твенный)   наш   естественный   союзник,   действия
неприятеля следует  предвидеть,  прогнозировать,  а  еще  -  провоцировать
(профессор употребил термин - организовывать),  тогда  и  бороться  с  ним
будет возможно не в пример эффективнее,  чем  до  сих  пор.  Необходимо  в
ближайшее  время  подготовить   и   провести   широкомасштабные   операции
темпорально-идеологического  характера,  локализовать,  инкапсулировать  и
дезактивировать вражескую  агентуру,  лучше  всего  -  тут  Бандар-Бегаван
мечтательно  прикрыл  глаза  -  вообще   ограничить   сферу   деятельности
противника (раз пока приходиться мириться с  его  существованием)  рамками
раннего средневековья.
     Услышав все это,  Антон  расслабился,  приготовился  выслушивать  еще
долгие и многословные теоретические  построения,  любопытные  как  продукт
мысли,  но  не  имеющие  реального  применения,  однако  председатель  его
перехитрил.
     - Впрочем, - с иезуитской усмешкой сказал он, -  не  думаю,  что  мои
слова для тебя сейчас имеют значение.  Поскольку  очень  сомнительно,  что
тебе в дальнейшем придется заниматься чем-то подобным... - Антон приподнял
бровь  и  изобразил  внимание.  Это   уже   что-то   новенькое.   Кажется,
председатель слишком вошел в роль  и  забыл,  что  он  все  же  не  земной
авторитарный правитель. - Твоя последняя  акция  беспрецедентна  по  своей
нерациональности   и   столь   грубо   нарушает    сложившуюся    практику
взаимоотношений с представителями противной стороны, что  я  считаю  своим
долгом вынести вопрос о твоей компетентности, а пожалуй, и вменяемости, на
суд сессии малого галактического совещания...
     Антон смутно начал догадываться, о чем идет речь, но пока еще не  все
понимал.
     - В результате санкционированной, а возможно, и проведенной при твоем
участии акции  был  похищен  один  агент-координатор  3-го  класса,  погиб
экстерриториальный инспектор-ревизор, а старший контролер  получил  тяжкие
телесные и психические травмы. Кроме  того,  было  захвачено  оборудование
первой степени секретности. Тоже экстерриториальное.  Причем  направляемые
тобой туземцы были настолько глупы  и  неосторожны,  что  разгласили  нашу
причастность к операции, которая в противном  случае  могла  бы  сойти  за
спонтанный   конфликт   местного   значения.   Факт   нашей   причастности
документально зафиксирован и доказательства приложены  к  вербальной  ноте
протеста,  каковая   вчера   внесена   в   межгалактический   комитет   по
невмешательству.   Оправдания  заранее  отклоняю,  поскольку  быть  их  не
может...
     Антон не  выдержал  и  начал  бестактно  смеяться.  Действительно,  в
изложении  Бандар-Бегавана  история  выглядела  мрачно.  Используя  земные
аналогии, примерно так: посох одной великой державы организует  с  помощью
наемных  террористов  налет  на   посольство   другой   великой   державы,
захватывает в плен часть сотрудников,  другую  часть  уничтожает,  вывозит
диппочту и  шифровальные  машины,  причем  террористы  широко  информируют
прессу, чей заказ они выполняют. Вполне доброкачественный казус белли.
     Мировые войны, как известно, начинались по гораздо  более  безобидным
поводам.
     Так что смех смехом, а ситуация действительно серьезная, несмотря  на
свою анекдотичность. Так он и сказал председателю  и  сообщил  ему  те  же
факты, но в иной  трактовке.  У  него  получилась  история  в  духе  Дюма:
прекрасная  инопланетянка,  страстная  любовь,   наметившееся   счастливое
будущее, внезапное появление зловещих контролеров-ревизоров, верный рыцарь
вступает в сражение за честь и жизнь  своей  дамы,  мастерски  разыгранная
интрига, враги посрамлены и спасаются бегством...
     - Как  частное  лицо,  я  готов  заплакать  от  умиления,  -  ответил
председатель, когда Антон замолчал. - Но как лицо,  облеченное  властью  и
ответственностью,   я   обязан   руководствоваться   более   прозаическими
чувствами. Имеете еще что-нибудь добавить?
     -  Познакомьте  меня  с  "доказательствами"  нашей  причастности,   -
попросил Антон.
