еловые меня  без  правежа
не тронут, а с мелочью я уж как-нибудь. Но это разговор сейчас ненужный. Я
себя назвал, хотелось бы обоюдности. Иначе неудобно получается.
     - Что и когда неудобно, мы без тебя знаем. Нам твои удобства до  того
места. Ладно - я Мизгирь. Приходилось слышать? Остальных тебе знать  ни  к
чему. Базарь дальше...
     - Мне кажется, господа, в таком тоне у нас беседа не получится. У вас
кликухи, у меня тоже имеется. Только ведь мы не на малинах родились, умеем
и по-другому говорить. Может, и не стоит язык ломать, тем более у  вас  по
фене, как у меня в гимназии по-латыни получается.
     Рудников поперхнулся, побагровел  лицом,  плюнул  с  досады  на  пол.
Басманов едва заметно усмехнулся.
     - Насчет латыни - твое дело. Нам оно пока  без  интереса.  Я,  может,
вообще на попа обучался. Выпьешь? - Он подвинул Вадиму  полный,  обдуманно
налитый с мениском стакан.
     Гость легко выпил, не расплескав, подцепил вилкой  квашеной  капусты,
прожевал неторопливо. - А вы что же?
     - Нам пока хватит. Глядишь, на поминках  еще  пить  придется.  Дальше
говори.
     - Хозяин - барин. Покурим? - Вадим  протянул  через  стол  деревянный
портсигар. - У нас свои.
     Гость сделал медленную, глубокую затяжку, выпустил дым сразу  ртом  и
носом. Здесь это, очевидно, считалось шикарным.
     "Переигрывает, - продолжал анализировать поведение гостя  Новиков.  -
Он сейчас вообразил, что  первый  контакт  налажен,  и  будет  форсировать
предполагаемый успех".
     Так  и  вышло.  Вадим  начал  уверенно,  с  напором  объяснять,   что
представляет очень  серьезных  и  авторитетных  в  Москве  людей,  которые
заинтересовались появлением в городе новичков и считают, что у  них  могут
найтись взаимные интересы. Предлагают  встретиться,  поговорить,  обсудить
намерения, возможно, предусмотреть разделение сфер влияния или,  наоборот,
договориться о совместной деятельности. Москва большая, дела  в  ней  всем
хватит, и без нужды дорогу друг другу переходить не стоит.
     - Смутно говоришь, парень. - Рудников кашлянул, как бы  давая  понять
командирам, что не слишком понимает, как дальше строить беседу.  -  Имеешь
что предложить - давай прямо. Что за люди, какими делами  занимаются,  нам
что хотят отдать, что с нас поиметь? Выкладывай все, а мы думать будем.
     Басманов, подперев щеку кулаком, слушал, не вмешиваясь в  разговор  и
даже, похоже, борясь с одолевающим его сном. Трое  остальных  офицеров  на
самостоятельные роли не претендовали, пользуясь случаем, выпивали  как  бы
между  прочим,  отхлебывая  самогон,  словно  чай.  В  отряде  по  приказу
соблюдался "сухой закон", а тут сам Бог  велел.  Опять  же  и  для  полной
сценической убедительности.
     - Скажу все, что нужно. Только говорить мне приказано с  вашим  самым
старшим. Как он прозывается -  пахан?  Или  атаман?  -  улыбнулся  слегка,
предлагая оценить юмор  ситуации  и  одновременно  давая  понять,  что  ни
Рудникова, ни статистов он всерьез не воспринимает.
     Басманов чуть заметно наклонил голову и сделал рукой  короткий  жест,
повинуясь которому три офицера дружно поднялись  и  вышли,  демонстративно
покачиваясь и  сбивая  по  пути  табуретки.  Один  из  них  непринужденным
движением прихватил с собой почти полный штоф.
     - Ну? - не повышая голоса, спросил Басманов. Он,  кажется,  показался
гостю более убедительной фигурой.
     - Я понимаю, господа,  что  ошибка  может  мне  дорого  обойтись,  но
другого выхода нет. Вы ведь здесь все офицеры?
     - Кто мы и  что,  тебя  не  касается,  -  отрезал  Рудников,  хотя  в
признании или отрицании этого предположения не было никакого смысла. Среди
бандитов и грабителей происхождение в то время роли не играло.
     - Согласен. Как представителя пославших меня людей  действительно  не
касается. Но я тоже бывший  офицер,  правда  не  кадровый,  а  всего  лишь
прапорщик военного времени,  производства  шестнадцатого  года.  Служил  в
Самурском полку, на Галицийском  фронте.  Имею  "клюкву"  (то  есть  орден
Святой Анны 4-й степени, обозначавшийся красным темляком на шашке).
