звонивший в два часа ночи по телефону и затеявший
странный, интригующий, тревожащий, пугающий разговор.
    - А если я, мы - не захотим?
    - Я же сказал - это ваше дело. Дорогу в Замок ты теперь знаешь. Живи, будто
его не существует, или поселяйся здесь. С этого момента здесь все станет точно
так, как было в первый раз... А мы когда-нибудь, через сто ваших лет или через
тысячу, вернемся и посмотрим, как вы распорядились...
    - Подожди немного, не уходи, - Сашке показалось, что собеседник собирается
"бросить трубку".
    - Жду...
    - Ответь, а вы-то почему уходите? И в чем вообще смысл вашей Игры?
    - Совершенно в том же, что и ваших. Люди, когда у них есть соответствующие
возможности и им нечем заняться, играют в домино, преферанс, гольф, рулетку
простую и "русскую", устраивают гладиаторские бои. Конкретные правила
несущественны. Иногда испытывают судьбу, иногда - собственное умение. Часто - то
и другое сразу. Уходим же мы потому... Вот играешь ты с другом в шахматы.
Появляется ребенок и начинает вмешиваться, задавать вопросы, подсказывать,
хватать с доски фигуры. Ты бы встал и ушел?
    - А... Почему бы не?..
    Игрок не дал ему договорить. Может быть, чтобы не позволить сказать
неприличную глупость.
    - Но это же ребенок! Может быть, со временем из него вырастет новый
Капабланка или Алехин. Но если даже и нет... - Прозвучало это
укоризненно-увещевающе.
    Мысль была понятна, и даже нравственная позиция говорящего.
    Только неувязочка получалась...
    - Если все так... Как же вы позволяете людям воевать, убивать миллионы себе
подобных? И нам тоже позволяете... В голосе Игрока послышалась досада.
    - Тебе нужно объяснять, в чем разница между ребенком у доски и шахматной
фигуркой на ней?
    Шульгин глубоко затянулся сигарным дымом, чего ни по каким канонам делать не
полагалось.
    - Спасибо, не надо, - давясь кашлем, ответил он.
    - Это хорошо. Мы почти договорились. Последнее - если хочешь найти своего
друга, отправляйся прямо сейчас. Не возвращаясь на Землю. Как вернуться "оттуда"
- догадаешься сам.
    - Хорошо, хорошо, я понял. Только зачем Андрей там, и что нам нужно сделать
в будущем? Хоть намекни, что это за реальность, какое у нас к ней отношение?
    Шульгин отчаянно старался заставить своего собеседника сказать что-то
конкретное или - вынудить его проговориться. Отправляться в неведомую
реальность, не зная, что там делать, как себя вести, с сомнительными шансами на
возвращение не очень хотелось.
    Изобразить благородство, сочувствие, трогательную заботу о "меньших братьях"
могущественному Игроку, который не отвечает ни за что ни перед кем, - раз
плюнуть. Вполне возможно, что все совсем наоборот. Выкинули из реальности
Новикова, сейчас предлагают добровольно уйти туда же ему...
    Вовремя сбежав с яхты, Сашка спутал им карты, вот они и исправляют сейчас
свой промах.
    - И это - ваше дело. Сами во всем разберитесь, поймите условия и правила.
Времени и возможностей у вас достаточно. Играйте, парни, играйте. Нет ничего
увлекательнее хорошей игры с сильным партнером...
    Сашке показалось, что он услышал звук опускаемой на рычаги трубки и короткий
гудок отбоя.
    Почему и нет? Он ведь сам придумал себе такой образ связи с Игроком.
    ...Удолина он нашел там же, где и оставил. Несмотря на то, что профессор успел
отдать должное даровому угощению, ему хватило благоразумия не вообразить себя
отважным исследователем, самостоятельно отправившись на поиски нового знания.
    - Все, Константин Васильевич, нам пора покинуть этот гостеприимный уголок.
Срочно возвращаемся домой. Потом придем сюда еще, после соответствующей
подготовки. Чувствую, ждет нас тут много неожиданного и интересного...
