итай,  по  всему  Периметру  успел
отметиться.
   - А род войск какой?
   Тут тоже все было продумано. Любой род войск, хоть  артиллерия,  хоть
авиация, хоть танки, требовал специальных знаний,  и  первый  попавшийся
"коллега" его бы разоблачил даже в случайном разговоре.  За  исключением
одного варианта.
   - Разведывательно-диверсионные подразделения спецназа  ООН.  -  Ляхов
приглушил голос, как бы сообщая то, о чем откровенничать не положено.
   Специалистов именно этого профиля в академии сейчас  не  было,  а  за
пару  месяцев  Вадим  успеет  просмотреть   достаточно   соответствующей
литературы, инструкций, отчетов и фильмов,  чтобы,  в  случае  чего,  не
ударить лицом в грязь.
   Практического же подтверждения умений и навыков от него  в  ближайшее
время не потребуется  наверняка.  Хотя  кое-что,  входящее  в  программу
офицерского пятиборья, он мог продемонстрировать. Для  обычных  людей  и
это будет выглядеть круто.
   - Солидно, - с уважением сказал Максим  и  велел  официанту  подавать
второе: бефстроганов с картофельной соломкой и густым сметанным соусом с
грибами.
   - А ты что заканчивал? - из вежливости поинтересовался Ляхов.
   - Да мне-то хвастаться нечем. У  меня  все  прямо,  как  Николаевская
дорога. Гимназия, медицинский факультет МГУ, параллельно  -  мехмат  его
же.
   Закончил, и сразу пригласили в медчасть академии. Тут и  служу  пятый
год.
   - Так тебе сколько ж лет?
   - Скоро двадцать девять.
   - Хорошо выглядишь. Я думал - двадцать  пять.  Еще  удивился,  не  из
вундеркиндов ли будешь. А сочетание неожиданное - медицина и  мехмат.  Я
бы сказал - взаимоисключающее...
   - Отчего же? Я и тем и  тем  с  детства  интересовался.  Теперь  вот,
исследованиями занимаюсь, докторскую готовлю  и  сам  для  себя  приборы
делаю.
   - Вон как. А тема?
   -  Если  вкратце  -  комбинированные  методики  анализа  и  коррекции
психогенетических возможностей личности.
   Кажется, все становилось на свое место. Талантливый  парень  на  свой
страх и риск занимается темой, с которой  его  в  шею  вытолкали  бы  из
любого исследовательского института, пользуясь  уникальной  возможностью
на  протяжении  нескольких  лет  наблюдать  в  динамике  весьма  широкий
контингент отборного человеческого материала.
   Наверное, связи у него хорошие, если сразу после  университета  сумел
пристроиться на такое теплое место. И со своей  то  ли  научной,  то  ли
псевдонаучной методикой он неожиданно наткнулся на экземпляр,  несколько
спутавший ему карты. Вот и решил он его для себя прояснить  в  приватной
обстановке за рюмкой водочки, весьма способствующей развязыванию  языков
в непринужденном  трепе.  Только  совсем  чуть-чуть  ошибся  в  исходной
посылке.
   - И чем же я тебя  так  заинтересовал?  -  без  околичностей  спросил
Ляхов, обостряя партию.
   - Да просто любопытно стало. По всему выходит, что как раз для работы
в спецназе ты не особенно подходишь. Совсем другие параметры личности. И
в то же время факт налицо - не только  проявил  выдающиеся  успехи,  раз
полковника и кучу орденов заслужил, а еще и в академию отобран. Критерии
отбора-то тут ого-го!
   Максим  недрогнувшей  рукой  разлил  по  рюмкам  остаток   водки   из
графинчика.
   - Выпьем. За тебя и за науку. Моя методика редко сбои дает,  я  готов
был   поручиться,   что   по   потенциалу   ты    теоретик-интеллектуал.
Гуманитарного  направления.  Участие   в   острых   акциях   тебе   даже
противопоказано. Зато теоретические исследования  -  это  твое.  Тут  ты
достиг бы выдающихся успехов.
   Кстати, вот и подтверждение - раз ты при своем  образе  жизни  еще  и
ученую степень приобрел...
   Увидел насмешливый взгляд Ляхова и хлопнул себя по лбу.
   - Тьфу ты, черт! Как же  я  не  подумал!  Ты  же  и  в  спецназе  мог
заниматься как раз планированием операций, анализом разведданных и  тому
подобным... А оружие и в руках не держать. Так?