     - Не думаю, что тебе это поможет. Но документы я представлю.  У  меня
сейчас время вечерней медитации, встретимся под первой  луной.  Кабинет  и
все необходимое в твоем распоряжении.


     ...Антон включил проектор.  В  глубине  трехмерного  экрана  возникло
изображение глухого, ограниченного высокими бетонными  заборами  переулка.
На переднем плане, заложив  руки  за  спину,  стоит  высокий  широкоплечий
парень в белых джинсах и белой  нейлоновой  ветровке.  Презрительно  кривя
губы, он говорит, глядя прямо в объектив:
     - Хорошо, пусть будет по-вашему. Что вы хотите?
     Голос из-за кадра отвечает:
     - Молодец. Дошло, кажется. Мы хотим немногого. Покажите, где  Седова,
и свободны. Еще и подзаработаете. Тысяч по пять на нос вас  устроит?  Если
снова дурака валять не начнете...
     Антон  знает  этого  пария.  Тот  самый  Новиков,  который  и  затеял
безнадежную операцию по спасению инопланетянки. Седова  -  это  ее  земной
псевдоним.  А  то,  что  он  видит  на  экране  -  запись,  которую   вели
потерпевшие.
     Позади Новикова, не  в  фокусе,  можно  различить  большой  кроссовый
мотоцикл и еще одну фигуру, напарника Новикова по фамилии Шульгин.
     - И что дальше? Что вы с  ней  сделаете?  -  продолжается  диалог  на
экране.
     - Ну, это вас совсем не касается. Понятно?
     - Не все. У нас свои принципы. Только не вздумай баловаться, не знаю,
что там у тебя за игрушка. Послушай теперь меня. Без нашей помощи вы ее не
найдете. Так что не перестарайся невзначай.
     - У нас есть и другие способы... - Голос за кадром звучит  угрожающе.
Антон  знает,  что  способы   заставить   разговориться   любого   у   них
действительно есть. И  только  неосведомленность  Новикова  позволяет  ему
сохранять независимость и даже некоторую наглость.
     - Возможно. Только и нас за мальчиков не держи. Ты  что  думаешь,  мы
сюда сдуру приехали? Не знаем, где тупик, где  дорога?  Место  тут  больно
хорошее, присмотрись... Если с оптикой,  метров  с  пятисот  в  вас  дырок
больше, чем в Кеннеди, наделать мощно. И скрыться вам  негде...  Если  так
вопрос станет.
     Объектив камеры заметался по сторонам  и  уперся  в  ряд  стандартных
шестнадцатиэтажек вдали. Ряды  их  окон  отсвечивали  закатным  солнцем  и
выглядели действительно многозначительно и тревожно.
     - Так что, коллеги, нам лучше поговорить вежливо.
     Прозвучало несколько коротких фраз на языке, который Антон  знал,  но
разобрал он только общий смысл, нечто вроде: "Если даже  туземец  блефует,
лучше не рисковать. Послушаем его условия, а там видно будет".
     - Ну и что же вы предлагаете? - Голос  за  кадром  вновь  перешел  на
русский.
     -  Я  предлагаю  поехать  в  надежное  место,  где  можно  беседовать
спокойно, обсудить все на равных, а потом уже  принимать  решения.  У  нас
есть свои интересы в этом мире, у вас тоже, вот и подумаем вместе...
     Теперь  ревизор  с  контролером  совещались  дольше.   Говорили   они
по-прежнему на  профессиональном  сленге.  Антон  понял,  что  после  слов
Новикова они действительно приняли его за форзейля. Это  было  смешно,  но
тем не менее... И решили не обострять отношений. Перевеса в  силах  у  них
пока не было.
     После нескольких уточняющих фраз Новиков с приятелем  вновь  оседлали
свой мотоцикл. Агенты в плоском синем "мерседесе" поехали следом.
     Антон пропустил получасовую  запись  монотонной  езды  по  московским
улицам,  потом  по  загородному  шоссе.   Белая   фигура   Новикова,   как
привязанная, маячила впереди,  а  разговоры  аггров  между  собой  если  и
велись, то записи были стерты. События начались неожиданно  и  развивались
стремительно.
     Глазами сидящих в автомобиле Антон  увидел,  как  мотоцикл  на  узкой
лесной дороге вдруг резко прибавил  скорость  и  стал  уходить  вперед,  в
перспективу смыкающегося у закатной полоски леса.