    - Готов. Полностью доверяюсь вам. Никогда не думал, что в "тонком мире"
бывает и такое. Впрочем, отчего же? Мы все в плену стереотипов. Если
сталкиваешься с потусторонним, то обязательно ждешь этакого... - Он изобразил в
воздухе причудливую фигуру левой рукой, поскольку правой продолжал цепко
удерживать полупустую круглую бутылку драгоценного "Арманьяка". - Демонов,
чертей с рогами и хвостами, на худой конец, алмазную гору, у подножия которой
восседает Будда Шакьямуни. А то, что равновероятен и такой на первый взгляд
приземленный вариант...
    Как всегда, после пятой примерно рюмки профессора несло, и его философские
построения раз от разу становились все неожиданнее и оригинальнее.
    Но тут же мысль его сделала неожиданный скачок.
    - Вот как вы думаете, милейший Александр Иванович, что, если исключительно в
виде научного эксперимента захватить отсюда пару бутылочек этого нектара,
настоянного на амброзии? Удастся ли пронести его через грань миров, или же он
растает в волнах эфира?
    - Ну и проверьте, - с усмешкой сказал Шульгин. Побуждения Удолина были ему
понятны. А ведь может и получиться, раньше они свободно перемещали материальные
предметы отсюда на Землю и обратно.
    В карманах профессорского сюртука поместилось всего четыре бутылки. Он с
сожалением окинул напоследок почти не поредевшие ряды алкогольной рати и,
вздохнув, последовал за Шульгиным.
    Когда Удолин, подобно индийскому факиру, растворился в воздухе на том самом
месте, где они высадились (Шульгин предположил, что это может иметь значение, а
то вдруг в Стамбуле профессор возникнет не в своем гостиничном номере, а на
уровне третьего этажа над Токатлианом), Сашка с сожалением подумал, что не скоро
узнает, чем завершился эксперимент.
    И шагнул вперед, твердо рассчитывая оказаться там, где нужно, и в нужное
время.
ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА
Октябрь 2055 года.
Австралия.
    ...Простившись с девушками и дав им последние руководящие указания, мы с
Джонсоном спустились в резиновый клипербот с подвесным мотором. Капитану Ларсену
на всякий случай было предписано дрейфовать за пределами 12-мильной пограничной
зоны.
    По реке мы поднимались вверх больше двух часов, а когда увидели вдалеке, на
пологой возвышенности, громадную эвкалиптовую рощу, под кронами которой
гостеприимно краснели крыши аккуратных и вполне зажиточных на вид коттеджей,
спрятали лодку в густых прибрежных зарослях и километра четыре прошли пешком по
классическому бушу. Красноватая земля, редкие купы колючих кустарников, палящее
солнце и горячий, почти неподвижный воздух.
    Первая встреча с населением Земли Обетованной оказалась волнующей
эмоционально, но только лично для меня. Роботу на сей торжественный миг было
наплевать, да и аборигенам тоже.
    Пряча на всякий случай пистолеты в кобурах под просторными бледно-зелеными
френчами, надвинув на глаза широкополые стесоновские фетровые шляпы, мы вошли в
ограду придорожного кемпинга, отделенного от собственно поселка примерно милей
пустынного шоссе.
    "Кемпинг Марри-Бридж" значилось на вывеске, исполненной без всяких, вполне
здесь ожидаемых новомодных штучек. Обыкновенной флюоресцентной краской на
обыкновенном листе кремового пластика в металлической окантовке.
    И внутри ограды ничего столь уж экзотического. На пыльной бетонированной
площадке, напротив очень похожей на наши бензоколонки (только на белой табличке
ясно обозначено "Hidrogen-mikst", водородная смесь по-нашему) одиноко грелся на
солнце автомобиль тоже почти традиционного вида - 4 колеса, светло-синий
кузов-купе, ну, может, образующие линии, выштамповки капота и крыльев слегка
непривычны, да, заглянув в окно, я вместо рулевого колеса увидел нечто вроде
штурвала бомбардировщика: слегка изогнутую поперечину на рулевой колонке и два
коротких отростка на концах.
    Невелик прогресс для семидесяти прошедших лет. Правда, неизвестно, что там
за движок под капотом, может, размером в кулак и в триста лошадей мощности.
Опять же, судя по топливу, атмосферу не загрязняет, на выхлопе вместо СО и
прочих пакостей - обычный водяной пар.
    Об эвкалиптах и прочих деревьях и кустарниках, окружающих стоянку, я не
распространяюсь, поскольку флора не меняется миллионы лет, а я настолько слаб в
ботанике, что не заметил бы особой разницы даже по сравнению с мезозойским
периодом.
