халата выглядывали полосатые пижамные брюки и шлепанцы
на босу ногу.
     Ляхов сел,  дисциплинированно дождался, пока прокурор ему нальет на три
пальца в тяжелый,  как артиллерийская гильза, стакан. Выпить в  человеческой
обстановке  ему  очень  хотелось,   ибо,  как  говорил  персонаж  одного  из
популярных в детстве романов, "он устал сражаться с убийцами".
     Потягивая очень неплохое виски,  плавно  оттаивая душой, он предоставил
Майе рассказывать обо  всем,  что  случилось,  в собственной  интерпретации,
справедливо  полагая,  что это было в куда  большей степени  их дело, нежели
его.
     Отец,  посылая  дочь в  разведку, обязан  предвидеть,  во что это может
вылиться.
     Отдыхать в глубоком кресле было  невероятно приятно, тем более,  что до
сих пор он еще не пришел к убеждению, что все,  вопреки первому впечатлению,
закончилось вполне благополучно.
     Он даже, кажется, ухитрился слегка задремать.
     - Что, Вадим Петрович, так и было? - разбудил его голос прокурора.
     - Ага! Совершенно так.
     Хотел  было уточнить,  что конкретно  подразумевал Бельский под  словом
"так", но вспомнил историю из мемуаров адмирала Исакова.
     Кажется, в 1920 году для офицеров Черноморского флота были организованы
курсы  повышения  оперативного мастерства. Один  из  штурманов,  продремав в
кают-компании    "Императрицы    Елизаветы"   весь   доклад    представителя
Главморштаба,  посвященный  животрепещущей теме  прорыва  "Гебена" в  Черное
море,  грамотно  проснулся от аплодисментов  аудитории. Услышал  благодушный
голос докладчика: "Вопросы будут?"  - и  одновременно увидел устремленный на
себя суровый взгляд командира линкора.
     Не полностью "войдя в меридиан", решил проявить активность.
     Мол, не спал я вовсе,  а просто внимал, погрузившись  в  себя, глубокой
военно-морской  мысли. Огляделся  растерянно,  увидел  на  грифельной  доске
плакатик с темой  и  схемами  и ляпнул от души: "А вот хотелось бы уточнить,
господин капитан первого ранга, а прорвался все же "Гебен" в Черное море?"
     Кают-компания  обмерла,  не  зная, хохотать  или  стонать,  а  командир
спокойно   пожал  руку  ошарашенному  лектору:  "Спасибо  за  содержательное
выступление. А лейтенанту я лично отвечу. У меня в каюте после развода".
     Так вот в такой роли Ляхов оказаться не хотел.
     - Так как же вы  сумели столь быстро сориентироваться? Ей-богу, я готов
фуражку  перед  вами снять, если  б она на мне сейчас была. Отдых, ресторан,
случайно взглянувший на вас мои сотрудник - и вы сразу все поняли?  При всем
моем опыте - удивляюсь!
     - Простите,  ваше превосходительство, я и сам  не могу этого объяснить.
Интуиция, наверное... - Вадим, после хорошей порции виски ощутивший душевный
подъем,  сказал  то,  что  в другой ситуации  говорить бы  не  стал.  - Оно,
конечно,  и ваш сотрудник - человек неподготовленный.  Что за дело - идти на
решительную акцию и излучать вокруг себя агрессию в сто киловатт. Пялясь при
этом на клиента желтыми от злобы глазами. Как вы их там у себя воспитываете?
     Грубо, конечно, получилось, и в то  же время смешно, что после его слов
Бельский ощутил перед ним бы даже и вину.
     Ему бы еще склонить седеющую голову: "Ну, что поделаешь, недорабатываем
с кадрами!"
     Сказал же прокурор совсем другое:
     - Майя изложила вам то, о чем я просил?
     - Попыталась, но не все успела. Однако основной смысл я понял.
     - Вот и хорошо. Во-первых, примите мою благодарность за все... За дочь,
за Герасимова. А во-вторых  - сами видите, оснований поговорить начистоту  у
нас становится все больше и больше.
     Ляхов привычным жестом пожал плечами. В смысле - вам виднее. О том, что
сейчас ему будет говорить Бельский, он тоже знал заранее. Не дословно, но по
смыслу.
