я. Очень уж неслучайно Татьяна подошла к
Тарханову накануне  пятигорской операции. Узнала, почти  в темноте, в сильно
изменившемся человеке своего давнего приятеля. Тут же сумела его  очаровать.
Здесь  просматривается интересная  параллель с его встречей с Еленой.  Не то
чтобы параллель, а почти прямо аналогичная схема.
     Затем Татьяна  оказывается в гостинице в момент  захвата ее  боевиками.
Сама удачно избегает попадания в  заложницы, но, образно выражаясь, "берет в
заложники" Сергея.
     Довольно  неожиданно, после  десяти лет разлуки, на  второй день нового
знакомства  убеждает его взять с  собой  в Москву. Зачем, для чего?  Неужели
действительно  она  показалась  суровому  полковнику   столь  неотразимой  и
необходимой? Или использовала "приворотное зелье"?
     За  время пребывания в Москве вела  себя очень скромно и неприметно, но
опять сумела  оказаться  в нужное  время  в нужном месте.  И, кажется, когда
позвонил Чекменев, она сказала, что если начальство требует, то возражать не
надо. Сказала опять как бы в пику ему, Ляхову. Хотела,  чтобы они непременно
оказались там и тогда?
     Попав во "временную щель", повела себя с большим самообладанием. Словно
не впервой ей такое.
     И - последний штрих. Поняв, что умирающий чеченец скажет  сейчас что-то
такое, чего  Ляхову  слышать не нужно, мгновенно  сориентировалась  и подала
шприц  с  тем  именно   препаратом,   от  которого  пациент  умер  быстро  и
гарантированно.
     Очень  удачно  все  факты и подозрения выстроились.  На  зависть  Агате
Кристи и Конан Дойлю.
     Естественно, всю эту конструкцию можно в две секунды развалить столь же
четкими  контрдоводами.  Только  -  зачем?  Пусть  существует  как  образчик
продукта чистого разума. А  если вдруг что - пригодится. По крайней мере, не
придется реагировать на вновь возникшую ситуацию с нуля.
     Жаль, что Майя  сейчас в другой машине.  Можно бы  с ней было  обсудить
текущее положение. Или лучше,  что она сейчас как раз там. Поговорят девушки
по-своему,  обменяются  мыслями. Он же получит уже  итог,  экстракт,  в  том
объеме, что Майя захочет ему передать.

     Очередную военную  базу они  нашли всего через  двадцать километров.  У
подножия  горы  Саннин, с  отметкой  уже  2628 метров. Воздух  стал довольно
разреженным,   дышалось   тяжело.  Зато,  выйдя   из   машин,  они   увидели
великолепную, обустроенную позицию.
     Бетонные капониры,  врезанные  в  склоны  горы  жилые помещения, склады
боеприпасов.
     Шесть  тяжелых  гаубиц-пушек 152-миллиметрового  калибра,  российского,
кстати, производства,  установленных  на  тумбах  кругового обстрела,  могли
держать  под  прицелом  территорию от пригородов  Бейрута  почти до середины
Триполитанского шоссе и подступов к Баальбеку.
     Еще  несколько  аналогичных фортов,  расположенных  в пределах  огневой
досягаемости друг  друга, позволяли, в случае  вторжения с севера и  северо-
востока,   неограниченно   долго  блокировать   вражеские   коммуникации   и
обеспечивать  маневр  собственных  войск  по  всей  протяженности  сирийской
границы.
     И, само собой, контролировать значительный участок прибрежной полосы.
     -  Хорошее место.  И позиция  грамотная.  Но нам  ни  к чему.  Если  бы
оставаться  тут  жить  - тогда да, - сказал,  походив по  редутам  и  веркам
крепости, Тарханов. - А вот это - подойдет.
     Он  имел  в виду  рядком выстроившиеся  неподалеку  от огневых  позиций
бронированные   тягачи-транспортеры  "Тайга".   Весьма   удачная   продукция
Челябинского      завода.     Широкие     гусеницы,     плоский      силуэт,
пятнадцатимиллиметровая  броня, лобовой  пулемет калибра  7.62  и еще  один,
14.5-мм - в башне. Дизель 700 л. с., разгоняющий транспортер до 90 км в час,
боевое отделение, в котором можно перевозить  две  тонны  снарядов  или  два
отделения пехоты с вооружением.
     Мечта, а  не машина,  тем  более что  Ляхов  умел ею управлять, хотя  и
получил на командирской  подготовке по вождению всего лишь тройку. Так там и
задачи ставились такие...