   - Давай, брат, на эти темы распространяться не будем. Лучше теперь  я
заказ сделаю. Эй, уважаемый, - окликнул он пробегавшего мимо  официанта,
- кофе нам пока  подавать  не  надо,  соорудите  лучше  этакое...  -  он
прищелкнул пальцами, - из даров моря что-нибудь. Омара, например, или же
лобстера, осьминога по-гуанчжоуски...
   - Покорнейше простите, не имеется. Не сезон. Ежели желаете -  раковые
шейки чищеные, осетринка с хреном, балтийские миноги копченые.
   - Ну, пожалуй, сгодится. Пусть раковые шейки. Порции хоть приличные?
   - Как прикажете. Можно сразу блюдо принести.
   - Вот и  несите.  И  вина  соответственного,  лучше  всего  марочного
хереса.
   Максим деликатно поинтересовался, не дороговато ли будет,  и  раковые
шейки по зимнему времени, и марочное вино, испанское скорее всего.
   Ляхов беспечно махнул рукой.
   - Не бери в голову.  Я  там  столько  заработать  успел,  что  и  без
нынешнего оклада до конца академии на гулянки хватит. Заодно подскажи, я
же не местный, где тут автомобиль приличный прикупить можно? По  салонам
недосуг мотаться, да и переплачивать сдуру не хочется.
   Поговорили о машинах, их сравнительных характеристиках и ценах, потом
Максим упорно вернулся к прежней теме.
   - С тестами ты меня тоже надул? Не сходится картинка, хоть  убей.  По
всем  параметрам  выходит,  что  честно  отвечал,  а  результат   вполне
дурацкий. Я бы с тобой еще поработал, если ты не против.
   - Отчего я могу быть против?
   Они просидели в ресторане  до  тех  пор,  пока  на  город  не  начали
опускаться ранние зимние сумерки.  Максим,  похоже,  особой  привычки  к
офицерским кутежам не имел, и его подразвезло.
   Так что Ляхову самому  пришлось  садиться  за  руль  и  везти  нового
приятеля домой.
   Жил он на Второй Мещанской улице, не слишком далеко  от  академии,  и
Вадим решил, что, поставив машину и  проводив  Максима  до  квартиры,  с
удовольствием прогуляется по  морозцу  переулками,  застроенными  одно-и
двухэтажными домами начала прошлого и даже позапрошлого веков.
   Но врач наотрез отказался отпускать Ляхова,  пока  тот  не  зайдет  к
нему, посмотрит, как он живет, и выпьет кофе.
   Спорить оснований не было.
   Жил Максим в совсем маленькой квартирке на четвертом этаже кирпичного
дома, выложенного по  фасаду  белыми  и  красными  кафельными  плитками,
архитектурой похожего на католический собор. Лифта  не  было,  и  Вадиму
пришлось вести товарища по крутой полутемной лестнице.
   Максим то и дело  оступался,  ругался  вполголоса,  а  в  промежутках
слегка заплетающимся языком повествовал,  как  ему  повезло.  Двоюродный
брат с женой уехал по контракту в Австрию, а свою квартиру  оставил  ему
совершенно бесплатно, в бессрочное пользование, но с условием, что, если
вдруг дела там пойдут не слишком удачно, он  оставляет  за  собой  право
вернуться. И без обиды.
   - Но дела у него идут более чем  хорошо,  Володя  уже  приобрел  себе
виллу в предгорьях Альп, и можно надеяться,  что  съезжать  в  обозримом
будущем не придется...
   Наконец они добрались, Максим с третьего раза попал ключом в замочную
скважину и отпер дверь.
   Пока доктор в ванной приводил себя в рабочее состояние,  Ляхов  бегло
осмотрел квартиру.
   Она ему понравилась. Правда, потолки слишком уж высокие по  отношению
к скромной площади комнат. Кабинет, по трем стенам  с  полу  до  потолка
заставленный книжными полками, небольшая  гостиная,  где  с  неизменными
книгами  соседствовал  странной  конструкции  дальновизор,  похоже,  что
самодельный, окруженный  несколькими  электронными  блоками.  Из  мебели
имелся только низкий  журнальный  столик  и  диван,  очевидно,  служащий
Максиму постелью.
   Над  диваном  висел  писанный  маслом  портрет  довольно  симпатичной
девушки лет двадцати двух. Возлюбленная, наверное, а возможно,  и  мать,
не угадаешь, поскольку одета она была в стилизованное под  восемнадцатый
век платье с глубоким декольте.
