справятся.
    Но вот Держатели им не по зубам.
    Зато теперь, без демаскирующего присутствия Шульгина и Новикова, все
остальные становятся как бы "невидимками".
    Неразличимыми для пронзающих века и парсеки взглядов мастеров Игры.
    Как отдельные рабочие особи в гигантском муравейнике.
    В разговоре с Андреем проскочила фраза, что на время его "отпуска" Шульгин
берет на себя функцию этакого "смотрящего" в лагерной зоне, только не явного, а
тайного. Будет присматривать, чтобы "зэки" беспредела не творили, не "борзели",
как в Сашкином полку солдаты выражались.
    И, в случае нужды, аккуратненько наводить порядок чужими руками, не
засвечиваясь ни перед врагами, ни перед друзьями.
    Вполне логично и разумно.
    Так в чем же дело? Чего же ты, братец, на ходу решил карты смешать? Лавры
Новикова покоя не дают?
    Шульгин почмокал губами. Из трубочки больше не удалось извлечь ни капли. Ну
и ладно. Хватит на сегодня. И вправду постараться бы уснуть. Кожа вот на лице
зудит, нервирует. Ничего не поделаешь. Хочешь быть красивым, поступай в гусары.
    Ну, продолжим самоанализ, что ли? Итак, отчего же ты не сказал Андрею о
своих истинных планах? Он ведь все равно спорить бы не стал, по большому счету
твои планы не расходятся с генеральной линией.
    А просто так. Из самоуважения.
    Чтобы, сколько там выйдет, полгода, год, но знать, что живешь совершенно
автономно, не выполняешь ничьих предначертаний, кроме своих собственных...
    Шульгин был не только умный человек, он еще и тщеславия в обычном смысле был
лишен почти полностью, здраво оценивал и свои собственные достоинства и
недостатки, и таковые же у Андрея. Нигде они в соперничестве не пересекались.
    Каждому - свое.
    Просто надоела игра на фортепиано в четыре руки.
    "И все?" - спросил себя Сашка.
    Ему было важно докопаться до глубин собственного подсознания. Если для
успеха операции желательно знать правду о возможностях неприятеля, целях и
побуждениях, которыми руководствуется твой противник, то о собственных тайных
мыслях и намерениях - тем более.
    "Все!" - ответил он без тени сомнения. Ни публичная слава, ни формальное
лидерство его не интересовали.
    Примерить на себя фрак и цилиндр графа Монте-Кристо, всего лишь.
    И не допустить, чтобы без Андрея дела пошли хуже, чем при нем.
    Последняя, мысленно произнесенная фраза его вдруг насторожила.
    Что имеет в виду его подкорка, раз выдала эту идею? Разве Новиков куда-то
делся "с концами", не находится здесь же, пусть и в тысяче-другой километров? В
случае чего может вернуться на боевой пост в сей же час, все необходимое, сиречь
Ирина с портсигаром и радиостанция для связи с "Валгаллой", у него под рукой.
Тогда о чем же речь?
    Шульгин привык доверять своей интуиции.
    Раз он подумал об Андрее как о покинувшем их всерьез и надолго, тут
наверняка что-то есть...
    Незамеченная, вскользь брошенная Андреем фраза, которая неосознанно застряла
в памяти, неучтенный, но тревожащий внешний фактор, или?..

    Очередное, внушенное извне наитие?
    Намек Антона, пробой из Мировой Сети?
    Может показаться удивительным, что Шульгин придал такое значение не случайно
мелькнувшей фразе даже, а оттенку смысла, в ней заключенного. Нормальный человек
пропустил бы ее не задумавшись. Но тут - другое дело.
    Слишком обширен был опыт, накопленный за...
    За сколько? За год, за два или все же плюс-минус шестьдесят условных лет,
чтобы пренебрегать...
    Чем? Внезапным скрипом половицы в ночной тиши необитаемого дома, ощущением
чересчур пристального взгляда в затылок на людной улице, отсутствием точки в
конце шифротелеграммы?
    Было уже подобное, в том же антоновском Замке, и лишь постоянная
бдительность и внимание к мелочам спасли их от неизвестных, но вряд ли
благоприятных последствий.
