ное,  построенное  лет  двадцать  назад  в  стиле
тогдашнего   ретроконструктивизма   и   со   дня   постройки   ни  разу   не
ремонтировавшееся. Да  и зачем?  Всего  два  пассажирских рейса  в  месяц, а
основной  оборот космопорта - транспорты рудовозы. Если б  не  необходимость
иметь в  этом секторе запасную операционную базу десантных и  экспедиционных
кораблей,  его  бы   давно  закрыли,   пожалуй,  или  перевели  в  полностью
автоматизированный режим.
     И заняться  здесь  абсолютно  нечем. Не только  в  порту,  но и вообще.
Планета, на которой я застрял, входила в систему красного карлика Крюгер-60,
по  непонятной  прихоти  провидения  имела  кислородную  атмосферу  и  почти
приемлемый  климат,  но известна была лишь  тем,  что  на  ней  обнаружились
неограниченные и  легко  доступные  запасы  минерала  крюгерита, сложнейшего
металлоорганического   соединения,  служившего   сырьем   для   производства
интеллектуальных    кристаллов    неповторимых    свойств,    обеспечивающих
быстродействие компьютеров, даже с монопроцессором,  до триллиона операций в
секунду, причем, что особенно интересно - на базе всех известных формальных,
линейных и  антиномичных  логик одновременно. Ничего подобного синтезировать
лабораторным   путем   пока   не   удавалось.   А  без   таких   компьютеров
внепространственная хрононавигация  была  просто невозможна.  Впрочем, тут я
слегка преувеличиваю. Возможна, конечно, но на уровне колумбовых  каравелл в
сравнении с гиперзвуковыми экранопланами.
     Эти уникальные залежи и оправдывали существование земной базы, карьера,
завода и порта. Более ничего  примечательного  на  планете не было. Время от
времени  сюда наезжали биологи.  Туристы же сей, пусть и землеподобный  мир,
игнорировали.
     ...  Не  тот  об®ект. Абсолютно гладкая,  лишенная гор,  морей, и  иных
радующих   глаз   достопримечательностей,   покрытая   фиолетовой   тундрой,
освещенная  багровым  угольком  едва  тлеющего  солнца, планета  ввергала  в
тяжелую    меланхолию   любого   путешественника,   обладающего   нормальным
эстетическим  чувством.   Я  в  этом   убедился,  лишь  только  взглянул  на
бесконечную,  слегка  заснеженную  равнину,  сизо-бурое  небо  и хилые  ели,
высаженные вокруг привокзальной площади.
     Но   даже  все  вышесказанное   не  могло   до  конца   об®яснить  того
тоскливо-безнадежного чувства, что охватило  меня, едва  я очутился в скудно
освещенном  вестибюле и  услышал роковые  слова: "Транзитный  рейс  Крюгер -
Земля откладывается ориентировочно на  12 часов в связи с неприбытием в порт
лайнера   "Никколо  Макиавелли"  по  техническим  причинам.   Дополнительная
информация будет сообщаться по мере ее поступления".
     Я  шепотом  выругался  и стал  ждать. Пассажиров,  желающих  улететь  в
сторону  Земли,  оказалось порядочно.  Даже мелькнула мысль  -  "и откуда их
столько?" -  но  оживления, обычного в такого рожа местах,  здесь  не  было.
Напротив,  6никогда еще  я  не встречал столь  угнетающего  зрелища.  Унылые
фигуры бесцельно слонялись по холлам и галереям, никто, собравшись в кружок,
не пел  походных  песен, не  толпился в баре, кегельбане  и  бильярдной,  не
осаждал  игровые автоматы. Иные, правда, что-то через силу  читали, смотрели
на  экраны   видеотронов,   а   большинство  просто  спало   в  креслах,  но
чувствовалось, что и во сне им тоже скучно.
     Чем-то все это напоминало инсценировку мифа и царстве мрачного Аида.
     Я умел  и любил быстро  сходиться с людьми,  но здесь народ  подобрался
удивительно неконтактный. Мне вроде и отвечали на вопросы,  однако разговора
не  получалось,  собеседники  смотрели  на  меня  тусклыми  глазами  и  явно
старались отделаться от назойливого чересчур громогласного новичка. Я быстро
почувствовал  себя так, как если бы попытался навязать  дискуссию  об итогах
футбольного  матча  посетителям  зала   древних   рукописей  в  Национальной
библиотеке.