   Пока он рассматривал портрет, вернулся Максим. С  мокрой  после  душа
головой, в домашней куртке и брюках из коричневого вельвета, и,  похоже,
принявший отрезвляющее снадобье, поскольку выглядел вполне прилично.
   - Перестарался я, -  с  извиняющейся  улыбкой  сообщил  он,  -  давно
выпивать не приходилось.
   "Видел бы ты меня в Хайфе", - подумал Ляхов и  ответил  подходящей  к
месту поговоркой:
   - Кто пьян да умен, два угодья в нем...
   - А что, все нормально было, я лишнего ничего?..
   - Неужто не помнишь?
   - Так, местами. Основное помню, а кое-где и провалы...
   "Плохой признак, - опять подумал Ляхов. - Выпили-то всего ничего,  по
двести пятьдесят водки и  по  бутылке  хереса.  Для  хорошей  гулянки  -
аперитив.
   Хотя, если без привычки..."
   Он успокоил Максима, и они вместе пошли  варить,  кофе,  по  которому
доктор тоже оказался большим мастером.
   На кухне у него имелось  до  десятка  кованых  медных  турок  разного
размера и емкости, на  стене  висела  стационарная  немецкая  кофемолка,
похожая на старинный телефон, а в шкафчике в жестяных  банках  хранились
запасы зерен, зеленых и жареных, бразильских, Колумбйиских, перуанских и
индийских.
   Рецептов врач тоже знал множество, и они долго, азартно  препирались,
чьи приемы и методики правильнее и лучше.
   Потом сидели за дубовым столом на пузатых резных ножках, пили густой,
обжигающий, невероятно душистый кофе с кремовой пенкой, причем Ляхов еще
и прихлебывал из рюмки "Бенедиктин", а Максим  от  ликера  категорически
отказался.
   Невропатолог пребывал сейчас  в  самом  подходящем  состоянии,  чтобы
вытянуть из него какую-нибудь значимую информацию. Вадим и сам  пока  не
знал, какую именно, но чувствовал, что дело того стоит.
   Либо, хотя и маловероятно,  коллега  представляет  для  него  угрозу,
пусть и неопределенную, либо, наоборот, он может  весьма  пригодиться  в
новой жизни.
   Пока в  академии  у  него  нет  друзей,  и  с  товарищами  по  группе
только-только успел познакомиться, а заводить полезные связи надо.
   Врач в армии, если  у  тебя  с  ним  хорошие  отношения,  -  полезное
знакомство. Это он знал по собственному опыту, правда, с другой стороны.
   Максим, в свою очередь, продолжал прощупывать его, но, как всякий  не
до конца протрезвевший человек, делал это  не  совсем  ловко,  поскольку
себя ощущал хитрым и умным, а собеседника недооценивал,  точнее,  вообще
не принимал его во внимание.
   В общем, говорили они долго, то о том, то о другом, и все  постепенно
стало напоминать бессмысленно затянувшуюся  шахматную  партию,  когда  у
игроков осталось по королю, коню и паре пешек.
   Первым не выдержал Максим.
   Он раздавил в  пепельнице  очередную  сигарету,  которые  не  столько
курил,  сколько  портил,  то,  забывая  на  краю  пепельницы,  где   она
бесполезно сгорала до фильтра, то гасил, не выкурив и половины, и тут же
поджигал новую.
   - Ну, короче, так. Хватит нам му-му гонять. Что-то я про тебя  узнал,
что-то ты. Но без откровенного разговора не обойтись. Положение  у  меня
почти что безвыходное...
   - В чем же это? - не  понял  Ляхов.  -  Для  первого  знакомства  все
нормально. Выпили, потрепались, убедились, что и  дальше  можно.  В  чем
проблема?
   - А в том, что я своими исследованиями занимаюсь уже  второй  год.  А
что толку? Нужно же принимать когда-нибудь решение...
   - Опять не понял. Какое решение? Выходить с темой на ученый совет?
   Статью писать, или как?
   - Да при чем тут статья? Я открытие мирового  уровня  сделал,  но  не
знаю, как им распорядиться. Тут дело, может быть, о судьбах  мира  идет.
Да не может быть, а точно, поскольку возможности открываются...
   Ляхов почти насильно всунул между пальцами врача, высокую  рюмку,  до
краев полную шестидесятиградусным золотым ликером.