    Ну, ладно.
    Поняв, что ответа он сейчас не найдет, Сашка решил все же заставить себя
заснуть, сделав в памяти очередную зарубочку на будущее. Предпочтительнее
исходить из того, что сия обмолвка все же что-то значит. Вреда не будет...

                                  ГЛАВА 4

    ...Мыс Ильясбаба, прикрывающий выход из Дарданелл, отряд русских кораблей
миновал уже после полудня.
    Казалось бы - крайне неграмотное решение.
    Любой умный человек, тем более имеющий на кораблях такие приборы навигации,
как радиолокатор, ноктовизоры с разрешающей способностью до десяти миль и прочую
современную технику, постарался бы начать поход сразу после захода солнца и за
десять темных часов избавиться от маскировки, несколько раз поменять курс,
полным ходом проскочить к берегам Греции.
    А уже оттуда спокойно, под именем "Призрака", приписанного к порту
Сан-Франциско, двигаться в Суэцкий канал.
    Но так поступил бы просто умный тактик. Мудрый же должен смотреть с позиций
большой стратегии.
    О выходе "Камелота" в море англичане наверняка знали еще из Севастополя. И
уж тем более отслеживали все его перемещения в проливах. Агентуры у них
достаточно, не сомневаюсь, что она есть и в наших штабах, и уж тем более в
турецких.
    Если бы яхта исчезла из Стамбула и нигде более не обнаружилась, последний
дурак сообразил бы, в чем дело. И завтра же весь британский флот и все береговые
службы, включая администрацию Суэцкого канала, принялись бы искать подходящую по
тоннажу яхту, как бы она ни называлась. И разумеется, нашли бы очень быстро.
    Поэтому план предусматривал обязательную встречу с английскими дозорами.
    Пропустят - хорошо. Нет - тогда и начнется главная игра.
    ...Впереди двадцатиузловым ходом шла "Валгалла", обшаривая горизонт своими
локаторами, ей в кильватер, отставая на четыре мили, - "Камелот", не слишком
напрягая мягко урчащие под палубой турбины.
    А в дальнем прикрытии, почти растворяясь в голубоватом мареве над турецким
побережьем, скользил "Генерал Алексеев".
    Разрисованный оливково-бурым камуфляжем, корпус линкора сливался с фоном
рыжих доисторических холмов, новые турбодизели, установленные взамен паровых
машин, совсем не дымили, и английские дозоры, если бы они оказались поблизости,
никак не могли его заметить заблаговременно.
    Зато с марсов линкора вражеский броненосный отряд успели бы обнаружить еще
до того, как характерные трехногие мачты появятся над горизонтом. По гигантским
султанам черного дыма.
    Из оперативных данных разведцентра Берестина было известно, что в данный
момент Средиземноморская эскадра адмирала Джереми Садлера насчитывала восемь
линкоров, шесть легких крейсеров и дюжину эсминцев, разбросанных по базам от
Суэца до Гибралтара.
    Реальную опасность из них представляли четыре линкора типа "Куин Элизабет",
на днях бросившие якорь в Салониках, и несколько миноносцев, несущих дозорную
службу в Архипелаге.
    Британцы, даже имея острое желание отомстить русско-турецкому альянсу за все
пережитые унижения и за крушение практически всех планов на послевоенный период,
не могли себе позволить держать Эгейский отряд в большем, чем сейчас, составе.
    Жечь драгоценное топливо, платить экипажам фронтовое жалованье, ради того,
что когда-нибудь удастся перехватить в море не то русский, не то американский
пароход, - такое могла себе позволить только страна с диктаторским режимом.
Парламент и свободная пресса очень скоро потребуют отчета за каждый кусок
"кардифа", каждую тонну нефти и каждый переплаченный фунт стерлингов.
    А ведь Империи нужно "демонстрировать флаг" на всех морях, от Скапа-Флоу до
Фолклендов и от Ямайки до Сингапура.
    Вот и получилось, что реально контр-адмирал Садлер мог располагать всего
четырьмя линкорами, но зато лучшими в Гранд Флите, последним творением великого
кораблестроителя Уаттса.
