Крыму.  Когда  мы  с  тобой  вернулись  от
Врангеля. Помнишь разговор в баре?
     -  Так.  Догадалась  и  решила  попробовать,  получится  ли переход на
Валгаллу. Получилось? А я тебе зачем?
     - Ну, князь!  -  Сильвия  резко  вскочила,  закружилась  по  комнате,
заложив  руки  за  спину,  и Андрей не сразу заметил, что туфли она оставила
возле кресла и ходит по ковру в одних чулках  и  нога  у  нее  на  удивление
маленькая при ее росте - тридцать седьмой размер максимум.
     -  Ты  издеваешься  или  забыл наши... собеседования? Межгалактический
переход так подействовал? Я же говорила: ты мне нужен,  чтобы  в  устройстве
мира  разобраться.  Чтобы  из-под  контроля  Держателей  выйти.  У тебя ведь
получалось уже. А теперь здесь попробуем. Понимаешь, о чем я говорю?
     Андрей кивнул утвердительно. Неважно, насколько он на самом деле  понял
то, что Сильвия ему сейчас говорила. Главное, что ее слова сейчас давали ему
повод,  ни  о  чем  не говоря самому, выслушать очередную трактовку событий,
происходивших на протяжении последних... Как  сказать  лучше  -  двух,  или
шестидесяти, или вообще неизвестно скольких лет?
     Отчего  вообще  случилось  то,  что  случилось?  Жил  на  свете  вполне
довольный собой человек, имел двух близких друзей, на которых мог положиться
в любой мыслимой (в те времена, приходится теперь  добавить)  ситуации,  был
"выездным",  то  есть  имел право ездить за границу по служебному паспорту и
наслаждаться прелестями загнивающего капитализма, веря  при  этом,  что  все
равно  советское общество является самым передовым и прогрессивным, невзирая
на некоторые видимые (под влиянием того же Запада) недостатки.  Влюбился  по
неосторожности  в  странную  девушку,  с  которой вдруг пришлось на три года
расстаться, и не совсем  по  своей  воле,  а  в  силу  опять  же  странно  и
непредсказуемо  сложившихся  обстоятельств.  Снова  встретил  Ирину, которая
нако^ нец-то сказала ему, что никакая она не земная девушка, а  инопланетная
разведчица.  Выслушал  он  ее  исповедь  с  интересом,  но  без  внутреннего
потрясения, будто бы давно был готов к подобному  повороту  сюжета.  Так  же
спокойно  отнесся  и к дальнейшему. Когда за Ириной явились агенты их службы
безопасности,  намеренные  арестовать  ее  за  измену  и  депортировать  "на
родину",  они  с  Шульгиным, Берестиным и Левашовым сумели дать недостаточно
подготовленным и излишне  самоуверенным  "спецназовцам"  пришельцев  должный
отпор,   тем   самым   включившись   в  межгалактические  игры  цивилизаций,
превосходящих земную куда больше, чем наша современная - древнеегипетскую.
     Первый бой они в тот раз  выиграли.  Добрались  даже  до  затерянной  в
каком-то из спиральных рукавов Галактики землеподобной планеты Валгалла.
     Прожили  там счастливо почти целый год. Ввязались ни с того ни с сего в
войну между Ириниными соотечественниками агграми и валгальскими аборигенами,
почти что выиграли и ее тоже, но в итоге оказались в  плену.  Как  уже  было
сказано - в этом же "земном" гостиничном номере.
     Здешняя  аггрианская  резидентша, звали ее, кажется, Дайяна, предложила
Новикову и  Берестину  в  качестве  альтернативы  к  довольно  изощренным  и
мучительным интеллектуальным пыткам сходить в некий период земной истории и,
перевоплотившись ни больше ни меньше как в личности Сталина и его ближайшего
соратника  командарма Маркова, переиграть вторую мировую войну в желательном
для аггров направлении.
     Они это сделали, только вот направление история приобрела не совсем то,
на какое рассчитывали пришельцы.
     Она, история, оказалась штукой настолько упругой, что даже  и  "товарищ
Сталин",  вооруженный  знанием всего происшедшего в двадцатом веке, не сумел
справиться с ее логикой и инерцией...
     Постепенно в ходе  этих  невероятных  для  нормального  здравомыслящего
человека приключений, которые, впрочем, будучи организуемы последовательно и
в  тщательно вычисленной пропорции, воспринимались почти естественно, Андрей
и оказался в обществе своих друзей в одна тысяча девятьсот  двадцатом  году,
каковой и был определен им как постоянное место и время жительства.