     А по ровной дороге он проведет "Тайгу" как по шнурочку.
     -  Отлично.  Перегружаем  имущество в  две машины, потом  обедаем,  час
отдыха, и - вперед, за орденами, - приказал заметно повеселевший Тарханов.
     -  Не  согласен,  -  вдруг  возразил  Вадим,  буквально  только  что  с
удовольствием осматривавший машины.
     -  Почему?  -  Тарханов  удивился   совершенно  искренне.  Не  ждал  он
возражений именно от него.
     -  Элементарно.  Ради  неизвестной,  возможно,  вообще  не существующей
опасности  колотиться в этих  коробках? Сколько? Сутки,  двое, неделю?  Да у
меня  после трех  часов упражнений потом голова два дня гудела. И  от движка
прилично воняет, если даже с открытыми люками ехать. Нет, увольте, не война.
Если  б  километров  двести-триста,  еще куда ни шло. Я  ездил,  знаю. Через
каждые  пятьдесят  придется  останавливаться,   пальцы  вбивать,   один  раз
прозеваешь, гусеницу рассыплешь, черта с два потом натянешь.
     А перегружаться? Опять втроем  десять  тонн  ящиков и бочек  вверх-вниз
таскать?  Причем все наше  барахло в  боевом  отделении  не поместится, да и
вообще...
     Лучше  на  машинах,  на скорости  угрожаемую  зону  проскочим,  и  все.
Подумаешь,  десяток  одичавших бандитов. Они  небось  давно вниз спустились,
города грабить...
     - Это что, бунт на корабле? - вроде бы в шутку спросил Тарханов.
     -  Мнение  в рамках общих прав и обязанностей, - тоже якобы шутливо,  с
улыбкой ответил Вадим, который уступать не собирался.
     Тарханов помолчал,  гоняя носком ботинка камешек по площадке. Наверное,
тоже вспоминал, каково экипажу на марше под броней.
     - А,  черт с ним! И не по-твоему, и не по-моему. Промежуточный вариант.
Я  на  бронике  впереди,  вы  следом. Рванем до  Триполи,  а там,  в натуре,
нормальный асфальт... Транспортер бросим - и на колесах.
     Короче, всем привести себя в  порядок,  подготовиться  к маршу. До моря
остановок не будет. Кто со мной, на пулемет?
     - Давай  я, - тут же вызвалась Татьяна. - Покажешь, где  нажимать,  что
крутить, целиться я умею...
     "Эх, непроста девка, - снова  подумал Ляхов. - За тяжелый пулемет сесть
готова. А хоть слыхала, каково на нем работать? Впрочем, стрелять как раз не
слишком трудно, просто шумно  очень, и вряд ли коробку с  лентой  поднимешь,
если  перезаряжать.  Да мое  ли дело? Зато  вместе будут,  пусть просто  для
разговоров с глазу на глаз..."
     Зато и ему тоже лучше.  Розенцвейг в другом грузовике, они с Майей тоже
сядут вдвоем, и можно будет беседовать, не напрягая голос.
     После  короткого  инструктажа  и  пробной короткой очереди  по соседней
скале завели моторы и поехали.
     "Тайга" в авангарде, "Опель"  Розенцвейга в центре колонны, они с Майей
замыкающие.  Стекло  опущено,  у  девушки  на коленях  автомат, рядом плавно
покачивается на крючке ремень с шестью подсумками.  В случае чего она сможет
открыть из своего окна хотя бы отвлекающий огонь. Не жалея патронов.

     ... Тарханов  вел транспортер  виртуозно, и медленнее пятидесяти они не
ехали даже по не слишком  благоустроенной горной дороге. Зато под колеса его
мателотам* можно было почти не  смотреть, все возможные препятствия, опасные
для  покрышек  крупные и  острые  камни сметались и  прикатывались  широкими
гусеницами пятнадцатитонной броневой машины.
     * Мателот - следующий в строю корабль.
     Даже гипотетических мин Вадиму не следовало опасаться.
     Сидишь в удобной кабине за рулем, как в преферансе на последней руке.
     Едешь  себе  и  едешь,  незнакомые  пейзажи разматываются перед широким
стеклом, не  слишком пока жизнерадостные, зато экзотические. Симпатичная,  к
тому же остроумная девушка рядом. Пива хватает. Чего ж не ехать?
     Все  свои  сомнения  по  поводу  Татьяны  Ляхов высказал  на  первых же
километрах марша.
