ми  опыт   Будапешта,  Праги,  Кабула,  Гватемалы,  Чили...
Разберемся...
     - А Новиков?
     - Шульгин рассмеялся как-то неприятно.
     -  У  него  большая  политика. А  мы  с  тобой наконец-то поработаем по
мелкой...
     Я спросил:
     - А в чем смысл заговора в Москве и как он должен развиваться?
     - А как  угодно.  Они планируют учинить классическое латиноамериканское
"пронунсиаменто".  несколько  верных батальонов  плюс кое-кто из верхов ГПУ,
партии и Генерального  штаба  устраивают капитальную кровавую кашу в городе,
потом  убивают  или  принуждают  к  бегству  Троцкого,  устанавливают  якобы
ортодоксально  коммунистическое  правительство  во главе  с  одним  из своих
агентов, сильно обиженных Троцким, и в ближайшее время об®являют нечто вроде
"реконкисты" против Югороссии. Благо  экономическое положение там блестящее,
жирок поднакопился, снова  есть что "отнимать и делить", а в РСФСР любителей
этого  дела  по-прежнему  предостаточно.   В   случае   необходимости  будут
приглашены германские "добровольцы", а возможно - и британский флот войдет в
Черное море. Примерно так.
     Если помнишь историю, здесь сводятся в кучу  сразу несколько сценариев,
в свое время более-менее успешно реализованных...
     Действительно,   план  просматривался  грандиозный   по   масштабам   и
ожидаемому эффекту. Только у меня сразу возникло сомнение, всю ли правду мне
говорит  Александр  Иванович. Чего-то  здесь  не  хватало,  чтобы  выглядеть
по-настоящему.  Впрочем, это  ведь не  более  чем краткий конспект, на самом
деле  все, должно быть, на  порядок сложнее, но мне, чтобы ориентироваться в
ситуации, достаточно и этого.
     -  А  ваша роль  в  данном  сценарии?  Всерьез рассчитываете  что-то  в
подобном раскладе выиграть? Впятером против всего мира?
     - Безусловно  выиграем.  И  отчего же  впятером?  Во-первых,  нас  чуть
побольше, во-вторых,  мы же не голыми руками собираемся мир  переворачивать.
Действительно, рулевым  веслом  можно  только  не  слишком большой  парусный
галерой управлять, а на парусном бриге  штурвал требуется, и к нему  четверо
матросов...  Танкер  же в  сто  тысяч тонн  свободно  маневрирует  от легких
движений двух  пальцев на манипуляторах. У нас  тот  же случай.  Все  дело в
степени автоматизации  процессов  ив  качестве  сервомеханизмов. Надеюсь, мы
создали достаточно эффективные...
     - Видимо, так. А здесь и сейчас в чем ваша стратегия?
     - Теперь уже наша, - вежливо  улыбнулся  Шульгин. - Или ты себя до  сих
пор ооновским наблюдателем числишь в очаге туземного конфликта?
     _Было  уже. У нас  самих  точно так было.  -  В его  голосе  прозвучало
понимание и сочувствие.  - Трудное  дело. Все  время хочется  морализовать о
правомерности вмешательства  в  чужой монастырь со своим  уставом... Ничего,
это  быстро  пройдет.  Особенно  если  пулю  в  живот  от  "в  своем   праве
находящихся" аборигенов получишь,  упаси,  конечно, Бог.  Так  что лучше  от
иллюзий  заблаговременно  избавиться.  Какой-то  авторитетный  немец   верно
сформулировал: "Не воображайте,  что неучастие в политике убережет вас от ее
последствий".
     -  Знаешь, Александр  Иванович, давай прекратим  философский семинар. Я
свой выбор сделал, менять его не собираюсь, просто хочется несколько большей
ясности.  Вчера вы  меня  совершенно  грубо  подставили.  Оно,  может  быть,
стратегически оправдано было, но неприятно...
     Шульгин  в очередной раз  поразил  меня способностью проникать в  чужие
мысли и эмоции. Раньше такое же качество  я  отметил и  у Новикова  с Ириной
телепатией в чистом виде это  явно не  было, но  высокой  степенью эмпатии -
безусловно.