     "Да  что же это такое?! - мысленно воскликнул я. - Словно их  тут  всех
муха  цеце покусала..." - вспомнил я подходящее сравнение из дневников моего
любимого Стэнли и  решил действовать. Я в конце концов репортер космического
журнала, имя мое достаточно известно, надо  обратиться  прямо к  начальнику.
Пусть выручает. Я согласен хоть на беспилотный лихтеровоз, лишь бы вырваться
из этого болота...
     Однако  никого   из  руководства   я   не   обнаружил,   а   миловидная
девушка-диспетчер  в   бело-зеленом  комбинезоне  проявила  явное  нежелание
перейти к неформальному общению и, не приняв во  внимание даже редакционного
удостоверения, прозрачно намекнула на  неуместность нахождения посторонних в
служебных помещениях. И,  не дожидаясь, пока я выйду, уткнулась  в  какую-то
невыразимо  скучную книгу, состоящую, похоже, из одних таблиц и  графиков. Я
почти уже смирился  со своей участью, стал подумывать, не упасть ли самому в
об®ятия  Морфея,  но  на  глаза  попался  яркий,  красный  с  золотом  киоск
универсального терминала всеобщей информационной сети. Последнее  время  мне
приходилось читать только  новости  месячной  давности, более  свежая пресса
туда, где я был, не доходила.
     А  здесь  можно  получить любое, самое  свежее издание. Эта перспектива
меня  взбодрила. Однако пульт, зазывно  подмаргивал индикаторами, ни на одну
команду  не реагировал. И лишь  когда я  набрал на клавиатуре индекс родного
журнала, внутри установки началась активная деятельность. Потом с немыслимой
скоростью  застрекотал  принтер, и в лоток вывалился свеженький, еще  теплый
экземпляр.  Я  узнал  его  по  формату  и  верстке.  Иллюстрации  тоже  были
традиционно хороши, вот только текст  автомат отпечатал по-корейски! Попытки
исправить  положение  увенчались  тем,  что я  стал обладателем  еще четырех
аналогичных копий.
     Чувства,  овладевшие  мной  после  такого  афронта,  несколько рассеяли
навалившуюся сонную одурь. Вновь захотелось сделать что-то, позволяющее если
и не покинуть  немедленно  столь негостеприимный порт,  то хотя  бы  придать
своему здесь пребыванию более осмысленное содержание.
     На  одном  из межэтажных переходов  я  увидел  малозаметную дверь  явно
служебного  вида. И  дверца  эта  была немного  приоткрыта. На всякий случай
оглянувшись  по  сторонам,  я   скользнул   в  словно  специально  для  меня
приготовленный вход. Зачем - неизвестно.
     Внутри служебной  зоны  было тихо,  безлюдно,  горел яркий свет,  вдоль
длинных  коридоров тянулись пучки  всевозможных кабелей  и  волноводов,  под
потолком вдоль,  а также и  поперек шли  ряды  разноцветных труб, решетчатые
площадки  висели  над  машинными  залам,  наполненными агрегатами  неведомых
предназначений,  и, разумеется, здесь мои мысли  и ощущения не  имели ничего
общего  с теми,  что  овладели мной наверху. Вместо  уныния и  апатии  вновь
появился  интерес к жизни, легкое приятное возбуждение  исследователя и даже
неуловимое, как радиация, но вполне реальное ощущение близкой опасности.
     Короче,  я  вновь  почувствовал,  что живу. Толкнув очередную массивную
дверь,  оснащенную кремальерным  запором, я оказался в просторном  помещении
типа блокгауза. В углу, среди десятков  ящиков, контейнеров и иных  упаковок
грузов,  которые  в  старину  назывались "генеральными",  я  увидел  первого
нормального на вид  человека - могучего и  неумеренно бородатого парня. Этот
бородач,  показавшийся  мне  смутно  знакомым, возлежал  на  обширном  ложе,
изготовленном  из  тех же ящиков, мягких тюков и разноцветных то ли парусов,
то ли  тентов,  то  тентов.  Он  читал  толстую  бумажную книгу,  ел салями,
откусывая от целого батона, и отхлебывал кофе из литровой термосной крышки.
     Парень увидел  меня и тоже узнал. Сделал приветственный жест, с усилием
проглотил слишком большой кусок и вытер губы.
     - Привет, журналист. Ты чего тут?
     -  Проездом, - ответил я, волевым усилием  пытаясь вспомнить, как парня
зовут  и кто он такой. Одно  из  неудобств профессии  -  тебя знает  гораздо
больше людей, знаешь их ты.
