оль же корявых и одновременно обтекаемых  фраз
собеседник не выдержал: - Да хватит тебе,  Яков,  вокруг  да  около...  Не
пытайся рассуждать о чуждых тебе категориях.  Спроси  просто:  "Константин
Васильевич, владеете ли вы даром ясновидения,  способны  вы  предсказывать
будущее и объяснять смысл настоящего?"  И  я  тебе  отвечу:  "Да,  но  при
определенных условиях. Я не жрец, не Пифия и не  Оракул.  Я  проник,  нет,
вернее прикоснулся к таким тайнам бытия, для которых в  русском  языке  не
существует и терминов. Мне еще предстоит систематизировать известные факты
и  гипотезы,  создать  для  них  понятийный  аппарат.  Скажи,   что   тебя
интересует, тогда я подумаю, возможно это или нет".
     Ответ старика, похоже,  не  удовлетворил  Агранова.  Раскрывать  свои
тайны без гарантий успеха ему не хотелось. Но и  выбора  у  него  тоже  не
было.
     - Меня твои дела не интересуют. Мне куда  больше  хочется  заниматься
собственными исследованиями. Однако, даже не  располагая  фактами,  только
наблюдая за эманацией астрального тела, я догадываюсь, какого рода  заботы
тебя гнетут, - поощрил чекиста на откровенность Константин Васильевич. - И
готов тебе помочь. Только без конкретных фактов мои слова окажутся тебе не
более полезными, чем прорицания Дельфийского оракула. Или гадание цыганки.
     - Что ж, попробуем. Только уж вы постарайтесь. В случае чего  цыганка
действительно дешевле обойдется.  Сначала  подумайте  вот  о  чем...  -  И
Агранов почти дословно повторил старику  то,  о  чем  говорил  с  агентом.
Исключая, конечно, рассуждения о перспективах советской власти.
     - Так-так... Посмотрим, что  тут  можно  сделать.  Только  ты,  Яков,
спустись-ка вниз. Там подожди. Мне минут на сорок нужно одному остаться.
     - Откуда это вы знаете, что именно на сорок? А не на  десять,  не  на
два часа?
     -А не в свое дело не лезь. Если не заладится, и  до  утра  ничего  не
узнаем. Иди, одним словом...
     Ждать Агранов умел. Вернее, с  толком  использовать  время  ожидания.
Спустившись в по-мещански обставленную гостиную,  он  улегся  на  диван  с
круглыми валиками и подушечками в кружевных наволочках,  сбросил  шевровые
ботинки на резинках, положил у изголовья снятый с предохранителя  пистолет
и почти мгновенно заснул, едва слышно посвистывая носом.
     Проснулся он тоже мгновенно, взглянул на стенные часы, удовлетворенно
кивнул. Прошло именно то время, что он себе назначил.
     Старик  выглядел  встревоженным.  Он  больше  не  сибаритствовал   на
кровати, а ходил из угла в  угол  комнаты,  размахивая  зажатой  в  кулаке
трубкой и что-то бормоча.
     - Черт тебя надоумил связываться с этими людьми?! -  без  предисловия
набросился он на Агранова. - Другого занятия себе не нашел? Ловил бы своих
саботажников и контру...
     - Да что случилось-то? - Чекисту передалась тревога "ясновидца".
     - Хотел бы я сам это знать. Я, как обычно, вошел в транс, включился в
Мыслесферу Земли... Тебе не понять, как это грандиозно. Это  как  симфонии
Скрябина. Море света, море огня. Видишь, чувствуешь, понимаешь  неизмеримо
больше, чем в состоянии объяснить. Растворяешься в мыслях и эмоциях...  Да
что я тебе говорю, я вижу сейчас и твой  мысленный  фон,  ты,  как  старое
бревно в лесу, темен и неподвижен. Но и в тебе есть толика нужной силы,  и
ты в состоянии включиться в игру высших сфер. Только на пользу ли тебе это
будет? А эти?  Да,  я  проник...  Я  не  понял,  куда.  Сгущение  энергий,
фиолетовые  и  синие  водовороты...  Миры  сдвигаются...  Возникают  новые
вероятности. К нам пришло чужое... Я не  знаю,  как  это  объяснить...  Ты
вмешался  в  непонятную  жизнь.  То,  чем  ты  сейчас  занялся,  настолько
превосходит мое понимание... Нет, это тоже неправильно. Те,  кого  ты  мне
назвал, - они не люди. Потому я так легко их нашел. Как  в  зоопарке  -  в
клетке с обезьянами - медведь, его увидишь сразу. А откуда он там, почему?