     - Приношу свои  извинения, только ведь сам понимать  должен. Прежде чем
генерал из тебя получится, следует еще и лейтенантом послужить. Командиру же
штурмового  взвода  далеко  не всегда  комдив суть своего замысла  в деталях
излагает. Гораздо  чаще  - "занять высоту 250, захватить языка и доставить в
штаб.  После   чего  стоять  на   смерть  до   особого  распоряжения..."   С
лейтенантскими обязанностями ты справился, теперь можно майором побыть.
     - А майорам уже больший об®ем информации по рангу положен...
     -  Совершенно  в  точку.  Потому  я  тебе  и сообщаю - мятеж, по  нашим
расчетам,  продлится  два-три  дня,  после  чего  будет  с должной  степенью
решительности подавлен. Что позволит товарищу Троцкому состругать  еще  один
слой  своих  противников. Нам -  тем  более. Твоя  же  задача - окончательно
доказать своим друзьям, что ты  полностью на их стороне,  контролировать  их
поведение,  защищать от непредвиденных случайностей и, когда все закончится,
оказаться в числе уцелевшей  верхушке  заговора.  Подлинной  верхушки,  той,
которая проскочит сквозь сито...
     - Это что же, программа глубокого внедрения?
     - Вряд ли...  Нам  главное - обозначить цель. Отследить,  куда  ниточка
дальше  тянется.  А  уж  кто  ей конкретно  заниматься будет...  Резидентуру
"Системы" все равно  целиком выкорчевать не  удастся, да это и ненужно.  Они
нам еще пригодятся...
     -  А жертвы? Вам это взять на себя  ответственность за жертвы,  которые
будет оттого, что вы не пресекли мятеж в корне?
     - Нет. Паллиативы всегда опаснее радикальной операции.  В конце  нашего
века появилась опасная тенденция - в страхе перед возможными жертвами как бы
поощрять террористов. Они угрожают убить десять заложников, и власти идут на
уступки, не  задумываясь, что  завтра жертв  будет  в сотню  раз больше. моя
позиция другая. Кому не повезло, тому не повезло. Но террорист должен знать,
если он убьет заложника, то погибнет  в ста  случаях из ста. Приставленный к
виску жертвы пистолет ничего не значит. Даже наоборот - стреляя в жертву, он
не успеет помешать мне выстрелить  в  него. И уж больше  он никого не убьет.
Вот  так.  То  же  самое  насчет  провокаций.   Принято  было  считать,  что
террористические  намерения   нужно  "профилактировать",   то   есть   брать
исполнителей до терракта с поличным, заведомо считая, что вина организаторов
и инициаторов недоказуема. Соответственно - оставляя их на свободе. Я же, да
вообще  все мы  считаем,  что  врага можно  и нужно спровоцировать  на  бой,
заставить его выйти из окопов и уничтожить в чистом поле...
     - Это жестоко...
     - Только  потому, что тебя перекормили идеями  абстрактного  гуманизма.
Возможная гибель данного (вполне возможно - лично пока ни в чем не виновного
человека) застилает  тебе  перспективу. А  чуть -  отвлекись  -  увидишь все
иначе. Почему завтрашние тысячи убитых для тебя дешевле одного сейчас?
     - Да хотя бы потому, что гибель  одного  конкретна и  очевидна,  тех же
прочих  -  пока  проблематична.  Вообрази себе хирурга,  который  ампутирует
практически  здоровую  ногу оттого,  что сегодняшняя  царапина  может  стать
причиной гангрены. Не лучше ли царапину меркурохромом  обработать и следить,
чтобы осложнения не случилось?
     - Ну вот, еще один софист на мою  голову... Только  времени у  меня  на
софистику  больше нет,  а тем более - настроения. Короче. Либо ты работаешь,
как   сказал,  либо...   -  он   указал   рукой   на  по-прежнему   открытый
межпространстенный   переход.  -  Там  тихо,  спокойно,  можно  вернуться  в
Нью-Зиленд, в  об®ятия очаровательной мадемуазель  Аллы.  Правда,  этих... -
теперь  его  большой  палец  указал вниз,  и я поразился вряд ли  специально
задуманной двусмысленности  и определенности  жеста. На первый  этаж дома он
указывал или определял  судьбу, как  когда-то  это делали  зрители в римских
цирках. Он проследил направление моего взгляда и словно бы сам удивился, как
интересно получилось.
     - Да, вот именно. Возиться с ними, кроме тебя, будет некому.
     Я испытал к Шульгину чувство, близкое к ненависти. Просто и  цинично он
загнал меня в нравственный тупик.
