с  прогулками.  Пусть  хоть   самые   распрекрасные
характеристики на контроле будут. Или  пока  я  теории  не  пойму,  или  -
навсегда... Кстати, могу намекнуть, в вашем случае не просто вы за  бортом
остались бы, а могло так рвануть, что и Замок и окрестности - в щебенку.
     - Да ладно, не горюй. Ирина  ж  вот  есть,  она  мал-мал  соображает,
вдвоем помаракуете... Да  и  Антон...  Появится,  -  сказал  я  как  можно
оптимистичнее. - Не в первый раз пропадает по-английски.
     Но для себя, без всякой теории, чисто интуитивно  я  чувствовал,  что
скорее всего  действительно  -  абзац!  Если  такого  класса  инопланетная
техника, ранее успешно работавшая, вдруг отказывает,  то  не  в  настройке
дело.  Не  молотилка,  чать!  Предчувствие,  которым  я  всегда  гордился,
намекало - дома нам в ближайшее время не бывать.  Но  суеверное  нежелание
признать даже намек на возможное поражение заставило еще раз  повторить  с
небрежной уверенностью:
     -  Появится  наш  Антон.  Куда  ему  деться?   Срочная   командировка
непредвиденная, по высочайшему повелению, раз даже попрощаться  не  успел.
Или мамаша, наоборот, внезапно и тяжело заболела..."



                      ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО - III

     ...Нет, не мамаша срочно заболела у шеф-атташе,  и  не  в  экстренную
командировку по вверенному ему региону он отправился. Это  все  дела,  как
говорится, житейские, простые и  понятные.  У  Антона  же  все  получилось
совсем иначе.
     После успешного завершения операции, и  не  какой-нибудь  рядовой,  а
стратегической   высшего   разряда,    положившей    конец    многовековой
галактической войне, он, как принято, ждал традиционного  приглашения  для
личного доклада Председателю Совета Администраторов Департамента  Активной
Дипломатии, небезызвестному Бандар-Бегавану.
     Доклада, следствием которого должна была стать награда с  непременным
повышением по службе. Ведь в анналах Департамента вряд ли найдется  пример
столь же изящно разработанного  и  блестяще  осуществленного  плана.  Пост
Брата-советника на высокоразвитой союзной планете  шеф-атташе  считал  для
себя вполне заслуженным.
     Однако  предусмотренные  регламентом  и  обычаем  сроки   прошли,   а
Департамент словно позабыл о  его  существовании.  Это  было  непонятно  и
вселяло тревогу.
     Осознав, что происходит нечто экстраординарное, Антон направил на имя
Бандар-Бегавана стандартный отчет, в котором как бы вообще не  упоминалось
о "победе" и содержался вполне рутинный перспективный план  работы  земной
резидентуры на ближайший год. Но между строк профессор должен был прочесть
все, что нужно. В конце концов он является соавтором акции и на может быть
безразличен к происходящему.
     Ответ пришел быстро и для любого профессионального дипломата  означал
едва ли не катастрофу. В традиционных торжественных периодах  Председатель
выражал сдержанную благодарность за отчет (но  не  за  итоги  операции)  и
настоятельно рекомендовал воспользоваться  очередным  регулярным  отдыхом,
местом  для  которого,  с  учетом  мнения  психоаналитиков  и  терапевтов,
определен Даулгир-5.
     Он знал этот курорт  и  в  другое  время  принял  бы  рекомендацию  с
удовольствием. Лишенная материков, но покрытая десятками тысяч более-менее
крупных островов  планета,  с  климатом,  почти  идеально  соответствующим
климату его родного мира, где  небо  почти  всегда  затянуто  облаками,  а
постоянные по силе и направлению ветры создают непревзойденные условия для
парусного  спорта  и  воздухоплавания,  эта  планета  действительно   была
подходящим местом,  чтобы  привести  в  порядок  утомленную  психику  и  в
уединении пройти полный курс самосозерцания.
     Но  в  данном  случае  категорическое  пожелание  означало,  что  его
появление в Департаменте, да и вообще в местах  более  населенных,  дающих
возможность  бесконтрольных  и  несанкционированных  контактов,   признано
нецелесообразным.
