это  всего  лишь
полиция, отнюдь не резон засвечиваться слушателю академии в сомнительном
притоне. А уж тем более - вместе с Тархановым-Неверовым.
   Но если сейчас рвануть к выходу, можно и пулю  схлопотать.  Да  и  на
площадке у  входа  появилась  еще  одна  фигура  в  штатском.  Но  Вадим
чувствовал,  что  Тарханов  готов  действовать.  Глаза  у  него  знакомо
сузились.
   По счастью, начинать  пришлось  не  им.  У  кого-то  из  завсегдатаев
харчевни повод уклоняться от общения с полицией был не менее  веский,  а
нервы оказались слабее.
   Столика через три от них раздался грохот бьющейся посуды.  Человек  в
черной бобриковой куртке вдруг швырнул в одного из сыщиков сразу  графин
и тарелку, очень умело швырнул, снизу вверх ребром, и попал. Еще  кто-то
из его собутыльников ногами опрокинул стол, вскочил и  взмахнул  дубовым
стулом.
   И понеслась настоящая кабацкая драка  с  воплями,  летящими  со  всех
сторон бутылками, крепким матом, а потом и предупредительными выстрелами
в потолок.
   - Лечь, всем лечь на пол, руки за  голову!  -  надрывался  неизвестно
откуда мегафонный голос.
   - Вадим, вперед! - Ляхов, посланный толчком руки Тарханова в  сторону
выхода, успел  заметить,  как,  пользуясь  общей  суматохой  и  паникой,
капитан трижды выстрелил  от  бедра  из  бесшумного  пистолета.  В  зале
погасли сиреневые газосветные лампы.
   Тарханов  отшвырнул  оказавшегося  на   пути   человека   неизвестной
принадлежности и, обгоняя  Вадима,  метнулся  к  лестнице.  Единственное
маленькое окошко слева от входной  двери  позволяло  ориентироваться  по
направлению. Под ноги все время попадались то стулья, то люди, но все же
они пробились.
   Сергей до  последнего  не  мог  понять,  почему  оттуда,  сверху,  не
бросился  резервный  наряд,  чтобы   полностью   заблокировать   притон.
Элементарная схема.
   Один боец у двери - не прикрытие. Хотя, конечно, лестница  длинная  и
крутая.
   Уже когда они были почти у цели, то ли у местных бандитов,  то  ли  у
сыщиков терпение кончилось.  Часто  загремели  настоящие,  без  дураков,
выстрелы на поражение. Из трех или четырех стволов сразу.
   Ляхов, машинально втягивая голову в плечи, ступил на нижние ступеньки
трапа и вдруг увидел невероятное.
   Тарханов с разбегу вскочил на ближний к лестнице столик,  оттолкнулся
и взмыл в воздух почти вертикально, на более  чем  трехметровую  высоту,
что в принципе невозможно и олимпийскому чемпиону по прыжкам. (Вадим  не
заметил, что на полпути  Сергей  успел  выброшенной  вбок  правой  рукой
оттолкнуться от выступающей кромки ступеньки и тут же ухватился левой за
чугунную балясину  перил.)  Вцепился  руками  в  ограждение  трапа,  как
гимнаст через брусья, перенес тело через перила и оказался лицом к  лицу
с привратным стражем.
   Неуловимо резкий удар в печень,  пинок  ногой,  и  Ляхов  едва  успел
вжаться в стену, чтобы беспорядочно кувыркающаяся по  ступенькам  фигура
не увлекла его за собой.
   Прорвались.
   Тарханов захлопнул за собой дверь. Выхватил из узкого  кармана  вдоль
брючного шва  стандартный  десантный  нож,  коротко  замахнулся  и,  как
гвоздем-двухсоткой, пришил полотнище к косяку. Жалко ножа, да уж  ладно.
Тем более, он все равно без номера и к штатному имуществу не относится.
   Проходными дворами, только теперь не в сторону  Тверской,  а  вправо,
они выбежали на Петровку, потом в тень каштанов Петровского бульвара.
   Остановились. Перевели дух. Осмотрелись. Погони не было.
   В Колобовском переулке свернули в еще один  двор,  заперли  за  собой
калитку, присели на лавочку у подъезда.

***

   - Так. Что скажешь? Надежный  кабачок?  -  поинтересовался  Тарханов,
закуривая и пряча сигарету в рукаве.
   Ляхов молчал, прислушиваясь. Все было на  удивление  тихо.  Ни  звука
чужих шагов поблизости, ни свистков городовых на близлежащих улицах.  Да
и оторвались они прилично.