     Вообще,  другой  на  месте   Василия  Кирилловича   начал  бы  ахать  и
возмущаться, какой, мол, сволочью оказался надежный (а как же?) сотрудник, и
выражать  прочие интеллигентские  эмоции,  как бы  отводя от себя вину перед
человеком, от которого решение его участи почти и не зависело.
     Но  Бельский  так  поступать  не станет,  хотя  и  представляет,  какие
неприятности по службе  его ждут  в ближайшем будущем.  А может быть, именно
поэтому.
     Так примерно и вышло.
     А  Майя  сидела напротив,  напряженно сцепив пальцы.  Кажется, ее очень
волновал исход беседы отца с  другом. И неизвестно, по политическим причинам
или же по личным.
     - Я бы, господин полковник, хотел, чтобы вы  знали: никаких специальных
пристрастий у меня нет. Должность и вытекающие из нее обязанности - это само
собой.   Но  в  принципе...   Готов  примириться   с  любым  государственным
устройством, при котором лучше будет России. Вы меня поняли?
     -  Чего  ж  не  понять?  Тут  мы  с  вами  абсолютные  единомышленники.
Правительства и даже  означенные  устройства  приходят  и  уходят, а  Россия
остается.
     Ничего  странного  в поведении  прокурора  Вадим  не  видел. Так себя и
должен  вести  нормальный  мыслящий  человек,  если  намечаются   в   стране
политические катаклизмы. Благородство  и  абстрактно понимаемый долг требуют
одного, здравомыслие и рационализм - совсем другого.
     Действительно, не нынешнему же премьеру с его кабинетом служить, живота
не щадя. Исполнять за жалованье положенные функции - обязательно, пока...
     Пока  не  встанет  обычный  русский   вопрос:  "А  делать-то  что?!"  К
повседневной, мирной службе этот экзистенциальный вопрос отношения не имеет.
А  если появляется выбор? Человеку-то  уже шестой  десяток,  думать о  Боге,
может, и рано, но задуматься о судьбе детей и внуков уже не грех.
     И если вдруг обозначилась ситуация, что жизнь может повернуться и так и
этак, на старости лет оказаться не на той стороне - просто глупо.
     В  конце  концов, такую позицию можно  только приветствовать,  особенно
если человек собирается  перейти на  твою  сторону, а не наоборот.  При  его
немаленькой и весьма полезной в грядущих перипетиях должности.
     -  Но, в  свою очередь, хотелось  бы услышать более  стройное изложение
вашей позиции...
     - Это - сколько угодно.
     Ляхов взглянул на часы.  Полночь. Ему спать не  хотелось, да до утра  и
вряд ли захочется, после всего пережитого.
     Но утром  ведь придется ехать в штаб "печенегов",  а там разговоры быть
легкими не обещают. Допросы, опознания, очные ставки и все такое.
     Причем если друзья Тарханова собираются соблюдать процессуальный кодекс
и "буквы закона", то его положение явно проигрышное. Один голос против трех,
и ничего ничем не подтвердишь, кроме как записью на магнитофоне у дежурного,
если он  ее вел. Да и  та запись мало  что  докажет. Со стороны обвиняемых -
"козел", и  больше  ничего.  Остальное -  эмоциональная  фразеология  и  его
последующие комментарии, которые к делу не подошьешь.
     Одна  надежда,  что там исходят  из других принципов справедливости.  И
прокурор не станет настаивать на состязательности процесса.
     - Извините, Василий Кириллович, - сказал Ляхов почти искренне. - Устал.
Перенервничал. Речь моя будет непременно  смутна и бессвязна. Давайте еще по
стаканчику,  и  отпустите меня поспать. А ежели вам хочется узнать принципы,
которые  я  считаю  более  разумными   и  в  данном  историческом  контексте
перспективными,  Майя  вам перескажет  тезисы нашего  с  ней  собеседования.
Интересный  было разговор  завязался, да  только скомкали  нам его.  Но могу
представить вам печатный, текст того самого реферата...
     А по поводу того, что вас, конечно, больше всего  и интересует и что из
моих прежних высказываний вытекает, скажу.
     Да,  существует  способ  обеспечить  новую   (точнее  -  любую)  власть
практически  любым количеством нужных и бесконечно преданных ей людей. Более
того,  уже разработана методика,  которая позволяет определить, какая работа
лучше  всего подходит  данному конкретному  человеку.  Былые тираны  за счет
своей  -  не скажу гениальности, но  пусть даже звериного чутья умели  найти
некоторое количество исполнителей высшего класса.
