Надо же, и  имя словно бы нарочитое, соответствующее колориту. А может,
вполне нормальное для здешней жизни.
     - Проводите ламу в отдельную комнату с кроватью, и пусть отдыхает. Нет,
охранять не надо. Думаю, устала она достаточно, чтобы и без присмотра никуда
не деться...
     - Куда здесь денешься, собачки у меня во  дворе такие, что и медведя на
берлоге не упустят, а уж... - пренебрежительно покосился на Людмилу сторож.
     - Вот и славно. Значит,  спать можешь спокойно, в окно никто не влезет,
-  повернул  я в  обратную сторону смысл обращения. - А я пока  товарищей  в
норму приведу...
     Шприц-тюбиком из полевой аптечки я успокоил  Станислава, и  его Герасим
тоже  отволок на  ночлег.  Оставался Кириллов,  который  действительно был в
тяжелом  состоянии. Я опасался,  как  бы внутренне  кровотечение  у него  не
образовалось.  Ребра  поломанные, повреждение плевры,  мало ли что еще может
внутри случиться от удара чуть ли не кувалдой. Тут, к  моему удивлению, явно
малограмотный сторож сбросил свой ватник.
     - Пусти-ка, барин,  я сейчас...  - Он наклонился над пациентом, положил
корявые  пальцы  ему  на запястье,  сосредоточился  и  тут же  стал похож на
тибетского целителя.  -  Пульс  малость замедленный,  но наполнение хорошее.
Аритмии  нет.  Слабый  болевой шок,  и ничего больше.  Потери  крови  нет  и
переломов тоже...
     - Откуда  вы знаете? - поразился я от удивления перешел  на  "вы", хоть
меня и учили принятым здесь формам обращения.
     - Да уж учили, ваше благородие. У нас в деревне каждый третий, почитай,
то знахарь, то травник, то костоправ. Вот и я сподобился...
     Но взгляд его между кустистыми бровями и доходящей почти до глаз бороды
показался мне настолько ехидно-насмешливым, что захотелось допустить,  будто
передо мной искусственно опростившийся как минимум магистр медицины.
     За две недели пребывания здесь я уже привык почти ничему не удивляться.
Устройство  этого  мира явно  выходило ха  рамки  нормальной рациональности.
Словно  не  в обычном параллельном  прошлом  я  оказался,  а в  пространстве
недоброй волшебной сказки.
     - Кто вы? - машинально спросил я, тут же сообразив, что вопрос глупый и
откровенного ответа я не получу.
     - Я сторож здешний, -  ответил  он словами почти что мельника  из оперы
"Русалка".
     - Отлично. Нам  очень  повезло, что вы  еще  и  народный ценитель.  Как
насчет прогноза?
     - Прогноз благоприятный, - уже откровенно издеваясь, ответил Герасим. -
К утру будет как огурчик, если других распоряжений  не последует. Из  той же
аптечки  кольните  ему номером третьим и пятым, выспится  как  младенец. Дня
три, конечно, скособоченный ходить будет и в полную силу не вздохнет,  а так
ничего...
     Убедившись, что оказавшиеся  на моем  попечении люди устроены хорошо, я
вышел  на  крыльцо,  сел, закурил.  Невзирая  на  погоду.  Просто на воздухе
думалось легче.
     Следом вышел Герасим.
     -  Не нужен больше?  Чайку  согреть, закусочку  подать,  чарочку,  если
желаете...
     - Чарочку я бы выпил.
     - Сей  момент. В лучшем  виде, как  в трактире  у Тестова. А собачек не
бойтесь, собачки у меня смирные, ежели их не дразнить.
     Да уж. К крыльцу подошли какие-то  монстры собачьего мира. Повыше метра
в холке, покрытые  густой не шерстью  даже,  а  словно бы  попонами  из туго
скрученных веревок, свисающих почти до земли.  Круглые черные  глаза  сквозь
эту  завесу едва просматривались. Опущенные  нижние губы приоткрывали клыки,
пристойные саблезубым тиграм. Я такой породы даже на картинках не видел.