   - Что я скажу? Скорее всего - случайность. Притон, он и есть притон.
   Попали под плановую облаву. Иначе все бы сразу  на  нас  кинулись.  А
так...
   - Извини, доктор, но где-то ты как бы еще и пацан, невзирая на чины.
   Разве полицейская облава может главный вход не блокировать? И  входят
они совсем не так, и говорят по-другому. За нами шли, точно говорю.
   - Да брось. - Вадим тоже закурил. Свет из окон  дальнего  флигеля  до
них не доставал, только иногда показывающаяся в  разрывах  облаков  луна
моментами обозначала опершегося локтями на колени и пускающего дым вниз,
под ноги, капитана. - Как они за нами идти могли? Ты с  вокзала  звонил,
говорили мы  минуту  от  силы,  если  б  мой  телефон  слушали,  меня  б
давным-давно взять можно было.
   - Зачем им тебя брать? Одного-то? Вот, слушали-слушали  и  дождались,
когда мы встретимся.
   - Ну и?
   - Что - и? Аппаратура у них классная. Я в Нью-Йорке  тоже  удивлялся,
пока с тем парнем по душам не поговорил. Не врал нам Чекменев.
   - Нет. Не согласен. Тогда бы мы не ушли так  просто.  А  тут  -  даже
смешно. Трах-бах, кто-то кому-то в морду, пуля в лампочку -  и  операция
сорвана.
   - В том и дело, брат. Так операции и срываются.  Давай-давай,  бегом,
вперед, за пятнадцать минут подхватили тех, кто  под  руками  был,  план
составляли на ходу. Вот и результат. Совершенно как со мной в Нью-Йорке.
Но ничего, я теперь не один. Они свой ход сделали, следующий - наш.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

   ... Елена подготовила  обстоятельную  докладную  для  представляющего
здесь интересы дона Херардо человека, из которой со всей убедительностью
следовало, что Вадима Ляхова на территории России в настоящее время нет,
и даже его родителям неизвестно, где он и когда объявится.
   Не  скрыла  и  того,  что  по  содержащемуся  в  письме  намеку   он,
предположительно, выполняет специальное задание  в  тех  местах,  где  в
изобилии растут кокосовые пальмы.
   Чтобы предупредить возможные дополнительные вопросы,  указала  и  то,
что ни о каких вещах, переданных или  пересланных  им  в  Россию,  Вадим
также  не  упоминал,  так  что  можно  предположить,  сабля  по-прежнему
находится при нем.
   Закончила писать, перечла докладную, и  только  сейчас  ей  пришло  в
голову, что что-то здесь не так. Если форма определяется содержанием, то
у нее получилось донесение  тайного  агента  своему  руководству,  а  не
вежливый ответ на деликатную просьбу о помощи.
   Вдруг так оно и есть? Не зря ведь Вадим столь тщательно скрывает свое
местопребывание даже от отца - человека, наверняка допущенного  к  самым
важным государственным секретам. Один-единственный намек себе  позволил,
при том, что письмо без обратного адреса и не подписано.
   Она снова достала  из  бювара  с  личными  бумагами  сложенный  вдвое
тунисский журнал и записанный по горячим следам перевод.
   Вчитываясь в каждую  фразу,  пыталась  уловить  ранее  не  замеченные
смыслы.
   Нет, ничего нового. Чисто информационная заметка, из которой при всем
желании нельзя  выжать  хоть  сколько-нибудь  значащую  информацию.  При
внимательном чтении даже меньше, чем при первом, излишне эмоциональном.
   Однако  тем  более  непонятны  причины  поведения  Ляхова.  Если   он
действительно  участвовал  в  тяжелом,  но,  видимо,  успешном  для  нас
сражении, за которое, скорее всего, и получил  высокую  награду,  почему
окружил вес такой тайной. Нет, конечно ясно, что не сам окружил, кое-кто
повыше. Но почему?
   Мало ли на планете происходит войн, конфликтов и вооруженных  стычек,
в которых участвуют и российские солдаты. И пишут о них,  и  в  новостях
кинохронику показывают, и награждают. А здесь - полная тишина. Она  ведь
так и не услышала нигде больше об этом бое, хотя после того, как  купила
журнальчик,  просмотрела  на  компьютере  в  посольской  библиотеке  все
основные газеты, русские и иностранные, за прошедшие после 1 января  две
недели. И - ничего.
   Разве что случилось там нечто тайное и страшное, из-за, чего наложено
на  информацию  непреодолимое  табу.  Причем  -  с   обеих   сторон.   В
противном-то случае чувствующая себя обиженной сторона обычно  поднимает
такой шум, так яростно апеллирует к общественному мнению...