     Он, разумеется, мог и не последовать "совету", избрать для себя  иной
способ и место отдыха, вообще остаться на Земле до прояснения  обстановки,
но так поступать у них в Департаменте было не принято. Именно потому,  что
в период и в процессе  занятий  активной  дипломатией  он  и  его  коллеги
пользовались чрезмерной, бесконтрольной свободой, в Метрополии  полагалось
быть утрированно лояльным.
     Однако, наряду с чисто формальными фразами, в предписании содержались
и иные, составленные с использованием терминов  и  оборотов  амбивалентной
логики, с помощью которых Бандар-Бегаван намекал, что отнюдь  не  забыл  о
связывающих его и Антона узах и взаимных интересах и что главный  разговор
впереди.
     Прибыв на Даулгир, Антон употребил все известные ему способы и приемы
непрямого воздействия, чтобы избежать процедуры  рекондиционирования.  Как
известно,  для  работы  в  мирах,  подобных  Земле,   личность   резидента
подвергается довольно серьезной структурной  перестройке,  позволяющей  не
играть роль аборигена, а действительно  быть  им,  оставаясь  при  этом  в
необходимой мере  самим  собой.  А  за  время  службы,  естественно,  этот
психологический каркас обрастает живой, так сказать,  плотью  практических
навыков и специфических привычек.
     Разумеется, для жизни в Метрополии все это не нужно, и по возвращении
сотрудника из миров аккредитации устраняется, окончательно  или  временно,
исходя из обстановки. Нельзя не признать такую практику разумной.
     К  примеру,  у  нас  на  Земле   неплохо   бы   научиться   избавлять
возвращающихся с  войны  граждан  от  многих  обретенных  там  талантов  и
способностей. А то человек год или пять  берет  языков,  снимает  часовых,
вырезает на прикладе или рисует  на  борту  самолета  звездочки  по  числу
убитых врагов, взрывает дома и мосты, прицельно бомбит,  что  прикажут,  с
бреющего полета, или мало ли еще какие подвиги совершает с вдохновением  и
блеском, а потом, в мирной жизни, хорошо, если только  по  ночам  мучается
кошмарами  или  впадает  в  депрессию,  бывает,  что   просто   не   может
остановиться...
     Но в данной, конкретной, лично его касающейся ситуации Антон  считал,
что как раз черты характера поднаторевшего в интригах, в  должной  степени
беспринципного землянина могут очень и очень пригодиться...
     Заняв отведенное ему бунгало на  почти  необитаемом  островке,  Антон
старательно включился в предписанный образ жизни.
     Вволю наплававшись на  архаических  "танреках"  с  роторным  парусом,
покорив с помощью гравизащитного махолета все наиболее  престижные  горные
пики, прояснив душу соответствующими месту и времени медитациями,  овладев
под руководством наставника очередным уровнем своего "сверх-Я", он, тем не
менее, сохранил в себе как раз то, что должно было уйти в первую очередь -
беспокойство  о  завтрашнем  дне,  готовность  ответить  ударом  на  удар,
нежелание смириться с предначертанной  участью.  Скверные,  одним  словом,
приобрел он на Земле привычки.
     Но все равно отдых есть  отдых,  и  во  всех  основных  чертах  Антон
оставался адекватной форзейлианскому  образу  жизни  личностью.  Наряду  с
общеукрепляющими процедурами он завязал знакомство с  группой  проводивших
время на соседнем острове дипломниц Высшей школы ксеносоциологии и летал к
ним в гости почти каждый вечер, покоряя эти прелестные существа веселостью
нрава и эрудицией.
     Уединившись в очередной раз  с  самой  из  них  общительной,  он  был
искренне удивлен, когда вместо обещанной демонстрации экзотических  танцев
(тема  диплома:  "Хореография  как   социокультурный   фактор   межрасовых
адаптационных синдромов") девушка с таинственным видом провела его  вглубь
дома,  приоткрыла  овальную,  покрытую   местным   орнаментом   дверь   и,
почтительно сомкнув перед глазами скрещенные ладони, исчезла.
     Небольшой  Сад  голубых  мхов  освещался  мерцающим  светом,   а   на
возвышении сидел сам Бандар-Бегаван.
     Произнеся  положенные  формулы  приветствия,  Антон   сел   напротив.
Председатель выглядел утомленным,  и  его  аура,  которую  он  не  пытался
скрыть,  говорила  о  растерянности  и  упадке  духа.  Это  давало   право
обратиться к нему не как к администратору, а как к Учителю.