    Конечно, я бы хотел, чтобы мои записки несли в себе такой же информационный
и эмоциональный заряд, как, скажем, очерки Солона о посещении Атлантиды, но увы...
Пока что ничего экстраординарного вокруг не наблюдалось.
    Совершенно так, как в любом придорожном кафе вдоль Панамериканской
магистрали в 1979, скажем, году, за стойкой боролся с дремотой бармен или лично
хозяин заведения, типичный до нарочитости.
    Мужик лет сильно за пятьдесят, загорелый, кряжистый, полуседой, не слишком
бритый, в кремовой рубашке с пятнами пота на груди и под мышками.
    В легком здании с настежь открытыми окнами кондиционер смысла не имел, а
вполне традиционный вентилятор под потолком только бессмысленно перемешивал
вязкий и теплый, как кисель, воздух.
    Вот телевизор, или то, что его здесь заменяло, был действительно хорош.
Справа от стойки висел в воздухе куб не куб, сфера не сфера, а нечто среднее,
короче, абсолютно трехмерное изображение, обойдя которое можно было увидеть
персонажей какого-то приключенческого фильма и сбоку, и сзади. Они бегали,
стреляли, разговаривали, скакали на конях, и совершенно невозможно было
вообразить, как это сделано.
    Ну, представьте себе "Великолепную семерку", одновременно демонстрируемую и
с точки зрения ковбоев Криса, и бандитов Калверы...
    Увидев нас, бармен (назовем его пока так) лениво оживился.
    - Добрый день, джентльмены. Желаете обедать или просто выпить? Сок, кофе,
виски?
    То, что мы пришли пешком, его словно совершенно не удивило.
    Впрочем, англосаксы всегда славились демонстративным безразличием к чужим
проблемам и причудам. Угодно бродить пешком по сорокаградусной жаре - ваше дело.
    Я посмотрел на часы. Да, 13.08. Вполне время обеда.
    Бармен тоже посмотрел. С интересом.
    - Что это у вас?
    - Где?
    - Да вот, на руке, - он указал на мой золотой "Лонжин" с репетицией, двумя
секундомерами и прочими причиндалами, купленный в прошлом году в Париже.
    - Часы. Что, не приходилось видеть?
    - Приходилось. В музее, в Мельбурне. Видать, вы сильно богатый человек.
    - Как вам сказать, - заскромничал я. - Не бедный. А это память деда. Он всем
своим внукам на память подарил нечто этакое. Мне вот - часы.
    - Хорошо иметь такого деда, - с долей зависти сказал бармен. - А что вам
все-таки подать? Из свежего можно бифштекс или яичницу с беконом. Консервы -
какие угодно.
    - Пусть будет яичница, - согласился я. - Виски все тот же дед велел пить
только после захода солнца. Поэтому или пиво, если есть холодное, или холодный
же сок. Потом - кофе.
    - Всего по два? - чисто механически уточнил бармен.
    - Одно, - для убедительности я поднял вверх указательный палец.
    - А он? - Бармен посмотрел на Джонсона с легким недоумением.
    - Он - кришнаит. Ест только пророщенный рис, да и то раз в сутки. Смешно,
правда?
    - Кому что нравится, - пожал тяжелыми плечами бармен. - У нас тут неподалеку
живет иудей, так тот не употребляет ни кенгурятину, ни кроликов, зато тащится от
фаршированной щуки, которую выписывает из самого Тайлем-Бенда. У нас ее нет, а в
озере Александрина хорошо на блесну ловится...
    - Вот и я о том же... - похоже, хоть на кулинарной почве, но контакт начал
устанавливаться.
    Минут через десять сам же бармен, а скорее всего и хозяин тоже, не имеющий в
штате ни официантки, ни даже жены или дочки, поставил передо мной скромный обед.
Но проблема оставалась, и ее надо было решать.
    - Может быть; все же выпить стаканчик виски? - разглядывая ассортимент бара,
спросил я тоном борющегося с искушением, недавно завязавшего алкоголика.
    - Отчего же и не выпить? - согласился бармен, имени которого я пока не
удосужился узнать. Но, по законам психологии, время для этого еще не пришло.
    - Одному неудобно. Составите компанию? За мой счет, разумеется.
    Бармен, очевидно, лицемерить не умел, но придерживался одних со мной
принципов.
