р идет
на пределе своих возможностей.
     Постепенно к Новикову  возвращались  хладнокровие  и  здравый  смысл.
Наверное, его первобытным предкам не раз приходилось спасаться бегством от
всяких там саблезубых тигров и прочей пакости и, раз  сам  он  существует,
как-то его пра-пра-пращуры выкручивались. И  передали  ему  необходимые  в
таких случаях стереотипы поведения. Решение пришло внезапно.  Оглянувшись,
чтобы оценить резерв времени. Новиков высоко подпрыгнул, ухватился за одну
из стоек пятиметрового стеллажа и что было сил рванул ее на себя, упершись
ногами в соседнюю секцию...
     К счастью, никаких дополнительных креплений стеллажи не имели. Андрей
почувствовал, как уставленная несколькими сотнями  томов  секция  начинает
наклоняться,  оттолкнулся  вбок,  еще  добавив  импульса  и,  приземляясь,
увидел, как книжная стена обрушивается на сократившего разрыв монстра.
     Идея оказалась плодотворной. Рыча от напряжения и яростного восторга.
Новиков валил полки одну  за  другой  с  обеих  сторон  прохода,  и  через
несколько минут завалы книг и торчащих во все стороны полированных брусьев
надежно преградили путь чудовищу. "Бензинчику бы счас!"  в  боевом  азарте
разохотился Новиков. Но бензину взяться было  неоткуда,  а  внутри  завала
обозначилось зловещее шевеление. Явно не похожее на галлюцинацию  существо
продиралось вверх.
     Но теперь времени в запасе было достаточно, а за углом  близкого  уже
поперечного коридора  находилась  дверь  лифта.  Однако  те  секунды,  что
Новиков ждал, пока раздвинутся створки лифта, стоили, наверное, еще многих
тысяч безвозвратно сожженных нервных клеток, потому что с  другой  стороны
галереи тоже донесся топот, хрюканье, утробный  рык.  Судя  по  звукам,  к
чудовищу спешила подмога.
     А деваться из тупика с голыми стенами было окончательно некуда.
     "Пожарный щит полагается в таких  местах  иметь,  -  подумал  Андрей,
когда за ним наконец закрылись двери и лифт начал бесшумный  взлет  сквозь
этажи. - Однако помог бы мне огнетушитель, топор, даже  железный  багор  -
ба-альшой вопрос!.."
     ...Шульгин,  по  обыкновению  последних  дней,  возился  в  оружейной
мастерской, воплощая в жизнь очередную идею. В  предвидении  ухода  в  мир
иной  -  не  в  прямом,  конечно,  смысле,  а  за  пределы  Замка  с   его
возможностями  -  он  задался  целью  изобрести   автоматический   карабин
небывалых характеристик, словно мало ему  было  тех  сотен  образцов,  что
имелись в его полном распоряжении. Да что там сотен, счет шел, пожалуй, на
тысячи, потому что к так называемой мастерской примыкали  общие  сводчатые
залы, такие, как в ленинградском Артиллерийском музее, а там, в деревянных
пирамидах,  застекленных  шкафах  и  стендах  стояли  и  лежали  винтовки,
автоматы, пистолеты-пулеметы, просто пистолеты и  револьверы  всех  типов,
марок, систем и модификаций,  когда  и  где-либо  изготовленные  на  Земле
заводским способом с момента изобретения унитарного патрона. Но в  отличие
от обыкновенного музея, где  оружие  выглядит  мертвым,  и  не  только  по
причине просверленных стволов и варварски пропиленных патронников, здешнее
было живым на  сто  процентов  -  новеньким,  как  положено,  смазанным  и
снабженным необходимым на первый случай комплектом боеприпасов.
     Немного нашлось бы мужчин любого возраста, чье сердце не дрогнуло  бы
при  виде  этих  смертоносных  сокровищ,  обладающих  бесспорным  обаянием
талантливо, со вкусом и тщанием сделанной вещи.
     Здесь тоже можно было бродить часами, даже просто рассматривая иногда
гениально простые и  рациональные,  иногда  до  невозможности  причудливые
конструкции, а уж если есть возможность взять любой из "стволов"  в  руки,
ощутить его вес, гладкость прохладного металла, обхватить ладонью шершавую
ореховую  рукоятку  какого-нибудь  всеми   забытого   "Раст-Гассера"   или
"Франкотта"... И тем более пострелять из чего захочется  в  специально  на
этот случай оборудованном тире...
