трелы из подвала прозвучали едва слышно.  Все  это  время  Андрей,
оставаясь в передней комнате, держал под прицелом лежащих на  полу  воров.
Для них все происшедшее было не совсем уж  неожиданным,  к  осложнениям  в
трудной  бандитской  жизни  тут  все  привыкли,   но   стремительность   и
беспощадность пришельцев ошеломляли.
     Все-таки в  первых  десятилетиях  века  темп  жизни  был  значительно
медленнее. Но их еще ждала  отдельная  мизансцена.  -  Встать!  Подойти  к
стене! Мордой, мордой...Руками опереться, ноги подальше.  Вот  так...  Ну,
шелупонь,  кто  тут  у  вас  главный?  -  проверив  карманы  и   загашники
хитрованцев на предмет оружия, спросил  продолжающий  играть  роль  пахана
новой  банды  Рудников.  На  него  обыскиваемые  смотрели  со  страхом   и
почтением. Быстрота и жестокость расправы произвели должное впечатление.
     Нынешнего, послереволюционного  блатного  языка  поручик  не  знал  и
настоящего вора разыгрывать не пытался, да и необходимости в том не  было.
К уголовному миру за последнее время прибилось столько случайного люда, от
бывших гимназистов и офицеров до попов-расстриг и аптекарей, что все давно
смешалось, верх брал тот, кто "круче", невзирая на происхождение  и  стаж.
Ничего не поделаешь, здесь тоже вступили в свои права  "либерте,  эгалите,
фратирните".
     - Вон наш главный лежит, "Хряк его звали, - указал один из парней  на
незадачливого стрелка.
     - Хряк! - презрительно сплюнул поручик. - На подсвинка  не  тянет,  а
туда же... - Наклонился  над  убитым,  перевернул  на  спину,  без  усилия
выдернул из-под ключицы нож. Вытер об его  же  пальто,  протянул  Новикову
рукояткой вперед.
     На вид Хряку было  лет  двадцать  пять,  лицо  почти  интеллигентное,
особенно когда смерть стерла с него томно-наглое выражение. Откуда вдруг у
этого парня такая нелепая кличка?
     В  руке  он  сжимал  никелированный   пистолетик   калибра   6,   35.
Действительно пижон, что тут скажешь.
     - А по профессии вы кто здесь? -  продолжал  спрашивать  Рудников.  -
Портяночники все?
     - Обижаешь, кореш, - прогудел дьяконский бас  из  середины  строя.  -
Домушники мы тут, природные. А тех и не знали почти,  так  уж  не  к  ряду
вышло. Хабар толкнуть зашли, ну и обмыли чуть...
     - Кореша твои в подвале валяются, - осадил фамильярность Рудников.  И
повернулся к Новикову:  -  Покараульте  их  еще,  а  я  тут  осмотрюсь  по
закоулкам, мало ли что...
     Вернулся поручик минут через десять, обойдя все примыкающие  комнаты,
коридоры и чуланы.
     - Порядок. - И засунул свой устрашающего вида "кольт" под  ремень.  -
Однако загадили они  квартиру  и  распотрошили  все.  Пал  Саввич  полвека
наживал, аккуратист был. Куда старика подевали, хевра, дядьку моего?
     - Да не трогали  мы  его,  ей-бо,  вот  те  крест!  -  снова  ответил
дьяконский голос. - Помер он, сам помер, от старости, скоро уж сороковины.
У Хряка с ним дела были, да у того, Копченого, что вы шлепнули,  он  вроде
как и наследство принял. Хабар стал скупать. Ну а наше дело какое - украл,
продал на блат, выпил, и вся радость...
     - Кончай базарить.  Знач  так,  сявки.  Теперь  мы  тут  жить  будем.
Забирайте свою хурду - и у... Сами запомните и другим  передайте,  кого  в
ближнем коридоре увижу, замочу без понта. Вы меня в  деле  видели.  Узнаю,
что языком ляскаете, - в сортире утоплю...
