малейших сомнений, но уж больно
захотелось ему позабавиться. Убивать чекиста он не  собираются.  так  пускай
тот  хоть  испытает  муки  уязвленного самолюбия, страх перед соучастниками,
посидит в одиночке, не тая, чем все для него закончится. А если его все-таки
пристрелят свои, туда ему и дорога. Главное, помешать он уже не сможет.
     Васильева втолкнули в камеру адмирала, и после скрипа  ключа  он  успел
услышать:
     -  Ваше  высокопревосходительство!  Капитан первого ранга Кетлинский в
ваше распоряжение прибыл!
     Чекист ударил бессильными кулаками в стену, прижался к ним лбом. Белые,
ведь это белые! Обманули, выручили  своего  адмирала,  а  он  не  сумел  его
сохранить  для  ираведливого  революционного суда! Уж лучше бы действительно
расстреляли тогда на берегу Ангары, как и собирались...
     - Так. За спасение благодарю. Но, очевидно, я чего то не понимаю. Если
генерал Врангель, которого я, при знаться, плохо помню,  является  Верховным
правителем  то  где, простите, в таком случае генерал Деникин, при нявший от
меня титул Верховного? И каков вообще госу дарственный строй в  России?  Что
такое  Югороссия?  Следует  ли  понимать,  что с большевиками заключен мир и
лозунг единой и неделимой России потерял свое значе ние?  Либо  я  несколько
повредился в уме, либо происхо дит нечто мне непонятное,
     "Хороший   симптом,   -   подумал   Шульгин,  -  "пациент"  сохраняет
критический стиль мышления. Понятно что все им пережитое  -  катастрофа  на
фронте, преда тельство союзников, допросы в Чека, почти целый год одиночке с
еженошным  ожиданием смерти, - отнюдь не способствует душевному равновесию,
но все же радость от чудесного спасения должна бы перевесить.,."
     - Александр Васильевич, - сказал он, - может быть  не  будем  именно
сейчас вдаваться в скучные подробное ти жизни? Разве мало вам того, что есть
в  данную  секунд ду? Могли ли вы вообразить подобное еще шесть часов назад?
Эрго - бибамус
     Адмирали послушно выпил еще. Кетлинский, до этого  не  участвовавший  в
застолье, по сигналу Шульгина подвид нул свой стул к торцу стола и тоже взял
протянутый стакан
     - Папиросу, сигару, ваше высокопревосходительство? Колчак взял сигару.
Прикурил  от поданной Шульги ным зажигалки. Жадно и глубоко, словно это была
не  си  гара,  а  легкая  папироса,  затянулся.  Не  смог   замаскиро   вать
естественного  для  соскучившегося  по настоящему табаку курильщика дрожания
руки.
     - Генерал, - спросил он после соответствующей мо менту паузы,  -  вы
серьезно  считаете,  что  я  потерял  над  собой  контроль? Напрасно. Момент
переживания, ко нечно, был сильный, но тем не менее...  Я  действительно  не
понимаю  смысла  происходящего,  но  и  всего лишь Казимир Филиппович, здесь
присутствующий,  являето   для   меня   достаточным   доказательством,   что
случившееся  не  бред  и не провокация. Иначе это было бы слишком сложно. Ни
мое больное воображение такого не приду мало бы, ни тем более красные...  Да
и  в  чем  смысл  по  добной мистификации? "Слава Богу, пронесло, - подумал
Сашка.  -  Противошоковое  дано  вовремя,  и  реактивный  психоз  не  успел
развиться... А главный мой преферанс, что я именно Кетлинского с собой взял.
Знакомое   лицо   человека,  которому  он  доверяет  абсолютно,  и  в  самый
критический момент. Сам я ему и за два часа ничего не сумел бы доказать..."
     - Александр Васильевич, я  восхищен  вашей  выдержкой  и  силой  духа.
Именно  поэтому  предлагаю  вам сегодни не задавать никаких вопросов. Ешьте,
пейте, курите, испоминайте с капитаном минувшие битвы, да, Господи, просто в
окно посмотрите...
     Шульгин отдернул занавеску. За окном летела параллельно вагону огромная
желтая луна, мелькали покрытые оползающими снеговыми шапками  сосны,  черное
на  первый взгляд небо отливало ружейной сталью. И пусто быыло вокруг, пусто
и тихо. Будто не войны в мире, ни  смуты,  ничего...  Занесло  тебя  снегом,
Россия,  Запуржило  седою пургой, Лишь печальные ветры степные Панихиду поют
над тобой... - не совсем к месту  продекламировал  Кетлинский.  Адмирал  от
двух  стаканов  после  годичного  воздержания  стремительно  хмелел.  Чего и
требовалось добиться Шульгину. Это гораздо лучше,  чем  накачивать  человека
транквилизаторами.