     Наполеон делал  из бондарей и трактирщиков маршалов Франции, Ленин чуть
не  выиграл  Гражданскую  войну,   опираясь  на  фельдфебелей,  аптекарей  и
недоучившихся  семинаристов. Исключительно за счет их  бешеного  энтузиазма,
верности идее и "комплексу Раскольникова". То есть были мы при старом режиме
тварями дрожащими, а теперь - право имеем!
     Однако  "цивилизация",  сделав ставку на  массу пусть посредственных  в
личном  плане,  зато  квалифицированных  и дисциплинированных  исполнителей,
рутинно соблюдавших присягу, сумела раздавить и того и другого.
     Я же знаю, как совместить первое и второе.  И не только  знаю,  а делаю
это  уже сегодня. В итоге... Ну, додумайте сами, стал бы я, кого вы считаете
заговорщиком,  инсургентом,  откровенничать с  вами,  не  будучи  совершенно
уверенным, что для  меня это вполне безопасно. Извините, Василий Кириллович,
я действительно зверски устал, - махнул  рукой  Ляхов,  сообразив, что и так
сказал слишком много.

     Майя до отведенной  ему спальни провожать  Ляхова не  пошла. Да оно и к
лучшему,  пусть  с отцом  обсудят и полученную информацию, и свои дальнейшие
планы.
     Как Вадим  и предполагал, заснуть  сразу  ему не удалось. Комнатка была
тихая,  уютная, за  окнами  успокоительно  шелестели  кроны деревьев,  почти
касающиеся стекол. Отдыхай и радуйся. Но вдруг где-то начинали  орать кошки,
чуть позже или параллельно затевался агрессивеый  перебрех  вольно живущих в
окрестностях дачи собак.
     И Ляхов, подавляя желание начать стрелять в направлении отвратительного
шума,  становился босыми ногами  на  подоконник и  курил,  высунув голову  в
форточку. Постепенно  успокаивался  и  снова  предпринимал попытку  заснуть,
постоянно  возвращаясь к  мыслям  -- что в конце  концов, надеется  выиграть
Бельский, какая от  него, в свою очередь, может  быть движению польза и, что
немаловажно,  как  это  дело  подать  своим.  Как  вариант  удачной вербовки
высокопоставленного чиновника из чужого  лагеря или как-то иначе? А если да,
то как?
     Но  в конце  концов он  все  же  заснул, и  сны ему  снились  никак  не
связанные с реальными событиями вечера и ночи.
     Зато утро началось с повергнувшего в шок большую часть страны сообщения
о вчерашнем захвате Пятигорска бандой террористов.
     Такого  не случалось уже  больше полувека, с тех пор,  как  завершились
операции  по подавлению Львовского мятежа.  Но то была все-таки приграничная
территория,  совсем недавно  присоединенная  к России, а на Северном Кавказе
ничего подобного не происходило с времен пленения Шамиля, если, конечно,  не
считать событий Гражданской войны, но  тогда все  пространство от Ростова до
Тифлиса  было  охвачено  беспрерывными  наступлениями  и  отступлениями   то
красных, то белых, и города переходили из  рук  в  руки,  бывало,  что  и по
десятку раз.
     Но теперь-то, в глубоко мирное время...
     Репортеры дальновидения, сменяющие друг друга на экранах, сами пока что
знали крайне  мало о сути происшедшего и заполняли сообщения по преимуществу
слухами и домыслами.  Официальные  же  власти,  военные  и  гражданские,  до
выяснения всех обстоятельств от комментариев пока воздерживались.
     Наиболее    информированными    выглядели     репортеры     Пятигорской
информационной   компании  "Пять  вершин",  сами  пережившие  все  перипетии
вторжения  и первыми  оказавшиеся  на  месте  главного  сражения  юнкеров  с
бандитами. Со слов очевидцев выходило, что главную роль в достижении быстрой
и  почти  бескровной  с нашей  стороны  победы  сыграл какой-то неизвестный,
бесследно исчезнувший офицер, в одиночку проникший в штаб террористов.
     Слушая  все это, Ляхов отчего-то сразу вспомнил о Тарханове. И  училище
его, и не так  давно Сергей говорил,  что собирается по каким-то своим делам
именно  в  эти  края.  Вообще все это соответствует  и  его  нынешнему  роду
занятий, и стилю работы...