     - Обожди, Мизгирь, я лучше  придумал,  -  вмешался  в  игру  Шульгин,
который тоже рос в воровском квартале, хоть и на сорок лет позже.
     - Вы, убогие, жить хотите? Хорошо жить, я имею...  Тогда  вот  так  -
очищайте себе хавиру  напротив  нашей  и  живите.  Кто  из  соседей  пасть
разевать станет - заткните. У нас на подхвате будете. За  службу  поимеете
больше, чем от Копченого. Но делать все будете, что я скажу. Кликуха моя -
Пантелей. Не слыхали? Ничего, еще услышите. Или у  питерских  поспрашайте,
те уже хорошо знают. Я - Пантелей, он  -  Мизгирь,  это  -  Князь,  это  -
Таракан...
     Басманов,  услышав,  как  его  назвал  Шульгин,  поморщился.  А  тот,
разбрасывая клички, не имел никакой задней мысли, говорил,  что  в  голову
пришло, лишь бы без запинки.
     - А тут будет наша хаза. По делу, без дела, но чтобы двое-трое  ваших
сявок всегда на стреме стояли, только  свистну.  Местная  рвань  сшиваться
станет - гнать в шею, чужого увидите -  перо  в  бок  и  в  аут.  Сами  не
справитесь, кого из нас позовите, но это вам  уже  в  глупость  будет.  Не
одобрю. А позовем - на цырлах сюда. И ни в каком  разе  больше.  Теперь  -
так...
     Он по очереди развернул к себе лицом каждого,  буквально  на  секунду
фиксируя взглядом глаза очередного "пациента", и,  словно  теряя  интерес,
небрежно отталкивал. Но они этот взгляд запомнили...
     - Ну и все. Узнаю каждого хоть  в  Сухуме,  хоть  в  Одессе.  Теперь,
Мизгирь, пригляди. Всю хурду, а первей всего жмуриков из хазы долой. Лучше
всего - в реку. И полы выдраить, как в Бутырках учили... Потом еще  глянь,
где квартировать будут. И за труды дай чего-нито.
     Через полтора примерно часа, когда домушники, обращенные в  шестерок,
закончили уборку и удалились, тихие и вежливые,  не  совсем  еще  понимая,
повезло им или наоборот, прихватив с собой массу всякого тряпья  и  прочей
дряни, имеющей тем не  менее  определенную  рыночную  стоимость,  Рудников
устроил экскурсию по квартире.
     - Я ведь давно ее в виду имел, сам не зная, для чего,  -  повествовал
он. - Павел  Саввич,  еще  с  восьмидесятых  годов  (прошлого  века,  XIX,
разумеется) съемщиком этого корпуса состоял и главным хитровским "каином",
скупщиком краденого, одновременно. Деньги жуткие зарабатывал. Я у  него  с
десятого года, как в  газету  поступил,  бывал  здесь  иногда.  Очень  ему
мечталось в книгу  попасть,  он  книги  уважал,  особенно  Крестовского  и
Гиляровского любил почитывать. Ты, говорил, Витя, и  про  меня  что-нибудь
такое изобрази, вроде как в "Парижских тайнах". А вот не дождался,  помер.
Однако живы будем, непременно напишу, колоритнейшая был личность. А помер,
скорее всего, действительно своей смертью, хоть и крепкий был,  но  уж  за
семьдесят. Про Хряка с Копченым еще выясню, что да  кто,  однако  обратите
внимание, полы не взломаны, подоконники на месте. Значит, или  знали,  где
старик деньги свои прятал, или, наоборот, знали, что искать нечего...
     - А может, Виктор Петрович, после победы сам его место займешь?  Куда
как прибыльно, а я уж прослежу, чтобы тебя и новая полиция не  трогала?  -
Шульгин вроде как пошутил, но и  Рудников,  вежливо  хохотнув,  словно  бы
задумался.
