опросам должна приниматься  не  только  без  сопротивления,  но  и  ценой
конфронтации с любым другим генералом белой армии. И  еще  -  чтобы  любой
сотрудник Врангеля, который  попытается  внушить  ему  недоверие  ко  мне,
Берестину, Шульгину, вообще любому из  нас,  воспринимался  им  как  агент
большевиков или Антанты, мечтающий лишить генерала единственных  верных  и
бескорыстных друзей...
     Сильвия, до того стоявшая перед Новиковым, опершись локтем о каминную
полку  и  словно  нетерпеливо  ожидавшая,  когда  он  выскажет  все,   что
намеревался, и оставит ее в покое,  сейчас  вдруг  посерьезнела,  опустила
голову, подошла к креслу и села, положив на колени ладони  со  сплетенными
пальцами.
     - Знаете, Алексей, а ведь вы требуете от меня почти  невозможного.  -
Отчего же? Мне казалось, вы не останавливались и перед более  радикальными
вмешательствами...  Не  только  в  психику  отдельной  личности,  но  и  в
человеческую историю.
     Сильвия сожалеюще покачала головой. - Не так. Вы  ведь  знаете  Ирину
довольно давно? - Восемь  лет,  с  некоторыми  перерывами.  -  Ну  вот.  А
позволила она себе хоть раз вмешаться в вашу психику, даже имея куда более
веские основания? Когда вы не отвечали на  ее  чувства,  когда  отказались
помогать ей в ее миссии, когда, наконец, нужно было спасать из  временного
сдвига вашего соперника Берестина?
     -  Вы  все  это  знаете?  -  не  смог  скрыть  удивления  Андрей.   -
Преклоняюсь. Не зря вы занимали свой пост...
     - Наверное, да. Так вот,  она  убеждала  вас,  как  могла,  страдала,
унижалась даже, но  внушать  вам  что-либо  помимо  вашей  воли  не  сочла
возможным. У нас это как бы категорический императив. Убить  противника  в
случае необходимости допускается, но вторгаться в глубины его  личности...
Да что далеко ходить - Шульгина ведь мы хотели сломать, сами находясь  уже
в отчаянном положении, исключительно методами внешнего воздействия. Почему
и проиграли...
     - Тогда зачем вам вообще способности к невербальному воздействию?
     - Исключительно для самообороны. На случай, если  противник  применит
такие методы первым.
     Новиков задумался. Чтобы собраться с мыслями, обвел взглядом холл,  в
котором оказался впервые.  Хотя  выглядел  он  достаточно  сумрачно  из-за
темных  дубовых  панелей,  мебели,  обтянутой  мягкой  шоколадной   кожей,
персидских и афганских ковров кровавых оттенков, все равно  чувствовалось,
что хозяйка этого жилища ~ женщина. Витали здесь запахи изысканных терпких
духов, стояли на полках разные безделушки, да и зеркал было многовато  для
такого  помещения,  обитай  здесь  чопорный   джентльмен   соответствующих
интерьеру времен.
     Разговор  с  Сильвией  его  озадачил.   Плоская   картинка   начинала
приобретать объемность. Раньше он думал, что только Ирина оказалась  такой
"человечной", прочие же аггры - монстры, какими их рисовал  Антон.  А  вот
теперь и Сильвия...
     Надо придумать довод, способный ее переубедить.  А  то  ведь  беда  -
слишком много в его окружении появилось персонажей с принципами. Олег, эта
инопланетянка... Кто следующий?
     - Понимаю, - осторожно сказал  он.  -  Но  сейчас,  по-моему,  особый
случай.  Во-первых,   стоит   ли   держаться   за   устаревшие   принципы?
Обстоятельства изменились довольно резко. Вы уже  не  резидент,  обязанный
соблюдать дипломатический протокол, а просто земная женщина, и вам следует
исходить из этого. Мы теперь с вами люди одного клана,  и  интересы  этого
клана  имеют  приоритетное  значение.  Во-вторых,   мое   предложение   не
подразумевает вмешательство с какими-то  враждебными  целями.  Планируемое
мною внушение должно  облегчить  достижение  жизненно  важной  для  самого
субъекта  вмешательства  цели  и  избавить  его  от  опасного   раздвоения
личности... Так сказать - превентивная  терапия.  Вы  должны  это  учесть,
когда будете взвешивать "за" и "против".