     Попутно Новиков узнал, что вся эта межгалактическая заварушка произошла
как раз  оттого,  что  он  оказался  тем  человеком,  который в силу особого
устройства своей психики потенциально был способен на равных  участвовать  в
играх  неких  высших  существ,  со  времен  Большого взрыва контролирующих и
направляющих развитие Вселенной. Поверить в это он не  смог,  но  постепенно
убедился, что какими-то специальными способностями все же обладает.
     И вот теперь он вновь оказался на Валгалле (Таорэре по-аггриански), где
Сильвия захотела объяснить ему свое представление об истинной картине мира.
     Он закурил еще одну сигарету и какой-то частью своей психики, которая в
любых  условиях  умела  сохранять  отстраненный, здравый и трезвый взгляд на
вещи, ощутил, или подумал, или задал вопрос своей же, но более  традиционной
части  личности: "А зачем, в конце-то концов, нужно тебе было все это самое?
С самого начала? Если так вот разобраться. Ты имел  все,  что  мог  пожелать
нормальный  человек  эпохи  развитого  социализма. Даже 1 до того, как Ирина
сказала тебе в предутренней голубоватой дымке своей спальни, что любит  тебя
и  что  работает  агентом  инопланетной цивилизации. И предложила за честное
сотрудничество удовлетворение всех твоих желаний и амбиций, а  также  жизнь,
если  не вечную, то неограниченно долгую и в той возрастной фазе, которую ты
сам себе выберешь.
     Чем плохо  -  прожить  триста  или  пятьсот  лет,  оставаясь  здоровым
тридцатипятилетним   мужиком?   Однако   ночему-то   ты  отказался,,  Андрей
Дмитриевич, и предпочел ввязаться в  сулящую  неизбежную  и  быструю  смерть
войну  (нет, сначала просто борьбу) с превосходдщими тебя на порядок по всем
параметрам инопланетянами. И, что самое  смешное,  выиграл  ее.  Просто  для
того,  чтобы  навсегда лишиться покоя и продолжать балансировать на грани...
Ради чего? Зачем?"
     Новиков отвел глаза  от  ног  Сильвии,  которые  тоже  являлись  сейчас
психологическим оружием, и спросил:
     - А кстати, леди Си, ты же ведь обещала угостить меня ужином, а вместо
этого... всякие телеологические проблемы. Как насчет того, чтобы перекусить?
Сильвия вроде бы даже смутилась.
     - Боюсь, с этим будет трудно. На Таорэре, если ты помнишь, время течет
в обратную сторону. Твои друзья работали здесь в специальных "хронолангах" ~
аппаратах,  изолирующих  их  от  здешней "хроносферы". Нормальный человек не
проживет в ней и секунды, все его жизненные процессы пойдут вразнос. И кроме
этой комнаты - своеобразного шлюза, ничего земного на нашей базе  нет.  Еды
тоже.  Кроме  вот  этого...  -  Она  указала  рукой на бар. А в нем, Андрей
проверил, только сигареты, масса напитков  и  несколько  пакетиков  соленого
арахиса и картофельных чипсов.
     - А ты сама? - удивился Новиков. - Ты-то как здесь существуешь?
     ~  Точно  так  же,  как  и ты. В пределах вневременной капсулы. Поэтому
потерпи. Если мы решим все наши проблемы  в  ближайшие  час-два,  то  сможем
вернуться на мою виллу, где ужин не успеет остыть...
     "Нет,  зачем  мне  все это? - вновь вернулся к своим мыслям Андрей. -
Даже и в Москве двадцатого года мне было бы лучше и спокойнее. Чего я  решил
ловить? Или прав Лермонтов: "А он, мятежный, просит бури..."?
     Новиков,  до того как стать с помощью Ирины журналистом-международником
(термин,  говорящий  не  о  квалификации,  а  о  степени  доверия   к   тебе
коммунистического  режима),  был  очень  неплохим  психологом,  чутьчуть  не
успевшим защитить диссертацию по теме настолько оригинальной, что едва ли не
десяток   профессоров   ополчился   на   двадцатишестилетнего    возмутителя
спокойствия   в   том   замкнутом   мирке,   где   на   протяжении  тридцати
послесталинских лет поддерживалось такое же спокойствие и единодушие, как  в
биологии после знаменитой сессии ВАСХНИЛ.