     - Хороший полк, - кивнул Басманов, - однако сей факт вашей  биографии
отнюдь не объясняет ныне происходящего.
     - В некоторой степени объясняет. Меня потому и прислали, предполагая,
что с бывшими товарищами по оружию мне будет говорить проще,  чем  кому-то
другому. Так что предлагаю окончательно отказаться от блатного антуража  и
поговорить серьезно.
     - Да ведь с тобой, господин бывший прапорщик, никто и не шутит, -  не
захотел принять предложенного тона Рудников. - Условие  остается  прежним:
ты четко объясняешь, какого... тебе здесь надо, или... - он развел руками.
- Причем объяснения должны быть оч-чень убедительные.
     - Будь по-вашему. - Вадим повернулся к Басманову и  обращался  теперь
только к нему одному. - Если вы на самом деле теперь просто  бандиты,  мои
дела плохи. Если нет - мы должны найти общий язык. Дело в том, что я к вам
пришел по поручению действительно весьма серьезных людей... - Он сглотнул,
и с расстояния в пять или шесть шагов Новиков отчетливо увидел, что сейчас
гость занервничал по-настоящему. - Самых серьезных в Москве. Из ВЧК...
     - Миленький! - расцвел в  широченной  улыбке  Рудников.  -  Какой  ты
молодец, что сам пришел! Уж кого я люблю кончать, так это вашего брата.  Я
вот,  дело  прошлое,  в  контрразведке  раньше  работал,  чего  уж  теперь
скрывать, между своими-то! Думал, если еще  придется  встретиться,  тактам
только, у вас, ан нет... Славненько!
     - Подождите, поручик, - остановил его Басманов. - Пусть  заканчивает.
Не самоубийца же он, значит...
     - Совершенно верно, господин...  подполковник?  Да,  работаю  в  ВЧК.
Числюсь в секретно-политическом отделе. Если вы  в  курсе,  то  понимаете,
работа там чисто умственная, кровью не запачкан...
     "Похоже, правду говорит, - продолжал фиксировать  идеомоторику  гостя
Новиков. - Книжек про шпионов ни он, ни его  начальники  пока  не  читали,
значит, сами  придумали.  Круто  рискнули,  расчет  на  весьма  серьезного
противника. Однако первый прокол уже есть".
     - Вы, наверное, не учли, - стараясь говорить размеренно, не суетиться
и не нервничать, раскручивал свою заготовку  Вадим,  -  вся  Хитровка  под
нашим контролем. Сообщение мы получили в тот же вечер. И  сделали  выводы.
Источник у нас опытный, да теперь я и сам  вижу.  Вы  меня  простите,  но,
глядя  на  вас,  невозможно   поверить,   будто   вы   способны   грабежом
промышлять...
     - Ну, кто из нас грабежом промышляет, мы сейчас уточнять не будем,  -
спокойно ответил Басманов. - Вы лучше четко, не отвлекаясь, изложите  свою
легенду. После чего мы "сине ира эт  студио",  что  на  малоизвестной  вам
латыни означает "без гнева и пристрастия", определим вашу личную судьбу  и
судьбу ваших предложений. Итак?
     Шульгин толкнул Новикова локтем в бок. Да Андрей и  сам  увидел,  что
пора вмешаться. Самодеятельность закончилась. Теперь требуется иной  стиль
и уровень, чем у фронтовых офицеров,  а  одна-две  неудачные  фразы  могут
испортить перспективную игру. Но все равно,  не  ко  времени  она  сейчас.
Разве  только...  Совершенно  неожиданно  ему  пришла   в   голову   мысль
оригинальная и, пожалуй, могущая привести  к  той  же  цели  совершенно  с
другого конца.
     Причем на первую роль следует выдвинуть  Сашку.  Он  проведет  партию
поизящнее, вернее, более иезуитски.
     - Давай, работай, - шепнул ему Новиков и отодвинул занавеску.
     Шульгин поправил чуб, решительно подошел к столу, коротко кивнул всем
присутствующим.
     - Михаил Федорович, - обратился он к Басманову, - вы  извините,  ради
Бога, но мне кажется, что этот товарищ скорее по нашему ведомству, чем  по
вашему.
     Басманов  с  готовностью  и  видимым  облегчением  встал,   несколько
преувеличенно вытянулся, прищелкнул каблуками.  Пошел  к  дверям,  за  ним
молча и послушно - Рудников. Лишь Вадим остался сидеть, переводя взгляд  с
Шульгина на Новикова.