     Сильвия смотрела в пол, машинально покачивая ногой. Андрей изучал  ее
омраченное тяжелыми  раздумьями  лицо  и  вновь  удивлялся,  насколько  не
соответствует реальность нашим о ней представлениям. Как все было  понятно
в начале этой истории, и как все смешалось теперь. Даже на примере сидящей
перед ним красивой женщины. Неужели всего месяц назад  он  воспринимал  ее
как смертельно опасного монстра?
     - Я попрошу вас, Андрей, - наконец сказала она. -  Оставьте  меня  на
какое-то время. На час, на два... Потом я сама зайду к вам. -  Хорошо.  Вы
знаете мою каюту? - Знаю.
     - Тогда буду ждать. Имейте  в  виду,  что  генерал  нас  пригласил  к
восьми. Катер отойдет от трапа в семь.



                                 Глава 6

     Сильвия пришла вовремя. Новиков открыл  дверь  и  буквальным  образом
обалдел. Она не воспользовалась его советом и придумала себе совсем другой
облик. Наверное, она знала лучше, как должна выглядеть жрица майя или  еще
какой-нибудь забытой цивилизации. Когда Андрей говорил с ней, он держал  в
воображении экстрасенсшу (или экстрасенсорку?) типа пресловутой  Джуны,  а
тут перед ним стояла красавица из легенд. Чьих? Возможно, даже атлантских.
     Лицо и открытые выше локтей руки покрывал нежный, персикового оттенка
загар. Пышные,  цвета  красного  дерева  волосы  стягивал  золотой  обруч,
украшенный сапфирами. И такого же сапфирового тона глаза с поблескивающими
в них искрами сияли на ее невыразимо прекрасном лице.
     Одета Сильвия была в свободную бледно-фиолетовую тунику.
     - Потрясен, - только и сумел сказать Новиков, отступая в глубь каюты.
Там ждала Ирина, тоже готовая к поездке, но ее туалет не мог соперничать с
тем, который изобрела Сильвия.
     Соотечественницы  обменялись  вежливыми  полупоклонами   и   острыми,
кинжальными взглядами.
     - Генерал, конечно, будет сражен, но не  слишком  ли  тяжело  вы  его
контузите?
     - Думаю, все будет в порядке. Я постараюсь, чтобы он  воспринял  меня
должным образом. - Лицо Сильвии осталось почти неподвижным,  шутку  Андрея
она как бы не поняла.
     - Вам виднее. Только, пожалуй, вам стоит накинуть сверху какой-нибудь
скромненький плащ. Нам  же  придется  ехать  через  центр  города,  а  там
достаточно зевак.
     - Хорошо, - коротко кивнула аггрианка. Почти тут  же  раздался  гудок
телефона. Берестин сообщал, что он уже на палубе и разъездной катер подан.
     ...Врангель, как человек, мыслящий рационально, решил подстраховаться
и пригласил своего личного врача,  статского  советника  Чуменко,  сообщив
лишь, что некий специалист по древним методам лечения обещает ему  быстрое
и радикальное исцеление от всех болезней.
     Доктор внимательно посмотрел на генерала сквозь толстые стекла очков,
побарабанил пальцами по подлокотникам кресла, вздохнул.
     - Не смею вас отговаривать, Петр Николаевич, но лично я  отношусь  ко
всякого рода знахарям крайне  отрицательно.  Если  бы  их  методики  имели
положительный эффект, современная научная медицина просто не возникла  бы.
Даже самые могущественные владыки экзотических стран предпочитают лечиться
у европейских врачей.
     - Разделяю ваше  мнение,  Николай  Валентинович.  Однако  сегодняшний
э-э...  сеанс  будет  иметь  скорее  дипломатическое,   чем   медицинское,
значение. Поэтому я прошу вас  сейчас  же  внимательно  меня  обследовать,
составить подробное заключение, а также присутствовать  при  имеющей  быть
процедуре. После чего повторить осмотр...
     - Ах, вот так? Хорошо. Особой необходимости в осмотре нет,  я  и  так
прекрасно осведомлен о вашем состоянии, но если вы находите это  нужным...
Я, разумеется, буду присутствовать и, если сочту  необходимым,  немедленно
прекращу сеанс. А из каких краев целитель, позвольте полюбопытствовать? Из
Тибета?
     - Я и сам точно не знаю. Якобы откуда-то из Мексики...
     - Не слышал, не слышал... Надеюсь, это будет забавно.