     - Кофе, чаю, Александр Васильевич?
     -  Спасибо, ничего. Если вы позволите мне прилечь, будет достаточно...
Только один вопрос я вам все-таки  задам:  вы  что-нибудь  знаете  о  судьбе
госпожи Тимиревой?
     -  Она  жива,  это  совершенно  достоверно.  После  вашего "расстрела"
отправлена в ссылку. Куда - пока неизвестно. Но мы ее  обязательно  найдем,
даю вам слово офицера. Спасибо, генерал. Пока мне достаточно и этого.
     На весь следующий день Шульгин устранился от происходящего, предоставив
Кетлинскому   знакомить   адмирала   с  последними  газетами,  советскими  и
белогвардейскими, с картой фронтов и всеми вообще событиями,  протекшими  за
год  после  случившейся  с  Колчаком  катасрофы.  Гораздо  более личной, чем
исторической. А когда на станции Черемхово их  догнал  специальный  поезд  и
Шульгин  с представителем Агранова просмотрели в здешнем отделении трансчека
копии всех прошедших за истекшие сутки телеграмм,  стало  ясно,  что  первый
этап операции удаются стопроцентно,
     Адмирал,  переодевшийся  в  темный штатский костюм, в новом романовском
полушубке и надвинутой на глаза шапке прогуливался в это время  по  перрону,
никем  не  узнаваемый.  Да если бы даже кто-то и заподозрил нечто знакомое в
бледном   лице   этого   пассажира   литерного   пое   да,    похожего    на
высокопоставленного столичного "спеца", то уж ни в коем случае не соотнес бы
его с расстрелянным год назад Верховным правителем.
     В  тяжелом  морозном  воздухе  глухо  брякнул  станционный колокол, ему
ответил короткий гудок паровоза Вагон плавно тронулся. Колчак легко  вскочил
на  под ножку. За ним Шульгин, готовый его подстраховать, если адмирал вдруг
подскользнется. Он сейчас видел в Колчаке  не  боевого  адмирала,  полярного
исследователя,  привыкшего  к  длительным  физическим и нервным нагрузкам, a
обычного "пациента",  нуждающегося  в  постоянном  присмотре  и  помощи.  Да
вдобавок он испытывал почти иррациональный страх, что после предшествовавших
удач случится какое-нибудь совершенно нелепое несчастье.
     В салон они вошли вдвоем. Кетлинского Шульгин попросил пока задержаться
в вагоне охраны.
     Разделись,  сели напротив друг друга за курительный столик. На нем, как
это было принято в кают-компаниях кораблей российского императорского флота,
стоял графин марочного хереса.
     - Да, Александр Иванович, - сказал адмирал, обрезая кончик сигары, -
теперь я  более-менее  ориентируюсь  в  обстановке.  Не  могу  сказать,  что
происшедшее  уст  раивает  меня  полностью, однако морального права коголибо
осуждать не имею тем  более.  Допускаю,  что  принятое  генералом  Врангелем
решение заключить мир с большевиками - наилучшее в данный момент.
     -   Особенно   если  вспомнить  положение  на  фронте  еще  в  июле  и
представить, что случилось бы, проиграй Слащев Каховское сражение, - кивнул
Сашка.
     - Очевидно, Россия испила  чашу  страданий  до  конца  и  Господь  Бог
даровал  ей  прощение...  -  Ежедневное  чтение  Евангелия  н Святоотческих
поучений не прошло для адмирала напрасно. - А  вот  на  моем  фронте  столь
талантливых полководцев, как Врангель и Слащев, к сожалению, не нашлось.
     -  Но  я  сейчас  хотел обсудить с вами более практические вопросы, -
мягко сказал Шульгин, разливая  по  бокалам  темно-золотое  терпко  пахнущее
вино.  -  У  вас,  я  понял,  больше нет сомнений в том, что мы с капитаном
Кетлинским представляем  законное  правительство  России  и  конечный  пункт
нашего маршрута - Харьков или Севастополь?
     -  Не  совсем  понимаю  смысл  вашего  вопроса.  Я  не  имею оснований
сомневаться в честном слове моего бывшего флаг-офицера. Другой информацией в
настоящий момент не располагаю.