    Если бы он пил в одиночку в своем заброшенном у черта на рогах заведении, то
спился бы давным-давно. Но выпить ему все равно хотелось, я понял это по тяжелой
грации, с которой он швырнул на стойку стаканы и плеснул в них куда больше
стандартной западной порции. Но и не сто пятьдесят, конечно, как налил бы
аналогичный русский буфетчик. Где-то граммов по девяносто он налил. Зато и не
водки, а виски градусов под шестьдесят.
    Выпили не чокаясь, разумеется, и без тоста, а так, понимающе подмигнув друг
другу.
    Наскоро съев яичницу, я предложил повторить и возражения не встретил.
    Теперь пора было переходить к делу. Моего собутыльника, как я теперь знал,
звали Саммерс. Неясно только, имя это было или фамилия. Уточнять я не стал,
назвавшись, в свою очередь, Биллом.
    - Знаешь, друг, - издалека начал я, раскуривая сигару и протянув такую же
бармену. Он ее взял, понюхал и отложил в сторону. Очевидно, мой тон его
насторожил. - Дело в том, что у меня нет с собой подходящих денег...
    Да, к финансовым проблемам они здесь подходили серьезно Я еще и фразу не
договорил, а Саммерс уже стал нависать надо мной, подобно какому-нибудь
Кинг-Конгу. Будто и не пили вместе. Наш буфетчик хотя бы дослушал сначала.
    - Так что же ты... - прорычал он, на глазах теряя человекоподобие.
    - Спокойно, парень, спокойно, - я тоже встал, показывая, что если я и уже
его в плечах, то в остальном никак не уступаю. - Я сказал - подходящих, а не
вообще...
    - Тогда я чего-то не понял? Любые деньги - это деньги. Если они есть...
    - Вот именно. Мы с Джонсоном - путешественники. Из Англии. Решили пересечь
Австралию по рекам на каноэ. Из Сиднея по Уоллондилли до Маррамбиджи. Потом по
Муррею до океана. Все было хорошо, мы плыли почти три месяца. А за десять миль
до вашего занюханного городишка налетели в сумерках на полузатопленное бревно и...
    - И что? - с любопытством спросил бармен, смиряя свою агрессивность.
    - И все утонуло, все припасы, все документы и наличные деньги тоже. Осталось
вот это... - я выложил на стойку золотую монету в двадцать крюгеррандов чеканки
1920 года. С заблаговременно пробитой в нем дыркой и продетой в нее золотой же
цепочкой. - Если ты, Саммерс, возьмешь это в уплату за обед, а сдачу дашь
нормальными бумажками, то мне хватит добраться до Аделаиды и связаться со своим
банком, я думаю.
    Он посмотрел на меня более чем подозрительно. Но теперь явно видел во мне не
фраера, захотевшего поесть и выпить на халяву, а просто возможного мошенника.
    - Подожди. - Извлек из нагрудного кармана нечто вроде телефонной трубки
размером меньше пачки сигарет, нажал три кнопки. Интересное средство связи.
Намного компактнее радиотелефона и без торчащего штыря антенны.
    - Кейси? Здесь я. Можешь подойти? Прямо сейчас. Давай. Пушку? Ну, прихвати,
хотя у меня и своя есть...
    Пушкой меня не испугаешь, пользоваться я умею этим делом наверняка лучше
здешних провинциалов, хотя кто знает. Но в наше время так откровенно в сельских
чайных не разговаривали.
    Кейси появился на самом деле прямо сейчас, минут через пять. А какие здесь
концы? Оказался парнем лет тридцати, в белых шортах и розовой рубашке, на поясе
массивное устройство в открытой кобуре, похоже на револьвер с перламутровой
рукоятью, а над левым карманом бляха вроде шерифской.
    "Начальник, твою мать, - подумал я. - Если первым делом спросит документы -
будут сложности. Не стрелять же мне в него, на самом деле..."
    Но до документов дело не дошло. Впрочем, я же сказал Саммерсу, что все
утонуло.
    - Какие проблемы? - осведомился Кейси у бармена, оглядывая нас
профессиональным взглядом. Выглядели мы сообразно легенде. Костюмы достаточно
заношенные, однако видно, что недешевые. Видно, что сушились они после
вынужденного купания прямо на теле. Щетина - суточная. Прически тоже в самый
раз.
    Не вдаваясь в детали, Саммерс бросил на стойку перед "шерифом" мой брелок.
