратегии,  ни тактики у  нас не получалось,
только судорожное реагирование на непрерывно возникающие форс-мажоры.
     Я так ей и сказал.
     -  Тем  не  менее.  Будем мы принимать  участие  в каких-нибудь здешних
игрищах  или  попросим оставить  нас в покое и возвратить  назад, если такое
возможно?
     - Второе, конечно, предпочтительнее, хотя... - при  мысли, что на самом
деле  вокруг  нас совершенно  иное  время и иная  реальность,  я  уже ощущал
привычный   азарт   репортера-первооткрывателя.  Стэнли,   чтобы   разыскать
Ливингстона и лично увидеть  водопад  Виктории, отправился  в  дебри кишащей
людоедами  и прочей вредоносной  фауной Экваториальной Африки, причем сделал
это во времена куда менее цивилизованные, чем даже нынешние, без радиосвязи,
медикаментов,  механического транспорта и надежного оружия. И ничего, и цели
добился, и книги  написал, и в историю навсегда попал.  Я хуже его,  что ли?
зато  какие необыкновенные  впечатления меня  ждут  и  какие репортажи можно
будет  сотворить... "Хождение  за три мира",  роман  в  дневниках и  письмах
нашего специального корреспондента... Впрочем, такое название кто-то до меня
уже использовал. Ничего, другое придумаем.
     - Особенно если ты найдешь способ переправить свои творения в редакцию,
- охладила мой задор Алла.
     - В крайнем случае, напечатаю то же  самое здесь, но с обратным знаком.
Отчет о путешествии нашего корреспондента в XXI век.
     - Ох, что ж ты за человек, Ростокин?  Скоро тридцать пять лет мужику, а
ветер в голове, как в пятнадцать. Не понимаю, зачем я с тобой связалась?
     Она  на  секунду  змеиным  движением  потерлась  о  мое  плечо  ощутимо
напрягшейся  грудью, прижалась бедром и  снова  отпрянула, не  позволив себя
обнять и  опрокинуть  на  спину,  что  я вознамерился  сделать  в  ответ  на
мимолетную ласку.
     -  Так  вот  запомни  -  я  пока возвращаться  не  намерен.  если  даже
предложат. Полгода - год...
     - А если настойчиво предложат?
     - Ирине я  верю.  Она сказала -  живите, сколько  хотите. Она  побольше
Андрея в тонкостях процесса разбирается, считает, что проход в наш мир долго
искать придется. Но в Москве мне все равно сейчас делать  совершенно нечего.
Здесь   же,  по  ее  словам,  жизнь  чрезвычайно   увлекательна.  Богатство,
приключения, неограниченные возможности для самовыражения...
     -  Ну-ну,  - не  в целях спора,  просто  для самоутверждения, я выразил
слабое сомнение.
     - И вот еще что, - Алла приблизила губы к моему уху. - Я знаю, что тебя
особенно терзает...
     Я вообразил, она заявит сейчас, будто я боюсь ее измены, неважно с кем,
при желании партнера она  себе  найдет  хоть в дебрях амазонки. Но нет, ей в
голову пришло нечто другое.
     - Ты мучаешься, пытаясь разобраться в парадоксах путешествия в прошлое.
Так ведь  ничего такого. Не в прошлом мы,  а просто в  неведомой стране. Как
Гулливер на Лапуте. Ведь это  параллельный мир, не так ли?  С нашим имеет не
слишком много  общего. Из этого и исходи. Плыли,  плыли и приплыли... Живи и
изучай нравы аборигенов. Вот и все...
     Гениальное решение! Я не успел сообщить ей своей оценки.
     Резким  толчком  в  плечо  Алла   вдруг  повалила  меня  на  подушку  и
взгромоздилась  коленями  мне на живот.  Я едва успел напрячь брюшной пресс.
Она все-таки сделала  по-своему, опять завладев инициативой. Зловеще, словно
классическая  ведьма, сощурив глаза,  блестя зубами и  угрожающе  рыча, Алла
сжала  коленями мои  ребра, а сильными  пальцами  - плеч,  приблизила лицо к
моему лицу.
     -  Что,  попался Хома Брут не  вырвешься, и  крестное  знамение тебе не
поможет. Будем летать,  пока  петух не  прокричит...  -  перевоплощение было
настолько  внезапным  и  убедительным, что  аж  холодок  пробежал по  спине.
Впечатление  особенно  усиливала  ее  рубашка,  смутно  белеющая  в  зеркале
напротив, чем-то похожая на саван.
     Фу, жуть какая лезет в голову!


        Глава 6

...  Мы  проснулись  от  настойчивого гудка  плоского  телефонного  аппарата
вишневой пластмассы с кнопочным набором. Опять явный  анахронизм, в двадцать
четвертом году телефоны были большие, деревянные, с рогатыми никелированными
трубками.
     -  Доброе  утро,  - раздался  отчетливый  и  громкий  голос  Андрея.  -
Отдохнули, надеюсь? Нет желания вставать?
     - А который сейчас час?