     - М-да.- Я также не могу подтвердить своих  полномочий  ничем,  кроме
офицерского  слова и вот этого документа. - Он протянул Колчаку лист бумаги
с личным грифом Верховного правителя и большой гербовой печатью, скреплявшей
его подпись.
     -Ну и к чему эти преамбулы? -  едва  заметно  пожал  плечами  Колчак,
возвращая бумагу.
     - Александр Васильевич, перед тем как мы очень надолго покинем красную
Сибирь  -  вторая  подобная операция в обозримое время вряд ли возможна, -
прошу мне ответить: знаете ли вы что-нибудь о судьбе тех шестнадцати вагонов
с частью золотого запаса России, которые не смогли обнаружить  большевики  и
союзники  после  вашего  ареста?  Сейчас  мы еще имеем возможность, если они
сохранились, доставить их в Югороссию, являющуюся  законной  правопреемницей
Российской империи. Если нет... - Шульгин развел руками.
     Колчак   молчал  долго.  Даже  слишком  долго.  Сашка  ему  не  мешают.
Отхлебывал понемногу херес, пускал дым в потолок, поглядывал в окно. Он  мог
бы  воспроизвести  сейчас  ход мыслей и сомнений адмирала. Слишком это юлото
интересовало иркутских чекистов. Из-за него ему и сохраняли жизнь так долго.
А что, если, не сумев добиться признания на допросах,  они  придумали  такой
вот  невероятно  изощренный  ход? Не так ведь сложно было его осуществить. В
конце концов, операция "Трест", которую ВЧК проводила более  двух  лет,  или
"Синдикат", позволивший выманить из-за границы Савинкова (пусть именно о них
Колчак не знает и знать не может), требовали гораздо больше трудов, времени,
талантливых  исполнителей.  А  тут единственной сложностью было найти такого
вот Кетлинского, офицера, лично известного адмиралу и не способного, на  его
взгляд, на предательство.
     Заставить  этого офицера сыграть нужную роль чекисты сумели бы. Шантаж,
угроза  убийства  семьи,  искренняя  вера  в  правильность  своего  поступка
добровольно  перешедшего на сторону красных человека. Мало ли их было таких,
искренне поверивших? И во имя этой веры совершавших поступки, немыслимые для
нормального человека. Да, может, и не  искренне,  а  по  причине  "здорового
прагматизма".  Будущий  маршал,  полковник Генштаба Шапошников, генерал граф
Игнатьев, полковники Каменев, Егоров, поручик Тухачевский, кавторанг Галлер,
каперанг Альтфаттер эт сетера...
     Остальное вообще не проблема. Правда, вот напечатать  такое  количество
красных  и  белых  газет,  безупречно выдержав стиль и логику абсолютно всех
статей, заметок и информаций в тех и других да вдобавок изобрести совершенно
сумасшедшую "альтернативную историю гражданской войны" и никому еще в мире в
голову не  приходивший,  ставший  популярным  только  после  второй  мировой
вариант разделенных по идеологическому признаку государств....
     Однако как раз этой тонкости Колчак мог и не заметить.
     -  Ничем  не  могу вам помочь, - ответил наконец Колчак. - Если даже
какое-то количество вагонов и исчезло, я к этому не причастен.
     "Кривит душой адмирал, "-  подумал  Сашка.  -  Не  знал  бы  -  сразу
ответил".
     -  Ну  нет, так нет, - беспечно сказал он. - Хотя и жаль. Нам бы эти
деньги сейчас очень пригодились. Тогда сразу перейдем  ко  второму  вопросу.
Как  вы  себе  представляете  свою  будущую  судьбу?  -  И,  не желая снова
подвергать адмирала новым мукам поиска  подходящего  ответа  или,  в  случае
ответа  слишком категорического, ставить себя и его в безвыходное положение,
сам же  и  продолжил:  -  Мне  поручено  предложить  вам  вновь  возглавить
Черноморский  флот.  В  предвидении  возможной  босфорской операции, которую
судьба не позволила вам провести прошлый раз.
     Осенью  1916  года,  после  того,  как  полной   неудачей   закончилась
грандиозная  операция англо-французской эскадры по штурму Дарданелл, начатая
торопливо,  в  единственном  стремлении  не   допустить   занятия   проливов
Черноморским  флотом,  адмирал  Колчак  начал готовить собственный детальный
план.  Овладение  Босфором  и  Дарданеллами  должно  было  состояться  летом
семнадцатого   года,   в   разгар  намеченного  на  этот  срок  генерального
наступления русской армии и войск союзников на всех Фронтах.