     Квартира же Павла Саввича на самом деле была недурна.  Специально  ли
ее так  спланировали,  или  она  образовалась  в  процессе  многочисленных
перестроек?  Четырехкомнатная,  метров  в  сто   полезной   площади,   она
отличалась длиннейшими, изломанными,  вдоль  и  поперек  ее  пересекающими
коридорами. Все комнаты были расположены на разных уровнях, соединенные то
крутыми, то пологими, от десяти до  трех-четырех  ступенек  лестницами,  с
окнами, выходящими на все четыре стороны света.  И  решетки  на  окнах  из
прутьев в вершок толщиной, и ставни дубовые тесаные на болтах.
     Обшарпанные, конечно, стены, штукатурка кое-где отстает  пузырями,  и
масляная краска шелушится, но в целом жить можно. Из кухни с  закопченными
печью и потолком над ней, оттого что четыре зимы топили  черт  знает  чем,
вплоть до газет и соломы, железная дверь черного хода вела на задний двор,
а та, потайная в коридоре,  соединялась  кирпичным  тоннелем  с  подвалами
соседнего корпуса, а люк из чулана вел вообще неведомо куда, возможно, и в
кремлевские подземелья.
     Даже ватерклозет в квартире  действовал,  хотя  ржавая  вода  еле-еле
сочилась из склеротических труб.
     Правда, из былой обстановки в квартире осталось только  то,  чего  не
удалось вынести или спалить  в  буржуйках  -  дубовый  стол,  титанических
размеров диван, разностильные стулья и  табуретки,  наверняка  принесенные
позже, и резной буфет с остатками посуды.
     - Живем, господа. Вам, Виктор  Петрович,  особливая  благодарность  и
рукопожатие перед строем...
     -  Да  что  ж...Рад  стараться,  если  пригодилось.  И  вы  молодцом,
Александр Иванович, в  жилу  мне  подыграли.  Словно  сами  из  этих...  А
Пантелей - это кто? Я вроде не слышал.
     - Есть такой в Питере налетчик  знаменитый.  В  полную  силу  еще  не
вошел, но знающие люди считают - через пару лет королем  будет.  Ежели  не
остановит кто...
     Новиков извлек из вещмешка предусмотрительно  упакованные  баллончики
мощного универсального дезинсекталя.
     - Давайте, братцы, санобработку проведем.  Каждый  аршин  протравить,
клопов да блох со вшами тут наверняка тьма. Хорошо хоть  публика  эта,  не
искушенная прогрессом, даже про ДДТ не догадывается, так что мы их  разом.
И будем обживаться. Павел Саввич надежно устраивался, в случае чего неделю
можно обороняться. Крепость...
     В  маленькой  дальней  комнате,  выходившей  единственным  окном   на
примыкающий к Москве-реке пустырь, Шульгин бросил на пол свой  и  Новикова
матрасы, надул их с помощью ножного насоса, притащил сюда же  табуретку  и
два стула, растопил чугунную, заводской работы буржуйку, стал разбирать  и
раскладывать принесенное с собой имущество.
     Мешки не выглядели слишком тугими, но поместилось в  них  немало,  да
еще и под одеждой, в карманах и подсумках,  кроме  оружия  и  боеприпасов,
удалось спрятать массу полезных в здешней жизни предметов.
     На вбитых в стены еще прошлыми постояльцами гвоздях развесили "АКСУ",
сумки с запасными  магазинами  и  гранатами.  Недельный  продовольственный
запас отнесли на  кухню.  Пригодится  на  крайний  случай,  а  вообще  они
заметили, что за золото даже в голодающем  городе  можно  приобрести  все,
включая икру и балык, невзирая на "военный коммунизм".