     - Сочувствую, - кивнул парень. - Давно?
     - Что давно? - не понял я.
     - Загораешь здесь давно? - спрашиваю.
     - Нет часа четыре...
     Парень презрительно фыркнул:
     - Я уже треть сутки.
     Я уважительно присвистнул.
     - И что, все время здесь? Хотя неплохо устроился. А что везешь? И куда?
     - На Землю, конечно. А груз у  меня особый. От него отходить больше чем
на полчаса не  положено.  Ребята меня  сюда прямо с  поля перетащили, так  и
живу. Плохо, сменщика у меня нет, а то сидел  бы я тут. Давно бы уже в город
смотался. Тебя, помнится, Игорь зовут?
     - Игорь... - Я присел рядом. - Какой тут город, откуда?
     - А меня  -  Володя. Город -  это я так просто сказал. Поселок конечно.
Все  равно  лучше чем  здесь. Гостиница хорошая, кафе, девушки  встречаются,
потанцевать можно...
     Это показалось мне интересным.
     - А все же, что у  них стряслось?  Ни от кого добиться  ответа не могу.
Или не знают, или говорить не хотят. И народ какой-то странный.
     - И то и другое. Я тут еще вчера с одной девчонкой познакомился. С узла
связи. Когда  РД на  базу передавал. А  потом  пропала. Сменилась  вроде.  А
остальные серьезные чересчур. Но получается так, что корабля скоро не будет.
По ряду признаков. Боюсь, не авария ли. Тогда плохо, застрянем  накрепко.  А
ты меня как нашел?
     -  Да  я не искал,  - честно признался  я.  -  Случайно в служебный ход
сунулся, ну и решил посмотреть...
     -  Ясно, кивнул Володя.  -  Располагайся.  Вдвоем веселее  будет.  Есть
хочешь?
     Но мне располагаться не хотелось. Увлекла новая идея. Раз корабля скоро
не ожидается, вполне можно навестить поселок.  С целью  ознакомления. Второй
раз я сюда вряд ли попаду. Прибытия звездолета я в любом случае не прозеваю,
а если уж ночевать, так лучше в гостинице, чем в пакгаузе на ящиках. Так я и
сказал.
     -  Смотри, дело  хозяйское.  Тогда  слушай совет бывалого человека. Вон
там, где погрузочная аппарель, есть дверца. Через нее выйдешь к погрузочному
комплексу,  потом влево по бетонной  дорожке,  она ведет к трассе. Недалеко,
метров  500. По трассе в поселок идут автокары. С рудника. Груженые. Которые
пустые,  те  наоборот.  Не  спутай.  Роботы, само собой.  Махнешь  любому  -
остановится. И  езжай.  Когда кар свернет  от ворот к заводу -  спрыгивай. И
вдоль ограды прямо к гостинице "Горняк" и выйдешь. А там уж - лови момент...
Я бы тоже с тобой  пошел,  но - сам понимаешь...  Вернешься  - расскажешь. А
если что-нибудь прилетит, я тебя вызову...
     Володя многозначительно  пошевелил пальцами в воздухе, но ничего больше
не сказал и вновь взялся за книгу.
     - Что читаешь? - по привычке спросил я, пытаясь рассмотреть обложку.
     - "Дон Кихота"...
     ... Я вскарабкался по узкому трапу в повисшую на четырехметровой высоте
над дорогой кабину автокара. Здесь было тепло, пахло нитрокраской, смазочным
маслом  и горячим металлом, а я успел продрогнуть, пока добирался  к  трассе
через продуваемое резким ветром поле и ждал эту груженную доброй сотней тонн
руды  машину.  Володя  все  об®яснил правильно,  только  забыл сказать,  что
автокары идут с довольно таки большими интервалами.
     Сквозь лобовое стекло  кабины  окружающей пейзаж  воспринимался  совсем
иначе,   чем   раньше.   Безусловно,   жить   здесь    хоть   сколько-нибудь
продолжительное время  я  бы не  хотел. А  так,  в качестве  туриста,  начал
находить в ландшафте планеты даже своеобразную прелесть. Главным здесь были,
конечно, краски. Особые свойства спектра лучей Крюгера, рефракция атмосферы,
многослойная   облачность  создавали   неповторимую,  непрерывно  меняющуюся
картину.
     Я  и не подозревал  о  наличии  такого  количества оттенков красного  и
синего цветов.