   - Так. Выпей не спеша, потом пару глотков  кофе,  глубоко  вздохни  и
начинай говорить по делу, если считаешь меня достойным  своей  тайны.  А
если нет - допивай кофе до конца и  ложись,  спать.  А  я  пойду.  Тайна
вклада, азумеется, гарантирована.
   - иди! - Максим нажал Ляхову на  плечо,  после  чего  послушно  выпил
ликер и схватил из пачки новую сигарету. - Слушай. - Он хитро, но как-то
кривовато усмехнулся, из чего Вадим сделал вывод, что приятель отнюдь не
протрезвел, просто находится в следующей фазе, когда  тяжелое  опьянение
подавляется сильным нервным апряжением.
   - Если моя теория верна, то, открывая ее тебе, я ничем не  рискую,  а
если нет - все равно наплевать, расскажешь  ты  о  ней  кому-нибудь  или
нет...
   Из последующего Ляхов узнал действительно интересные  вещи.  Выходило
так,  что  Максим  на  самом  деле   изобрел   устройство,   позволяющее
анализировать личность человека практически по всем параметрам.
   То есть по особым образом считываемым биопотенциалам мозга, головного
и спинного, можно сделать вывод о предрасположенности к того  или  иного
рода занятиям, как физическим, так и умственным.
   Скажем, сочетание быстрой реакции, способности мышц к тонким и точным
движениям, устойчивый и одновременно подвижный тип нервной системы,  еще
кое-какие  особенности  делают  человека  идеально  предрасположенным  к
профессиям пианиста, микрохирурга, летчика-испытателя и карманного вора.
   Следующий  уровень  анализа,  касающийся  уже  более  глубоких  слоев
сознания, позволяет уточнить параметры профпригодности.
   А   проникновение   в   подсознание   дает   ключ   к    нравственным
характеристикам личности.  И  тогда  можно  определить,  какой  же  путь
изберет данный человек для реализации своих способностей,  пианиста  или
все-таки карманника.
   Но и это было только, как говорится, "подходом к снаряду".  В  идеале
методика  Максима  позволяла  построить  фактически  полную  психомодель
конкретного  человека  и  определить,  на  что  он  способен  в  обычных
условиях, в идеале или никогда.
   Что нужно сделать, чтобы он проявил свои лучшие или худшие  качества,
какую работу ему доверить можно и нужно, а от какой его (или  работу  от
него) необходимо оградить. И так далее...
   Ляхов понял сразу. Он ведь не просто был умным человеком,  он  и  сам
занимался психиатрией и психологией,  пусть  и  недолго,  и  не  слишком
профессионально.
   - Слушай, брат, если не шутишь, конечно,  ты  ведь  это...  Ты  ведь,
кроме всего прочего, оружие изобрел.  Изощренное  и  опасное.  Не  знаю,
насколько детально оно у тебя проработано, но в идеале...
   - Так ведь и я об этом же! - горячо воскликнул Максим. -  Как  только
кое-что стало получаться, я первым делом именно об этом и подумал.
   Ну,  ладно,  вначале  предполагалось  просто  профпригодность   наших
слушателей  к  предлагаемой  работе  определять,  программы  обучения  в
процессе корректировать, но потом-то до меня дошло!
   Я  ведь  смогу  находить  не  только  положительные  качества,  но  и
негативные, преступные и вычислить, как ими воспользоваться.  Играть  на
глубинных  чертах  личности.  Того  шантажировать,  того  сделать  своим
слугой, другого - наемным убийцей... Ну и так далее. С женщинами,  опять
же, кое-что узнав, поступать как заблагорассудится...
   - А что, с женщинами у тебя  проблемы?  -  подпустил  Ляхов  коварный
вопрос.
   - Да при чем тут это, - возмутился Максим. - Я в  широком  смысле.  У
одной служебные секреты выманить, другую на панель послать, третью...
   - Достаточно. Я все понял. И что же ты  такое  про  меня  узнал,  что
решил пооткровенничать? Впервые, надеюсь?
   - Вот именно, что впервые. До  этого  не  с  кем  было.  Я  из  наших
курсантов уже с полсотни проверил. Не то... Нет, ребята в массе хорошие,
критерии отбора в академии на уровне, но - не то. В  моем  понимании.  А
вот тебя увидел - и удивился...
   В  волнении  Максим  налил  себе  еще  рюмку  и  залпом  (выпил,   не
озаботившись предложить собутыльнику. Нервно глотнул остывший кофе.