     - Скоро десять. Вчера не стал вас тревожить, а сегодня уже можно?
     - Пятнадцать минут имеем?
     - Хоть двадцать. Я буду ждать на улице...
     С утра  омытый  ночным дождем и освещенный лучами едва поднявшегося над
грядой  солнца поселок  показался мне гораздо более симпатичным, чем  вчера.
Вообще вчерашнее  угнетенно  -  встревоженное  состояние  собственного  духа
сейчас казалось  мне  странным.  Воистину, утор вечера мудренее. Алла  вновь
надела  подаренный Паниным индейского покроя  костюм  светло-серой  замши  и
высокие с мягкими присборенными голенищами,  распустив по плечам отмытые  от
морской соли волосы. Бурная  ночь любви, целиком прошедшая  по ее сценарию и
режиссуре,  никак  не отразилась на девической свежести лица.  А  ведь через
месяц ей уже двадцать восемь, вдруг вспомнил я.
     Андрей поднялся нам на встречу со скамейки возле дома напротив.
     - Предлагаю совсем короткую экскурсию, а потом - завтрак,  - сказал  он
после  обычных коротких приветствий. - Наш поселок  называется  без затей  -
форт Росс. Можно сказать форт Росс-3.
     - А  почему - три? - поинтересовалась Алла, осматриваясь. Действительно
красиво. Дома  стояли  вдоль главной улицы  на  порядочном  расстоянии среди
обширных  садовых  участков, разделенных низкими,  по колено, изгородями. От
мощенной  базальтовой  брусчаткой  дороги  к  коттеджам вели узкие  тропинки
разноцветного кирпича. Позади домов по холмам уступами поднимались заросли -
сосны,  клены,  буки, еще  какие-то,  мне  неизвестные  деревья.  И  тишина,
нарушаемая  только плеском  моря далеко  внизу и пением  экзотических  птиц,
издающих непривычные  европейскому  уху рулады и трели. По густо-синему небу
над головой  неторопливо плыли кучевые облака. Рай земной,  если  допустить,
что  таковой  вообще  где-нибудь  существует. Не зря меня всю жизнь влекло в
Новую Зеландию. Но постоянно что-то мешало сюда попасть.
     Так и  оставался в воображении миф-мечта  -  прекрасная  земля  на краю
света, площадью больше  Англии и с населением меньше, чем в Петрограде,  где
можно много часов подряд ехать вдоль восхитительных пляжей и не встретить ни
одного человека...
     -  Почему?  Первый  форт   Росс  был  основан  русскими   в  Америке  в
восемнадцатом веке. Второй нами, но в другое время и в  другом  месте и ныне
по некоторым причинам уже не существующий. Так что этот - третий.
     - Четвертому же не бывать, - меланхолически заметила Алла.
     Андрей посмотрел на нее с удивлением. Мы неторопливо шли по направлению
к господствующему  над  поселком  и бухтой замку. Внизу снова блеснули  воды
фьорда и изящный корпус крейсера на них.
     - А это что за "фрегат"? - поинтересовался я.
     -  Наша  ударная сила, флагман флота "Андреевского  братства",  дальний
разведчик  "Изумруд".  В  свое время  -  один  из  трех  самых  быстроходных
крейсеров мира. Вошел в историю героическим  прорывом  через строй  японской
эскадры   15   мая   1905  года,   в  финале  Цусимского   сражения.   После
большевистского переворота во Владивостоке 1922 году с экипажем из  офицеров
и гардемаринов Морского корпуса еще раз прорвался в море и  попытался уйти в
Крым к Врангелю, но был  захвачен и интернирован  англичанами в  отместку за
свое позорное поражение в Черном море от Белого флота.  Здорово  мы им тогда
врезали! - глаза  его азартно блеснули, словно при воспоминании о победе над
любимой девушкой. То, о чем он говорил, для меня звучало непонятно. В  нашей
истории все опять было как-то иначе, ни таких имен, ни названных фактов я не
помнил.
     -  Я  "Изумруд" выкупил якобы для использования  в качестве прогулочной
яхты... причуда богатого  коллекционера... Позвольте представиться, - Андрей
подобрался, лицо  у него стало чопорным  и значительным, - сэр Эндрю Ньюмен,
член  Королевского и многих других яхт-клубов,  Почетный член Географических
обществ всех цивилизованных стран, и прочая, и прочая, и прочая...
     Я смог  похвастаться только  членством во Всемирном союзе журналистов и
званием корветтен- капитана Звездного флота гнорис кауза.
     - Так ты англичанин, что ли? - удивилась Алла.
     - А кто бы позволил русскому после всего, что было, такой участочек под
поместье,  в полтысячи  квадратных километров, прикупить?  Так что  здесь  я
англичанин. Ладно, это разговор особый.
     Меня по-прежнему удивляло полное безлюдье в поселке. Только на крейсере
наблюдалось не слишком активное  движение  матросов по  палубе. Словно кроме
нас здесь больше никого и не было.
     -  Нет, люди  тут присутствуют. Не  так много, но есть. У  каждого свое
дело, а кому совсем делать нечего, что тоже  случается,  проводят  уик-энд в
более интересных местах. Сегодня суббота, кстати, как я успел выяснить.