   Она понимала, что не с ее способностями и  подготовкой  проникнуть  в
эту загадку. И совершенно не с кем посоветоваться.
   Но почему она не открылась отцу Вадима? Он  бы  наверняка  что-нибудь
придумал. Неужели подсознательно понимала,  что  и  ему  -  тоже  нельзя
знать?
   А если, действительно, все дело именно в сабле или не в  сабле,  а  в
чем-то другом, но настолько ценном, что за ним охотятся по  обе  стороны
Атлантического океана, и именно поэтому исчез Ляхов? Спрятался от  всех.
А она, выходит, помогает его врагам...
   Ей теперь что, тоже исчезнуть?
   Вдруг, получив от нее информацию, пусть и  отрицательную,  ее  просто
уничтожат, чтобы не оставлять лишнего свидетеля. А куда бежать?
   Где она, одинокая, слабая женщина, может скрыться от  людей,  которые
за несколько дней сумели вычислить ее, найти аж в Аргентине.
   Единственное, куда можно обратиться, так это к мужу. Хотя чем  он  ей
поможет оттуда?
   И все же она набрала  номер  посольства.  Целых  пять  минут  слушала
долгие гудки. Невероятно. Даже  ночью  на  этом  телефоне  всегда  сидел
дежурный. Она положила трубку, позвонила в МИД, представилась. Спросила,
не знают ли они чего-нибудь о  советнике  Сигареве.  Он  не  звонит  уже
неделю, и она очень беспокоится.
   - Для беспокойства оснований нет.  Просто  посольство  сейчас  меняет
дислокацию, общедоступной связи с  ним  нет.  Но,  наверное,  еще  через
неделю все устроится, и муж вам непременно перезвонит. Или даст знать  о
себе иным способом. Зато есть приятная для вас новость. С начала  боевых
действий сотрудникам  посольства  установлен  двойной  оклад  и  выплаты
полевых денег.
   Денежный аттестат на вас поступил, и вы хоть сегодня можете  получить
причитающиеся суммы.
   Она поблагодарила и повесила трубку. Муж  жив-здоров,  и  этого  пока
достаточно. А  неожиданные  деньги  лишними  не  будут.  Особенно  в  ее
обстоятельствах.
   Ну и что делать? Вернуться к родителям в Питер? Не очень-то она там и
нужна. Ничем они ей не помогут и ни от чего не защитят.
   Вот разве что...
   Елена спустилась в холл гостиницы.  Сегодня  как  раз  дежурила  Нина
Петровна, очень милая женщина, с которой они  буквально  с  первого  дня
почувствовали взаимную симпатию.
   - Что у вас,  Еленочка?  Проблемы  какие-то  возникли?  -  Наметанным
глазом женщина заметила ее напряженное лицо.
   - Да какие у меня проблемы? Скучно просто, тоскливо. Муж не звонит  и
не пишет, а там все-таки война.
   - Да-да, я сегодня новости смотрела. Ужас  прямо;  стреляют,  бомбят,
Буэнос-Айрес горит, Рио-де-Жанейро горит. Что уж они там-то не поделили?
Красота такая, море, пальмы...
   Елена не собиралась просвещать дежурную насчет  проблем  Гран-Чако  и
Чако-Бореаль ,   контроля   над   шельфом   и
континентальными рынками сбыта. А также о  не  решенном  за  триста  лет
вопросе об испанской и португальской сферах влияния.
   - Вот за море с пальмами и воюют. Я, Нина Петровна, тут у вас мельком
объявление видела, что можно ни недельку-другую  зимнюю  дачу  в  Сходне
снять.
   Ну и подумала... Может,  съездить?  На  лыжах  покататься,  у  камина
вечером посидеть, снежную бабу слепить. Невмоготу мне в четырех стенах.
   - Да и съездите. Хоть зима и кончается, но прогнозы еще недели на две
морозы со снегом обещают.  Погода  в  новом  тысячелетии  тоже  какая-то
ненормальная стала. Говорят, новое Великое оледенение  начинается.  А  с
дачей никаких проблем, кроме финансовых.  Я  сейчас  посмотрю...  -  Она
вытащила из-под стойки цветной фотоальбом, открыла на нужном месте.
   - Вот наши дачки. Побольше и поменьше, с  прислугой,  с  пансионом  и
без.
   Выбирайте.
   Она выбрала очень симпатичный, небольшой, с резными наличниками  дом,
похожий на сказочный теремок  в  окружении  меднокорых  мачтовых  сосен.
Снимок был сделан летом, но зимой там должно быть еще красивее.