     Сашка задвинул за офицерами массивную  щеколду,  вернулся,  брезгливо
поморщился при виде неэстетичной сервировки стола.
     - Прошу, - указал он в сторону своей комнаты. - Там будет удобнее.  И
вот  что  -  не  нужно  так  старательно   изображать   невозмутимость   и
хладнокровие. Расслабьтесь, легче думать будет.
     За  окном  сильный  ветер  гнал  по  небу  рваные  тучи,  солнце   то
проглядывало на минуту, то  вновь  скрывалось,  и  от  этого  освещение  в
комнате все время менялось, создавая ощущение неуверенности и тревоги.
     Новиков учел этот эффект и усилил его, сев  на  подоконник  спиной  к
свету, чтобы выглядеть  темным  силуэтом  с  неразличимыми  чертами  лица.
Достал из кармана трубку, принялся ковырять в  ней  пружинным  ножом.  Все
лишнее из комнаты было заблаговременно убрано, осталась только  одежда  на
гвоздях да небрежно брошенная на матрас карта Москвы.
     Шульгин любезно подвинул Вадиму табурет, сам сел  напротив,  опершись
спиной о стену. Получилась классическая композиция, разве без направленной
в глаза лампы,  но  и  так  чекист  оказался  в  психологически  неудобной
позиции: за спиной полуоткрытая дверь, впереди  окно  и  Новиков  на  фоне
решетки, Шульгин сбоку.
     - Вот теперь и поговорим. -  Сашка  достал  свой  золотой  портсигар,
пустил невзначай "пациенту" зайчик в глаза.
     - Угощайтесь, получше ваших будут. Пепел можно прямо  на  пол,  здесь
так  принято.  Так  на  чем  вы  остановились?   Получили   информацию   о
подозрительных офицерах, доложили по начальству, проработали варианты -  и
вперед? Рисково, даже слишком. Легенда, скорее всего, простейшая -  бывший
офицер, в ЧК.  пришел  из  романтических  убеждений.  Народная  революция,
свобода, необходимость защитить власть трудящихся от царских сатрапов.  За
два года, столкнувшись с кровью и грязью красного террора, осознал ошибку,
искал выхода, а тут такой удачный случай... И вот он я, господа,  в  вашей
полной власти. Можете казнить, но имейте в виду, что лучше не  спешить,  я
вам  еще  пригожусь.  Да,  нет?  И,  не  дожидаясь  ответа,  продолжал   в
стремительном темпе, чуть подавшись вперед и глядя на чекиста с  усмешкой,
вполне добродушной и сочувствующей:
     - На что вы с вашими начальничками рассчитывали?  Ну,  они-то  ладно,
они сейчас в кабинетах сидят, за толстыми стенами и охраной, а вам каково?
Мизгирь, он же поручик Рудников,  человек  страшный,  жестокий,  от  вашей
власти натерпевшийся,  вдобавок  -  почти  лишен  положительных  эмоций  и
фантазии. Он бы вас независимо  от  легенды  и  даже  вопреки  собственной
пользе ликвидировал. И был бы совершенно прав. Профессионально. На кой  вы
нам? Мы же не стратегическая разведка. И далеко не толстовцы. Ваша  помощь
нам просто не нужна, тем более  что  и  легенда  не  проверяема.  Начинать
сейчас с вами игру - бессмысленно. Риск не окупится, тем более  что  через
неделю белая армия все равно возьмет  Москву,  и  начнутся  совсем  другие
игры. Поэтому вопрос - вы дурак? Не пославшие вас начальники, а вы  лично?
Или у вас действительно есть идея,  против  которой  не  устоит  даже  наш
поручик? Отвечайте!
     Чекист вздохнул, щелчком сбил пепел с папиросы.  -  Что  отвечать?  В
вашем варианте вы совершенно правы. Все почти так, как вы сказали. И  риск
того, что меня убьют без особых разговоров, я предусматривал. Но и на свой
шанс тоже рассчитывал.  Жизнью  я  дорожу  не  слишком.  Человек,  который
добровольцем идет на фронт, уже в какой-то мере самоубийца. Прапорщик, как
вы помните, жил на передовой до смерти или ранения  в  среднем  двенадцать
дней.
     Если ваши Москву займут, мне тоже рассчитывать особенно не на что. По
чердакам и подвалам скрываться? Или в леса уходить? Это не по мне. Не  тот
характер.