     В чуланчике Басманов обнаружил две ведерные бутыли  довольно  чистого
самогона. - Пойдет гвардейцам нашим с дорожки для сугрева. -Я бы и сам  не
прочь, двенадцать часов на ногах, да барахла на  себе  чуть  не  два  пуда
потаскал... - Шульгин со стоном потянулся. - И что там у нас сегодня будет
на ужин?
     Рудников, с которым они раньше и знакомы-то были едва-едва,  оказался
человеком во всех смыслах незаменимым.
     - Готово уже. Минуток пять - и все. Калачи  свежайшие,  в  сковородке
колбаска...
     Новиков поднял крышку огромной, как  автомобильное  колесо,  чугунной
сковороды. Действительно, колбаса зажарена прямо полукольцами, в застывшем
тускло-белом сале.
     - Нет, я воздержусь. - Он с сомнением покачал головой. - Она,  может,
собачья, если не хуже...
     - Да что вы, Андрей Дмитрич! -  Рудников  засунул  в  рот  порядочный
кусок, вдумчиво разжевал.
     - Чудесная колбаса,  крестьянская,  с  чесночком.  Стали  б  фартовые
собачатину жрать. Я ее сейчас разогрею. Дрова вон даже наколотые...
     Коньяк  во  фляжках  решили  пока  поберечь,  выпили  по   полстакана
самогона.  Вполне  ничего  на  вкус  оказался,   лучшего   того,   который
приходилось пить в студенчестве на сельхозработах.
     С  опаской  Новиков  попробовал  шкворчащую  и  стреляющую  жиром  на
раскаленной сковороде колбасу. Нет, на самом деле, вкуснятина!
     После второго полустакана Басманов вдруг спросил:
     - Простите, Андрей Дмитриевич, что за нужда  была  вам  лично  надело
идти? Рисковать зачем? Неужели мы б сами не справились? А вы уж потом,  на
подготовленные позиции...
     - Ну, Михаил Федорович, - ответил Новиков, хрустя огурцом, -я  же  не
спрашиваю, на  кой  ляд  вам  потребовалось  в  эти  добровольческие  дела
ввязываться, по кубанским степям с винтовкой по колено в снегу бродить. От
Петрограда до Гельсингфорса совсем близко, куда ближе, чем  от  Питера  до
Ростова  и  Екатерино-дара.  Свободно  могли  бы  со  всем  семейством   к
Маннергейму перебраться, он ведь  сослуживец  ваш?  Не  иначе  полковником
сейчас были бы, по Эспланаде шпорами звенели...  Вы  нас  до  сих  пор  за
патрициев каких-то держите. Мол, дружина пусть  воюет,  а  мы  на  веранде
чайком будем баловаться...
     - Оно, конечно, кому как, - вмешался Шульгин. - А вот  я  так  просто
развлечься намереваюсь.  Заскучал,  можно  сказать.  После  Африки  совсем
ничего интересного в жизни не случалось. -  Сашка  посмотрел  на  часы.  -
Однако пора.
     В своей комнате он выставил в окно антенну  рации,  передал  короткий
условный сигнал, дождался  ответов  от  командиров  рассеянных  по  городу
групп: - Я третий, нахожусь в  Сокольниках...  -  Я  пятый,  на  Рогожском
кладбище...  -  Одиннадцатый,  иду  дворами  вдоль  Ордынки...  Никто   не
потерялся. Указав  место  сбора  и  включив  непрерывную  подачу  пеленга,
Шульгин послал Рудникова с фонарем обеспечивать встречу.
     К трем ночи прибыли все. Зря большевики пугали комендантским часом  и
бдительностью своих патрулей. Сорок вооруженных  бойцов  пересекли  Москву
насквозь по всем азимутам и обошлись не то, что без стрельбы, а даже и без
ножей. Но при этом и изобретательность проявили...Одна из групп  раздобыла
где-то бочку золотаря и провезла на ней все снаряжение плюс десять  ящиков
патронов и гранат. Другая воспользовалась кладбищенскими дрогами, командир
третьей про-сто провел  своих  людей  строевым  шагом  от  самой  Таганки,
нарочито не пряча оружия.