     - Спасибо, Александр Иванович, на добром слове. Ваша  взяла. Переходите
к постановке  боевой задачи...  - ответил я с максимально возможной степенью
язвительности и  подумал, что очень  бы мне  сейчас  пригодился  совет  отца
Григория. И как духовника, и,  в еще  большей степени, как боевого  офицера.
Впрочем, он ведь напутствовал меня словами: "Вначале стреляй, потом думай. И
будешь жить долго-долго". Весьма христианское напутствие.


        Глава 16

Шульгин  покинул меня ровно  через час, еще раз заверив на прощание, еще раз
заверив на прощание, что я нахожусь под практически  постоянным присмотром и
жизни  моей  ничего  не  угрожает.  Ну,  конечно, кроме неизбежных  на  море
случайностей, впрочем, добавил он, чтобы выглядеть до конца честным.
     - На сей раз браслетом я тебя снабдить не могу, они все  в разгоне. Так
что полагайся  на  пресловутый  "фактор  Т". До  сих пор  он  тебя  выручал,
понадеемся, что и впредь... Но, думаю, воевать тебе не придется. Более того,
избегай ввязываться в  боевые действия до последней возможности. Надо, чтобы
при  любом  исходе  ты остался  в  ближайших  друзьях  у  этих...  А  нужные
инструкции будут.
     Я наконец догадался спросить и об Алле: где она, что с ней?
     - В полном порядке. Ей в наши игры пока рано играть, посему работает по
основной профессии. Соображают с Ириной и  Левашовым, можно ли воспроизвести
на  основе  ее данных  и  нашей  техники "фактор",  да  заодно  убедиться  в
достоверности  "островного эксперимента"...  Слишком много там непонятного и
подозрительного...
     Я малость оторопел. Мы же договаривались с Аллой... Каким же образом?..
     - Строго  добровольно, - успокоил меня  Шульгин,  - строго добровольно.
Она сама обратилась к Ирине, сказала, что  не находит себе места, должна или
понять, что произошло на самом деле, или...
     Одним словом, если все подтвердиться, перспективы могут открыться самые
неожиданные. И для нашего здешнего дела, и для ваших дел там.
     - А что значит - много подозрительного  ты что, мне не  веришь, или  же
Алле?
     - Что ты, что ты! Как можно. Просто один наш мудрец говаривал: "В жизни
все зачастую совсем не так, как на самом деле..." Вот и у вас там тоже...
     Я  не  нашелся,  что  можно  ответить  в  такой  ситуации  ответить, но
спокойствия мне услышанная  новость не прибавила. Мало  того, что  здесь мне
придется заниматься вещами  далеко нравственно не безупречными, так  и Алла,
не посоветовавшись  со мной, стала делать как раз то, чего мы договаривались
не делать ни в коем случае...
     - Да не переживай ты,  -  махнул рукой Шульгин. - Изыскания пока  чисто
теоретические, никаких  глупостей  никто  не  допустит.  А  Алла  -  девушка
здравомыслящая,  быстрее  тебя сообразила,  что  Владимир Ильич  был  прав -
нельзя жить  в обществе и быть свободным  от  общества.  А может, это совсем
даже Маркс сказал, не помню.
     Одним  словом  -  действуй  по  плану.  На Герасима  можешь  полагаться
стопроцентно. Я ему ввел команду - твои приказы он будет исполнять, как мои.
Любые. Если потребуется изменить его внешность или специализацию -  у меня в
кабинете  нечто  вроде  компьютера.  Входишь  в   директорию  "Робот",  файл
"Модель",  откроется  таблица, там с полсотни вариантов фенотипов, выбираешь
нужный,  кнопка  "Энтер"  -  и  порядок.  Файл "Проф"  -  то же  самое, хоть
профессором филологии его  сделаешь,  хоть  экспертом-криминалистом. Сам все
увидишь. Думаю, такого ад®ютанта у тебя еще не было.
     Оружия тоже навалом, Герасим покажет. Одежонка кое-какая имеется. В том
числе  жилетики  кевларовые,  парики  и  кепочки  пуленепробиваемые. Держись
веселее, короче. Ну, привет, до скорого...
     Шульгин подмигнул совершенно по-свойски  и скрылся в  проходе,  который
тут же сомкнулся за ним, словно и не было ничего.
     Вот  тебе и  весь  хрен  до копейки,  как  любил  выражаться  один  мой
знакомый.