     По  обе стороны от  дороги тянулась припорошенная мелким жестким снегом
тундра.  Ползущий  параллельно  горизонту  тускло-малиновый диск  догорающей
звезды  подсвечивал  ее  так,  что  любая  неровность  дороги,  любой  самый
незначительный холмик отбрасывал длинные  багровые тени. И скользящие попрек
бетонки     снеговые    змейки    тоже    отливали    красным.    И    такой
завораживающе-однообразной была  эта тундра,  что даже быстро  убегающая под
колеса дорога не создавала ощущения движения. Казалось, что машина мчится по
узкой ленте неизвестно зачем установленного здесь транспортера.
     Тем не менее купола  и решетчатые антенны,  показавшиеся  на горизонте,
медленно  вырастали над  снежной  равниной,  показывая,  что  машина  все же
приближается к поселку.
     Гостиницу  я нашел  легко,  и  легко  устроился,  потому  что  она была
практически  пуста. Не все оказались  предприимчивыми,  за что  и  маялись в
унылом зале ожидания, хотя спокойно могли бы коротать время с комфортом.
     К  ужину  я  одевался,  брился  и  приводил  в  порядок  свой  скромный
подходящий гардероб так тщательно, будто  ждала меня в кафе прекрасная дама.
Хотя и знал почти  наверняка, что ужинать придется в  одиночестве. В  лучшем
случае, в компании командированных или ищущих разнообразия местных жителей.
     Я остановился на пороге, окинул взглядом небольшой, ярко, даже крикливо
оформленный зал. Тропическое буйство красок било в  глаза  со стен, потолка,
колонн, драпировок. Впрочем, наверное, именно такое оформление и нужно  было
здесь,  чтобы люди отдыхали от  монотонных  пейзажей  планеты. Нашел удобный
столик в углу, почти  у самого входа, заказ  по  каталогу ужин из продуктов,
выращенных на местных фермах, а не синтезированных. Разница между ними чисто
психологическая.
     Вокруг,  не  обращая на  меня  никакого внимания,  ели,  пили, спорили,
смеялись и танцевали молодые, давно  и хорошо знающие  друг друга  люди, шла
своя, вполне безразличная к моему в ней появлению жизнь.
     "я в этот  мир пришел - иначе стал ли он? Уйду - великий ли потерпит он
урон..."  - мне  вдруг захотелось сделать что-нибудь необычное, неожиданное,
как-то  обратить на себя внимание присутствующих, например, взять из рук вон
того   парня  с  мушкетерской  бородкой  гитару,   спет  пару  никому  здесь
неизвестных песен, заслужить удивленно-одобрительные аплодисменты... Да нет,
куда уж...
     "Старею  наверное. Или ослабел духом", - подумалось  мне. И то и другое
одинаково  печально.  Я  оперся  локтями  и  стол,   положил  подбородок  на
сплетенные пальцы.  Только и  остается,  что глядя на  веселящуюся молодежь,
предаться размышления о нравственности в духе позднего Сенеки...
     - Извините,  здесь  свободно? -  услышал  Я  мелодичный  голос и поднял
голову.  Рядом  со  мной  стояла  девушка.  Вполне обыкновенная девушка, лет
двадцати  двух  - двадцати  трех, ничем  не  отличающаяся  от сотен  других,
виденных  мной на  внеземных  станциях.  В  меру  симпатичная, но и  только.
Впрочем, красавицы отчего-то вообще и в космосе не встречаются. Наверное, на
Земле им лучше.
     Девушка смотрела на меня застенчиво и смущенно.
     - Там очень шумно, а мне хочется просто спокойно поужинать...
     - Пожалуйста, - пожал я плечами.
     Девушка села напротив, спиной к залу.
     - И если вам  не  трудно, не позволяйте меня приглашать, нет настроения
танцевать сегодня...
     - Как вам  будет угодно, - кивнул я и  подвинул девушке книжку каталога
автоматической кухни. Пока она, наклонив голову, листала плотные страницы со
столбцами индексов и названий блюд и напитков, я краем глаза смотрел на нее,
старясь понять, что она из себя представляет.
     Видимо, ощутив мое внимание, девушка коротким движением убрала  упавшую
на глаза  косую прядь волос и в упор взглянула на меня большими, редкостного
бирюзового оттенка глазами. Чуть прикусила нижнюю губу.
     - Вы так смотрите... Может быть, я все-таки вам мешаю?
     - Нет, нет, что вы... Это вы меня извините за бестактность...
     Я  почувствовал себя  глупо.  Мне  же еще  приходится и  оправдываться.