   - Вот этот можно?
   - Сейчас узнаю. Да, свободен. Если  берете,  пока  доедете,  там  все
приготовят и белье поменяют, отопление включат. Лыжи есть, санки есть.
   Компания обычно подбирается веселая, люди приличные,  со  средствами.
Охрана хорошая, сколько уже лет никаких происшествий не  было.  Питаться
можно в трактирчике, прямо в двух шагах, можно в ресторане на станции, а
можно и в дом заказать, привезут.
   - И сколько?
   - Почти даром, - улыбнулась дежурная. - Сорок рублей в день. С полным
пансионом - шестьдесят пять.
   Ничего себе - не дорого! Да, какая разница.  Сейчас  деньги  есть,  а
дальше... Неизвестно, пригодятся ли они ей вообще.
   - Согласна, беру. Прямо сейчас и поеду. Здешний номер  тоже  за  мной
оставьте.
   - Конечно, конечно. Я вам в счет только за проживание  буду  ставить,
пока вы отдыхаете, а за обслуживание - не буду.
   - Спасибо. Нина Петровна. Вот, возьмите на память,  -  она  протянула
женщине  тонкое  черно-красное   пончо   из   шерсти   ламы,   продукция
индейцев-кустарей с Кордильер. - Только вот еще что - если  меня  кто-то
спрашивать будет, ну, абсолютно все равно кто - отвечайте, что я уехала.
   Недели на две. И адрес мой новый, никому не давайте. Мне нужно  одной
побыть, а людей, с которыми хотелось бы разговаривать, я и сама найду.
   - Обязательно, Еленочка, обязательно.  Я  прямо  сейчас  в  компьютер
введу, что клиент выехал, номер сохранил  за  собой,  нового  адреса  не
оставил. Так что не извольте беспокоиться, никто вас там не потревожит.
   Елена наскоро собрала сумку с самыми необходимыми вещами, переоделась
подводящим для зимнего выезда на  дачу  образом  и  чуть  не  вприпрыжку
сбежала вниз по лестнице.
   Настроение необъяснимым образом поднялось. Неужели, всего лишь  из-за
перспективы  смены  обстановки?  Да  и  в  самом  деле  -  после  вечных
южноамериканских весны и лета попасть, наконец, в заснеженный лес, вволю
надышаться морозным воздухом, побегать на лыжах среди шишкинских сосен и
сугробов, а потом сидеть, закутав ноги пледом, перед тихо потрескивающим
камином и бездумно наблюдать, как  медленно  вползают  в  комнату  сизые
сумерки, - что можно придумать лучше?
   Вдруг она подумала, что одной оставаться по ночам в совершенно пустом
доме может быть и страшновато.  Каждый  случайный  скрип  и  стук  будут
заставлять ее вздрагивать, а то и повергать в панику.
   Вот если бы у нее была собака - немецкая овчарка, доберман  или  хоть
обычный фокстерьер. Да где же ее здесь взять, хорошую и  верную  собаку?
Тогда - какое-нибудь оружие? Это реальнее, тем более  что  стрелять  она
умела, и неплохо. Спасибо Вадиму, научил в свое время.
   Надо  будет  зайти  в  оружейный  магазин,   присмотреть   что-нибудь
подходящее.
   Она решила пройтись бульваром до Никитских ворот, а там взять такси.
   Приятно похрустывал под толстыми подошвами зимних  ботинок  снег,  не
успевший слежаться после ночной метели.
   Ровно на середине бульвара ее вдруг окликнул вслед мужчина  в  сильно
поношенном драповом пальто, похожий на чиновника-пенсионера, читавший на
скамейке газету. Другую он подложил под себя на плохо очищенные от снега
рейки.
   - Елена Артуровна, можно вас на минуточку?
   Она недоуменно обернулась и сразу все  поняла,  -  Присаживайтесь,  -
предложил мужчина, постилая рядом  с  собой  газету,  которую  держал  в
руках. - Я вас долго не задержу, в вашей шубейке не успеете  замерзнуть,
- счел нужным подчеркнуть он. - Так что там у вас с  поисками  господина
Ляхова? Успехи есть?
   Лицо у него было вполне  интеллигентное,  располагающее,  хотя  и  не
слишком гладко выбритое. Тип старого холостяка,  которому  не  для  кого
следить за собой, но и не опустившегося пока еще. Хорошее настроение еще
не успело оставить Елену, и она даже с некоторым  облегчением  подумала,
что вот сейчас все скажет и на этом все кончится.