     Слева мелькнул высокий песчаный откос, узловатый  и  раскидистый  дуб
наверху, и внезапно мотоцикл исчез, а на  его  месте  распахнулся  на  всю
ширину дороги сияющий квадрат, в нем, как в экране стереокино - освещенный
полуденным солнцем в зените изумрудный луг, взросли высокой сочной травы и
широкая медленная река вдали.
     От резкого торможения автомобиль сел носом, изображение  дернулось  и
перекосилось, начало переворачиваться, все поле зрения  заслонила  ставшая
вертикально зеленая стена - и дальше темнота. Запись кончилась.
     Вот, значит, как оно было все. Пожалуй, что и  сам  Антон  недооценил
решительность и остроумие этих ребят. Такого поворота  он  просто  не  мог
себе представить. Какое вдохновение подсказало  Новикову  экспромт  насчет
"общих интересов в этом мире"? Если бы не эта фраза, его враги никогда  не
согласились бы на предложение о переговорах, а обезвредили бы  Новикова  с
его приятелем там же, на месте. Вывернулись  сами  и  одновременно  сильно
осложнили жизнь  всему  Департаменту  активной  дипломатии  и  лично  ему,
Антону.
     Но  при  здравом  размышлении  из  данной  ситуации   мощно   извлечь
определенную пользу. Только надо все как следует проработать...
     Перейдя  к  пульту  ситуационного  вычислителя,  шеф-атташе  ввел   в
операционный блок всю имевшуюся на текущий момент информацию - и  ту,  что
он собрал на Земле, и ту, что  имелась  в  анналах  Департамента.  Главную
трудность представлял выбор подходящего алгоритма. Все остальное  -  чисто
техническая работа -  вариационный  анализ  на  основе  знания  психологии
противника, всех имевшихся в ходе войны прецедентов, данных о  технических
возможностях сторон, стратегических  и  тактических  концепций  и  приемов
Неопределенной  переменной   оставались   психологические   характеристики
землян. Но на первом этапе их можно было  смело  вынести  за  скобки,  все
равно достоверность любых прогнозов здесь не превышала тридцати процентов.
Последний раз Антон убедился в этом на примере Воронцова.
     Отождествляя себя с обобщенным образом  вражеского  командования,  он
должен был определить  наиболее  возможное  развитие  событий  и  наметить
допустимые  контрмеры  с  учетом  граничных  условий.  Их  тоже  следовало
определить  и  смоделировать.  Затем  представить  первый  вариант   плана
действий на утверждение председателя, получить  его  санкции,  после  чего
внести в план коррективы и  приступить  к  реализации.  При  условии,  что
санкции будут получены. Если нет - придется подать в отставку,  а  на  его
место придет другой, лучше него способный руководить активной  дипломатией
на такой сложной планете.
     А вот этого Антон как раз и  не  хотел.  Ему  правилось  работать  на
Земле. По многим причинам. И он считал, что лучше него, тем более  сейчас,
с работой там не справится никто. Не видел он таких специалистов  в  своем
департаменте. Да  если  бы  таковой  и  нашелся  -  с  какой  стати  из-за
анекдотического происшествия уходить в отставку,  подвергаться  скучной  и
утомительной  процедуре  переквалификации   по   усмотрению   Департамента
интеллектуальных ресурсов, в один не такой уж прекрасный день узнать,  что
тебя сочли оптимально подходящим на роль инспектора-попечителя  Управления
тупиковых квазицивилизаций. А то и того хуже - адъюнктом на кафедру самого
Бандар-Бегавана... Веселенькие перспективы тебя ждут, товарищ  шеф-атташе,
если не придумаешь сейчас же чего-нибудь этакого...
     Последнюю  фразу  Антон  произнес   вслух,   после   чего   попросту,
по-человечески,  выругался,  кстати  вспомнив  плавание  с  Воронцовым   и
тамошний палубный лексикон.
     Подстегнутое воображение заработало  живее,  путаница  многоразрядных
альтернатив на дисплеях начала приобретать некую  осмысленность  в  первом
приближении, и дело если не пошло,  то,  по  крайней  мере,  сдвинулось  с
мертвой точки, обещая вольным и невольным участникам  этой  истории  много
новых и волнующих впечатлений...