     Майя его не поддержала.
     - Брось ты  эту  ерунду.  Так  у  тебя выйдет, что  она сама  пособница
бандитов.  Подумаешь, не  ту ампулу подала! Ей что,  большая разница - ноль-
один  процента или  один-ноль?  Гораздо страннее выглядело бы,  чтобы  она в
какие-то  секунды  сообразила,  что  умирающий  бандит сейчас скажет  не то,
догадалась,  как  его  заставить замолчать,  и  подсунула  тебе  единственно
подходящий яд в сумке. Слишком уж лихо.
     - Адреналин - не яд, - машинально поправил ее Вадим.
     - Тем более. Это еще быстрее сообразить нужно было...
     - А остальной набор "случайностей"?
     - Слушай, не смеши  меня больше, а?  Какой Хенкин* выискался. Абсолютно
любую  жизненную   ситуацию  при  должном  настрое  можно  выдать  за  набор
злонамеренных,  тщательно   продуманных   мероприятий.  На,  держи:  вас   с
Тархановым  в горах  завербовали боевики, оставили в живых там,  где  выжить
невозможно,  перебросили в Москву, тебя  внедрили  в Академию, Борис  привел
тебя на вечеринку, где ты расчетливо привлек мое внимание, чтобы втереться в
доверие  к прокурору. Твои  же люди организовали нашу  прогулку на  "Утехе",
Герасимов  тоже ваш сообщник,  сначала ты его подставил, чтобы  окончательно
убедить нас в своей лояльности и верности,  потом заманил меня сюда... - Она
задумалась лишь на  мгновение. -  Вот!  Чтобы за время путешествия поставить
меня в  безвыходное положение. Понял, о  чем я? Тогда  уже и отец  никуда не
денется. Годится?
     * Xенкин  Михаил  - модный в конце XX  века юморист и актер Московского
Театра оперетты.
     -  Годится,  -  не  мог  не  признать  ее  правоты  Ляхов.  Особенно же
понравился ход ее мысли. Вот уж действительно, кто о чем, а вшивый о бане. -
Вообще  все верно.  Человек  живет  спокойно и  нормально  до тех  пор, пока
воспринимает  жизнь как данность.  "Ведь в мире бытия нет  блага выше жизни.
Как проведешь ее, так и пройдет она".
     Если  же выискивать  в  ней  высший  смысл или,  упаси  Бог,  всяческие
подвохи,  она  плавно перейдет  в патологию. "Здравствуй, паранойя,  я  твой
тонкий колосок".
     - Она,  конечно,  девушка озабоченная, - продолжала  тем временем Майя,
снова о Татьяне. - Мы все такие. Я меньше, она  больше. Так у нее и  жизнь -
бр-р!
     Провинция, скучные  родители без положения  и перспектив, да  и у самой
какие были перспективы? То, что  она Сергея встретила, - выигрыш миллиона по
трамвайному билету...
     - Такой уж выигрыш? - деликатно усомнился Ляхов.
     - А ты - не выигрыш! - тут же парировала девушка. - Все вы...
     Другое дело, что без вас  тоже  никуда. Вообще-то  я предпочла бы нечто
более приличное, спокойное и предсказуемое...
     - Вроде графа Салтыкова? - съязвил Вадим.
     - Хотя  бы. Очень  славный молодой человек. Кстати,  куда  деликатнее и
воспитаннее другого  моего  знакомого.  Если б он не  был такой  безнадежный
дурак, я бы о нем непременно подумала...
     О перспективах путешествия, тем более о том, что они будут делать, если
вернуться не получится, не говорили. Да и зачем?
     Правда,  Майя  мечтательным тоном  произнесла, что  идеальным вариантом
было бы найти в ближайшем  порту подходящий пароход  или яхту  и отправиться
домой морем. И безопасно, и приятно.
     - Насчет приятности согласен, - кивнул Ляхов, который кое-какое понятие
о  морских  прогулках  имел.  -  Только самая  примитивная  мореходная  яхта
предполагает человек пять-шесть хорошо подготовленной команды. И  куда идти?
До Питера или до Новороссийска? А там все равно снова - сухим путем. Пароход
же или теплоход требует еще  больше людей и специфических знаний. Которых я,
при  всем  стремлении  к  получению  бесполезной информации,  приобрести  не
удосужился.   Даже   на   шкипера  маломерных  судов   два   года  учат,   и
преимущественно практически.