     Кому, как не ему, в одиночку сокрушать полчища врагов? Не впервой.
     И тут же  следующая мысль - а  ведь и вправду!  Бой на перевале, бой  в
Пятигорске,  зимние  эксцессы  в  Москве  и  под  Сходней,  его  собственная
вчерашняя история! Словно под копирку.
     Или  - не под копирку, а просто  донельзя обленившийся режиссер  ставит
мизансцену за мизансценой по одному и тому же, однажды найденному шаблону. И
с теми же самыми актерами. Эти, мол, проверенные, амплуа соответствуют, если
что, и сымпровизировать сумеют...
     Мысль  показалась  ему  интересной,  но  нуждающейся  в более  глубокой
проработке.
     Но времени на это не оказалось, Майя пригласила его к завтраку.
     - Ну-с,  и что  вы  скажете? - осведомился  Бельский, указывая на экран
гораздо большего, чем у Ляхова в спальне, размера. Но говорили  и показывали
там то же самое.
     -  Что  я  могу сказать, если  они и на  месте  пока  ничего  не знают?
Появится конкретная информация, тогда и будем рассуждать.
     - А мне кажется, это в определенной мере коррелируется с тем,  о чем мы
говорили и что вы пишете...
     -  Не  берусь  спорить, подобные  варианты нами  рассматривались.  И  в
гораздо  больших масштабах.  Хотя,  вполне возможно  предположить,  что  это
только первый звонок...
     - А  не может  ли  это быть своего рода  провокацией? Очередной выстрел
Принципа?
     - Извините, Василий Кириллович,  вот тут я пас!  Если вы имеете  в виду
наших людей...
     - Да при чем тут ваши? Совершенно наоборот!
     - А-а, - глубокомысленно протянул Ляхов и сел на указанное ему место за
столом.
     Уклониться  от  разговора  о  случившемся  в Пятигорске, разумеется, не
удалось. Если не стали говорить о смысле и политических последствиях, то сам
факт обсуждать  все же  пришлось,  поскольку комментарии  с экрана поступали
непрерывно,  и  история обрастала большим  количеством  правдоподобных и  не
очень подробностей.
     Вот,   наконец,  какой-то  репортер   показал   фрагмент   интервью  со
служительницей   ресторана,   которая  ухитрилась  лично   познакомиться   с
таинственным офицером в уже захваченной гостинице, чуть ли не в разгар боя.
     Звучало это  как  откровенный  и  нахальный вымысел, тем  более,  что и
внешность дамочки особого доверия не внушала. Но тут было названо имя, после
чего Ляхов  окончательно уверовал  в  то, что речь идет именно  о его боевом
друге и соратнике.
     Не  вдаваясь в  детали,  он сообщил Бельскому  и Майе,  что в ближайшее
время  будет   располагать  исчерпывающей  информацией  о  сути   и   смысле
произошедшего,  после  чего  предложил  вернуться  к  более   их  касающимся
проблемам вчерашнего дня.
     - Что же, пусть так,  - согласился Бельский.  - Я  ознакомился  с вашей
точкой зрения на монархический способ правления...
     - Не моей, - вставил Вадим, - я же называл Майе источник.
     -  Не суть важно. Вы же признали, что эту точку  зрения разделяете. Я и
сам бы охотно подписался под многим  и  кое-что  даже добавил бы,  исходя из
собственного опыта и особенностей "видения предмета".
     Но, дражайший Вадим Петрович, -  прокурор значительностью поднял палец,
-  признайте, что пока это всего  лишь набор общих мест  и благих пожеланий.
Поскольку за кадром остается главное  - кто  и  каким образом  будет все эти
почти бесспорные  идеи воплощать в жизнь. Вы как бы утверждаете, что где- то
в подполье  у вас имеется целый корпус наделенных  государственной мудростью
кандидатов на высшие  имперские посты,  благородных  гражданских  и  военных
чиновников,  бескорыстных  мытарей...  Проще  говоря,   подразумевается  для
реализации ваших планов наличие, как бы  сказать, целого запасного народа! А
вам  только  останется  с  помощью  некоей секретной  методики их  выявить и
приставить к делу. Разве не так?