     ...К ужину Врангель намеренно  не  пригласил  никого,  кроме  доктора
Чуменко и генерала Шатилова с женой. Он не хотел, чтобы раньше времени  по
армии и  тыловому  "обществу"  пошли  ненужные  разговоры.  И  убедился  в
собственной правоте, когда гости поднялись по  парадной  лестнице.  Ирина,
конечно, была оча-ровательна, но подобных  женщин  он  повидал  немало  на
петербургских балах. На его вкус, там бывали красавицы  и  поэффектней.  А
вот  Сильвия,  когда  сбросила   на   руки   лакея   плащ,   ошеломила   и
Главнокомандующего, и Шатилова, и их жен. Только  старый  мизантроп-доктор
сохранил самообладание.
     Экзотическую даму он воспринял скорее как  конкурента  и  шарлатанку,
нежели просто женщину. И, приложившись к ручке, вновь удалился в  глубокий
эркер, утонул в подушках обширного дивана и задымил  папиросой,  изображая
полное безразличие. Однако к разговорам прислушивался внимательно.
     Сильвия, по легенде, русским не владела,  поэтому  за  столом  сидела
молча, и лишь когда беседа касалась  каких-то  уж  очень  интересных  тем,
Ирина исполняла для нее роль синхронной переводчицы  на  испанский.  Когда
мужчины выходили на  балкон  покурить,  Берес-тин  обсуждал  с  генералами
практические вопросы. Благодаря сохранившейся  у  него  памяти  командарма
Маркова, который участвовал в гражданской войне,  а  потом  изучал  и  сам
преподавал стратегию в академии имени Фрунзе, он легко убедил  Врангеля  в
своей высокой квалификации.
     Но и сам ужин, и застольные беседы были  лишь  прелюдией  к  главному
номеру программы.
     Часов около одиннадцати, еще раз уточнив у Новикова согласие пациента
на участие в сеансе, Сильвия пригласила генерала  в  отдельное  помещение.
Врангель встал и наклонил голову, но выражение лица у него было такое, что
трудно было понять, идет ли он на предложенную процедуру с удовольствием и
надеждой или считает себя жертвой очередного розыгрыша.
     За генералом, направившимся в малый  салон,  потянулись  его  доктор,
жена, Новиков, как организатор всего этого дела, и последней - Сильвия,  с
отстраненно-сосредоточенным видом.
     Комната была не очень большая, метров двадцать площадью, середину  ее
покрывал  текинский  ковер,  вдоль  стен  стояло  несколько  кресел,   две
бамбуковые этажерки с книгами, пальма Хамеропс в кадке...
     Из земли, как наметанным взглядом заметил Новиков, торчало  несколько
папиросных окурков. Это неожиданно вызвало у него теплое чувство -  и  его
отец так делал иногда, если не успевала заметить и пресечь такое кощунство
мать...
     Он представлял себе, что сеанс, устроенный Сильвией, будет  выглядеть
примерно так, как их обставляли  известные  ему  по  Москве  восьмидесятых
годов знахари и экстрасенсы. Но она сразу же поломала традиционную схему.
     Сильвия  предложила  генералу  сесть  в  кресло  у  восточной  стены,
предварительно сняв черкеску с  серебряным  поясом  и  кинжалом.  А  также
шейный крест ордена Святого Владимира.
     Затем она извлекла  откуда-то,  скорее  всего  из  рукава,  несколько
свечей, которыми окружила кресло генерала.  Свечи  вспыхнули  словно  сами
собой.
     Взмахом широко разведенных  рук  она  заставила  всех  присутствующих
опуститься на пол, кто где стоял.
     От горящих свечей по комнате распространился густой, тяжелый,  пряный
запах, вызывающий головокружение и одновременно странную легкость в теле.
     Новиков, готовый к подобным фокусам, внушению  не  поддался  и  успел
заметить,   как   Сильвия   застегнула   на   запястье   генерала   черный
браслет-гомеостат. Это изобретенное агграми устройство обеспечивало своему
носителю поддержание и стимулирование приспособительных реакций  организма
на  уровне  его  генетической  программы,  устраняло   воздействие   любых
факторов, нарушающих постоянство внутренней среды организма, гарантировало
стопроцентную  регенерацию  тканей  в  случае  механических,  термических,
химических и прочих повреждений.