     - Профессор, - сказал Антон Бандар-Бегавану,  входя  в  его  кабинет,
когда первая луна поднялась над зубчатой линией горного хребта. - Если  вы
готовы меня выслушать, я могу изложить  соображения  по  своей  дальнейшей
деятельности, как я ее представляю в свете последних событий...
     Бандар-Бегаван на этот раз принимал его в гораздо более неофициальном
виде,  а  именно  -  одетым  в  многослойное  кимоно   из   полупрозрачных
натуральных  тканей,  лежа  на  свежих  циновках.  Похоже,  что  медитации
повлияли  на  него  в  лучшую  сторону.  Теперь  он  выглядел  не  строгим
начальником,  недовольным  нерадивостью  подчиненного,  а  скорее  пожилым
сибаритом, настроившимся провести время в нескучной беседе.
     - Что ж, изложите. Пить будете по-прежнему чай?
     - С вашего позволения...
     Старательно подбирая слова, чтобы неудачным оборотом или  малоизящной
конструкцией фразы  вновь  не  вывести  профессора  из  равновесия,  Антон
приступил к докладу.
     - Вся суть моей программы заключается в  том,  что  на  первом  этапе
кампании делать не нужно вообще ничего. Ноту противника  вы  отклоните  на
том основании, что, как следует из их  же  видеозаписи,  использованная  в
операции землян аппаратура по своим характеристикам к принципам отстает от
применяемой нами как минимум на тысячу лет. И, разумеется, не  применяется
и не применялась Слова же землянина доказательством не являются,  так  как
не содержат никаких намеков и указаний на нашу к ним причастность. Что  же
касается сути проблемы... Я просмотрел варианты развития событий  во  всех
одиннадцати равновероятных реальностях, которые мы можем создать,  активно
вмешавшись  в  земную  действительность.  Ни  один  из  них   не   обещает
существенного, тем более - коренного изменения положения  в  нашу  пользу.
Иными словами - ситуация  стабильна  настолько,  насколько  это  позволяет
определить разрешающая способность наших  методик  и  наших  анализаторов.
Уверен, что неприятелю столь глубокий анализ пока недоступен.  По  крайней
мере, я  такими  данными  не  располагаю.  Можно  запросить  еще  и  Центр
неэтичных методик, но вряд ли они знают больше, чем  мы.  Отсюда  следует,
что уступая нам  в  глубине  анализа,  противник  наверняка  ошибется  при
просчете вариантов, и вот тут мы их поймаем... Смотрите.
     Антон легким волевым усилием включил комбинационное поле, сформировал
его  и  продемонстрировал  председателю  несколько  наиболее  убедительных
инвариантов.
     -  Да,  пожалуй,   это   выглядит   обнадеживающе...   -   согласился
Бандар-Бегаван.  -  Но  отчего  вы   все   время   задаете   условия,   не
предусматривающие  расширения  масштабов  операции?  Разве   у   вас   нет
достаточного  количества  сотрудников?  Я  считаю,  что  ваши  возможности
позволяют работать... с большим размахом, скажем так.
     - Разумеется, профессор, я мог бы  подключить  весьма  широкие  круги
специалистов моей группы, даже и на транснациональном уровне. Если  хотите
- генерализовать конфликт, добиться того, чтобы неприятель вообще  покинул
вверенный мне регион, но... Посмотрите сюда и вот сюда...  Сочетание  этих
факторов никак не обещает выигрыша. У них ведь тоже есть  способы  нанести
нам неприемлемый ущерб, и никто не может сейчас  с  уверенностью  сказать,
сколь  тяжелыми  могут  быть  последствия  в  далекой  перспективе.  А   в
предложением варианте  все  получается  чрезвычайно  удачно.  Я  намеренно
блокирую всякую возможность расширения не только участвующих,  но  даже  и
могущих быть осведомленными лиц. Вот здесь, здесь и здесь, - Антон указал,
где именно, - мы минируем информационными фугасами три развилки времени, и
даже если противник попытается их обойти или форсировать силовыми методами
(это невероятно, но даже если) - у них ничего не получится. Вы лучше  меня
знаете, как это делается... Немного цинично, разумеется, но...  На  войне,
как на войне.