     - Вы что, бредите, Константин Васильевич? Вам  плохо?  -  спохватился
Агранов, увидев,  что  его  собеседник  начинает  трястись,  словно  перед
началом эпилептического припадка.
     - Отойди, Яков, не мешай... Ты понимаешь - другое, другое приходит  в
наш мир, неправильно, все неправильно, не так...
     Агранов ударил его по щеке, плеснул водой из графина в лицо.
     Минуту-другую старик еще пребывал в своеобразном трансе, как шаман  в
процессе камлания, а потом медленно вплыл в реальность.  -  Вы  что-нибудь
помните, что с вами было? Старик помотал головой. Неверным движением сгреб
со стола выпавшую из руки, еще дымившуюся трубку, несколько раз  шумно,  с
чмоканьем затянулся, пока не извлек нужную порцию дыма.
     - Ох, Яков, и вправду... Что-то плохо мне стало.  Валерьянки  бы  или
лучше водочки... - Сейчас!
     Он крикнул охранника, тот, невзирая на царивший в  республике  "сухой
закон", принес бутылку разбавленного спирта,  и  прорицатель  жадно  выпил
больше полустакана.
     Порозовел, успокоился, вновь приобрел способность говорить здраво.
     - Удружил ты мне, Яков, прямо скажем - УДРУЖИЛ. Никогда я  такого  не
переживал.  Понять  ты  меня  не  поймешь,  и  стараться  нечего,   однако
интересно. Людишки-то твои - нездешние, совсем нездешние. Не  представляю,
откуда они взялись, может быть, вроде  меня,  из  других  миров  проникли,
только связываться тебе с ними... Нет, не могу сказать,  тут  еще  думать,
изучать надо. Ты мне время дай, я поразмыслю, еще понаблюдаю. Нет, я  тебе
благодарен, совсем новые стороны в моих идеях открываются.  Слушай,  Яков,
ты же все можешь, тебе такие силы подчиняются. Доставь мне одного из  этих
человечков, век буду благодарен. В нормальном мире они самые обычные люди,
в духовных только сферах другие. Сможешь ты... Смерти, пули они так, как и
мы, боятся. Постарайся. А уж я бы с ними поговорил...
     Агранов видел, что старик,  выйдя  из  транса  психического,  так  же
стремительно впадает в  самое  обычное  алкогольное  опьянение.  То  ли  с
голодухи -не ел он как минимум сутки, то  ли  по  свойству  организма.  Но
сказал он достаточно. Меньше, чем чекист рассчитывал, но и того, что стало
известно, хватит, чтобы строить дальнейшие планы.
     Главное, он был прав, угадав в  появившихся  на  Хитровке  "бандитах"
необычное.
     И  сам  Константин  Васильевич  сказал,  что  обладает  он,  Агранов,
психической силой. Ну, вот и посмотрим, у кого ее больше.
     Пусть Вадим поработает, а там поглядим... Агранов вышел из особняка в
приподнятом, боевом настроении, что и неудивительно. Человек, сумевший  за
каких-то  два  года  создать  мощнейшую  в  мире  тайную  полицию  (а  его
секретно-политический отдел занимал в структуре ВЧК. положение,  абсолютно
аналогичное немецкому гестапо, что есть сокращение от  гехаймештатсполицай
- Государственная тайная полиция, она же - 4-е управление РСХА), не мог не
испытывать склонности к острым ситуациям и  именно  в  борьбе  и  интригах
находить радость жизни.
     Теперь у него появилась еще одна точка приложения сил.
     Но лишь еще одна. Были и другие, может  быть  -  куда  более  важные.
Например  -  его  очень  волновала  загадка  сбоя  в  давно  и   тщательно
спланированной  "системой"  акции  по  международной  изоляции  последнего
серьезного   очага   белогвардейского   сопротивления.   О    меркуловском
Владивостоке пока можно не  беспокоиться.  Туда  уже  направлены  надежные
люди. А вот что происходит вокруг Крыма? Врангель  -  никто.  Меньше,  чем
пешка. А узнать, кому он вновь понадобился, кто решил разыграть его против
"системы", не знающей и не терпящей оппонентов, - это задача. Для  чего  в
это дело решили вмешаться американцы? И на каком уровне - государственном,
в пику союзникам, или проявился чей-то частный интерес?
     И узнать нужно раньше, чем это станет понятно всем прочим.  Узнать  и
понять, не пора ли менять флаг.