     В этом и заключался смысл лечения, все остальное должно было  создать
необходимое  настроение  и  обстановку,  подходящую  для  внушения.  Здесь
Сильвия сумела себя показать. Ритмично двигаясь в подобии  волнообразного,
колеблющегося танца, обладающего, в  дополнение  к  гипнотическому  запаху
свечей, собственным психологическим воздействием, Сильвия запела  какую-то
песню. Вернее, Андрей классифицировал как песню это  сочетание  высоких  и
низких диссонирующих звуков, подчиняющихся трудноуловимым закономерностям,
совершенно чуждым человеческому, по крайней мере - европейскому, слуху.
     Вьетнамская или китайская музыка  в  сопоставлении  с  этой  казалась
родной и понятной.
     Сильвия то кружилась  вокруг  кресла  впавшего  в  полную  прострацию
Врангеля, то замирала над ним, совершая немыслимой сложности  пассы  перед
его полузакрытыми глазами.
     Новиков с огромным трудом ухитрялся не  поддаться  воздействию  этого
кампания, которое, наверно, представляло из себя элементы культовых плясок
агг-ров. Или с  тем  же  успехом  могло  быть  вполне  рядовым  танцем  из
репертуара тамошней самодеятельности.
     Время остановилось. Когда сеанс закончился, никто  из  присутствующих
не мог бы сказать, часы прошли или минуты.
     Опять-таки, кроме Новикова. Да и он ощутил себя  так,  как  бывает  в
болезненном полусне - вроде бы ты и бодрствуешь, и способен  оценить  свое
состояние,  и  одновременно  на  трезвые  мысли  накладываются  искажающие
действительность то ли  грезы,  то  ли  бредовые  иллюзии,  после  которых
страшно вновь закрыть глаза.
     Вдоль стены, стараясь не привлекать внимания Сильвии - а  была  ли  в
данный момент эта жрица неведомого культа  знакомой  ему  Сильвией,  -  он
переместился к окну и присел на  подоконник,  вдыхая  струйку  прохладного
воздуха, сочащегося из-за приоткрытой створки.
     Все оборвалось внезапно. Последний экстатический вскрик,  уходящий  в
ультразвук, - и тишина. Присутствующие в комнате люди очнулись, как  бы  и
не подозревая о только что случившемся наваждении. Похоже, что вообще  они
не заметили чего-то необычного и даже танца  Сильвии  не  помнили.  Первым
поднялся из своего кресла Врангель. - И что же? В чем заключалось лечение?
Свечи, запахи и три взмаха рук? - спросил он  брюзгливым  тоном.  И  вдруг
замолчал, будто прислушиваясь к чему-то внутри  себя.  Лицо  его  отразило
недоумение. Он повернулся к доктору.
     - Николай Валентинович... Вы знаете, я себя  чувствую  как-то  иначе!
Нет, в самом деле... - Он выпрямился, резко повел назад  плечами,  глубоко
вздохнул несколько раз. - Совершенно другое  ощущение.  -  Генерал  провел
ладонью по груди в области сердца.  -  Не  давит.  И  дышать  легко.  Врач
скептически пожал плечами. - Вдыхание многих курений и  фимиамов  способно
вызвать эйфорический эффект. И  обезболивающий.  Не  вижу  в  этом  ничего
удивительного.
     Сильвия сидела в  стороне,  и  Новиков  видел,  что  она  обессилела,
полностью выложившись в действе, которое, как он раньше считал, не  должно
было стать более чем имитацией сеанса знахарской  терапии.  Наверное,  все
обстояло не так просто.
     - Доктор, - обратился он к Чуменко. -Я бы на вашем месте  воздержался
от не совсем этичных высказываний. Хотя она  вас  и  не  понимает.  Вы  же
коллеги,  в  конце  концов.  Кажется,  речь  шла  о  том,  что  вы  должны
засвидетельствовать состояние пациента до и после  лечения.  Так  сделайте
это. А потом сообщите нам свое мнение.
     - Хорошо. В таком случае прошу оставить нас с генералом наедине.
     Все, кроме генерала  и  доктора,  вернулись  к  столу,  но  разговор,
который попытались возобновить Новиков и Берестин, не получался. Не только
жена Врангеля, но и все остальные словно бы  прислушивались  к  тому,  что
происходит за закрытой дверью комнаты.
     Наконец она открылась. Главнокомандующий выглядел бодрым и веселым, а
врач - растерянным.
     Новиков поманил его пальцем, указал на стул рядом с собой.