     Отдав последние распоряжения, Новиков с  Шульгиным  наконец  остались
одни. Чертовски усталые,  но  довольные  собой.  Их  коварный  план  начал
удаваться.
     В  оконное  стекло  барабанил  всерьез  разошедшийся  дождь.  И   это
почему-то успокаивало. Гудел жаркий огонь в буржуйке, насыщаемый сухим  до
звона мебельным деревом. Ореховым или грушевым.
     - Ну вот и снова мы дома, Андрюх, самая малость осталась, -  произнес
элегически  Сашка,  с  усилием  стащил  узкие,  отсыревшие  сапоги,  белые
шерстяные носки  и  протянул  к  печке  сопревшие  ноги,  блаженно  шевеля
пальцами.
     - Только уж дом-то больно загажен... - Какой ни есть, а наш.  Другого
теперь не будет. С утра пойдем, налегке прогуляемся. Только тебе  надо  бы
поприличнее  одеться.  Комбригом  каким-нибудь.   Автомобиль   раздобудем,
покатаемся, местность изучим...
     Шульгин задул лампу, предварительно раскурив у верхнего обреза стекла
сигару, густыми клубами  дыма  заполнил  комнату,  чтобы  перебить  запахи
дезинсекталя и прежних хозяев.
     В плотной гуталиновой темноте, которую почти не  рассеивали  багровые
блики из поддувала, огонек сигары полыхал, словно сигнальный фальшфейер.
     - Возьми рацию, пока не лег, - попросил его Новиков, уже заползший  в
спальный  мешок.  -  Попробуй  с  Берестиным  связаться.  Что  там  у  них
новенького случилось?
     - Успеется. - Судя по  голосу,  можно  было  представить,  как  Сашка
пренебрежительно махнул рукой. - Давай лучше еще по граммульке  примем,  в
узком, значит, кругу. А то я заметил, после наших космических  приключений
людское общество меня утомляет. С трудом выношу, когда больше трех человек
рядом суетится... Слышно было, как он гулко глотнул из фляжки,  словно  не
коньяк пил, а воду через край ведра, передал посудину Андрею.
     - Я вот сегодня целый день в одиночку гулял, мыслей всяких  передумал
уйму. Поначалу все удивлялся -  отчего  это  я  чувств  никаких  таких  не
испытываю? Вроде бы черт знает что - прошлое все-таки, и вокруг  родные  в
будущем места... А я хожу - ну словно просто  в  какой-нибудь  захолустный
Усть-Сысольск случайно заехал. Помнишь, как первый раз в Суздаль попали...
А чтобы как следует проникнуться - по нулям...
     Новиков не  отвечал,  предоставляя  Сашке  возможность  выговориться.
Наверняка  он  не  просто  так  разговор  затеял,  что-то  поважнее,   чем
впечатления от встречи с Москвой, его волнует. И не  ошибся.  Еще  немного
порассуждав об  увиденном  в  городе,  коснувшись  совершенно  безнадежной
картины с женским вопросом, Шульгин подошел к главному.
     - Вокруг Кремля я тоже побродил. И вот что надумал -  а  на  кой  нам
ждать? Совершенно свободно можно  произвести  десантно-штурмовую  акцию...
Запросто. Ночью, с трех сторон, через  стены.  Потом  блокировать  изнутри
ворота - и делай, что хочешь...
     Идея эта в первый момент показалась Новикову дикой.
     - Ты что? Нас сорок человек. А там одного гарнизона  тысячи  полторы.
Да в городе войск уйма...