     - Мы проиграли, увы, - тихим голосом говорил Бандар-Бегаван, совершая
манипуляции с чашей синтанга без должной сосредоточенности.  -  Я  слишком
долго занимался чистой теорией и совсем не задумывался  о  том,  насколько
декларируемая политика не совпадает с подразумеваемой. Поэтому  мы  оба  с
тобой должны уйти...
     - Простите, что осмеливаюсь перебить, но я  не  перенастроен.  Потому
буду говорить прямо. Что произошло? Я  уверен,  что  мы  достигли  полного
успеха, и никто не в состоянии этого  оспаривать.  О  каком  проигрыше  вы
говорите?
     - Хорошо, я  тоже  постараюсь  быть  прямым,  как  землянин.  Кстати,
девушка, что тебя привела  -  моя  побочная  племянница,  и  наша  встреча
абсолютно конфиденциальна. Сам я нахожусь здесь инкогнито. Так вот - Совет
Ста Миров признал, что наша, как ты считаешь, "победа"  на  самом  деле  -
проявление  преступной  некомпетентности,  а  руководство  Департамента  и
исполнители  заслуживают  строгой  кары.  От  тебя   требуется   составить
оправдательный меморандум. В виде вербальной ментограммы.
     - Я сначала хотел бы изучить формулу обвинения.
     - Отказано. Признано, что степень  причиненного  нашей  деятельностью
вреда  превосходит   уровень   твоей   компетенции,   и   ознакомление   с
подробностями  дела  сотрудника  твоего   ранга   противоречит   интересам
Конфедерации...
     С подобным Антон сталкивался впервые.
     - Тогда в чем мне оправдываться? Я получил положенную  санкцию  и  не
нарушил ни одной официальной инструкции или формализованного прецедента.
     - Очевидно, это и будет предметом рассмотрения. Но, насколько я  могу
судить, итог предрешен. Тебя, скорее всего, ждет отстранение от  должности
и изгнание, а я... Наверное, я выберу "Путь просветления". (В переводе  на
земные аналогии это  означает  добровольное  заточение  в  заведении  типа
тибетского монастыря, где "просветляемому" создавались условия для занятий
самосовершенствованием, изысканными искусствами и написанием мемуаров. Без
права публикации.)
     - Вы хотите сказать,  что  неким  Облеченным  доверием  не  по  вкусу
пришлась наша победа над агграми?
     - Вот именно. Доброжелатели мне сообщили, что  своими  действиями  мы
аннулировали восемь программ, пресекли одиннадцать  близких  к  завершению
карьер, изменили к худшему статус нескольких очень  влиятельных  в  Совете
территорий...  Понимаешь,  друг  мой,  оказывается,  никто  и  никогда  не
рассчитывал на столь радикальное, а главное - неожиданно  быстрое  решение
стратегической проблемы высшего порядка. Соответственно - не  оказалось  и
тех, кто делал бы ставку на "победу" и сегодня бы нас поддержал.
     Антон  неожиданно  рассмеялся.  Бандар-Бегаван  посмотрел   ка   него
осуждающе-удивленно.
     - Простите, Учитель. Я вспомнил  земной  анекдот.  Там  представители
вооруженных сил двух непримиримых коалиций долго и  с  переменным  успехом
сражались за важный стратегический  пункт  дом  лесника.  А  потом  пришел
лесник и всех их  прогнал.  По-русски  это  довольно  смешно,  если  знать
контекст. У нас с вами получилось примерно так же...
     - Возможно. А там не сказано, что в итоге случилось с лесником?
     "Да, старик совершенно не в форме", - подумал Антон и ответил, что  в
русском  анекдоте  обычно  не  принято  прослеживать   дальнейшую   судьбу
персонажей.
     - И что же, в результате нашего с вами наказания кто-нибудь  надеется
восстановить статус-кво? По-моему, малоперспективная затея.
     -  У  тебя  слишком  игривое  настроение,   уважаемый,   -   опальный
Председатель сжал губы в узкую щель. -  Не  думаю,  что  предстоящая  тебе
участь будет столь же весела. Найдутся те, кто об этом позаботится.