     - Прошу вас, не говорите сейчас ничего. Я знаю, что вас  удивило.  Но
не делайте опрометчивых выводов. Мы с  вами  образованные  люди  и  должны
сохранять здоровый скепсис.  Однако  завтра  повторите  самый  углубленный
медосмотр. И если положение не изменится...
     - А отчего бы нам не выпить вина, господа? -  провозгласил  Врангель.
Андрей понимал его  состояние.  Когда  сам  он  впервые  испытал  на  себе
действие браслета, ему тоже хотелось бегать, прыгать  и  совершать  всякие
несовместимые с возрастом  поступки.  Потому  что  впервые  после  раннего
детства он ощутил тогда состояние полного телесного и душевного  здоровья,
остроту и яркость чувств, давно  забытые,  стертые  серой  повседневностью
жизни  и  накопившейся  в  организме  необратимой  усталостью.   Врангель,
очевидно,  из-за  отсутствия  привычки  к  рефлексиям  не  мог  так  четко
определить случившиеся  с  ним  изменения,  но  само  изменение  ощутил  и
отреагировал на него доступным ему образом.
     Да и чему удивляться - на взрослого человека браслет действовал  так,
что после даже получасового воздействия пациент физически чувствовал себя,
как Гагарин на последнем перед стартом медосмотре.
     Причем, как начал догадываться Андрей, сам по себе браслет - не более
чем  "аптечка  первой  помощи",  настоящее  же  лечение  требует   участия
специалиста, роль которого исполнила Сильвия. Доктор Чуменко  жадно  выпил
большой бокал хереса.  -  Нет,  завтра  я,  конечно,  проведу  углубленное
обследование. Рентген, все анализы, может быть, даже соберу консилиум.  Но
все равно это  поразительно!  У  генерала  исчезли  отеки,  нормализовался
пульс, я не слышал шумов в сердце. А самое  главное  -  шрамы!  Два  шрама
пулевых и один осколочный... Они-то куда пропали?  Вы  должны  помочь  мне
побеседовать с этой дамой. Как переводчик. Я, видите ли,  только  немецкий
знаю, учился в Данциге...
     - Это не  беда,  доктор.  Мисс  Си  и  по-немецки  говорит  свободно.
Проблема только - захочет ли?
     -  Вы  непременно  должны  это  устроить.  Это  необыкновенно  важно.
Интересы науки...
     -  Хорошо,  хорошо,  я  постараюсь,  но  вы  должны  обещать   полную
конфиденциальность. Нам не нужны лишние слухи, и к частной  практике  мисс
Си не стремится...



                                 Глава 7

     Брак по расчету бывает удачным, когда расчет правильный", -  вспомнил
Новиков услышанную когда-то фразу. Его расчет тоже оказался правильным,  и
Врангель, наверное, проникся бы к нему  абсолютным  доверием  и  уважением
даже и без вмешательства в его подсознание, только по результатам лечения.
Слишком они были убедительны.
     Своим здоровьем, как и жизнью  вообще,  Петр  Николаевич  не  слишком
дорожил, оно было нужно генералу как инструмент, обеспечивающий достижение
главной цели - победы в войне. Теперь он этот инструмент получил  и  вновь
мог, как во времена учебы в Академии  и  японской  войны,  сутками  подряд
работать с документами и картами, по многу часов не слезать с седла, бегом
и с полной выкладкой подниматься на сопки.
     И ощущать при этом лишь легкую, быстро  проходящую  усталость.  После
основательной   командно-штабной   игры,   в   ходе    которой    Берестин
продемонстрировал и обосновал свой план летней кампании в Северной  Таврии
и ее стратегические  перспективы,  Врангель  подписал  приказ:  "Зачислить
Берестина Алексея Михайловича, российского подданства бригадного  генерала
Национальной гвардии САСШ, на службу в Русскую армию с производством его в
чин генерал-майора со старшинством в сем чине с июля 30-го дня 1920  года.
Назначить  генерал-майора  Берестина  на  должность  генерала  для  особых
поручений при Главнокомандующем..."
     На совещание были приглашены командующий  Первым  армейским  корпусом
генерал Кутепов, Вторым корпусом - Слащев, конным  корпусом  -  Барбо-вич,
братья генералы Бредовы: Бредов 1-й,  Николай  Эмильевич,  и  Бредов  2-й,
Федор Эмильевич, а также начальник Корниловской дивизии  генерал  Скоблин.
Все - люди интересные. Не только своими заслугами в  гражданской