     - Порода  командор, - ответил на невысказанный вопрос сторож. - В бою с
ней никому  не  совладать из ныне сущих  зверей. Волка  лапой убьет, медведя
вдвоем задушат. А больше у нас в лесах никто подходящий не водится. На тигра
- не знаю, не ходил, но думаю,  что  можно. Шерсть у них так  вот хитро сама
собой закручена, что прокусить  ее - немыслимое дело. И что я еще вам скажу,
не поверите - блохи в этой шерсти дохнут. Отчего -  почему -  не знаю, но ни
единой блохи у моих  собачек отроду  не было. Так  я пойду.  Готово будет  -
кликну.  А пока курите.  И ничего не  опасайтесь. На двадцать  саженей кто к
забору подойдет, собачки уже учуют и сами сообразят, что им делать.
     О собаках он говорил ласково и одновременно уважительно, что очень меня
к нему расположило. Я и сам к всякого рода животным весьма неравнодушен.
     Протянул  руку,  чтобы  погладить  ближнего  пса  по  загривку.  Он  не
возражал, вывалил на сторону язык и поглядел на меня как-то очень хитро.
     Полная  чертовщина.  Уже поужинав, попросту, но  обильно и вкусно, я не
успокоился, пока еще раз не посмотрел на гостей-пленников-пациентов. Герасим
каждого  из них в достаточной мере раздел, уложил  в постели,  укрыл ватными
одеялами. И Людмила, и остальные дышали ровно и спокойно.
     Тревожиться за их здоровье оснований не  было. И  за то, что кто-нибудь
из них попытается выйти прогуляться, хотя бы в приступе сомнамбулизма, тоже.
     Снаружи на  дверях имелись надежные  кованые  засовы.  Теперь  и самому
можно было  отдохнуть.  Все же  больше  суток  прошло  в  большом напряжении
духовных  и  физических  сил.  Мне  сторож  отвел,  как это  в  старое время
называлось,  светелку на втором этаже, на двери которой  внешнего запора  не
было, я проверил. Да и проверяй не проверяй, я все равно  оставался в полной
милости загадочного Герасима. Захочет он  со мной  что-то сотворить - никуда
не  денешься.  Только  зачем бы  ему это, если он рекомендован Шульгиным как
содержатель надежнейшего пристанища.
     Но  лечь  на  деревянную  кровать и  забыться  сном  под толстым ватным
одеялом мне не довелось.
     Только я расшнуровал и сбросил  тяжелые ботинки, задернул плотные шторы
на выходящем в  сторону леса окне,  присел на край постели, как прямо передо
мной возникла фиолетовая рамка.


        Глава 15

Отчего-то я ожидал, что сейчас появится Новиков. Мне казалось, что  пора ему
об®ясниться, сообщить  наконец, в  какую  игру он меня  втянул на  этот раз.
Однако из  образовавшегося  проема,  размерами  на это  раз соответствующего
обычной  двери  вновь  появился  Александр  Иванович Шульгин.  Мой,  видимо,
постоянный и  окончательный на этом  свете куратор. На сей  раз он выглядел,
будто  собрался  на  войну. Одетый  в командирскую  форму Красной  Армии,  с
орденом красного Знамени на  френче  и с  деревянной коробкой  "маузера"  на
тонком ремешке  через  плечо,  надетой по-кавалерийски,  на правую  сторону,
рукояткой  вперед. За спиной  его  видна  была  комната,  обставленная,  как
рабочий  кабинет,  слева  от  письменного   стола  большая,  во  всю  стену,
схематическая карта Москвы, выполненная в аксонометрической проекции. На ней
тщательно  были  вырисованы  все   более-менее  примечательные  или  имеющие
тактическое значение здания.
     В руках он держал высокую пузатую бутылку с черной этикеткой.
     - Поздравляю,  с заданием  ты  справился  более  чем успешно. -  Он сел
напротив   меня  за  стол,  установил   посередине  свою  посудину,  подобно
восточному деспоту троекратно громко хлопнул в ладоши.
     Появился Герасим.
     -  Огурцов соленых,  помидоров,  груздей, луковицу,  хлеба и  сала. Два
стакана... - никаких вводных и вежливых слов, на мой взгляд, необходимых при
встрече  со своим сотрудником,  хоть  бы даже и  такого  уровня, Шульгин  не
употребил.
     Когда сторож  принес требуемое и исчез,  я  спросил его об  этом. Вроде
сейчас  уже не времена крепостного права, да и тогда баре  с верными слугами
общались с соблюдением каких-то норм вежливости.
     -  А  ты что,  не  в  курсе?  Это  же  не человек, а биоробот.  Ему моя
вежливость сугубо до фонаря.