     - Нет, подождите, - оживился и даже возбудился председатель. -  Я  не
уверен,  что  вы  предусмотрели  все  варианты.   Согласно   разведданным,
неприятель планирует полную оккупацию Таорэры, развертывание на ней мощной
станции преобразования времени и с  ее  помощью  -  в  пределах  формально
допустимых методов - макровоздействие чуть ли не по  классу  ноль.  И  что
тогда?
     "Дилетант!  -  с  сожалением,  но  и  с  чувством   профессионального
превосходства  подумал  Антон.  -  Оригинальное,   цепкое   мышление,   но
поверхностное. Все они таковы, кабинетные стратеги..."
     Однако  ответил  по-прежнему  почтительно,  стараясь   не   затронуть
самолюбия начальника:
     - Именно в этом и состоит ключ замысла. Пусть делают,  что  наметили.
Вот тут и сработает третья мина. И мой агент перехватит инициативу  в  тот
самый момент, когда игра уже будет  как  бы  сделана.  Проще  говоря,  всю
работу за нас проделает противник, а мы с вами только снимем банк.
     Бандар-Бегаван   еще   раз    всмотрелся    в    радужное    мерцание
взаимопроникающих информационных объемов, увидел наконец  то  решение,  на
которое указывал Антон, и одобрительно почмокал губами:
     - Пожалуй, шеф-атташе, пожалуй... Что ж, я рад. Я всегда говорил, что
мои ученики заслуживают тех усилий, что я на них затратил... Очень,  очень
нетривиально. Только не забывайте и об эпифеноменах... Они  иногда  бывают
весьма неприятны. Но я санкционирую... Воплощайте.
     Посмотрел  на  Антона  тем  взглядом,  которым  обычно   смотрел   на
студентов, сдавших экзамен на "отлично", но не внушавших,  тем  не  менее,
полного доверия. Чувствуется, что обманули, но уличить невозможно... А это
само  по  себе  заслуживает  высокой  оценки.  Однако  страдает   гордость
экзаменатора. Зато может быть доволен наставник. Такая  вот  эмоциональная
гамма.
     - Да, кстати, если хотите, можете воспользоваться... как это у вас на
Земле... двухнедельным отпуском.
     - Благодарю, профессор. Если  позволите,  я  лучше  вернусь  обратно.
Отпуск на родине слишком выбивает из колеи. А отдохнуть можно между  делом
и там. На "Солнечном берегу", в Болгарии, к примеру. Если не  были,  очень
рекомендую. Получите незабываемые впечатления.



                                    5

     Когда Левашов привел Воронцова в мастерскую  художника,  все  были  в
сборе. Солнце давно уже село, сумерки сгустились до  синевы,  разбавленной
серым, вот-вот должны были зажечься уличные фонари, и  только  вдали,  над
деревьями и крышами Бульварного кольца, никак не  могла  догореть  полоска
багрянца на сизых тучах.
     Во время несколько натянутой процедуры  знакомства  Дмитрий  подумал,
что вполне понимает состояние и настроение друзей Олега. После того, что с
ними произошло, и в предчувствии предстоящего они и не могли  выглядеть  и
держаться иначе.
     "Слава богу, что никто тут не подозревает, кто я  на  самом  деле,  -
подумал Воронцов. - Первое, что люди теряют во время социальных потрясений
и катаклизмов - это беспристрастность и чувство юмора..."
     Берестин Новиков и Шульгин внешне оказались почти такими же,  как  он
представлял их себе по словам Левашова, а Ирина - бывшая  инопланетянка  -
превзошла все ожидания. Таких красивых женщин он вообще не видел,  даже  в
иностранных рекламных проспектах и каталогах.
     И при всем этом она ему  скорее  не  понравилась.  Возможно  -  из-за
недоверчивого,  почти  враждебного  взгляда  глаз  немыслимого  фиалкового
цвета. Воронцов  постарался  сделать  вид,  что  не  понял  их  выражения,
улыбнулся ей как мощно простодушнее и поскорее к картинам,  которыми  были
завешаны стены огромной, довольно захламленной, но  тем  не  менее  уютной
мастерской.
     Воронцов довольно долго и внимательно рассматривал картины Берестина,
делая время от времени замечания, долженствующие  показать,  что  он  тоже
кое-что понимает в живописи,  но  в  конце  осмотра  как  можно  небрежней
сказал, что по большей части вся современная живопись - мура, и не