     - Ну-ну, - не то поощрительно, не то насмешливо проронил  Новиков  со
своего подоконника. Вадим повернулся к нему, ожидая продолжения, но Андрей
ничего  не  добавил,  шумно  продул  вычищенную  трубку  и   принялся   ее
старательно набивать из кисета.
     - Это нам как раз понятно, - кивнул Шульгин. - Только разница все  же
есть. И мне интересно, какой вы с вашим руководством придумали ход,  чтобы
даже такого костолома, как Мизгирь, удержать  от  естественного  душевного
порыва?
     - Вы не поверите - никакого. Во-первых, на Мизгиря расчета вообще  не
было. Мы знали, что в группе есть люди другого уровня.  Хотя  бы  давешний
подполковник. А во-вторых, я не имел задания выходить на  прямой  контакт,
должен был работать нелегально, под прикрытием здешней  агентуры,  и  лишь
после  специальной  подготовки...  сделать  так,  чтобы   вы   сами   мной
заинтересовались. Я же решил сразу раскрыть карты. Тем  более  в  листовке
генерала  Врангеля  обещано  полное  прощение  бывшим  офицерам,   которые
немедленно перейдут на вашу сторону. Вот я и рискнул.
     - Неубедительно, юноша. Не тот случай. Не спорю, ребята у вас  в  ЧК.
рисковые попадаются. Знал я одного, но тот работал куда чище...
     - Но вот вы же со мной пока разговариваете, значит, не все  потеряно.
Шульгин очень естественно рассмеялся. - Вот-вот.  Это  у  вас  уже  второй
вариант пошел. Да, разговариваю. Потому что я специалист совсем  в  другой
области, чем вы с вашим... Кто у вас начальник? Вадим ответил.
     - Яков Саулович? Как же, как же, слышал. Вот с ним вы и  планировали,
и  расчет  у  вас  был  примерно  на  капитана  Басманова,  которому  идея
использовать настоящего чекиста, даже не  доверяя  ему,  могла  показаться
заманчивой.  Правильно?  Но  я  нечто  другое  и   разговариваю   с   вами
исключительно из любопытства.  Изучаю,  если  угодно,  методику  работы  и
психологию таких, как вы. Для чего вы мне можете пригодиться?
     -  Да  хотя  бы  для  того,  что  я  могу  вам   изложить   подробные
характеристики на большинство руководящих работников ВЧК и  МЧК,  раскрыть
многие явки, секретную агентуру, вывести на  архивы.  Все  это  вам  будет
очень полезно, когда ваши возьмут Москву и придется  чистить  город.  И  о
методике, которая вас интересует, могу много чего рассказать...
     - Так. Уже теплее. Значит, мы можем сделать вывод,  что  цель  вашего
визита - попытка глубокого внедрения на случай падения соввласти. И  лица,
вас пославшие, готовы сдать многих, кто уже  не  потребуется  в  обозримом
будущем. Интересно... - Шульгин, весьма довольный  собой  и  собеседником,
закурил следующую папиросу, устроился поудобнее  на  табуретке,  что  было
непросто.  -  Обратите  внимание,  это  я  вам  сейчас  изображаю  реакцию
человека, на порядок умнее тех господ, с кем вы начинали беседу, - пояснил
он. - В таком варианте я мог бы сохранить  вам  жизнь,  получив  кое-какую
достоверную информацию, нужную мне сейчас, и нашел бы  способ  изолировать
вас  до  взятия  Москвы,  исключив,  естественно,  какую-либо  возможность
связаться с начальством. Но это пока лишь второй уровень...
     Новиков с увлечением наблюдал не за работой Шульгина, а за поведением
чекиста. По едва заметным признакам видел, что тот начинает терять остатки
самообладания. Вряд ли он и те, кто помогал ему отрабатывать  легенду,  не
то чтобы учитывали, а хотя бы предполагали существование противника такого
класса. И  сейчас  чекист  мучительно  соображал  -  принять  ли  одну  из
подсказок или поиграть еще. Парень он, конечно, не слишком  заурядный,  но
партия его проиграна еще до начала. Однако пусть побарахтается. Сейчас  он
попытается взять тайм-аут.
     - Простите, а не могли бы вы назвать себя? - спросил Вадим,  облизнув
губы. - Крайне неудобно говорить, не зная, как обращаться.
     - Называйте меня просто - полковник.  Он,  кстати,  тоже,  -  Шульгин
указал на Новикова. - Очень удобно, не ошибетесь,  и  имен  запоминать  не
нужно. Однако вернемся к нашим  баранам.  Уровень  второй  мы  отработали,
подумаем о третьем. Оставаться с нами, точнее, в заключении в каком-нибудь
подвале на  неопределенный  срок,  вам  явно  неинтересно.  Вам  бы  лучше
сохранить свободу личную и свободу действий.  Неплохо,  если  бы  добиться
статуса агента-двойника, то есть работать под надежные гарантии на  нас  и
одновременно выполнять задания своего руководства, под нашим же контролем.