     - ?..
     Мое изумление Шульгина явно развеселило.
     - Самый обыкновенный  биоробот. Андроид. Вполне  человекообразный, но и
не более. Может исполнять любые функции, менять внешность согласно программе
и капризам владельца,  абсолютно послушен и автономен. Собственной личностью
не обладает. Вы у себя такого тоже еще не додумались?
     Я вспомнил, что отец Григорий  вспоминал о подобного рода конструкциях,
рассуждая  о  сущности Артура.  Но  именно  как  о  теоретически  допустимой
возможности, не более.
     - Даже и близко не подошли. Многоцелевые роботы у нас, конечно, есть, и
весьма функциональные в заданных пределах, но ни человекообразностью, ни тем
более способностью имитировать человеческое мышление не обладают. А это же -
классическая машина Тьюринга...
     - При общении с которой скол угодно долгое время невозможно  определить
ее механической сущности, - блеснул  Шульгин эрудицией. - Знаем, почитывали.
Однако  вот-с,  она  сама,  облечена  в  металл и  пластик. Ладно,  сия тема
увлекательна и  необ®ятна,  но  заняться  ей можно  будет в другое  время ив
другом месте. Сейчас - недосуг. Единственно, чтобы избавить тебя от душевных
терзаний,  скажу, что  на  точке  вы имели дело с такими именно ребятами. До
использования своих людей в роли камикадзе моя в целом циническая натура все
же пока не деградировала.
     Мне  действительно  стало  настолько   легче,  что  остальные  проблемы
показались почти совершенно не значащими.
     На  что, возможно,  и  был  расчет.  Он  разлил желтоватый напиток,  не
чокаясь поднес свой к глазам, взглянул на меня, словно сквозь прицел.
     - Ну, побудем... За успех.
     В стакане оказалось крепкое и ароматное  виски, скорее шотландское, что
и подтвердила довольно  примитивно  исполненная этикетка  какого-то  мелкого
частного заводика из графства Хайленд.
     -  К чему все происходящее? - спросил  я. -  Не  вижу никакого  смысла,
разве  что  вам  потребовалось   таким  хитрым   образом   внедрить   мен  в
представляемую моими новыми друзьями организацию...
     - Именно так. Не вижу здесь ничего слишком уж хитрого. Для нас с тобой.
Те товарищи, - он указал пальцем вниз,  где находились комнаты с пленниками,
или  гостями,  как  угодно их  можно воспринимать,  -  не  столь  искушены в
методологии тайных войн, в их  время все  было проще и наивнее, так что твой
ввод в операцию должны воспринять адекватно...
     - А мне показалось, что у них солидная организация и они не новички.
     -  Само собой.  Но на  своем  уровне. Их беда, что  они древнекитайских
трактатов  на  специальные  темы  не штудировали, исключительно  европейским
менталитетом ограничены. Так суть нынешнего дела такова...
     Мне показалось,  что  вдалеке я услышал нечто  похожее  на выстрелы, то
одиночные, напоминающие звук новогодних хлопушек, то очередями, и тогда  это
больше походило на треск валежника в лесу.
     - Это что?
     - То самое. Заварушка пошла нешуточная. Тебе она будет очень и очень на
руку... Часик времени у меня есть, постараюсь ввести тебя в курс дела.
     - Раньше не мог?
     - В святом  писании  сказано - все хорошо во благовремении. И там же, в
поучениях апостола  Павла, - не  будьте  слишком умными, но будьте  умными в
меру. Излишняя эрудированность тебе на этапе внедрения только мешала бы... А
суть вот в чем.
     И, ускорившись  поудобнее,  сняв  с плеча  тяжелую  коробку  пистолета,
закурив, что  он всегда делал после выпитой рюмки, Александр  Иванович начал
мне излагать историю некоей организации, которую  называл  то "Системой", то
"Хантер-клубом" и которая  об®единяла десятки  частных и имеющих отношение к
государственным структурам многих держав лиц, общим для которых было  одно -
гигантские материальные  и моральные потери от установившейся  на территории
бывшей  Российской империи биполярной  структуры.  Умеренно-коммунистический
режим в Москве и буржуазно-демократическая  военная  диктатура  в  Харькове.
Следствием   этого  явилась  полная   дезорганизация   все  так   называемой
"Версальской системы", то есть тактического передела мира после  поражения в
мировой войне Германии и образования Советской России.