     Вот и Шульгин, добравшись до сокровищ музея, вначале пережил  период,
так сказать, активного созерцания, а потом, пресытившись, возжелал сказать
и свое слово в оружейном деле.
     Он, конечно, не трудился над  мудреными  чертежами,  не  строгал,  не
пилил и не рассверливал куски железа, подобно Мосину, Борхарду с Люгером и
Калашникову, чтобы осчастливить человечество очередным  чудом  технической
смекалки,  вроде  отсечки-отражателя  или  полусцепленного  затвора.   Все
происходило в сфере чистого разума. И мастерская была мастерской только по
названию. Вместо станков, верстаков с тисками, наковален, горнов и прочего
Шульгин обходился компьютером стандартного для Замка типа.
     Сформулировав   угодный   ему    набор    баллистических    и    иных
тактико-технических характеристик, Сашка сначала  придирчиво  рассматривал
на цветном дисплее возникающие варианты,  затем  заставлял  материализатор
представить натурный образец и, разобрав-собрав его, сделав пару выстрелов
в пулеуловитель, отставлял очередного ублюдка в сторону.
     Справедливости ради следует  отметить,  некоторые  модели  получались
совсем неплохими и пошли бы на ура во многих солидных фирмах, но  Шульгину
требовалось нечто во всех смыслах исключительное.
     Самое странное, что своей цели он в конце концов достиг.
     Винтовка по всем параметрам была прекрасна. Изящные, хоть и необычные
очертания,  приклад,  который  навскидку  изумительно  ложился  в   плечо,
отливающий  матовой  голубизной  ствол   с   ажурным   дульным   тормозом,
эргономически безупречное расположение всех деталей и механизмов. Если  на
оружие распространяется понятие художественного  стиля,  это,  безусловно,
был чистейший модерн.
     А знаток-специалист отметил  бы  несколько  действительно  гениальных
находок. Пусть и сделал их не сам Шульгин, а компьютер в процессе  решения
дилетантски поставленных и почти неразрешимых технических проблем.
     Шульгин же, просто по забывчивости не воскликнувший в свой  адрес:  -
"Ай да сукин сын!", был почти счастлив в тот момент.
     Почти, потому что угнетали его совсем не подходящие к торжественности
момента  мысли.  Отчего  и  не  было  полноты  ощущения,  казалось,  будто
очередная пакость судьбы только и ждет момента, чтобы случиться внезапно и
все опошлить...
     По привычке подумалось, что недурно бы выпить, но эта мысль  потянула
за собой другую - если хочется выпить просто так, а тем более с тоски и  в
одиночку,  остановись,  подумай  и  воздержись,  какие  бы  оправдания   и
обоснования ни лезли в голову. Эта методика помогала ему не превратиться в
банального бытового пьяницу всю сознательную жизнь.
     В  пучины  психологической  войны  с  собственной  биохимией  ему  не
позволило погрузиться внезапное появление Новикова. Шульгин давно  уже  не
видел друга в таком состоянии. Какой-то взъерошенный, с царапиной на  щеке
и выбившейся из-под ремня рубашкой, он рывком захлопнул за собой  дверь  и
первым делом остановил взгляд не на нем, на живом человеке, а  на  шкафах,
где в  хронологическом  порядке  были  выставлены  образцы  автоматов,  от
первого "Ревелли" до новейших "Ингремов" и "Беретт".
     - Старик, что с тобой? - спросил Шульгин, делая шаг навстречу.
     - А? Да нет, все нормально. - Новиков поправил воротник,  потер  щеки
ладонью, хмыкнул недоуменно и вновь  стал  самим  собой.  -  Тут,  знаешь,
хреновина вышла, довольно бессмысленная... -  продолжая  говорить,  Андрей
подошел к привлекшей его внимание витрине, вынул из гнезда ППШ,  убедился,
что он заряжен, и от этого окончательно успокоился, сел на край стола,  не
выпуская  автомата  из  рук,  и  доходчиво  проинформировал   Шульгина   о
случившемся эксцессе.
     - Ну так чего, побежали, посмотрим! -  Сашка  тоже  взял  наизготовку
свой суперкарабин. - У меня тут, знаешь, ртутные пули, полный абзац...
     - В смысле? - заинтересовался никогда не виданным оружием Новиков.