     Эта мысль вдруг отозвалась тошнотным чувством внизу живота. Еще вчера
ему и в голову не пришло  бы,  что  можно  рассчитывать  сыграть  даже  не
против, а просто отдельно. Что же изменилось теперь?
     "А ведь изменилось", - подумал Агранов. Он еще не знал,  кто  повлиял
на него сильнее -  полусумасшедший  профессор  Удолин,  частнопрактикующий
маг, или мысли о тех неведомых людях, в логово которых  он  послал  своего
лучшего агента.
     "Они не отсюда" - что-нибудь да значит это выражение?



                                 Глава 19

     Вечером в  комнате  с  занавешенным  окном  Новиков  развернул  перед
капитаном Басмановым сложенный гармошкой общий план Кремля и предложил  на
досуге подумать о вариантах действий, если  вдруг  появится  необходимость
захвата данного объекта наличными силами. Прикинуть состав и задачи боевых
групп, ожидаемую потребность в боеприпасах  и  снаряжении,  рассчитать  по
времени фазы операции.
     Басманов, приподняв бровь, какое-то время молча  смотрел  на  Андрея,
постукивая папиросой о край заменяющей пепельницу консервной банки,  потом
произнес с неопределенной интонацией:
     - Я всегда считал, что вы человек рисковый, Андрей Дмитриевич. Однако
не до такой же степени! Ваш замысел я вроде бы понимаю.  Не  тут  ли  клад
спрятан, о котором вы на корабле говорили? А что же до естественного конца
большевиков подождать не хотите? Недолго уже,  кажется.  Или  не  уверены?
Сроки какие-нибудь поджимают? Новиков снова, в который уже раз,  удивился,
насколько "несвоевременный" человек этот гвардейский  капитан.  Самый  ему
близкий из всех офицеров батальона  по  интеллектуальному  уровню  и  типу
психики, словно действительно родом из  середины  двадцатого  века,  а  не
конца девятнадцатого. И в то же  время  таящий  в  глубине  души  какие-то
совсем чуждые Андрею черты. В том ли  дело,  что  представляет  он  совсем
другую генетическую ветвь русского народа, связан эйдетической  памятью  с
пресловутым оппонентом Ивана Грозного князем Курбским и его соратниками?
     - Впрочем, не мое это дело. - Басманов моргнул, глаза его вновь стали
спокойно-безразличными. - Договор  я  помню.  Только  вы  уж,  пожалуйста,
уточните - подумать на досуге или вплотную заняться подготовкой  операции?
Для меня тут есть разница.
     - Второе. Однако хотелось бы сначала узнать ваше  личное  мнение.  До
того, как приказ отдать.
     - Задача сложная, конечно,  но  с  нашим  снаряжением  и  подготовкой
выполнимая.  Правда,  если  ее  предстоит   выполнять   мне,   считал   бы
целесообразным согласовать начало действий с генеральным  наступлением  на
Москву. И суматохи у красных побольше  будет,  и  в  осаде  меньше  сидеть
придется.
     - Вы  были  бы  совершенно  правы,  Михаил  Федорович,  но  при  двух
условиях. Если генеральное наступление вообще в этом году начнется, в  чем
я пока до конца не уверен. И если бы нам  знать  подлинные  оборонительные
планы красных. А вдруг с началом наступления  Московский  гарнизон  займет
позиции на внутренних обводах, в том числе по бульварам и  непосредственно
на Кремлевских стенах? Вот тогда захватить их без шума будет действительно
трудно.  И  еще  -  правительство   Совдепов   наверняка   предусматривает
возможность эвакуации. А вот это как раз неплохо бы предотвратить...
     - Ах, даже таким образом? - с  очевидной  заинтересованностью  сказал
капитан. - То есть в случае успеха длительная оборона Кремля  не  является
обязательной? - На его губах появилась недобрая усмешка.
     Что  тоже  было  неожиданным,  поскольку  Басманов  казался  Новикову
человеком, удивительно для своего нынешнего положения и биографии мягким и
неозлобленным. Отнюдь не  забывшим,  что  такое  дворянская  и  офицерская
честь.
     - В тактическом смысле,  конечно,  выгоднее  бы  удержать  Кремль  до
подхода главных сил. А в политическом -  нет,  не  является.  Если  сумеем
сделать то, на что вы, кажется, намекаете.
     - А я, знаете ли, Андрей  Дмитриевич,  как-то  так  полагал,  что  вы
всякими либеральными  идейками  увлекаетесь.  Насчет  Гаагских  конвенций,
правосудия и прочей ерунды.