     Правда,  для  корифеев,  мечтавших  стереть  дерзкого  в  столь  мелкий
порошок, что и должность лаборанта в провинциальном вузе показалась  бы  ему
подарком  судьбы,  оказалось  неожиданным решение инстанций. Каких именно -
задумываться  не  полагалось,  но  видеть   ненавистное   лицо,   насмешливо
комментирующее  ход  революционного  процесса  в  одной из стран Центральной
Америки с экрана телевизора и, безусловно, довольное своей  нынешней  ролью,
для  старших  товарищей  было  куда  более  непереносимо,  чем  если  бы его
назначили ученым секретарем того самого специального НИИ, где  он  попытался
нарушить столь приятный и привычный статус-кво.
     А потом? Уже вернувшись с Перешейка, вновь подружившись с Ириной, зачем
он ввязался  в  никчемную  битву с агграми? Что он хотел доказать себе и им?
Защищал свою женщину от посягнувших на нее врагов? Или, как Портос,  дрался,
просто потому, что дрался?
     Пробыв  полгода  товарищем  Сталиным, вкусив высшую власть в ее крайнем
выражении, чего он достиг? Ведь никто в обозримой истории  такой  власти  не
имел. Ассирийские деспоты правили жалкими народцами и степень их самовластия
ограничивалась  возможностью  содрать  живьем  кожу  с  какой-нибудь  тысячи
пленников  или  затащить  в  свой  гарем  три  сотни  наложниц,   эффективно
использовать  которых  по  назначению мешали только ресурсы физиологии. Даже
друг-соперник Гитлер был более стеснен в своих желаниях, чем Андрей. И  что?
Главное  ощущение,  которое  Новиков  вынес  из  своей сталинской жизни, это
разочарование и усталость.
     Наверное,  сказал  он  себе,  продолжая   вести   с   Сильвией   внешне
значительную,   а   на  самом  деле  пустую  беседу,  я  перебрал  эмоций  и
впечатлений. Повеем медицинским законам у меня  давно  должна  была  поехать
крыша.
     Как у всех участников достаточно длительных и жестоких войн. Мне ведь и
вправду  в  какой-то  момент  стала  почти безразлична собственная судьба. И
инстинкт  самосохранения  притупился  настолько,  что  безумное  предложение
Сильвии  не  встретило  возражений.  А  еще  это похоже на состояние игрока,
настолько заигравшегося и столько проигравшего, что  больше  нечего  терять.
Остановиться   нельзя,  поскольку  расплатиться  нечем,  а  продолжая  игру,
сохраняешь призрачный шанс на выигрыш.
     Да и в отличие от пушкинского  Германна  у  него  пока  сеть  в  запасе
пресловутые и еще неубитые три карты.
     И  вот  он  сидит  напротив  аггрианки  и с интересом ждет, что она ему
наконец объяснит без дураков, зачем он  ей  здесь  потребовался.  А  уж  там
посмотрим...
     -  Ты  со  своими  друзьями  думал,  что спасаешь свой мир от жестоких
агрессоров, - ответила Сильвия на не высказанный  сейчас,  но  неоднократно
поднимавшийся  раньше как бы между прочим вопрос. - Вы стали жертвами очень
распространенной ошибки.  Глядя  извне  на  совершенно  непонятные  для  вас
взаимоотношения  бесконечно чуждых по происхождению и психологии существ, вы
решили вмешаться в них на основе  вашей  примитивной  логики.  Настолько  же
бессмысленный  поступок,  как попытка случайного прохожего навести порядок и
группе спорящих на повышенных тонах итальянцев или грузин. Не зная языка, не
догадываясь о национальных традициях и темпераменте...
     - Передергиваешь, леди  Си,  -  удивительно  спокойно,  даже  как  бы
подавляя  зевоту,  ответил  ей  Новиков.  - Я уж думал, что хоть здесь мы с
тобой поговорим откровенно, а ты опять... Ты прожила на Земле раза в  четыре
больше моего, - как бы между прочим подчеркнул он возраст собеседницы, - а
сейчас  пытаешься  из  себя  дурочку  изображать. Нам ведь и вправду были бы
совершенно безразличны ваши с форзейлями игры, если бы они не затронули  нас
лично.  Нашу  безопасность и нашу гордость, если угодно. Я, например, всегда
отвечаю ударом на удар, а лишь потом начинаю выяснять.  Что  на  самом  деле
имел  в  виду  тот,  кто  на  меня  замахнулся. Ты заявляешь, что вы гораздо
лучше...