Из  чего  вытекает,  что  с   тем   же   успехом   вы   можете   оказаться
агентом-тройником.  Это  термин  несколько  искусственный,   я   под   ним
подразумеваю,  что  вы,  изображая  агента-двойника,  все   же   остаетесь
настоящим чекистом. Роль это  трудная,  требующая  тщательной  проработки,
постоянного учета массы параметров и ситуаций, которые заранее  предвидеть
невозможно.   Обычно   такие   вещи   можно   затевать   исключительно   в
стратегических  целях,  и  к  ним  привлекаются  целые  группы  специально
подготовленных людей. В  вашем  случае  это  безнадежно.  У  диверсионного
подразделения, вроде нашего, просто не может быть цели, требующей подобной
игры. Передать же вас кому-то, в таких играх заинтересованному, у нас  нет
технической  возможности.  Чтобы  вас  через  фронт   переправить,   нужно
отдельную операцию планировать.
     Вадим выглядел человеком, решившим прокатиться на  карусели  и  вдруг
понявшим, что остановить ее он уже  не  в  силах.  И  голова  кружится,  и
тошнит, и знаешь, что будет еще хуже, а скорость такая, что не  спрыгнуть.
Новикову в какой-то момент стало его даже жаль. - Зачем человека  мучаете,
полковник, - спросил он  Шульгина  почти  искренне.  -  Сказать  ему  явно
нечего. Позовите Мизгиря, и пусть кончает. У нас с вами неотложные дела  в
городе, вы не забыли?
     - Воля ваша, - обреченно сказал чекист. - А я все  же  надеялся,  что
хоть чем-то смогу быть полезным. Ну, давайте я вам все  же  расскажу,  что
знаю, а потом... Ну, как хотите.
     - Браво, прапорщик. Это - четвертый вариант. Но ты  снова  ошибся,  к
сожалению, в последний раз. В чем тебе не повезло -  собеседники  попались
совершенно нелюбопытные. Этого вы  учесть  не  смогли.  Мне  ведь  глубоко
наплевать и на твоих начальников, и на тебя, и вообще на все, что случится
в этой стране дальше. Советская  власть  мне  противна,  вот  я  и  взялся
помогать  белым.  При  их  подходе  устроим  в  городе  шороху   побольше,
беспорядков, взорвем что-нибудь. Постараемся  не  позволить  вашим  вождям
разбежаться с награбленными ценностями. А старая власть восстановится -  я
снова уеду. Приключений  искать.  А  с  тобой  мне  просто  так  поболтать
захотелось,  время  скоротать.  Что,  думаю,  за  парни  такие,  от  всего
человеческого отказавшись, в красные опричники пошли? Оказывается,  ничего
особенного.   При   Иване   Грозном,   пожалуй,   поинтереснее   персонажи
встречались...
     Шульгин разочарованно махнул рукой, встал, с меланхолией  во  взгляде
повернулся к Новикову.
     -А Мизгиря вы, полковник, сами зовите, мне он тоже скучен...
     Андрей сунул в карман так и не использованную по  назначению  трубку,
соскочил с подоконника, вышел из комнаты.
     Шульгин сел на его место. Лицо его  было  спокойным  и  как  бы  даже
печальным.
     "А вот кинется он сейчас на меня или нет? - подумал Сашка. -  Лучшего
момента ему не представится..."
     Вадим продолжал сидеть, как ни в  чем  не  бывало,  только  сжимал  и
разжимал пальцы.
     - А жили-то вы где, прапорщик? Адресок оставьте. После  победы,  если
сам в живых останусь, могу родственникам  сообщить.  Так,  по-человечески.
Могилы от вас не останется, но хоть день и обстоятельства знать будут.
     - Из Петрограда я. Мать на Литейном живет. Дом 16,  квартира  четыре.
Самойлова Варвара  Диомидовна.  Напишите,  если  вправду  такое  намерение
имеете.
     - Чего уж, напишу, раз сам предложил. Вот старушке  радости  будет  -
сын умер собачьей смертью за хамскую власть.  Лучше  бы  действительно  на
Галицийском фронте. Вернулся Новиков:
     - Сейчас будет Мизгирь. А вы, полковник, плесните прапорщику чарочку.
Держится он неплох