     - А почему бы  и нет? - невозмутимо ответил  Ляхов, дожевав бутерброд и
промокнув губы салфеткой. - Вот вы,  например,  вряд  ли  станете возражать,
если я выскажу предположение, что у вас нет оснований считать  хотя бы лично
себя  лишенным государственной мудрости,  гражданского мужества,  понятий  о
чести и должного уровня бескорыстия. Или меня. И, наконец, Его Императорское
Высочество. Я не ошибаюсь?
     - Ну, в такой постановке... Я ведь не отрицаю наличия в обществе энного
количества носителей  вышеуказанных  качеств.  Я  просто  говорю,  что таких
людей,  по сравнению с  прочими,  намного меньше критической массы.  И, даже
сравнительно  легко  и  успешно  взяв  власть,  вы  и  ваши  единомышленники
столкнетесь со  всем тем спектром явлений и причин, которые со  времен Петра
Великого так и  не позволили нашей Родине по массе показателей стать вровень
с  той же Англией или Швейцарией. Национальный  характер, если  угодно. Либо
бескорыстно умереть  во  славу Отечества, а если уж нет,  так тогда... Стоит
очередному  демагогу  провозгласить:   "Грабь  награбленное"  -   и  создать
минимально подходящие для этого условия...
     - Вот тут вы правы и не правы одновременно, - с улыбкой возразил Ляхов.
Прокурор  не   оригинален,  все   эти  доводы  и   контрдоводы   многократно
использовались в клубных  диспутах. - И заблуждаетесь вы прежде всего в том,
что  преувеличиваете  размеры,  так называемой, критической массы. На  самом
деле она не так уж велика.
     Вот,  к примеру, как  обстоят  дела в более близком мне  военном  деле.
Чтобы сделать  дивизию образцовой, совершенно необязательно укомплектовывать
ее на  сто процентов какими-то идеальными  солдатами и  офицерами выдающихся
талантов и способностей.
     Опыт показывает,  что  обычно достаточно грамотного и волевого комдива,
подходящего  ему  по  характеру  и  взглядам  начальника  штаба,  ну  и  еще
полномочий назначать и смещать, исходя из интересов дела, командиров полков.
Как  правило,  такая  ситуация   позволяет  за  год-два  самое  разболтанное
соединение  вывести  в первоклассные.  Примеров  тому  - сколько угодно.  От
Ромула до наших дней... Да  и по своей линии вы наверняка  нечто аналогичное
припомнить можете.
     -  То  есть все  ваши  расчеты  строятся  на  том,  чтобы  и  масштабах
государства повторить то, что, на ваш взгляд, легко сделать с дивизией?
     Однако   у   нас  даже  дивизии  отнюдь   и  далеко  не   все  являются
образцовыми... - Видно  было, что, как  и в прошлый раз, слова Ляхова если в
чем-то  коренном, исходном,  кондовом Бельского  и убедили, то в деталях ему
требуется полная определенность. Да и то...
     Согласиться "сменить флаг" - не  самая сложная  проблема, куда  труднее
понять, причем понять вовремя, на ту ли лошадь ты ставишь.
     - И сколько же, по вашим расчетам,  необходимо "идеальных людей", чтобы
превратить Россию в рай земной?
     - Не  слишком много, как я уже имел возможность вам доложить. На первом
этапе - человек  триста-четыреста.  Чтобы заполнить  должности, так сказать,
первой линии. Затем еще около двух тысяч. Дальше процесс пойдет вниз и вширь
в  самоподдерживающемся  режиме. Десять тысяч,  пятьдесят... После  чего  по
соответствующим расчетам ближайшую задачу можно будет считать выполненной.
     - И на какой же базе вы рассчитали именно такие пропорции, Вадим?
     -  А это  уже  совсем элементарно. Из  практики управления давным-давно
выведена  аксиома:  один командир может  плодотворно руководить не более чем
семью непосредственными  подчиненными. Для надежности примем пять. Министр у
нас  будет  иметь в  подчинении пять  департаментов,  директоров  которых он
выберет   по  моей   методике.  Если  пожелает,   тем   же   образом   лично
проконтролирует  отбор  и  назначение на  должность двадцати  пяти товарищей
директоров...  Дальше  уже не потребуется. Процесс  по  нисходящей  войдет в
автоматический режим, уважаемый Василий Кириллович.
     - Остается последний вопрос, и на сем будем заканчивать, поскольку меня
ждут куда более  неотложные дела, - эта фраза  в устах