     Разумеется,  получив такую  информацию о роботе, я не мог немедленно не
проверить ее достоверность.
     Заглянул в комнаты, где  в  глубоком  и  спокойном сне пребывали агенты
могущественной "Системы", убедился, что неожиданностей с  их стороны до утра
можно не  опасаться, и прошел в кабинет Александра  Ивановича. Думаю, что он
был   оснащен   какой-то   особенной   системой   безопасности,   вплоть  до
самоликвидации в нужный момент, потому что маскировкой под здешние времена в
нем и не пахло,  а возможность налета,  подобного тому, что мы  совершили на
почти аналогичную базу, исключать было бы опрометчиво.
     Удобная функциональная мебель производства явно не двадцатого года,  да
и компьютер такого класса, что и в моем мире выглядел бы достойно. Еще раз я
убедился, что реальность Новикова-Шульгина,  так  я ее называл для удобства,
по  многим  параметрам   опережала   нашу.   У  нас  мощная   и   компактная
интеллектроника появилась только в самом конце ХХ века,  а быстрота действия
в миллиарды  операций в секунду достигла только десять лет  назад. Очевидно,
потому, что не было в нашей истории таких мощных ускорителей прогресса,  как
еще две мировые войны, "горячая" и "холодная".
     В  обращении  этот аппарат был проще и удобнее тех, к которым я привык.
Достаточно только нажать кнопку включения и выбрать нужную программу, дальше
на   нем  мог  работать  и  ребенок.  Машина   сама  предлагала  варианты  и
последовательность действий, оставалось  лишь отвечать "Да"  или "Нет". Или,
для  ускорения процесса, просто  набирать на  клавиатуре требуемую команду в
произвольной форме.
     Будто  с помощью  лампы  Аладдина  я  вызвал  робота в кабинет, и через
полминуты, не больше, Герасим предстал.
     Теперь я присматривался к  нему внимательнее, но по-прежнему не замечал
ничего, что  говорило бы  о его нечеловеческой сущности. Я ведь физиономист,
должен бы сообразить, если  что. Артура,  например, я выделил из многолюдной
толпы сразу,  хотя он-то был человеком,  пусть и  воскресшим. А тут... Разве
вот только  (да и  то, не подгоняю ли  я ответ  к условию задачи?) взгляд  и
выражение лица у него  слишком неподвижны, когда с ним не разговариваешь. Да
мало ли  таких лиц  среди "простолюдинов"?  Куда более  замкнутых, близких к
клиническому диагнозу аутизма.
     - Садись, Герасим.
     Он сел на край кожаного дивана, словно боялся его испачкать, положил на
колени тяжелые  ладони.  Имевшийся в  программе  управления  роботом  список
"фенотипов", то есть внешних  признаков организма, был обширен и впечатляющ.
Охватывал большинство национальных  типажей  всех трех рас  плюс возможность
корректировки   внутри   избранного  варианта.   Отдельно  предусматривалась
возможность  придания  портретного сходства с  конкретным  лицом по  тому же
принципу, как криминалисты создают фотопортрет предполагаемого преступника.
     Если я не упускаю какой-то тонкости, то с помощью даже одного подобного
"Герасима"  можно  реализовать  такие  интриги  и комбинации... А  сколькими
экземплярами располагает "Братство"?  Десятками, сотнями?  Я тут же вспомнил
матросов  крейсера и прочий обслуживающий  персонал форта Росс. Наверняка из
этих же.
     Что  же проведем  эксперимент.  Я  выбрал  типаж,  ввел  дополнительные
параметры, тронул пусковую клавишу.
     Через   несколько   минут  передо   мной  сидела   хотя   и   не  очень
приблизительная, но копия Андрея Новикова.  Ну  а что вы  хотели, по  памяти
работал.  Однако   случайно  встретивший  его  в  толпе  человек  мог  бы  и
обознаться.
     Эксперимент  меня не  только удовлетворил, но и озадачил.  Какой же это
уровень  науки  и техники? На  сотню  лет  как минимум  опережает наш, и при
том...  Загадки, загадки.  Не  многовато ли  их для первых дней знакомства с
далеким альтернативным прошлым. И снова пришла в голову  мысль о пришельцах.
Со звезд, или из бесконечной, как отражения в поставленных друг против друга
зеркалах, анфилады реальностей?
     -  Трансформация  закончена, -  сообщил  мне  Герасим пока  еще прежним
голосом. - Какие будут команды по изменению программы поведения?