     - А чего - в смысле... Последний писк! Ствол - цилиндр с  напором.  В
патроннике - десять миллиметров, на  выходе  -  девять.  Пуля  удлиненная,
мельхиоровая, сверху  свинцовая  рубашка,  как  раз  миллиметр,  чтобы  по
нарезам пройти, и начинка двадцать грамм жидкой ртути. Скорость пули - две
тысячи пятьсот! Любой бронежилет прошибет, как  чугунным  ядром.  И  дырка
будет такая же. Твоего монстра раздолбаем в лохмотья....
     Новиков скептически усмехнулся, пошарил по карманам, ища сигареты, не
нашел - остались на столе в библиотеке, взял протянутую Шульгиным.
     - Об том, чтоб застрелить, вопросов нету! Вопрос - есть  ли,  в  кого
стрелять?  Воспитанный   веками   здравый   смысл   и   материалистическое
мировоззрение подсказывают - а не иллюзия ли все?  Фантом-с...  Ну  откуда
тут подобным чудовищам взяться? Не было, не было - и нате!
     Шульгин поднял карабин к плечу, поводил по едва видной дальней  стене
анфилады огоньком лазерного прицела.
     - Не было... И Замка совсем недавно не было, и пришельцев... Я как-то
фильм смотрел про Гамлета, и очень мне понравилось, что  "есть  многое  на
свете, друг Горацио..."
     - Оно так, но все равно... Я вот окончательно в себя пришел и  о  чем
задумался - такая штука сгодилась бы, чтобы внезапно испугать.  Обстановка
мрачно-готическая, настрой мирный, безоружность опять  же,  одиночество...
Расчет на трусоватого любителя  фильмов.  Причем,  похоже,  что  подлинный
характер объекта воздействия всерьез в расчет не брался... Я  же,  как  ни
крути, кое-какую подготовку имею и повидал всякое...
     - Скучный ты парень, Андрюха.  Жирафов  не  бывает...  Да  все,  мать
его... бывает! Вот пойдем сейчас и посмотрим! Если оно  живое,  то  в  два
ствола мы его раздербаним только так...
     - А если нет?
     Шульгин скептически скривил  тонкие  губы,  для  чего-то  внимательно
осмотрел ствольную коробку карабина, повернул его и  так,  и  эдак,  будто
пытался разобрать на металле едва заметный рисунок.
     - Если нет... Если нет, так и пошли они все! В другое место сходим, я
тут кое-что интересное тоже для тебя  приготовил.  Хотя  и  в  ином  роде.
Только сначала давай так сделаем... - он включил материализатор, и  внутри
его камеры возник еще один экземпляр карабина.
     - Возьми вот. От нашего стола - вашему столу. Мало ли что, а  от  ППШ
толку чуть в наших обстоятельствах.
     Нажав соседнюю клавишу, Шульгин начал  выгребать  из  камеры  тяжелые
ребристые магазины. Штук шесть он рассовал по  карманам,  еще  столько  же
протянул Андрею, один загнал в приемник  под  стволом,  щелкнул  затвором,
показал, что и как действует.
     - В общем, не сложнее, чем СВД. При разборке есть сложности, но  тебе
пока не надо. Прицел лазерный, так что бой исключительный. Лишь бы руки не
слишком дрожали. Короче - вперед, за орденами! И не завидую я...
     Кому именно он не  завидует,  Шульгин  не  уточнил.  Да  этого  и  не
требовалось по логике ситуации.
     - Поесть бы, а то я весь  день,  кроме  кофе  и  пары  бутербродов  -
ничего... - забрасывая на плечо ружейный ремень, вздохнул Новиков.
     - Там и поедим заодно...
     Длинным  полутемным  проходом  Шульгин  вывел  Новикова  в   каменный
шестиугольный зал, где сходились еще четыре освещенных  редкими  чугунными
фонарями коридора.  В  глубокой  нише  на  свободной  стене  располагалась
массивная, как в боевой рубке крейсера,  дверь  лифта,  не  того,  который
привез сюда Новикова, тот открывался прямо  в  тамбур  мастерской.  Андрей
хотел спросить, почему Шульгин не воспользовался им,  но  воздержался.  Не
хотелось задавать слишком много вопросов, и так сегодня он выглядит  перед
Сашкой несколько... глуповато, как Ватсон рядом  с  Холмсом.  Но  смысл  в
таком вопросе был. Лифтов в зале было множество, двигались они по странным
криволинейным траекториям, и в принципе любой привозил  в  любое  заданное
место. И раз Шульгин специально выбрал не ближнюю кабину, а конкретно  эту
- что-то здесь не то...
     Шульгин набрал на сенсорной панели незнакомое Андрею сочетание цифр.