   - Пожалуйста. Я все здесь написала, - сказала она, протягивая мужчине
обычную школьную тетрадь. - Вот смотрите, это схема - все наши с Вадимом
общие  знакомства  тех  лет.  Этих  нашла,   эти   выбыли   за   пределы
досягаемости.
   Искала в Москве, искала в Питере, даже в Гельсингфорс к его родителям
съездила. Здесь дальше все, записано.
   Насколько я понимаю, Ляхов, не заезжая в Россию, отбыл к новому месту
службы, о котором пока даже отцу с матерью не сообщил.
   Это все. Мои  возможности  исчерпаны.  Доступа  в  управление  кадров
военного  министерства  я  не  имею.  Если  угодно  -  могу   возвратить
неиспользованную часть аванса. Под расписку, разумеется.
   Мужчина бегло просмотрел тетрадку.
   - Жаль. Очень жаль. Мы не очень рассчитывали на этот вариант, но  все
же была какая-то надежда. Однако, все равно спасибо за  труды.  А  аванс
что, пустяки ваш аванс. Надеюсь, эти деньги  вам  пригодятся.  Они,  как
известно, не приносят счастья, но успокаивают нервы.
   Вижу,  вы  тоже  расстроены.  Кажется,  найти  Вадима  Петровича  вам
хотелось не меньше нашего. А то и больше  -  что  такое  страсть  старых
коллекционеров к мертвым предметам по сравнению с...
   Впрочем, простите, разболтался я что-то. Будем  прощаться.  Но  если,
чем черт не шутит, если вдруг  вам  что-нибудь  еще  станет  известно  -
позвоните, пожалуйста. Вот моя визитка.
   На прямоугольнике глянцованного зеленоватого картона значилось: "Яков
Мефодьевич Глан. Эксперт". Без адреса, но с двумя номерами телефона.
   - До свидания, Яков Мефодьевич. Я обязательно позвоню, если вдруг...
   Извините, - и почти побежала  по  пустынному  в  этот  час  бульвару,
отчего-то боясь, что странный господин Глан вдруг снова  ее  окликнет  и
скажет нечто такое, чего она ни в коем случае не хотела бы услышать.
   Таксиста, который единственный из всех согласился везти ее  в  Сходню
(остальные отговаривались тем,  что  скоро  смена  кончается,  обратного
пассажира трудно будет найти или резина лысовата), она попросила завезти
ее по дороге в хороший оружейный магазин. Тот удивленно приподнял бровь.
   - Красивые девушки, вроде вас, обычно этим делом не интересуются.
   - Племяннику хочу подарок сделать. Нож охотничий или в этом роде.
   - Так ножи дарить - плохая примета.
   - На всякую примету... Я с него копейку  возьму.  Вообще,  как  любил
говорить мой дед, суеверия - простая вежливость по отношению к судьбе.
   - Неплохо, - одобрил таксист, - надо бы запомнить.
   В магазине на Тверской, напротив Брестского вокзала,  она  подошла  к
приказчику отдела боевого оружия.
   - Мне нужен хороший пистолет, калибра от девяти миллиметров и выше. С
патронами. Тот посмотрел на нее с интересом.
   - Для вас? Не тяжеловат будет?  Есть  хорошие  револьверы,  тульские,
ижевские, иностранные, шесть с половиной  миллиметров,  семь  шестьдесят
два, как раз по  вашей  руке.  Или  возьмите  "браунинг"  второй  номер,
"вальтер ППК".
   В сумочке легко помещается.
   Елена заколебалась.
   - Вы знаете, я хорошо умею обращаться  с  пистолетом  Воеводина  и  с
"парабеллумом" ноль восемь. Других просто не знаю.
   - Хе-хе... У вас серьезная подготовка. Тогда прошу - именно для вас.
   Тот же "ноль восьмой", но значительно усовершенствованный,  с  рамкой
из  легкого  металла,  лицензия  фирмы  "Маузер-верке""  от  1980  года,
изготовлен в Туле. Класс, смею заметить.
   Елена подержала пистолет в руке, и  он  ей  сразу  понравился.  Почти
точно такой, из которого они стреляли с Вадимом в  лесу  под  Териоками,
только действительно весом полегче, и накладки рукоятки не деревянные, а
из светло-кофейного, чуть пружинящего под пальцами пластика.
   - Я беру. И коробку патронов.
   - Простите, ваш паспорт, пожалуйста.
   Она протянула приказчику свой дипломатический паспорт с многократными
визами в страны Северной и Южной Америки.
   Тот  понимающе  кивнул.  С  давних  времен  иностранцы   предпочитали
покупать стрелковое оружие в  России.  По  параметру  цена-качество  оно
стояло вне конкурен