     - Жаль. Ты только и умеешь, что девушек разочаровывать. А я вот читала,
что даже в шестьдесят лет люди в одиночку вокруг света плавали...
     - Ага. Чичестер,  Уиллис,  русский Конюхов,  кажется. Так то ж таланты!
Миллион рублей свободных денег и несколько лет на  подготовку. У нас ни того
ни другого нет...
     - Скучный ты мужик, Ляхов. Я еще сто раз подумаю, перед тем как за тебя
замуж пойти.
     Вот как оно повернулось, оказывается!
     В приятной светской  беседе они  провели целый час,  пока Тарханов, как
Вадим и  предсказывал, не остановил транспортер, чтобы  подбить  скрепляющие
траки  длинные железные  пальцы. Такое  у  гусеничной техники  свойство, что
полуметровые болты  выползают наружу с доводящей до  злобы  регулярностью. И
никто отчего-то не придумал для них надежной фиксации по месту.

     Привели  в  порядок ходовую часть, покурили,  как  водится,  прикинули,
заночевать  ли  в  одном  из  отелей Триполи или в начале  асфальта  бросить
транспортер  и гнать  на колесах прямо  в Латакию. Там  русская  маневренная
военно-морская  база,  до  ночи  можно успеть. А  уже там и для  отдыха, для
размышлений и  пополнения  запасов  использовать  отечественный крейсер  или
эсминец.
     Чем плохо?  Стоят они  на бочке в полукилометре от берега. Поднимись на
палубу,  убери  трап и спи  спокойно под защитой брони  и мощной артиллерии.
Кроме того, сухопутные офицеры всегда  завидовали морякам,  придумавшим себе
такую великолепную штуку, как кают-компания.
     Это же, кто понимает, сказка!
     Представьте себе - на погонах у вас одинаково звездочек, и воюете вы за
одно и то же  Отечество. И война одна на  всех.  Только  один  -  месяцами в
пропотевшей  гимнастерке,  прелые  портянки  удастся  постирать в  ручейке и
высушить  на солнышке  -  уже  счастье и  блаженство. Другой  - после  вахты
принимает душ, переодевается в белый китель, ужинает за столом с подогретыми
тарелками,  потом музицирует на  рояле  фирмы  "Юлиус  Блютнер",  играет,  к
примеру, по просьбе товарищей "Заклинание огня" Вагнера.
     Менее утонченные натуры режутся в бильярд или триктрак*.
     * Триктрак - флотская  игра, аналог нардов. Существовала поговорка: "Мы
в триктрак японскую войну (1904-1905гг.) проиграли".
     В буфете  -  любые  напитки,  и только старший офицер время от  времени
легким движением пальца указывает, кому на сегодня - хватит.
     А потом расходятся спать по каютам на крахмальных простынях.
     Иные говорят: "Но  ведь когда корабль гибнет, страшно умирать в ледяной
воде или  наглухо  запертых отсеках!"  А я  спрошу  -  получив пулю в живот,
умирать в жидкой грязи на дне окопа веселее?
     Однако эти мысли  промелькнули только в голове Ляхова, знавшего о флоте
чуть больше остальных.
     Всех  прочих  идея  совершенно  особым  образом  вдохновила.  Поскольку
известно, что промежуточный финиш часто манит сильнее окончательного.
     Ехать оставалось примерно около часа, как  вдруг Майя  не то удивленно,
не то испуганно охнула и прижала ладонь к губам.
     Вадим,  не поняв, что случилось, машинально нажал педаль тормоза. Вдруг
укачало девушку и затошнило.
     Но нет.
     Последние полчаса она развлекалась, рассматривая картинки в журналах из
другого мира.
     Еще  в  артиллерийском  форте,  пока  мужчины  занимались  техническими
вопросами,  Майя с Татьяной  забрели  во  врезанный  в  скалу жилой  бункер.
Обитали в  нем, оказалось, около десяти еврейских женщин, проходивших службу
в офицерских и сержантских чинах.
     Наконец-то   наши   девушки  получили   возможность   обеспечить   себя
необходимыми предметами личной  гигиены и кое-чем сверх того. В количествах,
достаточных на весь срок путешествия, которое обещало быть долгим.
     А заодно  Майя  тоже нахватала  со  столов и из тумбочек солидную пачку
глянцевых, ориентированных именно на женское восприятие журналов.
     Да, на  иврите,  но  яркие фотографии показа  мод,  интерьеров квартир,
чего- то кулинарного были ей интересны и без текстов.