     Начиная   с   1919   года  "Система",   установившая  тесные  связи   с
большевистским правительством, делала все, чтобы не допустить победы над ним
ни  одного из многочисленных "белых движений",  ни  таких  мощных  и имевших
явные  шансы  на успех, как  деникинское  или колчаковское, ни  даже  вполне
марионеточных    и    лояльных    к    "союзниками"   вроде    правительства
Чайковского-Миллера  в  Архангельске  или  семеновского  и  меркуловского на
Дальнем Востоке.
     И вдруг  в двадцатом  произошла катастрофа. Списанный в расход Врангель
вдруг воспрял духом,  вывел свою крошечную  армию  из Крыма и  в скоротечной
летне-осенней кампании не просто разгромил  Южный флот красных, но и вынудил
их к фактической капитуляции на максимально выгодных для генерала условиях.
     Мало  того, двадцать первом  году  Югороссия  заключила  военный союз с
турецким лидером Мустафой Кемалем, который  вел тяжелую и малоуспешную войну
с  англо-итало-греческой оккупационной армией, за  несколько  месяцев выбила
интервентов  с азиатской  территории  Турции и,  что совсем уже  невероятно,
разгромила  и  принудила к капитуляции попытавшуюся  восстановить статус-кво
британскую линейную эскадру.
     Всего  за  один  год  политическая  карат мира изменилась  кардинально.
Напрасными оказались  более чем  полувековые ведущих  европейских держав  (а
также  и  транснациональных  финансовых  кругов)  по  ослаблению  и изоляции
России,  коту  под хвост полетели  жертвы, принесенные  на алтарь  священной
задачи в ходе десятка малых войн и одной мировой.
     Вместо огромной, неповоротливой, рыхлой, как непропеченное тесто, почти
средневековой   империи   мир   увидел  компактную,  динамичную,  в   случае
необходимости - решительно-агрессивную  Югороссию,  а в дополнение  к  ней -
плохо  предсказуемую  и по-прежнему  занимающую  1/7  часть  планеты  РСФСР,
возглавляемую талантливым и абсолютно беспринципным лидером.
     На вторую мировую войну через три года после столь ужасной первой никто
не  был  готов,  и  началась  долгая,  иногда  подчиняющаяся  стратегическим
разработкам, иногда бестолковая и спонтанная тайная война, в которой  трудно
было понять, кто на чьей стороне, кто союзник, а кто враг, а главное - в ней
отсутствовала хоть приблизительно сформулированная цель...
     Шульгин подошел к окну, приоткрыл  форточку. Выстрелы тали  слышнее,  и
зона, откуда ни доносились, значительно расширилась.
     Он улыбнулся удовлетворенно.
     -  Ну,  еще за успех!  - Подождал, пока я выпью, но  сам  сделал совсем
маленький глоток.
     - У меня  еще  много  дел сегодня, -  сказал,  будто, извиняясь, что не
может как  следует поддержать компанию. - Так вот. За два года необ®явленной
войны  всех против  всех  много  раз  менялись направления  главных  ударов,
вчерашние союзники становились противниками и наоборот, возникали и рушились
коалиции. Подкупы, предательства, тайные и  явные  убийства  государственных
деятелей,  королей  финансовых  империй и совершенно вроде бы  ни  к чему не
причастных людей стали совершеннейшей нормой международной жизни. Смешно, но
факт - в конце концов стал как бы теряться смысл вообще всего происходящего.
Забылась, а  большинству людей  вообще никогда не была известна  предыстория
"странной войны",  прямые и косвенные финансовые  потери  вовлеченных сторон
многократно превысил  те  гипотетические, ради которых и разгорелся сыр-бор.
Перефразируя  Пруткова, можно сказать: "Амбиции  все  превозмогают,  порою и
рассудок.   Очень   похоже   на   некогда   бывший   в    нашей   реальности
англо-аргентинский конфликт за Фолклендские острова. Потеряли тысячи человек
убитыми. Несколько боевых кораблей и полсотни самолетов,  ухнули на это дело
десяток  миллиардов  фунтов  стерлингов,  а  сами-  то  острова... за  сотню
миллионов Аргентина с радостью бы отказалась от своих прав на них.