     По  дорожке,  серпантином  вьющейся между  клумбами  и  альпинариями  с
неизвестными вечно зеленными растениями,  мы поднялись  к парадному  входу в
замок.  Здесь нас встретили  двое... ну  не знаю, слуг или охранников,  или,
наконец,  исполняющих свой урок  послушников,  если все  же считать,  что мы
оказались   на   территории   военно-монашеского   ордена.  Крепкие   парни,
сдержанно-предупредительные,  удивительно  безмолвные, одетые  в  матросские
форменки  с  черными,  окантованными  белыми  квадратиками  погон и золотыми
накладными якорьками.
     Один  открыл перед  Новиковым  глухую трехметровую дверь  с  бронзовыми
кольцами  вместо  дверных  ручек,  второй  пошел  впереди   по  застеленными
ковровыми дорожками  коридорам и  лестницам. Обстановка  внутри тоже  весьма
напоминала  таковую  во  дворцах  представителей  старых   аристократических
фамилий.
     Ковры, картины,  антиквариат, холодное и огнестрельное оружие последних
четырех веков на стенах галерей и холлов.
     В  угловой  комнате  с многочисленными  готическими окнами от  пола  до
потолка, выходящими  на  фьорд  и  лесистые склоны гор, нас уже ждали. Как я
понял - местное высшее общество.
     Длинный стол посередине  был накрыт  по всем  соответствующим времени и
месту правилам. Серебряная  посуда,  по  шесть хрусталей  к прибору,  конусы
крахмальных салфеток и все такое прочее...
     В  ожидании нас за стол никто не  садился. Шесть мужчин и  три женщины,
разбившись  на  группки,  курили  у  жерла колоссального  камина,  о  чем-то
беседовали, просто прогуливаясь вдоль  фасадных окон. И я сразу  понял,  что
гостей  кроме нас с  Аллой, здесь больше нет.  Все остальные  - хозяева. Это
ощущается интуитивно.  Умение  мгновенно оценить  социальный  статус впервые
увиденного человека, определить его психотип, по возможности - род  занятий,
а главное - полезен он может быть в дальнейшем, опасен или "ни Богу  свечка,
ни  черту  кочерга",  является,  без  ложной   скромности,  одним  из   моих
достоинств,  позволяющих уже много  лет входит в первую десятку известнейших
репортеров - фрилансеров (сиречь котов, которые гуляют сами по себе).
     Началась церемония представления. Андрей крепко меня подвел. Если бы он
сказал,  что  соберется  подобное общество, я надел бы пусть не смокинг,  но
хотя  бы  приличный  костюм.  А  то  явился  в светлых брюках  и  куртке,  с
легкомысленным шейным платком.
     Народ же все больше был при параде. Меня извиняла только принадлежность
якобы к  богеме,  тем  более  - иных  времен, и, соответственно, имманентное
право игнорировать буржуазную респектабельность.
     Сначала - о дамах. Ирину мы уже знали, и добавить к ее описанию нечего.
А разве  что была она не в купальнике  или белых  шортах  и блузке, как  все
почти дни перехода  от  Фриско до Южного острова, а в бледно-фиолетовом, под
цвет глаз, узком платье.
     Еще  одна, назвавшаяся  Сильвией, -  слегка  надменная  дама, несколько
ближе  к  сорока,  чем   к   тридцати,   явно   нерусской   внешности,   для
западноевропейки довольно красивая. Светло-кофейный строгий  костюм, перстни
с синими и красными камнями на тонких пальцах.
     При  ней   состоял  высокий  широкоплечий  мужчина  того  же  возраста,
загорелое  лицо обрамлено  удлиненной каштановой  бородой,  глаза  цепкие  и
внимательные, как... Я бы сказал, как у частного детектива, но для этого его
взгляду  не  хватало  равнодушной  холодности.  Скорее он мог  бы  оказаться
человеком  искусства, изучающим  возможную модель  или  персонаж.  Звали его
Алексеем Берестиным.
     Третья  женщина  была горазда моложе, лет тридцати примерно.  Я  еще не
научился легко определять возраст людей иного мира. Темноволосая, стройная и
гибкая, с  узкими  бедрами и еще более тонкой талией. Высоковатая для  такой
фигуры грудь  обтянута  черным платьем из переливающейся, как  мокрый  шелк,
ткани. На  шее колье из  крупных  рубинов с золотом, в ушах такие же серьги,
обута  в красные туфли на невероятно высоких  и  тонких каблуках. Свое имя -
Лариса - она назвала мелодичным, но чуть с хрипотцой голосом.
     Особа явно  для  того,  кто  ей может не понравиться, опасная.  Мне она
напомнила тропическую коралловую змейку, ядовитую, как три кобры или десяток
гюрз. А возможно и наоборот, не  помню, кто из них страшнее. Мне в глаза она
посмотрела  с  поверхностным  интересом а  на  Аллу  бросила острый взгляд и
отвернулась, будто не со