    Восемь 381-миллиметровых пушек, способных посылать снаряды весом в тонну
почти на 20 миль, шестнадцать 152-миллиметровых противоминных орудий,
330-миллиметровая броня бортов и башен, 25-узловый ход. И вдобавок эти острова
плавающей стали были очень красивы.
    Они были способны не допустить прорыва наличных русских сил за пределы
Эгейского моря.
    И в случае удачного стечения обстоятельств (если они не успеют ускользнуть
под защиту дарданелльских батарей и минных заграждений) уничтожить.
    Однако адмирал не мог избавиться от смутного ощущения дискомфорта и тревоги.
Что-то в происходящем ему не нравилось.
    Похоже, давила на него непонятность "черноморского инцидента". Отсутствовала
достоверная информация о завязке, ходе и исходе сражения у мыса Сарыч.
    Адмирал Сеймур вместе с шестью тысячами своих моряков оставался в плену,
русским же официальным сообщениям Садлер не доверял (вполне обоснованно).
    Каким образом слабый линкор и четыре броненосца-до-дредноута не просто
повредили в бою, что еще как-то возможно при внезапности и особо меткой
стрельбе, а принудили к капитуляции пятикратно превосходящие силы, возглавляемые
смелым и опытным адмиралом? Это даже не Цусима, это гораздо хуже.
    Неоднократно обсуждая со своими флаг-офицерами случившееся, Садлер пришел к
выводу, что возможно только единственное объяснение.
    Сеймур просто увлекся. А русский адмирал, умело маневрируя своим отрядом
(талантов Колчака, как флотоводца никто никогда не отрицал), заманил английские
линкоры на недавно выставленное крепостное минное заграждение, после чего
приказал замкнуть цепь.
    Под угрозой неминуемой гибели на "минных букетах", подкрепленной налетами
авиации и огнем русских линкоров по неподвижной эскадре, Сеймур предпочел спасти
жизни своих людей ценой собственной карьеры и репутации.
    Как русский адмирал Небогатов 28 мая 1905 года, сдавший последние четыре
броненосца Тихоокеанской эскадры адмиралу Того.
    Кстати, Садлер, в то время коммандер*, был британским наблюдателем при
японском флоте.
    Сейчас ничего подобного случиться не могло. У русских всего один линкор, у
Садлера четыре, плюс дивизион эсминцев.
    Большое преимущество в скорости хода и подавляющее - в артиллерии. 42
пятнадцати- и 64 шестидюймовки против 12 русских двенадцатидюймовых и 20
стотридцати-миллиметровок.
    Если придется стрелять, шансов у русского капитана никаких. И под огонь
фортов Седдюльбахира британский адмирал свои корабли подвести не позволит. Две
русские подводные лодки вряд ли боеспособны, и подводной угрозы тоже не
существует.
    И все же Садлер предпочел бы не ввязываться в бой. Никогда не угадаешь до
конца, чего можно ждать от этих русских. Особенно в последнее время.

    Хуже всего для Воронцова и Новикова было то, что так до конца и не
прояснилось, рискнет ли Садлер преградить путь "Валгалле" и "Камелоту" силой.
    Вернее, применит ли он оружие без предупреждения или вначале вступит в
переговоры.
    То, что англичане считают пароход, его командира и владельца своими личными
врагами, известно было еще с прошлого года.
    Как и то, что мечтают его захватить, в виде хоть какой-то моральной и
материальной компенсации за разгром полудивизиона эсминцев "Виттори" у
Зонгулдака.
    А главное, чтобы по-полной разобраться с таинственным "мистером Ньюменом".
Здесь совпадали интересы и Адмиралтейства, и Форин-офиса, и даже "Системы",
которая, несомненно, имеет своих людей в названных организациях.
    Эту задачу, по их мнению, весьма облегчало состояние Белого флота.
    При всем старании адмирала Колчака (так считали англичане) не удалось до сих
пор ввести в строй трофейные линкоры, причем по самой банальной причине - не
хватало подготовленных моряков.
    Требуемых полутора сотен офицеров и пяти тысяч матросов, способных
квалифицированно обслуживать незнакомой конструкции механизмы и оружие, в
Югороссии просто не было.