     - А наплевать! Рабочих ворот там трое.  На  каждые  по  пять  человек
нужно, чтобы  захватить  и  удерживать.  В  башнях  бойницы,  все  подходы
простреливаются насквозь.  Патронов  хватит.  А  остальные  двадцать  пять
захватывают дворец со всем содержимым. Как в Кабуле... -И что?  Шульгин  в
темноте фыркнул:
     - Что-что! Чего ты девочку  из  себя  корчишь?  Как  захотим,  так  и
сделаем. Когда мы всю компашку захватим, тогда и будем  решать.  Тем,  кто
снаружи останется, ультиматум предъявим. Или  капитуляция,  или...  Андрей
лежал,  вытянувшись,  в  своем  мешке.  Уставшее  за  день  тело  медленно
расслаблялось, выпитые самогон и коньяк на голову совсем не подействовали,
просто мысли стали быстрее и легче. И Сашкино предложение вдруг показалось
вполне разумным. Только с другой стороны.
     - Нормально. Это ты здорово сообразил. Мы здесь  для  чего?  Разведка
боем, правильно? Вот и проверим. Если нас кто-то пасет и в состоянии  наши
действия контролировать, пусть так и воспримет... Зачем мы сюда пришли?  А
вот за этим. Кремль взять, Ленина шлепнуть... Будем готовиться, не слишком
даже маскируясь. Засекут, меры какие-то примут -  хорошо.  А  если  нет  -
доведем замысел до конца. Белые начинают и выигрывают...
     Шульгин, вскочив с матраса, отобрал у  Андрея  фляжку,  устроился  на
подоконнике,  под  струей  вливающегося  в  форточку  сырого  и  холодного
воздуха.
     - Я о таком сначала не думал. А теперь очень  мне  захотелось  раз  и
навсегда с ними разобраться, особенно как по городу погулял. Не знаю,  что
ты увидел, а я насмотрелся. Нельзя им позволить жить на свете.  Ты  поэзию
лучше меня знаешь.  И  Ахматову  знаешь.  Что  мужа  ее,  твоего  любимого
Гумилева, они скоро расстреляют ни за что, ты помнишь? А я недавно  узнал,
что у нее еще и брат был родной, морской офицер.  Его  в  Крыму  убили,  в
ноябре двадцатого. Она стихотворение тогда написала:
     Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать. Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять. Горькую обновушку Другу шила я. Любит, любит  кровушку
Русская земля.
     -  Вот  так  вот.  А  ты  говоришь!  Я  поначалу  как  игру  все  это
воспринимал, и когда с Антоном договаривались, и когда с Олегом спорили. А
пожил здесь месяц - все! Я теперь в натуре готов и стрелять,  и  вешать...
Не должны они в России существовать ни в каком качестве!
     - Да что ты меня агитируешь? - удивился  Новиков.  -  Это  ж  я  твой
идейный отец и учитель. Ради Бога - сумеешь эту  кодлу  живьем  захватить,
делай, что хочешь. Военно-полевой суд учини или  на  усмотрение  народного
веча передай. Я о другом размышляю. Мне интереснее до корней добраться.  А
так что ж, почему и не побаловаться?
     Андрей обсуждал с Сашкой детали и все больше убеждался,  что  замысел
вполне  реален.  Не  только  по  чисто  военным   параметрам,   а   просто
психологически. Тут ведь что важно - в двадцатом году и  у  рядовых,  и  у
командиров стиль мышления принципиально иной, чем к концу  века.  Это  они
уже отметили во время боев в Таврии. Никто  понятия  не  имеет  о  тактике
спецназа,  о  действии  малых  групп  в  уличных  боях  и  внутри  зданий.
Оказавшись  под  внезапным  ударом  неизвестного  противника,  да  еще   и
спросонья, защитники Кремля инстинктивно будут сбиваться в кучу. Все,  кто
не потеряет голову совершенно, станут стремиться организовать  оборону  на
заранее намеченных рубежах и позициях, группироваться  вокруг  взводных  и
ротных командиров. И правильно, их так учили.
     Но тем самым они полнос