Впрочем, девушка, кажется, не совсем ординарна.  Смущается очень трогательно
и глаза интересные.  Судя по всему, была  не  местная. На  плечевой  нашивке
золотистой  экспедиционной куртки  что-то  написано.  Скорее  всего  -  тоже
транзитная пассажирка. Здешние девушки все в платьях, и держатся раскованно.
     Я решил упростить позицию, выражаясь шахматным языком, и  представился.
Девушка назвала себя.
     -  Заря?  Необычное имя. Но красиво.  Вам подходит. Вот только - какая?
Надеюсь - утренняя?
     - Это уж на чей вкус...
     - Тогда  договорились - утренняя.  Аврора  как бы. Вечерней тут и так с
избытком. Вам известно, что в зависимости от времени года закат здесь длится
от 15 до ста часов?
     - Нет, еще не успела узнать. Хотя вижу, что долго...
     - Только что прибыли?
     - Ну, не только что, но недавно... И мечтаю как можно скорее улететь.
     - Куда, если не секрет?
     Заря снова улыбнулась, и улыбка ее показалась мне милой.
     - Хотелось бы на Землю...
     -  Похвальное желание.  В  таком  случае, если вы не против,  я смогу и
дальше покровительствовать вам в случае нежелательных посягательств.
     Я с ходу поведал Заре несколько наиболее леденящих историй из практики,
не выпячивая своей в них роли, но деликатно на нее намекая, подбавил немного
самоиронии. Но  так, чтобы она тоже работала на образ,  который я  исподволь
выстраивал, вовремя  переключил  разговор со  своей  персоны на нее,  сделал
несколько ненавязчивых комплиментов, прочитал подходящие по случаю стихи и с
удовлетворением заметил,  что цель практически достигнута. Девушка в должной
мере заинтересована и  заинтригована, и дальше знакомство будет  развиваться
уже в автоматическом режиме.
     Несколько  раз  мы  с  нею,  несмотря  на ранее высказанное  нежелание,
все-таки  потанцевали,  и  я заметил, что  все труднее становилось разжимать
об®ятия,  когда  музыка смолкала. Короче, к  концу затянувшегося до  поздней
ночи вечера я увлекся девушкой гораздо сильнее, чем предполагал, имея в виду
свой  возраст и определенную в этих  делах опытность. И  как-то  не  обратил
внимания, что  случиться этого не должно  было вообще,  поскольку либидо мое
перед командировкой надежно погасили соответствующей "прививкой", и что сама
Заря ухитрилась рассказать о себе удивительно мало.
     Училась в Петрограде, потом в  Сорбонне,  получила дипломы  психолога и
социолога, три  года работала в  экспедиции  на  планетах системы  Антареса,
сейчас летит в отпуск. Вот практически и все.
     "Странно, - как помнится, подумал я, - тогда ей не меньше, чем двадцать
шесть, а то и вообще под тридцать, но ни по виду,  ни по манере держаться не
скажешь". Удивился, но сразу же и забыл об этой здравой мысли.
     Очень  легко и изящно(профессионально)  Заря  обходила почти все прямые
вопросы  и  делала  так, что,  поглощенный собственной сольной  партией,  не
заметил, что весь вечер произносил один нескончаемый монолог.
     - Я устала, - наконец сказала девушка. - Проводи меня.
     Мы  шли  по  плавному  закругляющемуся  коридору,  выстеленному  мягким
зеленым паласом, и справа я видел  то  неугасимое  свечение  сине-малинового
заката на низких тучах,  то  Зарю, отраженную  в заполняющих простенки между
эркерами зеркалах.
     У  дверей  номера,  когда  я,  прощаясь,  по-старинному, но  все так же
нравящемуся женщинам обычаю поцеловал ей руку, слегка сжав  пальцы на тонком
запястье, Заря вдруг сказала:
     - Пожалуй, если  ты не торопишься, мы могли  бы еще немного посидеть...
Ты так интересно рассказываешь...
     В  номере Заря  указала на  кресло, а  сама,  сделав  загадочное  лицо,
проскользнула  в  соседнюю  комнату.  А когда  появилась вновь, я  в  первое
мгновение даже не узнал ее. Вместо  куртки  и  брюк на ней было надето нечто
совершенно немыслимое и великолепное. Очевидно, так одевались женщины только
исключительно в системе Антареса, потому что на Земле и других посещенных за
семь лет планетах я ничего подобного не видел.
     Я