     - То есть, раз ситуацию нельзя  повернуть  вспять  путем  принимаемых
мер, налицо всего лишь банальная  месть?  Да  еще  по  отношению  к  столь
незначительной фигуре... Я начинаю разочаровываться в истинно высоком духе
Облеченных доверием...
     - У Земли очень ядовитая ноосфера, - будто про  себя,  но  достаточно
громко сказал Бандар-Бегаван. -  Скепсис,  цинизм,  гордыня,  нравственный
релятивизм - суть самые распространенные симптомы отравления. Я думал, что
хоть ты избегнешь ее деморализующего влияния. Я ждал, что ты, мой  ученик,
здраво оценив объективную ценность своего... нашего деяния,  примешь,  тем
не менее, как должное  и  воздаяние  за  право  реализовать  свою  свободу
воли... Выиграв  в  большом,  мы  потеряем  в  малом,  что  лишь  послужит
восхождению на новую ступень совершенства...
     - Знаете, Учитель, вы правы, конечно, как в своем смиренномудрии, так
и в оценке характера земной ноосферы.  В  нее,  кстати,  составной  частью
входят две или три философии, очень близкие к исповедуемой нами. Но есть и
другие. Причем не знаю, замечали вы  один  парадокс?  У  них  там  учения,
духовно   близкие   нашему,   наложены   на    совершенно    чуждый    нам
материально-психологический субстрат. И  я,  как-то  невольно,  просто  из
любопытства, взялся и промоделировал зеркальную ситуацию. То  есть  привел
свой подлинный  психотип  в  соответствие  с  прагматическими  идеологиями
Земли...
     - Это интересно... - в администраторе проснулся ученый. - То есть, ты
сознательно расширил сферу  соприкосновения  внутреннего  мира  с  внешней
средой в окружении принципиально иной ноосферы? Я  думал,  судя  по  твоим
манерам, ты только лишь уклонился от рекондиционирования на  поведенческом
уровне...  А  ты  впустил  чужое  в  глубины  личности.  Не   слишком   ли
опрометчиво?
     - Нет, ничего, я проверял. Но зато теперь я  знаю,  как  избегнуть  и
обвинения, и наказания. И даже... Я не зря спросил  насчет  статус-кво.  Я
могу сделать и это...
     И кратко, чтобы не сказать лишнего (он  не  был  до  конца  уверен  в
подлинной широте взглядов профессора и его способности  переступить  через
некоторые незыблемые этические догматы), Антон  обрисовал  контуры  своего
нового, только приобретшего стройность плана.  Упирая  на  то,  что  после
возвращения группы космонавтов в их личное будущее и задержки  с  решением
судьбы   группы   Воронцова-Новикова    состояние    мировых    линий    в
пространстве-времени "Земля, XX  век"  настолько  лабильно,  что  возможно
практически любое решение.
     - Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне шантаж в отношении  Совета?
- слово "шантаж" он выговорил по-русски с плохо скрываемым отвращением, но
в целом выдержка профессора оказалась на уровне. В конце концов,  в  своих
трудах по имморальным этикам  он  подошел  достаточно  близко  к  нынешним
взглядам Антона, хотя и с иных позиций.
     - Вы употребляете термин в его земном значении, - уточнил Антон.
     - Ни в каком другом он просто не существует.
     - Тогда  назовем  это  так.  Кроме  шантажа  в  моих  замыслах  можно
вычленить еще преступный  сговор,  злоупотребление  служебным  положением,
вымогательство  и  покушение  на  дачу  взятки  должностным  лицам.   (Все
вышеназванное Антон произнес по-русски). Как видите, я  неплохо  знаком  с
юриспруденцией.  К  нашему  с  вами  счастью,  ни  одно  из  перечисленных
преступлений не имеет у нас наказуемых аналогов,  а  следовательно,  и  не
может усугубить нашу участь.
     - А как быть с кармой? (На самом  деле  Бандар-Бегаван  имел  в  виду
несколько иное понятие, но для адекватного разъяснения у нас не хватит  ни
места, ни времени).
     - Русские говорят: "Не согрешишь - не покаешься, не  покаешься  -  не
спасешься".
     - Послушай, у меня возникла мысль! На самом деле, не ввести ли в  мою
этическую систему "покаяние" как самостоятельную монаду?
     -  Думаю,  ее  гибкость  значительно   увеличится.   Только   отложим
реализацию идеи до более спокойных времен, - пресек  Антон  вспыхнувший  у
профессора реформаторский энтузиазм.