     И наша нынешняя жизнь благодаря дурацким амбициям не такого уж широкого
круга лиц приобрела отчетливые  черты эпохи раннего феодализма, сопряженного
с достижениями современной техники...
     - А если конкретнее? - спросил я.  - То, что ты говоришь, интересно, но
пока не проясняет...
     -  Конкретнее  -  так  запросто.  Мы  тоже  не  сидим  сложа руки.  Все
происходящее   нас  вполне  устраивает,  только  надо   процессом   грамотно
управлять. Согласно тщательно проверенным сведениям "Система", уже почти год
не  дававшая о себе знать, якобы махнувшая  на все рукой и пустившая дело на
самотек, на самом деле тщательно готовилась к "последнему и решительному".
     Неслабыми   аналитиками   был   разработан  довольно   грамотный   план
дестабилизации  обстановки.  Одновременно   в  РСФСР,  Югороссии  и  Турции.
Верхушечные  заговоры,  вооруженные  мятежи  в   провинциях,  провокации  на
границах. В идеале -  свержение ныне существующих правительств, пусть даже и
не всех, хотя бы в одной стране для начала. Дальше - приглашение вооруженных
сил  третьих   стран   (известно   -  куда  и  каких)  для  оказания  помощи
"патриотическим силам, свергнувшим антинародный режим", ну  и  так  далее...
Для второй половины нашего века  - вполне  рутинная  операция. Для нынешнего
времени -  идея  оригинальная.  Выходит,  мы каким-то образом и в этой сфере
человеческого   разума   творческие   процессы  инициировали...   -  Шульгин
усмехнулся, не слишком, впрочем, весело.
     Мне это тоже более чем знакомо. Последние десятилетия двадцатого века и
тридцать  лет десятилетия первого прошли  почти в  бесконечных  переворотах,
контрпереворотах, локальных войнах  и миротворческих операциях.  Благо,  что
союз  России,  Европы и Америки на  протяжении  этого  бурного  полустолетия
оставался прочным  и не  позволили хаосу  охватить северное полушарие Земли.
Условно  говоря,  тридцать  пятая  параллель  оказалась  нерушимой  границей
цивилизации.
     -  В  руки наших  людей попал  подробный  план  всей  этой  грандиозной
операции. Как раз  содержащую сто с лишним листов текстов и схем микропленку
и везла для передачи тебе Людмила, она же... Впрочем, знать ее подлинное имя
тебе не надо, вдруг как-нибудь выдашь себя...
     - Такой  важнейший материал - и курьером через всю  Европу? - поразился
я.
     - Время здесь такое. Не по  телефону же его передавать? Самолет - штука
более чем ненадежная. Да ты успокойся, мы ж не дураки! Первый экземпляр план
попал нам в руки  на другой день после его завершения, а остальное уже игра.
Клиенты с нашей же помощью узнали об утечке информации. Просто перехватить и
уничтожить посылку они не рискнули, справедливо полагая, что  передача могла
быть продублирована,  а поступить так  -  значит  расшифровать  своих  очень
ценных агентов в нашей  лондонской резидентуре. Они решили как можно сильнее
затянуть время прохождения информации и успеть ввести  свой план в действие.
Одновременно - попробовать  внедрить  в наши ряды  своего человека.  Не знаю
отчего, но в последний момент они сменили диспозицию и сделали все наоборот.
Неужто ты им показался столь перспективной  фигурой? Это вообще-то неплохо и
открывает просмотр для импровизаций...
     Параллельно,  как  ты  видел,  всю  последнюю  неделю  велась  активная
дестабилизация  обстановки.  Что  тоже  поразительно  -  по  модели,  крайне
напоминающей  операцию  "Фокус",  -  контрреволюционный мятеж  в  Будапеште.
Сегодня события перешли в острую фазу. Вот-вот  что-то подобное должно  было
начаться и в Харькове, Севастополе, Одессе, но тут мы уж меры приняли.
     Через пару  дней можно ждать интересных  сообщений из Константинополя и
Анкары.  Кемаль  человек  культурный,  но  все же турок. Вешать заговорщиков
буде, очевидно, публично...
     - А в Москве?
     - В Москве пусть идет пока как идет. Есть у нас в запасе кое-что.
     Оставалось  узнать  о  моей  личной  мере участия  в  действительно  по
средневековому организованной интриге.
     - Мы с тобой поработаем по этому городу. У наших противников гениальные
озарения,  за  на