     Овладение Босфором Колчак замыслил начать с высадки большого, в составе
двух-трех  специально  подготовленных  дивизий,  десанта,  согласованного  с
наступлением Кавказской армии от Трапезунда. После захвата пехотой береговых
батарей  с  тыла  флот  должен  был  начать прорыв в Мраморное море... Более
тщательно  проработанной   и   подготовленной   операции   такого   масштаба
военно-морская история еще не знала. Но увы...
     Поэтому слова молодого генерала Колчака ошеломили.
     ~  Это  глубочайшая  тайна,  Александр  Васильевич,  даже о самом факте
разработки операции знают всего два-три человека, а уж о деталях...
     - Поэтому до получения от вас согласия принять командование  флотом  и
нашего прибытия в Севастополь никаких подробностей я сообщать не имею права.
Если  же  вы отнесетесь к моим словам с пониманием, то по пути я вам кое-что
расскажу. Эдак в виде фантастического романа...
     -~ Более чем  фантастика,  ваши  слова  -  чистый  бред,  прошу  меня
извинить.  Такое могло быть возможно при наличии боеспособной армии и флота,
когда проливами владели турки... Сегодня же?! Черноморский флот  практически
уничтожен,   армия   Юга  России...  Возможно,  она  сильна,  раз  принудила
большевиков к миру, но воевать против всей Антанты?! Вы понимаете, я не могу
испытывать добрых чувств в отношении столь подло нас предавших союзников, но
соотношение сил я в состоянии оценивать здраво!
     -  Не  волнуйтесь,  ваше  превосходительство.  Я  похож  на  человека,
способного  шутить  подобным  образом,  а тем более на сумасшедшего? Да и. к
примеру, сочли бы вы возможной хотя бы эту нашу операцию, которая, даст Бог,
завершится     вполне     благополучно?     Даже     беспримерной     отваги
предводительствуемых  вашим  покорным  слугой офицеров вряд ли хватило бы...
Потребовалось коечто еще.
     - Что же, позвольте вас спросить?
     - А вот  это,  ваше  высокопревосходительство,  тема  нашей  следующей
беседы.  Сейчас  же,  с  вашего  позволения,  я хотел бы пригласить капитана
Кетлинского и еще нескольких участвовавших в вашем освобождении офицеров  на
торжественный по этому случаю ужин.,.
     ...  Ровно  через двое суток, когда декабрьская пурга за окнами набрала
настоящую силу, идущий впереди 6poueJ поезд растопил и третий свой  паровоз,
бронированный  "Э-р",  обычно  используемый только во время выхода на боевые
позиции, прицепив вдобавок к  нему  косой  пятитонный  щит  снегоочистителя,
скорость  движения  снизилась,  но эшелон продвигался на запад, не выбиваясь
пока из графика. Шульгин то читал, то подремывал под вой метели и  не  сразу
расслышал  деликатный  стук  в  дверь. Сашка, отложив томик Монтеня (как уже
было сказано, "современных" книжек он здесь читать не мог), сбросил  ноги  с
дивана.
     Гардемарин  Белли,  которого  Кетлинский  пока  использовал  в качестве
вестового,  подчеркнуто  вежливо  сообщил.  что  господин   адмирал   просит
господина генерала к себе.
     "Однако,  - подумают Шульгин, ~ выздоровление "пациента" идет хорошими
темпами". Судя по расчету времени, они  подъезжали  к  Тайшету.  Колчак  был
собран и мрачен. В купе густо висел табачный дым. Два патрубка вентилятора в
потолке  не  успевали  очищать воздух. На столике, обратил Шульгин внимание,
лежала книга Николсона "Как делался мир в 1919 году"  на  английском  языке,
изданная  в  Лондоне,  которую  он  сам  же  и  дал почитать адмиралу. В ней
подробно  описывался  процесс  поготовки   и   заключения   Версальского   и
сопутствующих договоров, подводивших итоги первой мировой войны (без участия
России в каком угодно качестве).
     -  Генерал,  вы  знаете,  я  долго думал над вашим вопросом, - сказал
Колчак,  чуть  наклонив  безупречно,  насколько  позволяла  корявая  стрижка
тюремного  парикмахера,  причесанную  голову.  - Особого выбора у меня нет.