   - Тесты мои, конечно, ты грамотно обошел. Но детекторы все  равно  не
все вычислил. Однако и там, где ты соврал, грубо говоря,  результат  все
равно в твою пользу. Характер есть характер. С таким, даже ради  высокой
цели, ребенка ногой пнуть ты не сумеешь или у слепого нищего копеечку из
шапки украсть.
   Почему я и удивился, как это ты в спецназе  десять  лет  продержался,
знаю, что это за служба.
   Второе - образование у тебя, судя по схемам, гораздо  серьезнее,  чем
ты утверждаешь. Гораздо больше  зон  мозга  у  тебя  задействовано,  чем
требуется по легенде.
   - Что, и это можно определить?
   - Я же сказал - все можно. У  меня  ведь  экспериментальный  материал
большой  наработан.  Есть  с  чем  сравнивать.  Все,  тобой   названное,
подтверждается. Но еще должно  быть  минимум  одно  высшее  образование,
какое-то очень  специфическое,  требующее  не  только  усилий  памяти  и
интеллекта, но и солидных моторных навыков.  Инженер-механик,  художник,
скульптор - нет?
   Проницательность Максима или способности  его  машинки  Ляхова  почти
убедили. Но все же недоработка  есть.  В  машине  или  в  натуре  самого
Максима.
   Ему просто не пришло в голову, что  объект  исследования  тоже  может
быть врачом, в том числе  и  военно-полевым  хирургом.  Которому  тонкая
моторика очень даже требуется.
   -  Про  моторные  навыки  правильно.  Но  ты  невнимателен.  А  также
находишься в плену стереотипов.  Специалист-диверсант,  кроме  огромного
информационного багажа, должен очень много уметь делать руками: мины  из
подручных средств, ловушки всякие, сборка - разборка - ремонт  оружия  и
прочая, и прочая, и прочая... Куда там штатскому инженеру.
   - Согласен, уже два ноль в твою пользу. Учту в дальнейшем,  -  поднял
руки Максим. - И - последнее, не по значению, а по  времени  вывода.  Не
хочешь - не отвечай, но... Мне показалось, что на тебя возложена... нет,
не так, должна быть возложена некая высокая миссия...
   Доктор на глазах проваливался в пучину тяжелого опьянения, но все еще
карабкался, бултыхался, старался удержаться наверху и выяснить  то,  что
считал очень для себя важным.
   - О чем ты, брат? Какая миссия? Я сумел выжить там, где выжить  почти
невозможно, вот и  вся  миссия.  Просто  ты  неверно  трактуешь  данные.
Толстой мечтал научить жить человечество, я - выжить лично.  Всего-то  и
сходства, что для меня и него это была  равнозначная  по  эмоциональному
накалу задача...
   - Во! Эт-то ты верно сказал, - выговорил  Максим  и  облегченно  упал
головой на стол.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Новая жизнь увлекала Вадима все больше. Потому, что она стала  совсем
другой. Это трудно передать словами, это нужно ощущать - слишком сложный
комплекс событий, эмоций, мыслей, встреч, слов...
   И быстрота происшедших изменений тоже имела значение. Словно перевели
железнодорожную стрелку, и жизнь, как поезд, покатилась совсем по другим
рельсам, и все вокруг стало другое - от пейзажа за окнами до стука колес
на стыках.
   Что у него было совсем недавно? Служба командира подразделения, пусть
и  медицинского,  круглосуточно,  плюс  прием  пациентов  с  восьми   до
двенадцати и еще раз с семнадцати и до двадцати. А если нужно  -  и  это
тоже в любое время, стоит кому-нибудь  прищемить  палец  или  обожраться
холодной картошкой во время кухонного наряда.
   В  виде  компенсации  -  сравнительно  приличная  зарплата,  ощущение
некоторой собственной значимости, быстро надоевшая экзотика Востока.
   Главное же, что Ляхова терзало, - отсутствие перспектив.  Когда  тебе
еще нет тридцати, а все уже прописано на годы вперед, когда знаешь,  что
как было, так  и  будет,  все  возможные  диагнозы  заранее  известны  и
собственные  действия  тоже,   Предопределенные   железными   принципами
этапности медицинской помощи.
   Больных и раненых со сроками выздоровления в пределах  недели  лечишь
сам,  всех  прочих  эвакуируешь  в  медсанбат  или  сразу  в  профильный
госпиталь, в зависимости от тяжести случая.
   Ожидаемая вершина карьеры - старший ординатор или начальник отделения
в приличном, желательно столичном армейском или  окружном  госпитале,  и
отста