     Он  прав, с нынешней внешностью роль сторожа загородной дачи  получится
малоубедительной.
     - Никаких, - ответил  я,  так  и не успев привыкнуть,  что имею  дело с
механизмом и правила вежливости с ним соблюдать необязательно.
     Нажал  кнопку:  "Отмена   предыдущей  команды",   и   так   же   быстро
"Квазиновиков" возвратился к внешности "Герасима".
     - Свободен. продолжать службу  по  прежней программе. Охранять здание и
наблюдать  за гостями.  Станут проявлять двигательную активность - разбудишь
меня. А пока спать пойду.
     - Будьте в уверенности, исполню в лучшем виде.
     Сторож с достоинством поклонился и покинул кабинет.
     Слава Богу, без него стало как-то  спокойнее на душе.  Немножко  смешно
даже - человек эпохи дальних космических полетов,  неоднократно  имел дело с
псевдомозами  космических  кораблей,  а  вот  общение с "простым  андроидом"
выбило  из  колеи. Какие-то  глубинные черты  психики сработали, о  нечистой
силе, големах и тех же зомби вспомнилось...
     Но  поспать  все  равно нужно,  вторые сутки  без сна,  под  нагрузкой,
близкой к предельной.
     И  сразу  же, как только  прикрыл за собой дверь, закутался  в  толстое
шерстное одеяло,  погасил керосиновую  лампу  и  попытался поскорее заснуть,
вслушиваясь  в  монотонный стук  и шелест дождя по жестяной крыше  и оконным
стеклам, мысли повернули в накатанную уже колею.
     Не случайность все со мной происходящее. Не может быть случайностью. Уж
настолько-то я в теории вероятности разбираюсь,  чтобы понять - концентрация
невероятных и  необ®яснимых  (это важно) событий, выпадающих на  долю одного
человека, ограничена какими-то  рамками. Со мной  же события,  смысл которых
непонятен  не  только  мне,  но   и  людям   специально   такими   явлениями
занимающимися, происходит с регулярностью железнодорожного расписания.
     Значит - либо  я нахожусь несколько вне зоны действия  нормально теории
вероятности, либо  мне  отведена  в нашем  мире некая  специальная  функция.
Другое  дело - успею  ли  я  сам о  ней  узнать, или  очередное  приключение
подведет под моими догадками и сомнениями жирную черту.
     Предпоследнее  приключение  случилось  ровно  за  два  года  до  начала
нынешнего (если считать с момента возвращения  на Землю ), все еще длящегося
и не обещающегося завершиться в обозримом будущем.
     И  вот  что  еще  непременно следует  отметить  -  все  мои приключения
начинались обязательно в дороге. Неважно, между двумя рукавами Галактики или
двумя остановками пригородного магнитобуса.


        Глава 17

"Не  передать  словами утомительную,  как зубная  боль,  тоску  захолустного
космопорта, когда гравитационная буря и  нелинейная  деформация пространства
на  неопределенный срок прервала полеты,  и ничего не  остается,  кроме  как
подавать в себе раздражение, в десятый раз выслушивая одно и тоже, ничего не
проясняющее сообщение дежурного диспетчера..."
     Пробормотав  эти слова, я  выключил  диктофон.  Работать  не  хотелось,
вообще ничего  не  хотелось, поэтому фразы приходили  в  голову бесцветные и
вялые.
     Самое обидное,  что  и  винить было некого,  никто  не  заставлял  меня
выбирать  именно этот маршрут с двумя пересадками, проходящий по самому краю
обжитой  Вселенной. Вполне можно было подождать еще неделю и  улететь прямым
рейсом, так нет же, захотелось побыстрее.
     К слову сказать,  настроение у меня испортилось давно. Считай, с самого
начал.  И  командировка вышла неудачная, бездарная даже по замыслу,  и всяки
мелких неприятностей набралось  по ее ходу предостаточно. А теперь вот еще и
задержка  на неопределенный срок. В Москве у  меня были кое-какие неотложные
дела, да и просто теперь не могу бездарно терять время.
     Помню, я встал тогда с полукруглого дивна, отодвинул нависавшие над ним
жесткие листья  какого-то рододендрона или фикуса, без цели  и смысла  пошел
вдоль  перил  галереи,  окружавшей  центральный   зал.  Здание   порта  тоже
раздражало,  маленькое  тес