    - Как считаешь, это чего-нибудь стоит? Парень задолжал мне два фунта. Хочет
расплатиться этим и получить сдачу.
    Кейси внимательно осмотрел монету и цепочку, подкинул на ладони,
классически, словно не в XXI веке, а в каком-нибудь X, попробовал на зуб.
Обернулся ко мне.
    - Можете крупно прогадать. Насколько я понимаю, если продавать это по весу,
получится фунтов 20. Но грамотный нумизмат наверняка заплатит впятеро, если не
больше. Начало прошлого века, большой раритет...
    Смотри-ка, честный парень. Я здешних цен на золото и курсов валют не знал,
но по порядку величины так примерно и выходило.
    - Я - старший констебль полиции графства. Кроме того - его сын и студент
исторического факультета Мельбурнского университета. Что у вас случилось, какая
помощь требуется?
    "Удачно выходит, - подумал я. - Полицейский и одновременно историк. Грех не
воспользоваться".
    Очень кратко повторив свою историю, я несколько раз назвал Кейси коллегой,
пояснив, что я тоже историк, специализирующийся по европейской истории XVIII-XIX
веков, а также любитель водных видов спорта.
    - Я вам предлагаю такой вариант, - подумав, сказал Кейси. - С отцом я
расплачусь, потом мы поедем в Тайлем-Бенд, там у меня дом, по моему компу вы
свяжетесь со своим банком и получите деньги. Тем самым сохраните свой раритет.
О'кей?
    Как раз никакого о'кей я здесь не видел. Но - поедем, по дороге я постараюсь
что-нибудь придумать.
    Кейси приехал на большой желтой машине с полицейскими эмблемами на дверцах.
Вопреки моему ожиданию, внутри было прохладно, несмотря на то что стояла она на
самом солнцепеке. Хороший кондиционер, вернее - хорошие аккумуляторы. Наши без
подзарядки мотором сели бы через полчаса.
    По дороге мы болтали о том о сем, и одновременно я внимательно
присматривался к специфике управления автомобилем. Принципиально ничего
сложного, одно только меня расстроило - перед пуском двигателя Кейси засунул в
щель плоскую карточку вроде визитной. Значит, чужую машину даже при крайней
необходимости угнать не удастся.
    Плохо, ограничивает возможности в случае гипотетических заварушек.
    Вопросов я старался не задавать, а фразы строить как можно нейтральнее,
избегая любой конкретики.
    Машина шла хорошо, миль под 60 в час, причем очевидно, что управлялась
бортовым компьютером, роль водителя ограничивалась лишь тем, чтобы в случае
необходимости несколько корректировать траекторию движения и скорость.
    Как бы между прочим я заметил, что все же предпочитаю продать брелок с
максимальной выгодой здесь и за наличные, поскольку ни банковским счетом, ни
вообще помощью кого-либо из известных мне людей я воспользоваться не могу...
    Кейси это крайне удивило.
    - Видите ли, я заключил очень серьезное пари. Совершенно в духе XIX века. У
меня с женой есть старинная парусная яхта в 400 тонн, и в прошлом году мы
отправились в кругосветное плавание, с условием абсолютно подражать обычаям и
техническим возможностям излюбленной нами эпохи. В том числе - не пользоваться
современными средствами связи, вообще достижениями нынешней цивилизации. От
момента выхода из Думбартона и до возвращения я могу рассчитывать только на
ресурсы, имеющиеся на борту, или на то, что сумею добыть без посторонней помощи.
Все свои капиталы я перевел в наличные деньги, и они хранятся в сейфе
"Призрака". Сама же яхта, высадив нас в Сиднее, пошла в обход Австралии, с
заходом на острова Фиджи и в Новую Зеландию. В ближайшие дни она должна принять
нас на борт в Аделаиде. Так что мне просто нужны деньги, чтобы добраться туда и
прожить какое-то время.
    - Вы что же, и связи с яхтой не имеете? - поразился Кейси.
    - Именно так. В этом вся и прелесть. Как можно испытать чувства
путешественника позапрошлого века, зная, что в любую секунду, стоит только
позвать, тебя непременно спасут в любой ситуации. Вы читали "Дети капитана
Гранта" Жюля Верна?
    - Кажется, в детстве смотрел что-то такое по стерео. Там люди путешествовали
на