     - Все-таки монстра ловить мы пока не станем. Его  там  наверняка  уже
нет, - сказал Шульгин, видимо, тщательно обдумав проблему. - А если есть -
сам придет, когда потребуется...
     Лифт остановился.
     - Вот, извольте... - Шульгин пропустил Андрея вперед.
     Действительно, Сашка его удивил. Впрочем,  что  значит  -  удивил?  В
Замке техническим чудесам удивляться было не принято. Но вот каким образом
он нашел то место, где они оказались?
     Грязноватая  площадка  черной  лестницы   старого   московского   или
ленинградского доходного дома, погнутые металлические перила, выщербленные
каменные  ступени,  две  узкие  филенчатые  двери,  покрытые   шелушащейся
коричневой   краской.   Даже   запахи   на   лестнице   были   те   самые,
соответствующие. Какая-то извращенная ностальгическая фантазия  руководила
создателем этой декорации. В таком смысле Новиков и выразился,  очутившись
в типичной  кухне  коммунальной  квартиры,  не  подвергавшейся  ремонту  с
довоенных времен.
     По  углам  потолка  висела  паутина,  над  полукруглой  раковиной   с
обколотой  эмалью  из  стены  торчал  медный  кран,  даже  двухсотсвечовая
лампочка на  витом  пыльном  проводе  не  слишком  щедро  освещала  убогую
меблировку.
     - Не знаю, что тут и кем руководило, а я вот нашел. Наверное,  именно
этого мне и захотелось  после  наших  апартаментов.  Надоела,  получается,
миллионерская жизнь. Я ведь примерно в такой квартире и вырос...
     Новиков не стал говорить, что декорация  остается  декорацией,  и  не
слишком важно, что именно имитируется. Уайльд, кажется, заказывал лохмотья
бродяги у лучшего лондонского портного...
     Соответственно интерьеру был накрыт  и  стол.  Поллитровка  настоящей
"Московской", той еще, с сургучной пробкой, открытая банка килек в томате,
и другая, с баклажанной икрой, любительская колбаса на  толстой  фаянсовой
тарелке с синей надписью "Общепит", четыре малосольных огурца, сало,  соль
и кастрюля с вареной картошкой на плите.
     Честное слово, сидели они вот именно так когда-то, в  семидесятом,  а
может и в шестьдесят восьмом. Только, вроде  бы,  тогда  для  эстетства  и
антуража   присутствовали   на   столе   маленькие   кругленькие   баночки
трепангов...
     - Что, просто совершенно случайно набрел? И прямо к накрытому  столу?
- Новиков и верил, и не верил, потому что никогда у Сашки не бывало просто
так. Хотя... Во времена, именуемые "оными", когда на  то,  чтобы  примерно
так же, как сейчас, посидеть, не хватало пары рублей,  означенный  Шульгин
на отрезке между  метро  "Кировская"  и  Главпочтамтом  нашел  на  грязном
осеннем асфальте пятерку! Так что...
     - Ну какая тебе, ... разница? Нашел не случайно - придумал  случайно.
Или наоборот. Главное - сейчас это именно  то,  что  нам  нужно.  Посидим,
поговорим, словно ничего не было и нет. Когда еще придется?
     Андрей хотел сказать, что уж в этом он вопроса не видит, посидеть они
имели  возможность  всегда  и  в  любом  желаемом  оформлении,  но   вдруг
почувствовал, что Сашка вновь, пусть парадоксально, но прав. Так - вряд ли
скоро получится. И ему здесь и сейчас действительно стало легче.  Будто  и
впрямь не декорации вокруг, а истинная, давно и как бы не всерьез прожитая
молодость... Сколько  за  последнее  время  случалось  с  ним  всякого,  а
ощущения настоящей жизни не было. Все играли  они  и  играли  бесконечные,
словно Ионеско или Беккетом придуманные роли...
     И разлив по стаканам дешевую,  в  зеленой  кособокой  бутылке  водку,
которая быстро ударяет в голову и уже через семь  минут  развязывает  язык
для откровенного, чисто русского, разговора, он спросил Сашку:
     - Давай, перед тем, как... Что-то особливо кислое с тобой  случилось?
Или придумал что? Ну и скажи...
     - Сказать недолго, - криво ухмыльнулся Шульгин.  -  Я  тебе  в  любое
время такое сказать могу... Однако, знаешь  ли...  Нет,  ты  пей,  пей,  и
огурчик вот, и икорки,  ложкой,  алюминиевой...  Теперь  все  правильно...