    Едва-едва удалось набрать треть нужного количества, в том числе и путем
вербовки специалистов в Совдепии, досрочного производства в мичмана и старшие
корабельные гардемарины эвакуированных с Дальнего Востока кадетов Морского
корпуса.
    Но даже и им требовалось еще не меньше полугода, чтобы изучить матчасть до
уровня, позволяющего вести в бой трофейный корабль.
    Полностью боеспособными являлись только "Генерал Алексеев" и "Гебен", со
смешанным русско-турецко-германским экипажем.
    Гордые британцы не догадывались, конечно, что и один русский линкор способен
отправить на дно всю их Средиземноморскую эскадру, но это уже было их проблемой,
как говорится.
    В случае встречи с неприятелем и его агрессивного поведения Воронцов
предполагал ввязаться в бой на предельной дистанции и начать отход обратно к
Босфору, отвлекая внимание от "Призрака".
    Причем следует подчеркнуть, что и Новиков, и Воронцов в душе очень хотели,
чтобы чванливые бритты сорвались с нарезки. Оба они, и Берестин тоже, знатоки и
любители военной истории, не выносили англичан.
    Нет, не каждого британца в отдельности, в индивидуальном плане они были
вполне ничего. А вот на национально-государственном уровне...
    За все коварство и беспринципность их политической практики. За то, что они
предавали и продавали всех своих друзей и союзников ради "национальных
интересов".
    За все сто лет предыдущей и шестьдесят лет последующей истории
русско-английских отношений. За Крымскую войну, за Берлинский трактат, за войну
японскую, первую и вторую мировые, за то, как они, прекратив быть великой
державой, с каким-то даже патологическим азартом превратились в американских
лакеев.
    А в нынешней реальности к старым претензиям прибавились новые.
    Главнейшая - как они цинично и хамски предали своего союзника по Антанте,
Югороссию, ради тех сомнительных благ, которые надеялись получить от Советской
России Троцкого.
    И сейчас появился шанс рассчитаться за все, используя именно их способы и
методы.
    Кто-то назовет это провокацией?
    Да ради бога.
    ...Накануне выхода из Севастополя "Камелота" и "Валгаллы" посол Югороссии в
Лондоне тайный советник Гирс получил телеграмму от Верховного правителя
Врангеля, адресованную премьер-министру и одновременно парламенту.
    Формально она не являлась нотой, а так чем-то вроде писем, которыми Сталин
обменивался с Черчиллем и Рузвельтом.
    В ней сообщалось, что являющаяся законной правопреемницей Российской империи
республика Югороссия, верная своим союзническим обязательствам и традиционному
боевому братству, обильно политому кровью в минувшей войне, предлагает забыть
имевшиеся в недавнем прошлом досадные недоразумения, создать согласительную
комиссию как для расследования имевших место инцидентов, так и для примерного
наказания виновных в их возникновении.
    Далее предлагалось возобновить старые или заключить новые союзы на
взаимоприемлемых условиях.
    Но обязательно включающих все позиции, которые России полагались по тайным
договоренностям 1915-1917 годов. В части, касающейся нынешнего стратегического
положения Русского государства.
    Ежели же правительство и парламент не в состоянии воздействовать на
экстремистские, враждебные историческим интересам высоких договаривающихся
сторон круги в своей стране, то гораздо более свободное в своих действиях
Югоросское правительство предупреждает: любая попытка ущемить интересы
означенной республики получит адекватный ответ, вина за последствия которого
ляжет на непосредственных исполнителей.
    Кроме того, посол Гирс получил инструкцию разъяснить смысл настоящей ноты
Ллойд-Джорджу хотя бы и на пальцах. (В том смысле, что разгром броненосного
отряда адмирала Сеймура в районе Крыма было всего лишь показательной акцией.)
    Следующий ответ на неспровоцированную агрессию будет гораздо резче. (Тут, в
зависимости от реакции собеседника, разрешалось намекнуть на Синоп и
Петропавловск.)
    Кроме того, послу поручалось обеспечить достаточно широкую утечку смысла
русских предложений в независимую от властей прессу.