     - Я сказала: ничем не хуже... - перебила его Сильвия.
     - Неважно. Пусть, на твой взгляд,  просто  нехуже,  чем  Антон  и  его
форзейли.  Однако  напали на нас первыми - вы, хотели похитить Ирину - вы,
устроили побоище на Валгалле - тоже вы. А Антон нам только помогал...
     - Преследуя прежде всего свои собственные цели...
     - Не буду спорить. Он - свои, мы - свои. Однако у нас говорят:  враг
моего  врага - мой друг. Хотя бы и до определенных пределов. Мы этот предел
пока не перешли. И еще ваши методы с начала и  до  конца  были,  безусловно,
хамскими...  -  Он  с  удовольствием  увидел недовольную гримасу аггрианки,
которая явно не привыкла  в  своей  роли  английской  аристократки  к  столь
прямодушным высказываниям.
     -  Именно  хамскими.  В  любой  ситуации  вы избирали наиболее грубые,
силовые методы решения проблем и, лишь  получая  достойный  отпор,  начинали
склоняться  к более цивилизованным формам общения. Не будем ходить далеко -
последний раз в Лондоне и на вашей горной вилле. Вы сразу начали с  угроз  и
пыток,  а  вот  когда Сашка Шульгин перебил ваших охранников, а тебя с твоим
напарником положил на  пол  под  дулом  автомата,  только  тогда  вы  слегка
одумались.  Ты  только не обижайся, - счел он нужным косвенно извиниться за
резкость своих слов, ~ я просто расставляю все по своим местам. Потом-то  мы
с  тобой  вроде  помирились и даже стали друзьями, но раз уж ты сама подняла
эту тему, так давай до конца разберемся. По отношению к нам вы проявили себя
как агрессоры. Ваша экзистенциальная правота нас при этом не интересовала. Я
вообще не считаю нужным вникать, что мой оппонент думает, я исхожу из  того,
что он делает...
     На  Сильвию, похоже, произвела впечатление резкая отповедь Новикова. За
время общения в замке, на пароходе и во  врангелевском  Крыму  она  привыкла
считать его наиболее мягким и деликатным человеком из всей компании.
     -  Ну ты что, Андрей, хочешь, чтобы я сейчас перед тобой извинилась за
все, что случилось? Так я и так косвенно это сделала, и даже не единожды.
     ~- Не спорю, было нечто подобное, -~ пожал плечами Новиков. -  Однако
из  твоих  нынешних  слов  вытекает, что все равно тебе хочется как-то итоги
нашего "плодотворного" общения ревизовать. Давай  лучше  оставим  эту  тему.
Будем  исходить из исторических реальностей. Я тоже не против некоторые свои
взгляды  пересмотреть.  Очень  часто  союзники  в  одной  войне  становились
противниками в следующей и наоборот. Так что давай ближе к делу...
     Ему  самому  разговоры  подобные  этому  надоели  до  смерти. Последние
полтора года они разговаривали больше,  чем  за  всю  предыдущую  жизнь.  Те
практические  действия, которые им приходилось предпринимать, при всей своей
фантастичности  и  грандиозности  по  степени  воздействия  на  ход  мировой
истории,  на  самом  деле  занимали  очень  малую  часть повседневности. Как
собственно  боевые  действия  на  войне  длятся  несравненно   меньше,   чем
перегруппировки,   марши   вдоль   и   поперек  фронта,  сидение  в  окопах,
оборудование огневых позиций... Вот и они не меньше  восьмидесяти  процентов
своего  времени  тратили  на  дискуссии,  застолья, путешествия по времени и
пространству, простые повседневные дела вроде постройки  дома  на  Валгалле,
заготовки дров и географических исследований далекой землеподобной планеты.
     А   борьба   с  агграми  или  участие  в  гражданской  войне  при  всей
увлекательности оставались лишь яркими  эпизодами  в  достаточно  монотонной
жизни. Хотя и гораздо более интересной, чем предыдущее земное существование.
     -  Ну  пусть  будет  по-твоему.  Я  не хотела тебя задеть или обидеть.
Просто надеялась убедить, что сложившаяся у тебя картина нашей реальности...
не совсем адекватна. Давай попробуем вести  диалог  по  заветам  Сократа.  Я
изложу  свою позицию, ты уточнишь, верно ли ее понял, после чего ответишь по
сути. Согласен?