     -  Ошиблись,  получается,  господин  капитан?  -  Тем  лучше,  Андрей
Дмитриевич, тем лучше... Да, вот еще что я вам хотел сказать.  Сейчас  это
приобретает особую важность. Надо  вам  с  Александром  Ивановичем  отсюда
уходить...
     Слова  Басманова  настолько   точно   совпали   с   их   собственными
рассуждениями, что Андрей понял - время действительно пришло.
     - Ежели что случится, когда вас здесь не будет, -  ничего  страшного.
Наше дело солдатское. Прорвемся и красных накрошим бессчетно. А вот  если,
не дай Бог, вы под пулю попадете, я и не знаю...  -  Капитан  спохватился,
что слова его могут быть истолкованы как слишком  подобострастные,  и  он,
как сумел, поправился.
     - То есть нам-то ничего, в городе повоюем, при необходимости к фронту
пробьемся, а дела того не выйдет... Я же  к  вам  не  просто  так  служить
пошел,  мне  ваши  замыслы  очень  интересны.   Жалко   будет,   если   не
осуществятся. Одним  словом,  подыскал  я  кое-что.  У  корнета  Ястребова
тетушка здесь живет. Вдова довольно известного врача. Домик у нее  свой  в
Самарском переулке. Большевики ее не реквизировали и не уплотнили... - Эти
вошедшие в обиход термины Басманов произнес  с  брезгливостью.  -  Ее  муж
какого-то Семашку лично знал, тот и выдал охранную грамоту. Мы  там  вчера
были. Очень милая дама. Согласна вас на постой принять.  Одеты  вы  сейчас
подходяще, подозрений не вызовете. А корнет при вас останется для охраны и
связи. Согласны?
     Шульгин, не принимавший  участия  в  разговоре,  незаметно  подмигнул
Андрею, мол, а я тебе что говорил, и ответил Басманову, не став изображать
оскорбленное благородство: - Зачем  же  спорить,  если  для  пользы  дела?
Только сначала нужно и нам  туда  сходить,  познакомиться,  присмотреться.
Чтобы и женщину не подставить, и самим не влезть, куда не надо.
     Новиков корнета Ястребова помнил. Аккуратный, миловидный, слегка даже
похожий на девушку. В  отряде  выделялся  тем,  что  был  единственным  из
последних, семнадцатого  года,  выпускников  Пажеского  корпуса,  сумевшим
после октябрьского переворота бежать из Петрограда  на  Дон  и  получившим
офицерский чин лично от генерала Корнилова. Кроме  того,  корнет  славился
как непревзойденный  стрелок.  Из  обычной  драгунки,  без  всякой  оптики
попадал в цель с первого выстрела чуть не за версту. Почему и был  включен
в состав московского спецотряда.
     За обсуждением вариантов, своеобразным "мозговым штурмом",  просидели
почти до утра. Наметили основной план и два запасных,  которые  показались
бы совершенно невозможными  нынешним  командирам  кремлевского  гарнизона,
если они вообще предполагали возможность  прямого  военного  нападения  на
резиденцию советского правительства.
     По  первоначальным  прикидкам  боеприпасов  должно  было  хватить  до
момента перехода на трофейное снабжение. А уж дальше, как любил выражаться
по каждому удобному случаю Берестин, бой покажет.
     Проснулись они от осторожного стука в дверь. Часы показывали половину
одиннадцатого.
     - Тут, прошу прощения,  -  сказал,  осторожно  вдвигаясь  в  комнату,
исполнявший обязанности коменданта базы поручик Рудников,  -  такое  дело.
Прибежал  Штырь,  ну,  один  из  шестерок  наших,  говорит,  что  появился
серьезный человек, вроде как из московских деловых, ищет выход  на  нашего
пахана. Плотные люди, мол, его рекомендуют...
     - Ага!  -  Шульгин  торопливо  натянул  сапоги,  потер  руки,  словно
человек, предвкушающий выпивку в хорошей компании.  Стал  сбоку  от  окна,
приподнял край занавески, выглянул на улицу.
     - Не беспокойтесь, вокруг все чисто, мы  уже  проверили,  -  успокоил
Рудников.
     - Видишь, Андрей,  интуиция  -  великая  вещь.  И  делать  ничего  не
пришлось, без нас сладилось. Что за человек, кто его видел? -  спросил  он
поручика.
     - Да этот, что прибежал, он и видел.  Говорит  -  молодой,  фартовый.