     Они с Татьяной  обменялись добычей. Та поделилась с ней частью прессы с
первой погранзаставы, Майя щедро отдарилась здешними экземплярами.
     Вначале ей было интересно, но через полчаса надоело.
     Какие-то люди делают неизвестно что, неизвестно зачем.
     Совсем  собравшись  оставить  это  дело, Майя  машинально  перелистнула
очередную страницу. А там лежала сложенная пополам газета на русском языке.
     Девушка  сначала даже  не  поняла, в  чем  дело, наткнувшись глазами на
неожиданно понятный текст.
     Начала читать.
     Ничего  интересного, как  ей показалось поначалу. На одной стороне даже
не  газеты,  а не  слишком ровно оторванного газетного листа,  под  рубрикой
"Еврейская жизнь",  статья  какого-то  Арье  Бараца по проблемам  библейской
истории. Ей это было совершенно неинтересно.
     По верхнему  краю страницы название газеты  и дата "Вести-2", 4  января
2004 года". Старье годичной давности. Но все же родной язык. Она перевернула
лист.
     Что-то о предстоящей войне с Ираком (где это?), об угрозах США Северной
Корее, о российско-израильских экономических проектах,  о предстоящем визите
в   Тель-Авив    президента   Путина,   об   успехе   на   выборах    партии
"Исраэль-ба-Алия", получившей 12 мест в Кнессете.
     Ну, словно вести с Марса.
     И  в самом  низу  - подчеркнутая  широкой розовой полосой, чем-то вроде
воскового мелка, заметка.
     "По сообщению нашего специального корреспондента с места событий.
     На  участке  израильско-сирийской  границы,  контролируемом  российским
контингентом  миротворческих  сил  ООН,  в  первый   день  Нового  года  (по
европейскому календарю) произошло столкновение  русского патруля с  крупными
силами террористов, предположительно из отрядов "Хесболлах"  или "Ас Сайка",
проникших на нашу территорию.
     В  ходе боя уничтожено более пятидесяти террористов.  Потери российской
стороны - один раненый. Два офицера - майор С.Тарханов и капитан медицинской
службы В.Ляхов - пропали без вести.
     Их тела на поле боя  не обнаружены, допрос пленных о судьбе исчезнувших
пока  результата  не  дал.  Источники,  близкие  к  информированным  кругам,
предполагают,  что  русские офицеры  захвачены в плен  отступившей в глубину
сирийской  территории   частью  террористов  и  в   ближайшее   время  может
последовать предложение об их выкупе. Спекулятивные версии о переходе майора
и капитана  на сторону  противника  мы пока рассматривать не  будем.  Прежде
всего по причине полной бессмысленности такого поступка".

     - Что такое? - Вадим сначала аккуратно съехал на обочину, помахал рукой
Розенцвейгу:  "Все  в  порядке,  продолжай  движение,  у  нас  остановка  по
требованию", а потом только обратил внимание  на слишком уж необычное лицо и
взгляд подруги.
     - Что с тобой?
     - Смотри... - она протянула ему газету.
     Ляхов прочитал  заметку. Один раз - по диагонали,  второй  - медленно и
внимательно.
     Забавно. Очень  забавно. Какие-то  русские  офицеры  сил ООН с похожими
фамилиями  воевали и пропали почти в тех  же местах на  год раньше, им  тоже
пришлось   пострелять  по  каким-то  боевикам,  террористам  или  бойцам  за
очередную независимость неизвестно от кого и, главное, для чего.
     Как  все  интересно  складывается.  Будто   бы  некая   разумная  сила,
пресловутый "режиссер", о котором Вадиму уже приходилось думать, старательно
и  последовательно  подводит  к  мысли...  А  к  какой,  собственно,  мысли?
Параллельный мир, увиденный  Тархановым.  Тот же  самый или несколько  иной,
куда их  было  закинуло. В котором  израильтяне пишут  на иврите,  а  бывшие
сержанты Советской армии ведут против России очередную чеченскую войну.
     И  в котором служили в войсках ООН майор С.Тарханов и капитан медслужбы
В.Ляхов. Ну и что из этого следует?
     В теорию множественности обитаемых миров лично он, Ляхов, верил всегда.
     Со времен Джордано  Бруно, можно  сказать.  О том, что некоторые из них
могут  до  неразличимости  походить  друг  на  друга,  достаточно  доходчиво
рассказал Маштаков, ссылаясь  на пресловутые теории еще более,  чем  он сам,
невменяемых гениев. Дополнитель