     "Тоже мне Лютер нашелся", - добавил он про себя.
     - Пока что следует сосредоточиться на текущих заботах. Не  знаю,  как
вы, а я предпочитаю изгнанию повышение по  службе.  И  даже  согласен  еще
поработать на Земле. В этом есть своя прелесть. Она мне близка и привычна,
а  после  устранения  аггров  пребывание  на  ней   сулит   неограниченные
возможности. В том числе и для научных занятий. А вас какой пост устроит?
     И они углубились в обсуждение тонкостей своего заговора, или все-таки
лучше  сказать  -   сговора.   Несмотря   на   нравственный   максимализм,
Бандар-Бегавану   слишком   не   хотелось   терять   должность,   кафедру,
интеллектуальную да и физическую свободу.  А  предлагал  ему  Антон  вещи,
вполне  естественные  на  Земле,  но  с  местной  точки  зрения,  пожалуй,
действительно довольно циничные...



                                    1

     Наташа вошла в кабинет Воронцова. Кажется, совсем недавно она впервые
побывала тут, только видела его с другой стороны, из Зазеркалья. И до  сих
пор не понимала - на самом ли деле было то, что было, или эти воспоминания
вложили ей в мозг пришельцы с непонятной  целью,  не  просто  ведь  затем,
чтобы облегчить второе знакомство с Дмитрием. И снова, как тогда, Воронцов
сидел за массивным письменным столом адмирала, сверкал серебром  кофейник,
поднималась над пепельницей струйка табачного дыма.
     Он не сразу заметил ее появление,  погруженный  в  изучение  каких-то
чертежей,  покрывавших  всю  поверхность  стола.   Попискивал   работающий
компьютер, по его зеленоватому экрану пробегали колонки цифр, разноцветных
квадратиков и схем.
     Под ногой Наташи чуть скрипнула плашка паркета, и Воронцов обернулся.
     - А, это ты? Разыскала? - и улыбнулся.
     - Да, разыскала. Раз ты сам не догадался показать мне свое убежище. А
оно мне не совсем чужое. Понимаешь, о чем я? Исчез куда-то, третий день не
появляешься, пришлось искать. Хорошо хоть, что в Замке ничего случиться не
может, а то бы уже с ума сходила.
     - Чего ж не понять? В чем-то ты права, согласен. Только... Если уж мы
об этом заговорили. Мужчина должен иметь свое, как ты выразилась, убежище.
У меня дома даже мать к отцу в кабинет без приглашения не  заходила.  И  я
лет до шестнадцати - тоже. Так было заведено, и по-моему - правильно...
     - Может, мне уйти?
     Воронцов снова улыбнулся, как когда-то умел, похоже  -  сохранил  эту
улыбку последним напоминанием об их общей юности, встал и взял  Наташу  за
руку.
     - Обижаться не нужно. И пытаться переделывать друг друга - тоже. Есть
вещи, которые нужно принимать как данность. Или не принимать вообще. Вот у
меня срочная работа появилась, такая, что буквально не оторваться, даже на
обед ходить нет ни времени, ни желания... И еще  не  раз  что-то  подобное
возможно. Я тебе  уже  говорил,  что  жена  морского  офицера  -  довольно
специфическая профессия. Я думал - ты давно поняла. Оттого, что  я  сейчас
на берегу, ничего не меняется. Тем более, это только вопрос времени...
     Наташа из всего им сказанного выделила для себя только одно - что  он
второй  раз  за  время  их  нового  знакомства  употребил   слово   "жена"
применительно к ней. И впервые - в прямой постановке. Тот, первый раз,  он
сказал противоположное - что она скорее выгадала, не  став  его  женой.  А
больше они этой темы не касались. Ей было достаточно,  что  он  с  ней,  и
Наташа боялась спугнуть свое счастье, начав  что-то  выяснять  о  сути  их
отношений. Да, честно говоря, и не считала  себя  вправе  претендовать  на
большее после того, как вышла замуж за другого, жила с другим  и  не  сама
пришла к Воронцову, а встретилась с ним случайно. То есть фактически  имел
место   не   добровольный   и   равноправный   союзнический   договор,   а
безоговорочная капитуляция. И  пусть  Наташа  не  формулировала  для  себя
положение им