Портрет его здешнему народу незнакомый, однако вроде за  марьинорощинского
канает.
     - Лексика у вас, Виктор Петрович, - барственно поморщился Шульгин.
     - Иначе невозможно. Необходимо соответствовать-с.
     - Я понимаю. И где он сейчас? - Я велел пока попридержать. Не  совсем
в наглую, а так, аккуратно ребята вола пасут, то есть время тянут.  Просят
распорядиться - перо в бок или по-другому как?
     - М-да... Знаешь, Виктор Петрович, давай вот что сделаем. У нас здесь
свободных людей сколько?
     -  Да  человек  пятнадцать.  Остальные  в  городе,  как  вы   велели.
Присматриваются, знакомых ищут...
     - Значит, так. По одному человеку в полном боевом выставьте  ко  всем
дверям и окнам, ко входу и выходу из подземного хода. А вы с  капитаном  и
еще двое-трое, у кого вид подходящий, ну, с  похмелья  вроде,  организуйте
примерно такую мизансцену, как здесь к нашему приходу была. Самогонкой рты
прополощите, можно и глотнуть, но только по чуть. Пусть этого  человека  к
вам приведут. Побеседуйте с ним, без грубостей, но жестко. А мы с  Андреем
Дмитриевичем из-за занавесочки послушаем. Надо будет -  вмешаемся.  Я  так
понимаю, что ВЧ К знакомиться пришла. -Да откуда ЧК,  Александр  Иванович?
Я, наоборот, считаю, в натуре от солидной шайки парламентер прибыл. -  Дай
Бог. Вот вы и выясните. А мы поглядим...
     Появление "человека со стороны", хоть и входило в их планы,  как  раз
сейчас было совершенно некстати. Новиков надеялся, что дня два у  них  еще
есть, и хотел за это время подготовку к штурму закончить. Чтобы  в  случае
чего  Басманов  мог  захватить  Кремль   самостоятельно.   И   вообще   он
предполагал, что  выход  на  контакт  интересующей  их  организации  будет
обставлен несколько иначе. Но выбирать не приходилось.
     Вошедший в комнату человек на простого, затрапезного вора и  в  самом
деле походил  мало.  Сразу  чувствовалась  в  нем  определенная  культура,
образованность и большая уверенность в себе. Так держатся люди, за  спиной
которых стоит серьезная сила. Одет он был не с чужого  плеча.  Не  слишком
новый, но аккуратный шерстяной костюм, расстегнутое полупальто в клетку  и
большая английская кепка сидели на нем привычно. Ходить в  таком  виде  по
городу и то надо иметь смелость -  если  не  разденут  в  подворотне,  так
бдительные патрули заметут. И руки у него, как заметил Андрей, были чистые
и несуетливые. Такие могли принадлежать опытному карманнику или шулеру.
     Войдя, он поздоровался, внимательно и цепко осмотрел  комнату,  почти
не поворачивая головы, потом без приглашения подсел к столу и снял кепку.
     "Решительный товарищ, - подумал Новиков.  -  Цену  себе  знает  и  не
боится, хотя и пришел один, и должен  понимать,  что  здесь  ему  никто  в
случае чего не поможет. Интересно, на какие-такие собственные  таланты  он
рассчитывает? Правда, если он настоящий вор и считает, что к ворам пришел,
тогда бояться ему в самом деле почти нечего".
     Рудников за отпущенное короткое время сумел проявить себя  недюжинным
режиссером. Стол красноречиво говорил о длящейся не  первый  день  пьянке.
Кроме огрызков и объедков, разбросанных по столу  и  вокруг,  он  раздобыл
где-то целую кучу окурков,  которые  заполнили  все  подходящие  посудины.
Статисты тоже были подобраны со вкусом. Лишь  Басманов,  пристроившийся  с
уголка, несколько выделялся неискоренимой гвардейской статью, но и у  него
свисала из-под усов изжеванная папироса  и  подрагивал  в  руке  недопитый
стакан самогона. Этакий подполковник Рощин в исполнении артиста Гриценко в
сцене ужина с Левой За-довым.
     Гость назвал себя. Не кличкой, как ожидалось, а обычным,  хоть  и  не
слишком распространенным именем - Вадим.
     - Ну и что? - дернув шеей, спросил страховидный Рудников. -  Мы  тебя
не звали. Нам чужих не надо, своей швали полно. А коли пришел и по  дороге
не подрезали, говори зачем. Только у нас так - за вход рупь, за выход два.
     - Подрезать меня, скажем, не так и просто. Д