Прав я или ошибаюсь, но часть "золотого эшелона" совсем недалеко от нас.  От
станции  Тайшет  начинается  ветка строившейся перед войной железной дороги.
Она должна была идти на Братский острог и далее к северу.  Успели  построить
не  более  сотни  верст.  Предчувствуя,  что  до Владивостока нам доехать не
удастся, мы, в предвидении будущей борьбы  и  в  надежде,  что  кому-то  еще
удастся  вернуться,  решили укрыть часть золотого запаса там, где его искать
не будут и найти незнающим практически  невозможно.  Мы  отогнали  те  самые
шестнадцать   вагонов   с  наиболее  ценной  частью  груза  по  этой  ветке,
замаскировали их в недостроенном тоннеле,  после  чего  разобрали  рельсовый
путь и взорвали небольшой мост. Очевидно, мои офицеры оказались верны слову,
раз судьба вагонов до сих пор остается тайной...
     -  Или  некому  больше  эту  тайну разгласить. Не слишком многим вашим
соратникам  удалось  добраться  до  конца  пути.  Некоторые  ушли  в  тайгу,
некоторые  в  Монголию  и Китай, большинство же... Вы можете показать точное
место?
     -  Я  покажу,  где  находилось  ответвление  Амурской  дороги,  дальше
ошибиться невозможно... Сашке пришла в голову новая мысль.
     -  А  как же местные жители? Они ведь могли видеть что-то. Целый поезд
ушел по  ведущей  в  никуда  ветке,  потом  исчезли  рельсы...  Естественное
любопытство, соответствующие разговоры...
     -  Местных  жителей  там не было. Был заброшенный полустанок и остатки
бараков строителей... И разве не отменяет ваших сомнений факт, что эшелон до
сих пор не найден?
     Шульгин решил не задавать  больше  вопросов,  которые  могли  поставить
адмирала в неловкое положение.
     Все остальное составляло не слишком сложную техническую проблему.
     Дождавшись,  пока пурга несколько утихнет, ремонтная группа бронепоезда
за сутки восстановила четыреста с  небольшим  метров  пути,  тем  более  что
отвинченные рельсы валялись тут же, по сторонам насыпи, в глубоком снегу.
     И  вот  наконец  из  черного  портала  тоннеля  медленно  выполз тендер
паровоза, а за ним потянулись покрытые льдом грязно-бурые двухосные товарные
вагоны, в просторечии -  те  самые  теплушки.  Летом  и  осенью  со  сводов
недостроенного   тоннеля   обильно   просачивались   грунтовые   воды,  а  с
наступлением морозов  вода  замерзла,  покрыв  вагоны  где  гладкой  ледяной
коркой, а где причудливыми наростами сталактитов и сталагмитов.
     Адмирал   смотрел  на  эту  картину,  не  скрывая  волнения.  Губы  его
вздрагивали. То ли он хотел что-то сказать, но сдерживался, то ли шептал про
себя молитву. Закончился один, страшный и трагический, этап жизни, начинался
другой. Неизвестный. А эти вагоны с золотом, стоившие России столько крови с
обеих сторон, словно бы связывали воедино обрывки его судьбы.
     Подошел поручик Лучников, знакомый Шульгину еще  потренировочномулагерю
на острове, улыбающийся, в измазанном копотью и ржавчиной бушлате, в красных
от мороза руках он держал пучок покрытых пятнами зелени медных детонаторов.
     -  Едва  на  тот  свет  нас кто-то не отправил, Александр Иванович, -
блеснул поручик оскалом великолепных зубов. -  Всех  разом.  Четыре  задних
вагона были довольно грамотно заминированы. Пудов десять динамита, видно, от
проходчиков  остался,  целая  куча  гранат Новицкого для подрыва проволочных
заграждений, натяжного действия, и вдобавок все ящики  оснащены  запалами  и
соединены  детонирующим  шнуром.  Расчет  точный.  В  темноте  углядеть было
трудновато... Ох и жахнуло бы! Тоннель скальный, весь сноп взрыва - на нас.
Вместе с кусками вагонов и грузом. На полверсты никого в живых  не  оставило
бы.,. Ну да и мы кое-что соображаем.
     Ощущение  только  что  миновавшей  опасности и удовлетворение от хорошо
сделанной работы, от того, что он оказался умнее  неизвестных  ему  минеров,
прорывалось в возбужденном, чуть срывающемс