    Практически дословное изложение послания каким-то образом, и довольно
быстро, попало и в большинство газет континента, где, а особенно в Германии,
было откомментировано с нескрываемым злорадством.
    Чересчур много о себе понимающих не любят нигде.
    Реакция британского правительства и широкой общественности была вполне
предсказуемой.
    Правда, комментаторы и парламентские "ястребы" не задумались об очевидном.
    Пример житейского уровня: любой умный человек, на которого вдруг отвязался
бы хулиганистый подросток в темном переулке, непременно задался бы вопросом - а
чего вдруг этот вот сморчок высовывается, размахивает кулаками и матерно
ругается?
    Нет ли у него кистеня в рукаве или компании крепких дружков за углом? Кто
неспособен так подумать и должным образом отреагировать, достоин своей судьбы.
    С англичанами дурную шутку сыграл факт победы в мировой войне и
наполеоновского плана мысль, что наличие двух десятков линкоров и сотни эсминцев
позволяет плевать через губу на тех, у кого линкоров всего пять, а эсминцев
десять.
    Еще к немцам они относились с определенным почтением, особенно когда не
сумели выиграть (с бесспорным результатом) у них ни одного серьезного
эскадренного сражения.
    А уж русский флот и в грош не ставили. И даже последние события на
британский кураж не повлияли.

                                  ГЛАВА 5

    Капитану первого ранга Остелецкому, командиру линкора "Генерал Алексеев",
очень нравился его корабль после модернизации, хотя капитан не до конца понимал,
каким образом все было сделано.
    И почему так быстро.
    В царское время постройка (и многочисленные переделки на стапеле) броненосца
"Андрей Первозванный", на котором он начинал свою службу, заняла почти семь лет.
А здесь управились за полгода.
    До переоборудования "Генерал Алексеев" тоже был неплохим кораблем (для 1913
года, когда его спустили на воду). Правда, по некоторому недоразумению его
назвали линкором, хотя на самом деле он был первым в мире тихоходным линейным
крейсером с линкорным вооружением. Опасноети он не представлял даже для
одиночного супердредноута типа той же "Куин Элизабет", поскольку имел ход 23
узла против 29 и двенадцать 305-миллиметровых пушек против десяти
381-миллиметровых.
    И его тонкая броня пробивалась пятнадцатидюймовыми снарядами с любой
дистанции.
    Зато теперь, как справедливо считал Остелецкий, линкор был наверняка
сильнейшим кораблем в мире, невзирая на то, что лишился половины своей
артиллерии.
    Кормовую двенадцатидюймовую башню срезали совсем, на ее месте оборудовали
вертолетную палубу, а в подбашенных помещениях и снарядных погребах разместили
ангар для шести боевых вертолетов "Ми-28", мастерскую техобслуживания, цистерны
с горючим и склад боеприпасов.
    Из третьей башни извлекли колоссальные пушки, их место заняли системы
наведения и пусковые установки для противокорабельных ракет "Москит", каждая из
которых при удачном попадании могла утопить вражеский линкор на дистанции в
пятьдесят миль.
    Только первая и вторая башни сохранили свое штатное вооружение, но
оснащенное новыми боеприпасами. Теперь пушки могли стрелять на 200 кабельтов
вместо прежних 120, а боекомплект включал в себя обычные бронебойные и фугасные
снаряды, а также управляемые активно-реактивные, головки самонаведения которых
обеспечивали точность попадания минимум 95 процентов. Использовались эти пушки
по принципу "Выстрелил - забыл".
    Если же учесть, что измененная форма форштевня и дизели мощностью в 150
тысяч лошадиных сил позволяли линкору развивать тридцатиузловую скорость,
уверенность капитана в непревзойденных качествах своего корабля имела под собой
все основания.
    Каким образом действуют все эти новинки и откуда они взялись, каперанга не
слишком заботило. Он был человеком того странного времени, когда прогресс вдруг
рванул вперед с неудержимостью призового рысака.
    Начиная с середины девяностых годов XIX века, то есть когда юный Павлик
Остелецкий собрался поступать в шестую роту (то есть в первый класс, по-штатски
выражаясь) Морского корпуса, технические новинки посыпались буквально как из
рога изобилия.
    Боевые корабли уста