Понимаешь, я вот с Сильвией довольно много разговаривал, она девка  сугубо
информированная, и... - Шульгин пошевелил пальцами в  воздухе.  -  У  нее,
знаешь ли, есть свой подход к  нашим  проблемам.  Антон  как-то  Воронцову
вкручивал, что форзейли представители высших по отношению к  нам  миров  и
уровней цивилизации. А аггры как бы  наоборот,  темные  силы  и  прочее...
Давай повторим - и килечки с картошечкой... Очень способствует прояснению.
А то мы привыкли мыслить чересчур уж возвышенными категориями,  применяясь
к ситуации, а не надо бы так. Очень ведь все просто, братец ты мой...
     Вот и вновь наступил  момент,  когда  Шульгин  вдруг  сбрасывал  свою
обычную маскировочную манеру-личину  и  говорил  с  Андреем  серьезно,  по
гамбургскому, словно бы, счету и сразу менялся в лице, становился  суше  и
подтянутее, брови сдвигались к переносице, и даже  голос  приобретал  иной
тембр.
     Словно размышляя вслух и не слишком заботясь о логике  изложения,  он
рассказывал о том, как  вроде  бы  случайно  научился  чувствовать  Замок,
вернее, ту псевдоинтеллектуальную его часть, которая всем здесь управляет.
Все ведь видели, что Замок умеет выполнять  желания  своих  обитателей,  в
этом первый убедился Воронцов, а за ним и все остальные  -  при  выборе  и
оформлении жилых помещений, при заказе блюд в ресторанах и барах, в той же
библиотеке...
     Но ведь сознательно управлять поведением  Замка  никто  не  научился!
Замок словно постоянно сканировал  их  эмоциональное  поле,  и  не  то  по
собственному усмотрению, не то по заданной программе реагировал на желания
и потребности постояльцев. А вот он,  Шульгин,  кажется,  научился  Замком
руководить произвольно. Неизвестно каким образом, но тем не менее... И уже
несколько дней, никому не говоря, экспериментировал. В  основном  успешно.
Вдобавок у него словно появилось новое чувство. Не сказать, чтобы это была
телепатия. Пожалуй, правильнее  было  бы  назвать  его...  гиперинтуицией.
Постоянного  действия.  Потому  что  обычная  интуиция   внезапна,   почти
неуловима и... неубедительна. Очень часто  верность  прозрения  становится
очевидна, когда предчувствуемое уже произошло. Сколько раз бывало,  еще  в
институте, когда перед экзаменом кажется тебе, что пронесет  на  экзамене,
пусть  и  мало  что  успел  выучить,   и   даже   бывает,   номер   билета
представляется... Не раз так и получалось, но все равно ведь,  это  только
потом с восторгом рассказываешь, а  до  того...  Сейчас  же  Шульгин  свою
интуицию ощущал как достоверное знание.  Как  латинские  названия  костей,
насмерть вбитые в голову еще на первом курсе.  Не  время  сейчас  подробно
пересказывать, что именно и как он успел понять за последние дни.  Не  так
это важно. А именно сегодня... Отчего  сегодня  и  кухня  эта  заказана  и
изготовлена была со стопроцентной точностью.
     С самого утра он ощущал все нарастающее чувство тревоги, исходящей от
чего-то чужеродного для Замка, но в нем находящегося, угрозу  для  всех  и
каждого, и угрозу нешуточную...
     - Точно, как и я, - вставил Новиков.
     Причина тревоги не слишком понятна, никаких  рациональных  объяснений
ей нет,  все  как  всегда,  в  чем-то  даже  и  лучше,  корабль  закончен,
надежности  в  жизни  прибавилось,  а  вот  поди  ж  ты...  Словно   перед
землетрясением, когда собаки воют, коровы мычат и кошки из  дому  убегают.
Не имея ни времени, чтобы разобраться в своих  предчувствиях,  ни  желания
объяснять то, что самому неясно, Шульгин постарался  устроить  так,  чтобы
вся компания осталась на корабле.  Сделать  это  было  нетрудно,  почти  у
каждого нашлись неотложные  дела  на  борту,  да  и  Воронцов  с  Сильвией
помогли.
     - И погода, - добавил Новиков.
     - Погода как  раз  несущественна,  главное  -  настрой  создать...  -
отмахнулся Шульгин и продолжил рассказ, из которого Андрей узнал, как  еще
утром, с