     Сильвия, будто волнуясь, снова вскочила с кресла, сама  взяла  сигарету
из  брошенной  Андреем  на стол пачки, прикурила, подошла к окну, за которым
неподвижно стояла сероватая мгла, словно густой лондонский смог.
     "Переигрывает, - подумал Новиков, наблюдая за ее  действиями,  -  или
вправду  нервничает? Может быть, просто время поджимает, необходимо добиться
какогото результата к определенному часу? А что это может быть за  результат
и  о  каком  дефиците  времени  можно говорить там, где время по определению
нулевое? Прошлый раз я  прожил  в  шкуре  Сталина  целых  полгода,  а  потом
оказалось, что фактически прошло меньше суток. Ну, в любом случае спешить не
будем.  Вот  только есть хочется. Целый день мы с ней по холмам стипль-чезом
занимались, в ожидании ужина по бокалу аперитивчика выпили,  а  потом  сразу
сюда.  Надо  было  хоть ломоть ветчины со стола утащить... - Он тоже встал,
подошел к бару. Открыл  нижнюю  дверцу  из  какого-то  розоватого  дерева  с
причудливым  рисунком  волокон.  За  ней на полках рядами выстроились сто- и
двухсотграммовые  бутылочки  со  всевозможными  напитками   разной   степени
крепости   -   от   шестидесятиградусных  ликеров,  кубинских,  ямайских  и
пуэрториканских ромов,  ирландских,  шотландских  и  американских  виски  до
совсем  сухих  калифорнийских  и  французских вин. Десяток сортов пива, само
собой, всякие колы и соки. Явно скопировано  один  к  одному  с  конкретного
западного  отеля,  даже  книжечка вот лежит с бланками счетов, и написано на
обложке поанглийски: "Пожалуйста,  укажите  количество  и  сорта  выпивки  и
предъявите  портье  при  отъезде". Очень цивилизованно. Наши ребята, впервые
попадая за границу, ужасно удивлялись такому буржуйскому простодушию. А  вот
закуски  и  здесь  никакой.  Да  и вправду, с цивилизованной точки зрения -
хлопнув с устатку грамм двадцать пять уж-жасно крепкого, еще и закусывать...
Нерационально".
     Новиков за  неимением  лучшего  разорвал  пакетик  арахиса,  оперевшись
локтем  о  полку  бара,  остановил  взгляд  на подсвеченном пасмурным светом
контуре фигуры аггрианки.
     Привлекательная женщина, невзирая на  все  отрицательные  черты  своего
характера.  При  росте  не  меньше  ста семидесяти двух параметры у нее были
что-то типа 92-58-90. И ноги составляли  две  трети  от  общей  длины  тела.
Нормальная  такая  девушка,  ста  сорока лет от роду. Какая-то слабость у их
специалистов по отбору и заброске агентов -  типажи  подбирают  такие,  что
глаз  не  оторвать. Ирина-то еще ладно, в России красивых девок навалом, она
из них если и выделялась, то не так уж,  требовалось  специальное  внимание,
чтобы  оценить  ее выдающуюся нестандартность, а для англичанки можно было и
попроще прототип изыскать. На фоне  их  обычных  вызывающих  уныние  мисс  и
миссис  леди  Спенсер  бросается в глаза, как девица в купальнике топлесс на
католической мессе.
     "Но достаточно заниматься ерундой, всякими рефлексиями и  размышлениями
по поводу дамских прелестей", - одернул Новиков себя.
     -  Короче,  заманив  меня  сюда,  какой  конкретной  работы ты от меня
хочешь? - спросил  Андрей,  тоном  и  выражением  лица  давая  понять,  что
старательно  выставляемые  напоказ  детали  ее фигуры нужного впечатления на
пего так и не произвели. - Все, что ты хотела обсудить в процессе  светской
беседы,  мы  обсудили. Давай к делу. Зачем мы здесь? Нельзя было нам с тобою
откровенно поговорить на Земле? Какие принципиальные проблемы следует решать
именно на Валгалле и почему?
     Сильвия словно бы растерялась. Андрею даже показалось, что он  поставил
ее  в тупик. Она, наморщив лоб, старалась подобрать слова, способные убедить
Новикова в необходимости их пребывания на этой "карантинной станции".
     Это еще раз навело Новикова на мысль, что аггрианка не самостоятельна в
своих действиях. И выполняла  там,  на  Земле,  чей-то  приказ,  прямой  или
косвенный. Андрей усилил нажим:
     -  Отвечай  быстр